Продаются ботиночки

Виктория Мальцева, 2022

Она сказала ему, что беременна. Он и глазом не моргнул, предложил денег на аборт и всё, что потребуется. Она обозвала его чёрствым чурбаном и обвинила в том, что ему никто не нужен, потому что у его сердца хватает энергии только на программный код. Вскочила и ушла, но дверью не хлопнула – тихо закрыла. С тех пор прошло пять лет, а он всё ждёт хлопка двери – громкой и чёткой финальной точки. И женщина у него есть видная, и на работу зовут в Америку, но… неспокойно как-то. Что-то не так. А тут ещё объявление это про ботинки спать спокойно не даёт… В общем, он решает найти её и захлопнуть уже эту дверь.

Глава 2

Вечером, когда мы, закинув рюкзаки на спину, спускаемся в лифте, он снова давит на больную мозоль.

— Знаешь, смотрю я на тебя сегодня, и какой-то ты сам не свой.

— Неспокойно что-то. Как-то.

— Из-за чего?

— Не знаю.

В стену лифта вмонтировано зеркало. Я в курсе, что оно тут есть, но никогда раньше в него не заглядывал. Сейчас на меня уставилось лицо. На вид лет двадцать восемь, хотя на самом деле только двадцать шесть, радужки карие, вместо зелёных, щёки, бритые только потому, что сегодня с утра была встреча по Зум с рекрутёром, и синяки под глазами, очевидно, по той же причине.

— Да не парься ты. Английский выучишь, разберёшься. Твои мозги тебя не подведут, я уверен. И всё-таки, не забывай обо мне.

— Не забуду.

Интересно, каким я был пять лет назад?

Я вглядываюсь в собственные глаза и пытаюсь вспомнить. Девчонки в интернате легко мне давались, утверждали, что красавчик. Пацаны считали смазливым и угрожали лишить девственности. Когда угрозы дошли до дела, и передо мной встал выбор драться до полусмерти или поддаться, я свою внешность возненавидел. Тот эпизод имел для меня как ожидаемые последствия — три недели в стационаре, так и неожиданные — авторитет в коллективе. От нового приобретения мне не было никакого проку: девочки давались так же активно, как и раньше, а дружбу я ни с кем не водил, потому что общество самого себя всегда ценил больше.

В этом она и упрекнула меня тогда. Я это хорошо запомнил.

— Ты чёрствый чурбан. Тебе никто не нужен, потому что у твоего сердца хватает энергии только чтобы писать код.

— Думаю, это делают мои мозги. А сердце всего-навсего качает кровь, чтобы в мозг вовремя поступали кислород и глюкоза.

— Я никогда ещё не встречала настолько холодного человека.

Мне не нужно никуда идти, даже вставать не нужно: кухня тесная — только руку протяни и шкаф с аптечкой к твоим услугам.

Она молча смотрит, как я распаковываю градусник и засовываю себе в рот.

— Говорят, в заднице измерения более точные! — комментирует мои действия, и её голос, надо сказать, не теплее меня.

Градусник пикает, я вынимаю его изо рта, проверяю — 37.1.

Показываю ей.

Она долго смотрит на моё лицо, потом резко встаёт и уходит в прихожую. Я слышу шелест куртки, молнии сапог, затем глухое, но громкое слово: «Ублюдок». Потом лязг замка, стон двери, отдалённые голоса на площадке и ещё два слова, только теперь тише и глуше: «Малину завари…».

Я ждал хлопка двери — громкой точки, но так и не дождался — она закрыла её за собой без шума.