Любовники Камиллы

Виктория Янссен

Герцогиня Камилла вынуждена бежать из роскошного замка мужа, чтобы спастись от смерти. Она тайно уходит в сопровождении верных слуг и любовника, чтобы найти убежище у мужчины, которого любила в юности и который смог раскрыть ее сексуальность. В его доме она вновь погружается в мир чувственных наслаждений, возбуждая желания не только любимых мужчин, но также верной служанки и двух евнухов. Пылающие страстью мужские и женские тела сплетаются в экстазе, в то время как жестокосердный герцог уже напал на след сбежавшей жены...

Глава 4

К тому времени, когда Анри закончил уборку в стойле красавицы Гирлянды и, собрав всю мокрую солому в тачку, повез ее к куче для компоста, стало уже совсем темно и в небе появилась луна. Свалив солому в кучу, Анри хотел вернуться, но остановился на полпути и, задрав голову, залюбовался яркими звездами, блиставшими в темном небе так близко, что казалось, до них можно было дотянуться рукой. Обманчивое впечатление.

Даже такой ничтожный человек, как помощник конюха, может быть ослеплен блеском и великолепием ночного неба, разве не так? Сердце Анри забилось чаще и словно увеличилось в размерах от благоговения. В мозгу возникли странные ассоциации. Звезд он, конечно, достать не мог, зато дотрагивался сегодня до самой герцогини.

Грустно вздохнув, Анри покатил свою дурно пахнувшую тележку во двор. Он понимал, что надо прекратить думать о том, что случилось с ним сегодня во дворце, и отбросить глупые надежды, что после этого с ним произойдут удивительные перемены. Но мысли приходили сами собой. Странное приключение. Что оно ему сулит? Наверное, ничего хорошего. Герцогиня просто использовала его в своих целях, вот и все.

Под таким звездным небом Анри совсем не хотелось притворяться. Да, он уже очень давно хотел эту женщину, желал ее долгие годы. Именно страстное желание пришло на смену ранним фантазиям, которые мучили его по ночам и виной которым была она сама — ведь это она, герцогиня, выбрала его из многочисленных помощников конюха и начала обучать верховой езде. Наверное, посчитала его чем-то лучше других.

Сейчас опасность быть застигнутым стражей в покоях герцогини миновала, и ему даже стало безразлично, что она использовала его для своих нужд. Ни при каких других обстоятельствах он не приблизился к ней настолько, чтобы войти в самый тесный контакт, который существует на свете.

Как же он был туп и самонадеян, когда сболтнул сдуру, будто бы сможет помочь ей ускользнуть от ненавистного мужа. Как будто бы в целом герцогстве не нашлось никого более достойного, чтобы укрыть эту чудесную женщину в недоступном для герцога и его приспешников месте. Горничная герцогини и ее евнухи верны ей до гроба, найдутся и другие люди, преданные ей, но вот только кому из них, озадачился Анри, герцогиня интересна как человек, как личность?

Анри сделал еще несколько ездок со своей тележкой, поставил ее в угол, потом погладил по носу тех лошадок, которые еще не успели заснуть и высовывали любопытные бархатистые морды сквозь решетку. Анри зевнул, завтра ему очень рано вставать, чтобы поводить по тренировочному кругу Розочку, да и Лайлу надо было поводить в поводу. У Гирлянды, как он уже давно предчувствовал, скоро начнется течка, да и у Тони тоже. А из этого следует, что ему, Арно, предстоит путешествие в конюшни, расположенные в отдаленных землях герцогства, так называемую ферму для размножения лошадей и выведения потомства. Там его ожидает достаточно комфортная жизнь. Он должен будет не только уха живать за меньшим количеством лошадей, но и ему не придется выполнять бесчисленное количество мелких заданий, какими его ежеминутно озадачивали старшие по положению конюхи, полагая, что парень не должен болтаться без дела. Там ему никто не будет навешивать оплеухи просто за то, что он невзначай попался кому-то на пути. Кроме того, ферму выстроили уже очень давно для правящего в те времена герцога, который души не чаял в лошадях, и условия там были гораздо лучше, поэтому сеновал, где Анри проводил свои ночи, когда ездил туда, мог бы сравниться (так, по крайней мере, ему казалось раньше) с опочивальней самого герцога. Однако после сегодняшнего посещения дворца и, особенно, спальни герцогини он понял, насколько ошибался в представлениях о настоящей роскоши. Ну и пусть, решил Анри, незначительные удобства гораздо больше ценишь.

