Орест Никодимыч и другие

Виктория Орлова

Герои этой книги прожили долгую жизнь. Кто интересную, кто так себе, не очень. И теперь, когда эта жизнь почти на исходе, им предстоит… жить дальше. Тут-то и начинается самое интересное.

Сверчок

Ваньку мама сегодня против обыкновения в кровать не гнала — так он набегался по саду, что, прискакав домой, только молока выпил и сам, добровольно спать пошел. Чем родителей крайне удивил.

Семейство Смирновых уже неделю гостило у дяди Пети — дальнего их родственника по отцовской линии. Приходился он Ванькиному папе не то дядькой, не то дедом — никто уж и не помнил. Виделись редко, а Ванька и вовсе впервые дядю Петю увидал, когда приехали они сюда, в забытую богом и людьми деревню. Город, в котором Ванька прожил всю свою недолгую семилетнюю жизнь, уже месяц как безнадежно тонул в дыму торфяных пожаров, и родители, спасая слабенькое сыновье здоровье, вспомнили, что на похоронах бабушки звал дядя Петя их в гости. Мама перерыла все свои многочисленные шкатулочки, отыскала замусоленную бумажку с адресом — и вот они здесь.

Дядю Петю Ванька побаивался — уж больно он был косматый. Топорщилась в стороны пегая борода, сурово хмурились клочковатые брови, мрачно посверкивали из-под них черные маленькие глазки. Ваньке он казался похожим на злого волшебника. А когда он без спросу залез на чердак, обнаружил там подвешенные к потолку неизвестные ему травы и был сбит с ног метнувшимся оттуда угрюмым черным котом, окончательно уверился: дядя Петя — колдун. Хорошо, конечно, что он Смирновым родня, авось, ничего плохого им не сделает. Но все-таки кто их, злых колдунов, знает…

А деревня ему очень нравилась — он впервые увидел, как растут морковка и помидоры, впервые сорвал яблоко с дерева, впервые убегал от гуся Трофима, который для знакомства вознамерился ущипнуть его за ногу и преуспел бы, но тут из дома выскочил дядя Петя и шикнул на Трофима. Но Ваньке все равно Трофим нравился — большой, белый, горделиво ходил он по двору, и Ванька, глядя на него, вспоминал песенку, которую однажды услышал по радио: «Моряк вразвалочку сошел на берег». И, конечно, было много всего вокруг, что необходимо было разведать, потрогать. Ванька целыми днями пропадал в саду и его окрестностях. Он бы и дальше пошел, но дальше был Дремучий Лес, а там… ну сами знаете, мало ли что. А на речку мама ему одному категорически ходить запрещала — зато сама с ним ходила туда каждый день, и Ванька подолгу строил песчаные замки и наблюдал за всякой водяной живностью.

К вечеру впечатлений накапливалось море, и Ванька долго еще после маминого поцелуя на ночь лежал, пялился в темноту и перебирал свои открытия, как разноцветные морские камешки. А сегодня вот — сразу заснул.

Проснулся он от странного скрипа — будто кто-то заводил маленький мотоцикл, и моторчик добросовестно урчал, но вот тронуться с места никак не соглашался. Ванька долго слушал, а потом решил посмотреть. Вышел на кухню, пригляделся — нет, ничего не видно. Дотянулся на цыпочках до выключателя, щелкнул, зажмурился на секунду от яркого света. А когда открыл глаза — вскрикнул: посреди кухни сидел большущий черный таракан, который, оказавшись на виду, попытался удрать под печку, неуклюже перебирая длинными лапами.

Ванька сначала решил позвать маму, но потом вспомнил, что он взрослый и настоящий мужчина, и решил, что сам справится с чудовищем. Снял тапку и стал прицеливаться.

— Это кто тут не спит? — раздался над ухом хриплый бас.

Ванька вздрогнул и повернулся. В дверях стоял дядя Петя.

— Я… — залепетал Ванька, — таракана… Вон он! — и указал пальцем на чудище, которое все еще ковыляло к своему убежищу.

