О вас я подумаю завтра

Виктория Чуйкова

Эдгар и Валери более десяти лет в браке. На первый взгляд их супружество идеально. На самом же деле между ними всегда была ревность. Его ревность, ставшая болезнью.«О вас я подумаю завтра» – третья часть трилогии «Эдден».

Глава 2

С каждым шагом, который делала Евгения вниз по лестнице, сердце Дэна сжималось в тиски, перекрывая дыхание. Войдя, с большим усилием, в свою комнату, он только и смог, что отступить в сторону от двери и сползти в уголок, навалившись на дверной косяк, найдя в нем опору. Ему было тяжелей всех. Он все еще путал реальность и сон, болезненные видения и наплывающие картинки прошлого. Ко всему прочему, ему приходилось привыкать к своему отражению в зеркале. Где-то глубоко, в загвоздках памяти, он помнил себя таким, как был сейчас, но там, далеко — далеко! Он имел очень мало времени, чтобы притерпеться ко всему, что случилось с ним, да еще отбросить в прошлое, грызущие душу слова и бледный, заплаканный вид жены — единственной женщины на свете, ради которой он мог свершить буквально все!

Казалось вот, только сделали первый шаг в сторону позитива, как на тебе, получи под дых, и как всегда, на пустом месте! Ляпнул, не подумав, а облило с ног до головы. Дэн закрыл глаза и, мог бы, заплакал.

Вел затормозила, вспомнив, что не надела купальник, помчалась назад и Ев последовала за ней. Зачем? Да просто пошла и все. Не стоять же одной, как кактусу среди пустыни. И только подойдя к двери, поняла, есть причина вернуться — очки! Они-то остались в комнате, а на солнце без очков не комфортно. Вот сейчас зайдет, возьмет и сразу назад! «Ни слова ему, ни ответа! Возьму, встретимся с Вел и побудем в тишине, без этих жужжащих зануд!» Решительно открыла дверь, пронеслась, радуясь, что его нет и только протянув руку к очкам, поблескивающим на туалетном столике, как заметила в углу мужа. Он сидел словно испуганный мальчик — на корточках, спрятав лицо в коленки. Пять секунд колебания — проигнорировать, или подойти?

«Если подойти, то пожалеть, приласкать, или отругать как ребенка? — неслось в голове. — Проигнорирую, а ему опять плохо? Не прощу же себе никогда! А если подойду, а он опять в роль впал и играет на чувствах? Господи! Что же делать, что?» — специально громко двигалась, чтобы муж проявил себя, но Дэн не поднимал голову. Стала перед ним, кашлянула — тишина!

— На жалость давишь?

— Нет, что ты! — спокойно и тихо проговорил Дэн, даже не пошевелившись. — Просто нашел подходящее место.

— Подходящее, чему?

— Кому. Мне!

— Ну и сиди! Не всегда же мне занимать нижнюю полку. — сделала шаг к выходу, выдохнув с облегчением — с ним нормально, а совесть, которая где-то в нижнем ящике комода, мучить не будет! Но уйти, не досказав, не смогла, завелась с пол-оборота: — Вот одного не пойму, ты был счастлив, наблюдая за нашими мучениями?

— Я? Счастлив? Ты это о чем говоришь? — Дэн поднял голову и опять сердце Ев дрогнуло. Милое, молоденькое лицо ее мужа выражало такую скорбь, столько слез было в его прекрасных голубых глазах, что театрам это назвать никак нельзя. — Какое же это счастье, быть бревном, видеть страдание любимых тобой людей и не иметь возможности помочь или исправить. Милая, а ты как думаешь, бревно может быть счастливо?

— Но…

— Не надо, Ев, ты, по-своему права.

— Дэн!

Он резко поднялся и еще больше прижался к углу. Ев вздрогнула. Ей показалось, что муж повзрослел за считанные минуты на несколько лет. Испугалась, серьезно перепугалась, но виду не подала.