Как наяву, он снова почувствовал в своих руках тяжесть и гладкость материи, из которой было сшито платье герцогини, и услышал легкий аромат цветочных духов, исходивший от ее белоснежной шеи, в то время как от самого Анри исходил стойкий и неприятный дух лошадиного пота и навоза. Гордая женщина даже не вздрогнула, не отшатнулась, когда он дотронулся до нее, но Анри так и не отважился коснуться ее лица или поцеловать в губы. Ах, как он жалел сейчас об этом! Ведь в противном случае можно было бы с уверенностью сказать, что они полностью познали друг друга, пусть это длилось всего несколько минут.

Анри усмехнулся. Какая глупость лезет ему в голову! Пустые мальчишеские мечтания. Наверное, он еще так и не повзрослел. Она была так же далека от него, как эти прекрасные звезды на небе, а по возрасту и вовсе годилась ему в матери. То, что многие мужчины выбирали себе невест гораздо моложе себя, считалось абсолютно естественным, так почему же противоположный вариант невозможен? Прикрыв глаза, Анри мысленно представил герцогиню в блистательных одеяниях и украшениях, сидящую в его воображаемом доме и качающую колыбель. И уже вслух расхохотался. Скорее всего, качать колыбель и стирать пеленки пришлось бы именно ему, но уж никак не величественной герцогине.

Тоня тихонько всхрапнула, напоминая о себе. Анри встрепенулся, последний раз похлопал кобылу по гладкой, шелковистой шее и через двойные двери вышел из конюшни в вечернюю прохладу. Спать ему не хотелось, тело гудело от долгой работы и нестерпимо воняло потом.

Время стояло позднее, но не настолько, чтобы не посетить баню. А потом, возможно, он позволит себе еще какое-нибудь маленькое удовольствие. «Свежая роза» пользовалась сомнительной славой, но там посетителям предоставлялись всевозможные способы платного расслабления, а Анри редко тратил свой ничтожный заработок на себя, предпочитая даже ночевать рядом с лошадьми, поэтому кое-какие накопления у него имелись. Вероятно, сегодня он потратит монету-другую на доступную девочку, которых в «Свежей розе» он видел всякий раз, когда ходил туда мыться в бане. Проститутку подешевле он вполне может себе позволить.

Именно так Анри собирался поступить неоднократно, однако так и не доводил свои намерения до конца, считая, что вожделенный собственный домик появится у него тем раньше, чем бережливее и скромнее он будет себя вести.

Широко шагая, Анри направился в город, административный центр герцогства. Улицы здесь были гораздо оживленнее, чем в поместье рядом с замком. Подвыпившие гуляки вываливались из дверей таверны, расположенной у городских ворот, по булыжной мостовой раскатывали извозчики, из ближайшей аллеи раздавались пронзительные выкрики азартных игроков в кости.

Уличные проститутки не обращали на Анри никакого внимания. У парня на лбу было написано, что карманы его пусты, и они презрительно воротили от него нос. А Анри только того и надо было: ему было больно смотреть в измученные глаза этих продажных девиц, у которых не было иного способа прокормить себя.

Массивные стены «Свежей розы», выложенные из грубого серого камня, на целых три этажа возвышались над соседними домами по обе стороны улицы, белые наличники и подоконники, которые ежедневно надраивались служанками, блестели чистотой, гонтовая крыша была отделана декоративными узкими полосками красной меди. Бани «Свежей розы» славились среди населения своей дешевизной, хотя плата удваивалась, если посетителя сопровождала одна из девиц заведения, и вырастала гораздо значительнее, если спутником становился молодой человек. Их мадам Убэр, хозяйка заведения, вывозила из каких-то пустынных земель, находившихся далеко на юге. Пару раз Анри видел этих чужестранцев по пути в баню — все они были как на подбор стройные, с безупречной гладкой кожей и темной подводкой вокруг глаз, в длинных шелковых панталонах и голыми торсами; их шеи украшали ожерелья и мониста, на пальцах босых ног тускло блестели серебряные кольца. Герцогиня вполне могла купить себе такого красавца в качестве предполагаемого отца для своего ребенка. Впрочем, вряд ли герцог принял бы дитя за своего отпрыска, уж слишком темен был цвет кожи этих молодых людей.

