Любовь под прикрытием

Виктория Радецкая (2024)

Все начинается с ограбления. Громкого ограбления одного из самых известных музеев Нижнего! Ира не знает, кто так будоражит ей душу и заставляет сердце стучать сильнее, — опасный преступник или серьезный сотрудник музея… Как узнать правду, если она уже влюбилась по уши?! — Ты меня подозреваешь? — на его лице играет полуулыбка. Он слегка проводит пальцами по моей руке, и опять внутри у меня все сжимается от сильного желания. — Нет, что ты! — слегка дрожащим голосом отвечаю я. Хотя, да, черт возьми, я его подозреваю! — Правильно, не стоит, — он смотрит на меня своими карими, жгучими глазами и продолжает улыбаться. «Он опасен, опасен! — кричит мой внутренний голос, — Беги от него со всех ног!» Но я знаю, что опять рухну в его объятия, как только он поманит за собой. Единственное, чего он не понимает — это то, что я не просто продолжаю расследование. Я продолжаю под него копать. Дорогие читатели! После завершения книги её стоимость повысится!

Глава 6. За девять дней

Я просыпаюсь возбужденная. Говорят, так с мужчинами по утрам бывает. Нет, с нами тоже. Хочу уловить остатки сна. Хотя бы понять, с кем я там…

Кровать у меня односпальная — как была у бабушки, так и осталась. Подруга говорит, что нужно купить двуспальную. Во-первых, будет куда мужика позвать, а так и лечь негде. Ага, смешно, согласна. Во-вторых, это типа фен-шуя — раз нет двуспальной кровати, то нет и второго человека на это место. Начинаю в это верить. Осталось найти время и купить.

Пока готовлю завтрак, думаю, что ведь Антон Владимирович вполне мог украсть драгоценности. Прямо по папиному сценарию. И кто бы его заподозрил? А никто. Важно лишь одно: чтобы пропажу в тот день не обнаружили. То есть, чтобы никто не зашел в хранилище после него. Если уйти попозже, то шанс есть. Главный хранитель видит закрытый сейф, не проверяет его — а чего проверять. Закрывает хранилище на код. Ставят сигнализацию. Утром обнаруживают пропажу.

Немного бредово, но в свой блокнот записываю плюс к Диме культуролога.

Про преследовавшего меня от метро человека стараюсь не думать. Может, это мой бзик и это ничего не значит.

Ем и пытаюсь найти хоть что-то про родственников купца. Но Сеть молчит, что для нее вообще не характерно. Или я ищу неправильно. В общем, к Диме есть вопросы.

***

Он, действительно, в музее. Я дожидаюсь, пока Дима закончит экскурсию и пытаюсь в десятиминутный перерыв впихнуть оба своих вопроса.

— Ир, так быстро у нас не получится, — он улыбается, будто имеет в виду что-то совсем другое. — Я в шесть закончу и поговорим. Найдешь чем себя занять?

О да. Я найду, это точно.

К шести возвращаюсь в музей. Дима опять зовет в ресторан.

— Не-не-не. Давай здесь, на рабочем месте.

Я и так не уверена в своей способности сосредоточиться. Какой уж ресторан.

В хранилище усаживаю его, чуть ни силком, напротив. Сел бы рядом — у меня появились бы все признаки сексуального возбуждения. Напротив, тоже опасно, но нас разделяет стол. Уже лучше.

— Первый вопрос. Вспомни… те, пожалуйста, спрашивал ли кто-то код от двери в хранилище. И поднимались ли вы сюда в день кражи.

Дима театрально вздыхает и закатывает глаза к потолку.

— Про код не вспомню. Скорее, нет, чем да. Думаю, отложилось бы. В день кражи я заходил сюда минут на пять. Поболтать с Антоном. Это ученый, который здесь работал.

Киваю. Ладно, пусто. А что я ожидала? Если он как-то замешан, то правды все равно говорить не станет.

— Вопрос второй. Не могу найти ничего о родне купца. Вы можете что-то рассказать? Кто-то остался?

— Да. Самые известные родственники по прямой линии живут в Москве. Про совсем молодое поколение не знаю, а праправнук купца — художник.

— В Нижнем никого не осталось?