— Счастье ли то, что было потом, ночью? Между нами. Ев, родная моя, единственная! Только благодаря вам я научился смотреть на боль и опасность с юмором! А то, что происходило здесь, мимолетом, может только радовать. Как же ты это не поймешь. Не врал я тебе, и уж тем более, не играл чувствами! Ваша же с Вел непредсказуемость — рушит любые преграды, поднимает на ноги и оживляет! Слова… Они не птицы, иногда срываются не вовремя, без знаков препинания. Ев! Не ставь нам подножку, пожалуйста! Ты же умный человечек. Не жалей меня, но и сама не крушись, надуманно. Да что я говорю! Ты свободная, кошка, всегда гуляешь сама по себе! Но ты умная. Чувствуешь фальшь за версту. И если сейчас я вру, уходи, значит, я потерял доверие. И если тебе надо побыть одной, тоже держать не буду, понимаю, что тебе пришлось перенести. Только,… только не допусти сожаления, своего угрызения, потом, когда расставишь все по местам.

Ев не шевельнулась. Она понимала, что Дэн прав, прав как никогда. «Ведь не выслушали друг друга, не досказали. Завелись, с пустякового подозрения Эда. Не потушили его ревность, а подбросили соломки под лупу! Что же, что же делать?!»

Дэн опять сделал к ней шаг. Ев не отступила, не остановила. Глаза ее теплели, любовь брала свое. Он нежно взял ее за кончики пальцев, подержал немного, перебрался на кисть, затем еще подошел к ней и обнял. Прижимая крепче и крепче к себе. Она обвила его шею, прикрыла глаза, но губы уже отдались в его власть.

****

Последней вспышкой было зеркало и она в его отражении. Ев открыла глаза, глянула на мужа, который беззаботно спал рядом. Немного повзрослевший, с момента их вчерашней стычки. Но, Слава Богу, чуть-чуть! Положила голову на его подушку, уткнувшись носом в плечо, однако мгновенно отодвинулась и повернулась к окну.

«Зеркало! — вспомнила она — Зеркало! Не к добру! Неужели меня опять куда-то занесет? Нет, нет! Ев, возьми себя в руки! Тот раз было все по-другому. Все, все! И только благодаря зеркалу меня вытащили. БЛАГОДАРЯ ЗЕРКАЛУ!» — Она поднялась, погладила руку мужа, которая упала на ее место. Стараясь, чтобы он не проснулся, выскользнула в ванную, плотно прикрыв дверь, так же осторожно вернулась назад. И убедившись, что Дэн по-прежнему крепко спит, улизнула из комнаты. Рука повисла в воздухе, когда она, было уже, собралась постучать к сестре, поведать про сон и вдвоем его растолковать, как опомнилась — еще очень рано! Постояла с минуту, раздумывая, как лучше поступить и, решительно пошла к лестнице зеркал.

Здесь, как всегда, царил полумрак. Черная кованная винтовая лестница, была достаточно узка. На стенах висели приглушенные ночники, моментально загоревшиеся, как только она открыл дверь. На стенах, цвета слоновой кости, удобно и почтенно разместились зеркала — разных форм и размеров. Совсем темные и горевшие новизной, словно их отлили вчера. В дорогих и не очень рамах. Загадочная коллекция дома Гаев. Зеркал было много и Ев, довольно часто пробовала их сосчитать, чтобы понять, сколько предшественниц Ольги, бывшей главы рода Гаев, матери Жана, правили до нее. То, что это были женщины, Ев даже не сомневалась, в день их венчания Ольга, или всевидящая «О», как ее нарекла Виен, сама об этом сказала. Однако посчитать никогда не удавалось, всегда что-то сбивало, кто-то отвлекал. Сейчас же она даже не думала заняться счетом, ее привел сюда сон, и она подумала, что только тут сможет понять его смысл. Тайная, темная лестница с чужими, некогда личными зеркалами женщин семьи Гаев. Вряд ли тут покоились посторонние зеркала. Поверье семьи гласит, что у любимой, которую избрал один из Гаев, свое, личное зеркало, с которым она не расстается никогда, бережет его, пуще зеницы ока своего. Что же за тайны хранят зеркала? Сможет ли кто узнать их?