По сторонам огромного парадного входа «Свежей розы» горели, потрескивая, факелы. Анри открыл массивную дверь резного дуба, и перед ним тут же предстал гигантского роста престарелый евнух в широкой черной робе. Оглядев посетителя с головы до ног, он молча протянул вперед руку с раскрытой ладонью, и Анри положил в нее медную монетку. Толстые пальцы евнуха сомкнулись вокруг нее, а другой рукой он махнул себе за спину, указывая в сторону коридора, и отошел к двери. Откуда-то из глубины здания доносились мужские и женские восклицания, громкий хохот, звук сдвигаемых бокалов и кубков, лязг ножей и отдаленные звуки гуслей.

Полог, прикрывающий вход в общую комнату отдыха, был откинут, чтобы дать приток свежему воздуху и обеспечить клиентуру бань предварительным просмотром вечернего представления. Анри намеревался пройти мимо, но все же не смог удержаться и заглянул в комнату, невольно сравнивая здешнюю обстановку с роскошью герцогского дворца, которую ему довелось оценить нынешним днем.

Как следует разглядеть меблировку ему не удалось, и то, что он увидел, не сильно его впечатлило. На обоих концах длинной буфетной стойки стояли напитки и блюда с едой, а в центре восседала обнаженная женщина, и двое мужчин в коротких безрукавках с увлечением слизывали мед и вино с ее живота и грудей. На ближайшем к входу кресле активно совокуплялась любовная парочка. Женщина, чей корсаж был спущен до самой талии, крепко вцепилась в подлокотники обеими руками, поднимаясь и опускаясь на мужчине, на котором сидела верхом, и ее малюсенькая юбочка колыхалась с каждым движением мужчины, то и дело открывая взору белые ягодицы проститутки. На секунду Анри замер в изумлении, удивляясь тому, что им разрешили предаваться разврату прямо здесь, в общей комнате, пусть даже и борделя, однако вскоре ему все стало понятно: в отдалении он заметил сидящих полукругом зрителей.

Значит, это являлось частью представления, как и те две женщины, что расположились в шезлонге возле большого камина. Одна из них нежно и со вкусом ласкала другую, а та в свою очередь удовлетворяла себя искусственным мужским членом, сделанным из слоновой кости, пока один из продажных мужчин массировал ей ступни ног. Проститутка подняла глаза и посмотрела в сторону, как будто ожидая приказа. Анри проследил за ее взглядом и в самом центре зрительского полукруга увидел герцогиню.

Анри уже доводилось видеть на отдалении это парадное платье с мантией, а очертания уложенных волос, увенчанных герцогской тиарой, было ему знакомо по изображению на монетке, которую он только что вложил в ладонь евнуху. Его мужское достоинство мгновенно напряглось, и это произошло автоматически, но он тут же тряхнул головой, прогоняя наваждение. Ни под каким предлогом герцогиня не появилась бы в этом притоне. Он пригляделся повнимательнее и понял: женщина, наряженная герцогиней, была мадам Убэр, хозяйка дома терпимости и сама проститутка.

Если бы Анри сбегал домой за всеми своими скудными сбережениями, то смог бы, вероятно, оплатить услуги мадам Убэр. Впрочем, нет, не сейчас, только через год или даже два он бы наскреб на ночь с ней, женщиной в обличье герцогини. Но Анри быстро опомнился: это было бы глумлением, и он мысленно отругал себя за то, что позволил этой предательской мысли на секунду посетить его буйное воображение.

Снова мотнув головой, Анри поспешил дальше по коридору и вскоре вышел на тихий задний двор. Большую часть территории занимала баня, в узком пространстве между ее деревянными стенами и высоким забором росли ползучие кустарники и дикие розы. Их тонкий аромат мгновенно заполнил ноздри Анри, вытеснив душные запахи дешевых духов, пота и вина, царивших в доме, и подслащивая дымок, который поднимался от раскаленных печей внутри бани.

По белой, посыпанной мелким гравием дорожке Анри пошел к деревянному строению и распахнул дверь.

В бане было непривычно тихо, Анри даже слышал, как тонкой струйкой стекает по желобу вода. И неудивительно: полуденная толпа желающих помыться уже схлынула и отправилась по домам, а посетители борделя, жаждущие плотских наслаждений, еще только начинали собираться в доме, и баня им пока не была нужна.