— Если и остались, то не прямые потомки. Какие-нибудь племянники внучатые, дети двоюродных, троюродных… У них с женой было семь детей, а у отца — шестеро. То есть, у владельца этой усадьбы было пять братьев и сестер. Если покопать, то, думаю, можно отыскать их потомков. Но работа эта неблагодарная. Плюс, еще дети могли быть внебрачные. Особенно у Рукавишникова-старшего. Оттуда могли пойти ответвления, которые вообще не отследить.

— Почему особенно у него?

— Говорят, очень был по бабам ходок. Времена такие были. Нетолерантные по отношению к женщинам, особенно к тем, кто в услужении. Вот представь. — Дима откидывается на спинку стула, кладет ногу на ногу и смотрит мне прямо в глаза.

Первый рассказ о купце

За столом, покрытым зеленым сукном, сидит грузный мужчина лет пятидесяти. Сверяет счета. В комнату тихонько заходит девушка в косынке на русых волосах, фартуке на простом, но добротном платье. В руках у нее поднос с рюмкой водки, куском хлеба с салом.

— Просили, барин. — Она протягивает поднос, но близко подойти боится.

— Иди сюда, что там встала. — Купец захлопывает амбарную книгу и отодвигает в сторону. — Подойди, говорю!

Девушка медленно подходит к столу.

— Ближе, ближе подходи.

Она обходит стол и встает совсем рядом. Купец берет рюмку, запрокидывает в рот. Довольно кряхтит и закусывает хлебом с салом. Забирает из рук девушки поднос и швыряет его в сторону. Хватает ее за талию и притягивает к себе. Она сопротивляется.

— Не кочевряжься, — купец стягивает с нее фартук и начинает расстегивать пуговицы на блузке. — Ох, какая грудь! Крепкая! — Он снимает верхнюю часть блузки, довольно кряхтит.

— Не надо, барин, — тихонько лепечет девушка.

Купец ее не слушает. Он встает из-за стола, обходит девушку и резко наклоняет так, что она ложится на зеленое сукно, охая. Купец вытягивает ей руки вперед.

— Лежи так, не шелохнись. И молчи!

Он снимает штаны, поднимает на ней юбки. Они накрывают ее спину и голову.

Купец резко в нее входит. Из-под юбок слышится стон.

— Молчи, сказал!

Мощными толчками он входит в ее узкое девичье лоно. Кончив, купец натягивает брюки. На его лице довольная усмешка.

— Право барина. Проверить, какую девку привели в услужение. Нормально. Потом пристроим тебя, не волнуйся. После барина кто ж откажется такую в жены взять.

Девушка продолжает лежать на столе, накрытая юбками. Всхлипывает.

— Вставай. Чего разлеглась?! Мне работать надо.

Она с трудом одергивает юбки и сползает со стола.

— Да, и еще рюмочку принеси. А лучше графинчик. И закуски пусть там Марфа соберет. Она знает.

Девушка берет поднос и пятится к двери.

Купец пододвигает амбарную книгу и больше на нее внимания не обращает.

Вскоре она возвращается с нагруженным подносом. Купец заставляет ее выпить рюмку водки и снова входит в нее на столе, застеленном зеленым сукном…

***

История меня ужасает, хотя ничего нового — наверное, тогда это было в порядке вещей. Хуже того, мне хочется, чтобы сейчас со мной тоже самое произошло на этом столе, за которым мы сидим с Димой. На мне, правда, нет длинных юбок, и Дима мне ничего приказать не может — не купец, а я не прислуга.

Неожиданно Дима встает и направляется ко мне.

— Я вижу по твоим глазам, что тебе мой рассказ понравился, — говорит он почти шепотом. — Повторим?

— Нет, — у меня почему-то совсем сел голос.

А он разворачивается, и я думаю, что он передумал… С облегчением ли? Скорее с разочарованием. Дима набирает на двери код и возвращается.

— Вставай, — почти приказывает. — Вставай и поворачивайся ко мне спиной.

Я не двигаюсь, и он поднимает меня, взяв за руку. Я не могу сопротивляться. Он ставит меня, как девушку в своем рассказе про купца, и наклоняет к столу. Его руки скользят к застежке на джинсах. Он аккуратно, медленно расстегивает пуговицу и молнию. Стягивает джинсы.