Ев вздохнула и бросила взгляд вниз, в темную часть узкого спуска. Это было великолепно и ужасающе! Вел никогда не ходила сюда сама. По крайне мере, старалась избегать этого места. А Агния, побывав тут только раз, кричала: «Унесите! Унесите меня отсюда, немедленно!» — со всей своей детской силой, впилась ручонками в плечо Дэна, пряча голову. Славки, напротив, носились по ней постоянно, забавно корча рожицы каждой стекляшке, до которой могли дотянуть свои любопытные носики. И тем ни менее, именно с этой лестницы, у них с Вел началось знакомство с домом, с родом, с тайнами Гаев.

Ев стояла у входа, не ища определенную точку, а смотря на общую картинку этого прохода. Смотрела, стараясь уловить атмосферу, настроение помещения. Она бывала здесь ежедневно, иногда по нескольку раз в день, никогда не вспоминая о своем приключении, случившемся несколько лет назад, невероятно фантастическом. Она даже не задумывалась, для чего сделан этот проход. Почему именно сюда свозились все зеркала, семейства Гаев? И Гаи ли начинатели этой коллекции. А может у Горчаковых был такой каприз?

— Надо поговорить с Жаном и Николя! — прошептала Ев. — Это может быть важно! Мы то, всегда думаем только о Гаях. Прикипели к этому роду. А ведь была и вторая династия! Негоже забывать это. Стоп, Ев! Тебя понесло в другое русло. Зеркала… — Ев присела на первую ступеньку, свет не погас, лишь слегка притух, так было по всем тайным ходам, датчики света реагировали на движение. — Да Эд, тебе надо отдать должное. Ты не только ревнивец, но еще и эконом! Не ругаюсь, нет, на этот раз — хвалю. И так! Я никогда не замечала, насколько это место необычно. Как сильно тут мурашечно. А почему тут нет яркого света? Берегут стекло? Возможно. Старые канделябры никто не снимал. Скорее храня атмосферу древности. — подняла голову вверх, присмотрелась. Лестница заканчивалась, но стены уходили намного выше и там, под самым сводом, на потолке, что-то блестело. — Н-да! А я внимательна. Должен быть выключатель! Поищу потом. Мне надо побыть тут без ярких иллюминаций. — встала. Каменные полы были холодны, и по телу побежал озноб. — «Пупырошные мурашки»! — она медленно пошла вниз, дойдя до последней ступеньки, развернулась и поднялась. Постояла спиной к спуску. Дыша через раз, вела себя так, словно зазывала все тайны этого прохода открыться перед ней. Но ничего! Совершенно ничего не чувствовала. Никто и ничто не пытался коснуться ее спины, вцепится в шею. Развернулась, сменила выражение лица, на недовольное. Но тут же, прищурив глаз и приподняв левую бровь, сказала полушепотом. — Но тогда зачем, зачем мне приснилось это место?! — Опять пошла вниз, но уже очень медленно и касаясь руками рам. Всем своим существом призывая поверить ей, открыться и помочь. Она не боялась призраков прошлого. Пережила, перепробовала многое за годы замужества. Она искала ответ. Спустившись, опустила руки и подняла голову вверх, пробежав взглядом все, что могла зацепить, замерла с запрокинутой головой. Вверху было темно. И эта темнота опускалась к ней. Опять вздохнула. В голову ничего не приходило. Взялась за перила и начала подниматься. — Ну, почему ВЫ не хотите мне помочь? — И тут ей показалось, что кто-то вздохнул, тихо, но вместе с тем грустно. Замерла. Прислушалась. — Пожалуйста! — Свет замаячил. В мозгу начал просыпаться инстинкт самосохранения. Но упрямство было сильней. Подошла к самому большому, самому древнему и почти темному зеркалу. Повернулась к нему лицом и уставилась на себя. Лишь на мгновение ей показалось, что перед ее отражением повисла некая пелена. Словно там, за стеклом, обитает душа бывшей хозяйки. — Простите, что тревожу… — вырвалось у нее. — Но Дэн, он не совсем здоров! Не хочу оскорбить невниманием, но он ваш правнук. И ему нужна помощь. Будьте столь любезны, не сочтите за труд, помогите. ПОЖАЛУЙСТА! — произнесла и ужаснулась. — Ну, я даю! Кто услышит, решит, что это я нуждаюсь в экстренной помощи. Все! Ев, выброси эту чушь из головы! — голова зачесалась и она невольно, двумя руками взъерошила свои волосы, расчесав кожу. — Брррр! — Присмотрелась к себе, поправила прическу и, протянув руку, погладила зеркало, зачем-то сказала: — Простите! — И тут произошло то, что должно произойти в хорошем ужастике — свет погас. Полностью! Ев выпрямилась, прикусив губу, сердце заколотилось. — Агов! — не кричала, просто говорила, для своего самоуспокоения, вслух: — А я, вообще-то, тут! — Взялась за поручень, достала мобильный и нажала кнопку фонарика, искренне радуясь, что таковой есть у нее. И тут уголок глаза опять уловил колыхнувшуюся пелену у края зеркала. Машинально посветила в зеркало. Луч ее фонарика умножился. Яркой, северной звездой отразился и побежал вверх и низ, отражаясь во всех зеркалах и сходясь на ней! — Вау! — опять вырвалось у Ев. — Нифигулички! — Она стояла, в самом центре, как под софитами на театральной сцене. Но это было не главное — она видела, видела и чувствовала, что есть «зазеркалье»! Не ее, но есть! Ев переводила глаза от одного зеркала, к другому, стараясь увидеть их как можно больше. Они «очищались», зеркала становились ярче и от них, Ев это видела, от них отходила дымка, с совсем прозрачными картинками. К ней плыла чужая история и проносилась в ее голове. Точно так, как бывает в утренней дремоте. Она пыталась разглядеть, запомнить. Глаза открылись шире, но свет опять загорелся, приглушая зеркальное сияние. — Это что же получается? — Ев побежала наверх. — Я не ошиблась? Они все здесь висят не просто так? Дэн! Мне нужен Дэн. Нет! Не торопись, торопыга. Побереги его психику. Мне нужен совет… Мама! Блин! В отпуске! Ладно. Если то, что произошло — значительно, она услышит и перезвонит. Если нет.… А вот Вел я скажу, и прямо сейчас! — Ев глянула на телефон — 9:15. — Это что же получается, я там пробыла почти два часа?!