Анри ступил на шероховатый соломенный коврик, устилавший коридор по всей длине бани. Слева от парня находилась неглубокая ниша с крюками и скамейками. Раздевшись, он сложил туда свою нехитрую одежду и аккуратно поставил под скамейку сапоги. Мальчишка, который обычно охранял вещи посетителей, пока те мылись, мирно дремал в углу на куче использованных полотенец, и Анри не стал его будить. Красть у него нечего, из ценностей одни сапоги, да и те были измазаны лошадиным навозом. Взяв с полки чистое полотенце, он вошел в первую дверь по коридору. Пол там был выложен известняком, его шероховатая поверхность не позволяла моющимся поскользнуться и упасть.

В помывочной комнате на низких табуретах стояли каменные резервуары с зернистым мылом самого дешевого сорта. За нежное мыло более дорогих сортов следовало платить отдельно, но Анри привык довольствоваться малым, и общедоступное мыло его вполне устраивало.

Повесив полотенце на крючок, Анри принялся натирать себя зернистым мылом, совсем забыв о болезненном местечке. Плечо и локоть парня были ободраны — это один из грумов более высокого разряда приложил его сегодня днем об стену за то, что он слишком долго отсутствовал в конюшне. Анри осторожно обмыл раны, но кровь на них засохла уже несколько часов назад. Теперь там точно останутся небольшие шрамы. Когда это все случилось, он почти не обратил внимания на боль и лишь тихо радовался в душе — ведь если бы тот грум узнал об истинной причине его опоздания, наказание было бы куда хуже. Пара шишек да царапин — не такая уж великая цена за время, проведенное с герцогиней.

Из больших плоских бутылей по трубопроводу тонкой струйкой текла теплая вода, а чтобы помещение не затапливалось, лишняя влага просачивалась сквозь дырку в центре комнаты. В часы пик при большом количестве посетителей нагревались дополнительные резервуары, благо притон разврата не боялся истощения водных запасов: мадам Убэр владела довольно мощным природным родником, который являлся вторым источником ее немалых доходов, о чем знали все горожане.

У герцога имелся свой родник, находившийся, как слышал Анри, в одном из многочисленных внутренних дворов дворца. Если кто-нибудь решит подвергнуть дворец герцога длительной осаде, зная, что там есть свой родник с чистейшей водой, это будет по меньшей мере глупостью и безрассудством. Вот почему, кроме всего прочего, герцог обладал такой большой властью. Так судачили его подданные. У Анри же всегда имелось собственное мнение: ему казалось, что дворец может пасть при сопротивлении изнутри. Но откуда бы ему взяться, этому сопротивлению? Люди, жившие во дворце, были окружены роскошью и ничего менять явно не собирались. Зачем им было портить свою собственную обустроенную жизнь?

Впрочем, вероятно, не все слуги герцога были безумно довольны, но лично Анри, если бы был на месте кого-то из них, не стал бы разрушать дворец, а все претензии предъявил бы взбалмошному хозяину. Так поступил бы любой здравомыслящий человек. Дворец понадобился бы Анри после того, как он сверг бы тирана. Предательская мысль мелькнула у него в голове: ему понадобился бы не только дворец, но также и сама герцогиня.

Окатив себя из лохани водой с ног до головы, Анри не заметил, как в помещение вошла молоденькая банщица. Отфыркиваясь, он потряс головой, откинул со лба мокрые волосы и уставился на молчаливую фигурку, застывшую возле двери. Девушка была его возраста или, возможно, чуть старше; коротко остриженные, черные как смоль волосы подчеркивали безупречной формы череп. Огромные глаза казались еще больше на фоне короткой прически. По вечерам Анри довольно редко видел здесь эту девушку, обычно в это время здесь работал одноногий банщик, а иногда на смену ему приходила девица, отличительной чертой которой являлась чрезмерная болтливость.

На девушке была лишь тонкая сорочка, едва прикрывавшая круглые коленки. Мокрая ткань облепляла ее тело, четко обрисовывая маленькие груди, красивый изгиб бедер и темную впадину между ног. Временами банщицы работали обнаженными, чтобы принудить возбудившихся посетителей продолжить платные сексуальные игры, однако Анри счел одеяние этой девушки в тысячу раз соблазнительнее. Ее груди напоминали ему аппетитные круглые персики, которые так приятно взять в ладони. Пахло от девушки мылом и розовым маслом.