— Какой же это таракан? — рассмеялся дядя Петя, и вдруг Ванька увидел, что он похож не на колдуна, а вовсе даже на Деда-Мороза на каникулах. — Это сверчок.

— Сверчоок? — Удивился Ванька. — Тот, который в «Золотом ключике»?

— Ну, не тот, конечно, но такой же.

— Нет, — подумав, покрутил головой Ванька. — Тот красивый был, в кафтанчике и башмачках. А этот какой-то противный.

— Этот тоже красивый. А кроме того, он меня, можно сказать, от смерти спас. — Дядя Петя накрошил хлеба и подставил руку с крошками Сверчку. Тот минуту подумал и неожиданно резво прыгнул на ладонь.

Ванька подошел ближе. Дядя Петя поднес ладонь к самому его носу, и он понял, что Сверчок похож скорее на кузнечика, чем на таракана. А черные лаковые крылья действительно напоминали кафтанчик. Правда красивый, подумал Ванька. А я его тапкой.

— А как спас? — спросил он. Дядя Петя усмехнулся, погладил Ваньку ласково по голове, пересадил сверчка на пол. Потом поставил чайник. Сел, поманил Ваньку. Ванька подошел, взобрался на соседнюю табуретку. Дядя Петя сидел, задумавшись.

— А как спас? — повторил Ванька вопрос.

— А вот так, — дядя Петя отвернулся к окну. Голос его задрожал. — Когда померла Марья моя, я все сидел за столом и думал, что не нужен теперь никому. Не для кого жить-то. Деток не было у нас, из деревни, сам видишь, поуезжали почти все, так и смысла, стало быть, в моей жизни никакого и не было. Думаю, вот так за столом и помру. И тут вдруг слышу — сверчок. Я сижу — он сверчит. Я сижу — он сверчит. Три дня сверчал без умолку. И вдруг подумалось мне: как же он без печки? Ведь помру — кто печку топить будет? А сверчки без тепла не могут. Замерзают они без тепла. И пришлось обратно жить — для него вон.

Ванька сидел тихо. Он представил себе, как это, когда никого нет на целом свете родного, ни мамы, ни папы и стало ему так грустно и так жалко дядю Петю, что на глаза его навернулись слезы. А дядя Петя тем временем налил чаю в две большие кружки и поставил одну перед Ванькой, потом достал карамельки в блеклых фантиках — Ванька такие раньше не видел даже. И Ванька вдруг понял, как грустно бывает летом Деду-Морозу. Вот он ходит по своему дому — без нарядных шубы и шапки, в длинных смешных трусах до колена, серой дырявой майке и валенках — и никто его не вспоминает до зимы. Зимой, конечно, хорошо — елка, дети, подарки… А потом опять — никому не нужен… И так ему стало жалко сказочного деда, что он слез с табуретки, подошел к дяде Пете и уткнулся ему в колени. Потом поднял голову и спросил:

— Деда… а как сверчок сверчит?

Дядя Петя поглядел на него ласково, улыбнулся:

— А пойдем на крыльцо, и услышишь.

Они уселись на крыльце пить чай с карамельками, а в доме снова заурчал моторчик.

— Вот тебе и сверчок, — сказал дядя Петя.

И Ванька понял, что вовсе не на мотоцикл похоже сверчиное стрекотание, а на быстрые удары маленького-маленького сердечка.

— Деда, а ты теперь живи для нас тоже, ладно? Мы же у тебя теперь есть? И в гости приезжай, на Новый год. А еще я тебе письмо напишу, когда писать научусь — я в первый класс осенью поступаю. И мы еще в гости к тебе приедем, сверчка слушать, ладно?

Дядя Петя ничего не ответил, только погладил снова Ваньку по голове, улыбнулся и кивнул.

***

Декабрьским вечером Ванька сидел за столом и старательно выводил: «Здравствуй деда. Как ты жывешь? Я жыву харашо. Приежай скорее к нам в гости и возми с собой Сверчка штобы он не замерз».