Она заглянула к себе. Дэна на кровати не было. Вошла и заглянула в ванную. Он держал в руке крем для бритья, но брить нечего было. Глаза выражали недовольство. — Чего куксишься? Отдохни, коже тоже нужен отпуск. Еще пару дней и будешь снова бурчать, как тебе это надоело! — Подошла, пробежала пальчиками по спине, обняла, пощекотала грудь и поцеловала в лопатку.

— А я думал, ты меня бросила. — неловко пошутил, сгорая от любопытства, где она была.

— Не дождешься! Я гуляла. Проснулась рано, ты был такой целомудренный, что я убежала от себя.

— Ты и убежала? — расплылся в улыбке, но поворачиваться и притягивать ее к себе не спешил.

— Я! Это самосохранение сработало. — Его лицо напряглось, и Ев мило заулыбалась: — Не бери в голову, просто побоялась, что тебя разбужу.

— А! Ну если только так.

— Почему не спрашиваешь, где гуляла?

— И где же ты гуляла?

— На лестнице зеркал. Устроила себе подобие пробежки. Так пользительно! Пару раз спуститься и подняться, равносильно по берегу пробежаться. Денек! А кто основал эту галерею зеркал?

— Не знаю. Сколько себя помню — всегда там висели.

— А зеркало Ольги есть?

— Ага! Она меняла их очень часто. Не могу сказать, что делала со всеми, но когда мы отреставрировали этот домишко, кажется в семидесятых, повесила свое зеркало.

— Предпоследнее.

— Ну да. После того Николя ей нового не делал. Ев, к чему такие вопросы?