Внезапно Анри осознал, что стоит перед ней, раскрыв рот, с опустошенной емкостью для воды, а по ногам у него стекает мыльная пена. На свой член он намеренно не смотрел, поскольку тот принял рабочее положение еще пару минут назад, когда он приподнял его, чтобы хорошенько помыть, и сейчас парню не хотелось привлекать излишнее внимание девушки к своему восставшему органу. Ей и без того наверняка приходится ежедневно с утра до ночи иметь дело с похотливыми мужиками, рассудил Анри, не желая становиться одним из них. Сегодня он уже накувыркался, с него довольно акробатических упражнений. На секунду ему даже захотелось пояснить банщице, что он пришел всего лишь помыться и расслабиться, потому что днем совокуплялся с герцогиней.

Первой неловкое молчание прервала банщица. Глядя ему прямо в глаза, она негромко спросила:

— Вы готовы смыть пену, сэр?

Анри молча кивнул и хотел было опустить на пол пустую лохань, которую по-прежнему держал в руке, но девушка, быстро подойдя к нему, перехватила лохань, наполнила ее чистой водой и произнесла:

— Постойте ровно, пожалуйста, и закройте глаза. На вас еще много мыльной пены. Сейчас я все сделаю.

Анри послушно зажмурился. Девушка окатила его с ног до головы, потом проделала эту процедуру еще раз. На Анри нахлынули приятные ощущения — то ли катящиеся вниз по телу капли теплой воды, то ли легчайшие прикосновения гладких от постоянного общения с водой пальчиков, скользящих по коже. Подобное случалось с Анри нечасто. Правда, обычно здесь бывало много мужчин, и каждый помогал ближайшему соседу потереть спину или облить водой, чтобы смыть пену. Анри не привык находиться в помывочной наедине с банщицей, тем более такой симпатичной. Он изо всех сил напряг воображение и стал представлять нейтральные картины лесной лужайки, окруженной высокими деревьями, и наконец добился желаемого результата: его мужское достоинство упало.

Через несколько минут юная банщица обернула бедра Анри чистым полотенцем и повела его в соседнюю комнату. Таких услуг ему никто раньше не оказывал. Почему она так предупредительна? Может, принимает его за какую-то важную персону? Или надеется на щедрые чаевые? Впрочем, возможен и третий вариант: она поняла, что у него нет ничего за душой, и хочет поскорее выставить его вон, чтобы освободить место для более перспективного посетителя.

— Меня зовут Николетта, а сокращенно Нико, — вдруг заговорила девушка.

— Анри, — сказал он, отметив про себя, что тон у нее вполне дружелюбный.

Не останавливаясь, она повернула к нему голову, и он увидел, что на ее губах появилась милая улыбка.

— Я знаю. Видела вас здесь раньше.

Нико шла впереди. В тускловатом свете масляной лампы Анри вглядывался в соблазнительные очертания ее попки, когда она нагнулась, чтобы отвернуть запорный кран. В огромную медную лохань хлынула горячая вода из трубы. Нико проверила температуру локтем, добавила холодной воды из ушата и снова сунула в воду локоть. Затем удовлетворенно кивнула, сделала приглашающий жест рукой, и парень залез в лохань.

У него выдался очень тяжелый день — и до посещения герцогини, и после него. Жар побежал по его натруженным мышцам, и он почувствовал истинное блаженство, как при сексуальном контакте с желанной женщиной.

— Хорошо-то как, — прошептал Анри и, поочередно высунув из воды одну ногу, потом другую, с удовольствием пошевелил пальцами.

— Позвольте, я помою вам волосы, — сказала Нико. — Ну-ка, откиньте голову на полотенце.

— Но я не платил за эту услугу… — неуверенно начал Анри, надеясь, что она не предложит сделать это бесплатно.

— Все в порядке, не волнуйтесь, — улыбнулась девушка. — Сейчас у нас нет других посетителей, а если кто и придет, его обслужит Сюзетта.

— Ну, если так, то ладно, — согласился Анри, заранее предвкушая приятные ощущения от непредвиденного, но очень заманчивого предложения молоденькой банщицы. Вздохнув полной грудью, он откинулся назад.

— Сюзетта сказала мне, что вы работаете в герцогских конюшнях. Это так? — спросила Нико.

Сюзетта — это, вероятно, та самая девушка, которая так обожала болтать, что рот у нее, казалось, вообще никогда не закрывался.