А я лежу на столе, не шевелясь. Вслед за джинсами он снимает с меня трусы. Все, я сейчас умру от желания. Он залезает рукой под мою футболку, гладит живот и двигается наверх — к груди.

Мне хочется, чтобы он в меня вошел. Срочно. Но моя мука пока не закончилась. Он гладит набухшую грудь обеими руками, снова сползает к животу. И я уже двигаю бедрами, показывая, что пора завязывать с предварительными ласками.

…за дверью слышатся шаги. Кто-то дергает за ручку, пытаясь ее открыть.

Дима меня сдергивает со стола. Я быстро натягиваю трусы и джинсы. Одергиваю футболку. Раздается стук в дверь.

Дима идет открывать. Я сажусь обратно за стол, пытаясь привести в порядок растрепавшиеся волосы. Мы оба выглядим, как нашалившие школьники.

— Я уж думала, тут нет никого, — вошедшая директриса выглядит удивленной.

— Я автоматически зачем-то закрыл, — Дима разводит руками. — Рассказывал следователю про родственников купца.

— Понятно. Вы, Дмитрий, автоматически нашего следователя с другой стороны не заприте. Она код не знает, и выйти не сможет.

— Если что, я позвоню, чтобы меня вызволили, — бормочу я.

— Хорошо. Ладно, перейдем к делу. С нас требуют результатов. Выставка на осень запланирована, но непонятно, что с ней делать. Сверху на меня наседают. Поэтому я наседаю на вас. Мы вам оказываем всю помощь, какую можем. Дело двигается? — она сурово смотрит на меня.

— Движется, — проклинаю себя за бормотание. — Но конкретно пока ничего не могу сказать. Так быстро такие дела не раскрываются.

За директрисой закрывается дверь. Некоторое время мы с Димой сидим молча. Я успела стряхнуть с себя наваждение, хотя его присутствие не дает до конца успокоиться.

— Ты реально думаешь, поиск потомков купца что-то даст? — спрашивает он.

— Сказать сложно. Но надо копать одновременно во всех направлениях. Я и копаю.

— Понял. Я попробую узнать побольше информации. То, что я тебе попробовал представить в виде сцены из жизни купца и его прислуги, на самом деле, было. Тебе будет сложно откопать потомков. Тем более, после революции многие скрывали свое происхождение. А незаконнорожденные в принципе его не афишировали, а часто не знали. Выясним ли мы истину?

— Надо постараться, — отвечаю я.

— Хорошо. У тебя есть еще дела здесь или я могу закрыть за нами?

Я встаю. Нет, у меня больше тут дел нет. Хотя, на самом деле, их выше крыши. Только что я смогу еще выяснить сегодня? Надо подумать.

— Пошли. Закрывай.

Дима закрывает за нами дверь и вводит код. Дверь защелкивается.

— Кто-то должен был как-то узнать код, — говорю я.

— Видишь ли, преступники обычно умеют его подбирать, — справедливо замечает Дима. — Зачем его узнавать?

— А если грабитель не профессионал? Если это его первое дело?

Дима на меня смотрит странным взглядом. Пожимает плечами.

— Возможно. Хоть и странно. Пойти на такое?! Ни разу не попробовав?

— У всех бывает первый раз, — я произношу эти слова, а думаю о сексе, о возбуждении, о желании. Я их в такой степени испытываю впервые.

Дима меня ловит на лестничном пролете между третьим и вторым этажом. Целует в губы со всей своей страстью. Затем распускает мне волосы.

— Ты моя распущенная девочка. И где наши платья и юбки? Опять ты в джинсах. А ведь я тебя просил.

Он смотрит опасно. Даже коленки подгибаются.

— Мне так удобнее, — я защищаюсь. Не хочу ему подчиняться.

— А знаешь, пойдем в театр. Ты любишь театр? Туда придется надеть что-то более изысканное, — Дима поворачивается ко мне спиной и спускается по лестнице, словно ему плевать на мой ответ.

— Театр я люблю, но далеко не все спектакли, — говорю ему вслед.

— Значит, пойдем. Я куплю билеты.

Почему я соглашаюсь? А если потомок незаконнорожденного ребенка той девушки из его рассказа, — он?! Недаром он так красочно описал ту ужасную сцену!