— Просто так, так просто. А…

— Опять! — он переместил ее и усадил на туалетный столик. — Нет, чтобы поцеловать, сказать: «Доброе утро муж!», занимается викториной.

— Доброе утро муж! Ты прекрасен, ты обворожителен, ты притягателен!!! И я тебя очень, очень люблю! Но ответь мне, еще, всего на один вопрос.

— Зная тебя, соглашусь на два. Но не больше!

— Отлично! А кто основал лестницу зеркал Гаи или Горчаковы?

— Так, это надолго. — он поцеловал ее, жадно, но сдержал свой пыл. Подхватил на руки и перенес в комнату. — Родная, я никогда не задавался этим вопросом. Могу позвонить Николя и узнать, но и он вряд ли помнит. Тебе это важно?

— Да. Но ладно, переживу. Дэн, у вас же двойная фамилия. Я видела, на гербе.

— Ев, это так. Только, как бы пояснить? Видишь ли, мы не те Горчаковы, которые звучат во всех энциклопедиях. Скорее всего, наш род еще древней. Может от этого мы, постоянно, сталкивались с определенной проблемой, понимаешь? Нас сопоставляли с теми дворянами, приближенными ко двору. И…, были неувязачки.

— Не мучайся, я поняла.

— Спасибо, а то вся эта энциклопедия — надолго.

— А Горчаковы, по какой линии к вам вплыли?

— Ев! Давай посмотрим книгу, я запутался в этих ветвях. Почему тебя это так затронуло?

— Интересно, там есть хоть одно зеркало Горчаковых?

— Они все двойные! В роду в основном рождались девочки. Раз в какое — то колено рождался мальчик. Это только у нас произошла накладочка. Родился Жан, а у него — мы. Казалось, общепринято брать фамилию по отцу и продлевать его род. НО! Мы же необычное семейство. Мы глубоко уважаем женщину, чтя ее дар рожать детей.

— Что? Ты хочешь сказать, если бы я захотела оставить свою фамилию, то…

— Да, я бы согласился. И Эд тоже. Была бы тройной. Потешно. Ев к чему все это? Ну, не с бухты-барахты ты все это затеяла?

— Навеяли зеркала. Кстати! А почему там нет яркого света?

— Яркого? Подожди.… Как нет?

— Да вот так, сколько бегаю по ней, всегда горят только ночники.

— Слушай, а я тоже не помню. Пойдем, посмотрим?

— Пойдем, если хочешь. Только возьми мощный фонарь, там сегодня и с ночниками проблема.

— Ты хочешь сказать…

— Что я поднималась, а свет погас. — Дэн тревожно глянул на нее. — Не переживай, я не испугалась. У меня фонарик всегда с собой. — Ев прикрыла глаза. В затылке появилась тяжесть и немного тошнило. Она сжала его руку.

— Ев, что с тобой?

Она не ответила, она была далеко. Она опять стояла у той самой стены, на краю обрыва. А на воде разыгрывалась баталия, с какой началось их путешествие в прошлое. Залп, второй. Запах пороха, крики людей. Она четко видела, как от стены отделился мужчина, стал на самом краю и смотрел вниз, а за стенами бегали собаки, принюхиваясь и визжа. Маячили факелы. Появился яркий свет, в том месте, где стоял мужчина, и она прижалась к стене — это был Дэн! Совсем как сейчас. Вот только,… одет в камзол и волосы длинные. Остальное — полностью его, тот же взгляд, те же движения. «Ев!» — услышала она голос и испугалась. Прижалась к камню еще сильней. — «Ев!» — повторил он громче и настойчивей. Глаза смотрели в ее сторону, а губы шевелились, произнося длинную речь, которую она не могла разобрать. Поддалась любопытству, шагнула вперед и… полетела вниз!

— Ев! Дорогая, да где ты? — лицо мужа становилось ясней. Заморгала, посмотрела в одну, в другую сторону. В горле пересохло. Она лежала, Дэн сидел рядом, в руках мокрое полотенце. — Ты отключилась. Где была?

— Там. — махнула она рукой. — Я опять была там! Дэн, пойдем на лестницу, Она зовет тебя.

— Кто куда меня зовет? Да лежи ты! Белая, как мел, а барахтается.

Он опять повзрослел, и Ев поняла — каждое переживание его души, ложится на лицо отпечатком.

— Ты взрослеешь! Не волнуйся больше, это пагубно.

— Ясно, тогда ты не пугай меня так больше. Но одно приятно, еще два потрясения и я стану тебе ровней.

— Шутишь? — села, взяла стакан с водой из его рук и жадно выпила. — Я хотела сначала поговорить с Вел, но теперь не буду. Пойдем, со мной все в порядке. Только возьми фонарь. Мощный!

Дэн послушно исполнил ее просьбу, и они спустились к большому зеркалу.

— И что ты мне тут предложишь? — усмехнулся Дэн. Ее рука легла на его губы. Послышался шепот, он нарастал со всех сторон, лампы замигали. — Ев, что это?

— Это, любимый, прошлое. У него есть, что тебе сказать. Только ты молчи, молчи и ни о чем не спрашивай. — Она крепко взялась за его руку, мрак окутал их. Дэн зажег фонарь, и она направила луч на зеркало. В тот же миг, неведомая сила отбросила ее в сторону, Ев приземлилась на ступеньку, двумя руками держась за кованные, узорчатые перила, а Дэн попал под перекрестные лучи света. Он побледнел, глаза уставились в одну точку. Ев рванулась к нему, но свет не пропускал, он был настолько плотным, как стекло. Откуда-то из темного угла появилась та самая девушка, какую Дэн путал с Ев в моменты жара. Сейчас она была совершенно не похожа на Ев. Злая, себялюбивая эгоистка. Она плыла к нему, протягивая руки. Ев схватилась за голову, сожалея, что все это затеяла. Но сквозь пальцы увидела новые действия. Из каждого зеркала, отделялись дымки и спускались, либо поднимались к Дэну, делая вокруг него второй, непроходимый круг. А он стоял, стоял не моргая, не шевелясь и смотрел в одну точку. Девушка металась, беззвучно крича, но Ев ее понимала. Она требовала вернуть ей ларец. И тут все призраки зеркал набросились на нее, вцепились, мертвой хваткой. Ев услышала страшный, душераздирающий вопль и все метнулись в свои убежища, разорвав девушку на мелкие кусочки. Большое зеркало стало объемным, полным матового света, накрывшим Дэна полностью. Все закружилось, завертелось, и от Дэна отлетел Дух, тот, что несколько минут назад видела Ев. Замер перед зеркалом, распростер руки и… растаял.

Фонарь погас. Ев боялась пошевелиться, но еще больше она боялась за мужа. Руками нащупала поручень, вцепилась в него и продвигалась к Дэну.

— Что за оргии вы тут устроили? — раздался сверху голос Эда. Вместе с ним зажегся свет. Из-за его плеча выглядывала Вел, сомкнув брови. — Чего орете? Просто пробки выбило! Взрослые, а ведут себя, как дети!

Дэн посмотрел на жену, обнял ее, говоря только ей:

— Ты это видела?

— Видела и боялась за тебя. — он обнимал ее, а наверху не унимались:

— Ну, поднимайтесь же! Уже можно! Вот дурынды! Один помолодел, вторая тянется к нему!

Только младшие не обращали на них внимания. Бросив последний взгляд на зеркало, им обоим показалось, что та, кто прятался в его недрах, подмигнула им и ушла в покой свой. Дэн пошел вперед, как всегда держа жену за руку.

— Экстрима захотелось? Постель уже не удовлетворяет? — бросил Эд брату, его же монетой.

— Ев! Честное слово, ты так кричала, я подумала, вас тут убивают. — перебивала его Вел. — Вы что, испугались? Столько шума!

— Вся наша жизнь начинается с крика, в страстном ожидании ответа. — Ответила Ев, похлопала Эда по плечу, поцеловала сестру в щеку и, обняв Дэна, пошла с ним к себе, оставив старших со своими фантазиями.