— Я ухаживаю за лошадьми, на которых раньше каталась герцогиня, — уточнил Анри. — Я очень надеюсь, что когда-нибудь она снова начнет ездить верхом.

— О, мне бы тоже этого хотелось, — искренне призналась Нико. — Знаете, я восхищаюсь нашей герцогиней! Она такая сильная и величественная, а держится с таким достоинством, что даже завидно.

Анри постарался выдать самую нейтральную реплику.

— Она очень красиво сидит в седле, — произнес он. — Мне повезло, что меня приставили именно к ее лошадям.

— Аннет — это повитуха в нашем борделе — несколько раз встречалась с ней. Ну, во дворце, конечно, ведь в наше заведение герцогиня не ходит. Я спросила Аннет, как выглядит герцогиня, но она почему-то ничего не ответила, только лицо ее стало таким грустным-грустным. Вообще-то Аннет никогда не грустит, вот поэтому мы… то есть я… Ой, нет, довольно болтать, а то вы еще подумаете, что я становлюсь похожей на Сюзетту, если я буду продолжать в таком же духе. Но вы хороший слушатель, с вами приятно разговаривать. Закройте глаза. — Нико полила голову Анри теплой водой из кувшина и смахнула капли с его лица, а затем пропустила сквозь свои пальцы его мокрые волосы. — О, какие они у вас густые, с ними так славно работать, дотрагиваться до них. У меня они тоже были хорошие, мне жаль, что пришлось их остричь, но при работе в таком месте так гораздо удобнее. — Девушка вздохнула. — Так или иначе, мадам Убэр требует, чтобы все наши девушки коротко стригли волосы.

— Тебе идет короткая стрижка, — проговорил Анри. — По-моему, она подчеркивает твою красоту, — неожиданно для себя добавил он, чувствуя, как краснеют его щеки, и надеясь, что при таком тусклом освещении она ничего не заметит.

— Спасибо! — воскликнула девушка. — Вы очень добры ко мне.

Нико намылила ладони и снова прошлась ими по длинным волосам Анри. Аромат лаванды ударил ему в ноздри, когда она принялась тереть его голову кончиками пальцев. Анри пришлось напрячься, чтобы не застонать от удовольствия. Ему казалось, что каждое ритмичное движение гладких пальчиков отдается ему прямо в пах.

— Вам нравится? — спросила Нико.

— О да, очень нравится, — снова открыв глаза, отозвался Анри; ощущения, которые он испытывал, напоминали ему опьянение в той легкой стадии, когда человек начинает еще острее воспринимать происходящее вокруг.

— А у вас есть время? Вы можете ненадолго задержаться здесь?

Когда девушка начала рассказывать об Аннет, парню показалось, что она чувствует себя одинокой в этом доме терпимости, поэтому он, не раздумывая, ответил:

— Я могу пробыть тут столько, сколько понадобится.

— Тогда сядьте, пожалуйста, и опять закройте глаза, — попросила Нико.

Анри повиновался. Стоя позади парня, девушка ополоснула его волосы чистой водой — новый всплеск приятных эмоций, — потом сделала это второй раз, а затем и третий. Каждая клеточка тела Анри расслабилась, за исключением полового члена, который, как вдруг почувствовал Анри, снова напрягся и выпрыгнул из воды, как проснувшийся щенок, разбуженный приходом хозяев.

— Ну вот и все, — констатировала банщица, — теперь я вижу, что вы готовы к совокуплению.

Вздернув от неожиданности бровь, Анри хотел повернуться, однако Нико положила руки ему на плечи и удержала его на месте.

— Наверное, вы удивлены моим предложением, — продолжила Нико.

Удивлен — это мягко сказано. Такие услуги в борделе стоили больших денег.

Нико стала массировать ему плечи, разминая мышцы возле шеи и надавливая пальцами на позвонки ниже затылка. Анри тихо простонал.

— Значит, вам нравится это, — сказала девушка. — Хорошо.

И опять она слишком мягко описала его чувства. Ему не то что нравилось, он испытывал настоящее блаженство. Так с ним не поступала еще ни одна женщина. К тому же он был готов на все на свете, после того как она вымыла ему волосы, и, уж конечно, не пытался остановить ее.

Тем временем Нико пустилась в объяснения:

— Чуть позже в бане опять соберется целая толпа народу, так бывает всегда, когда представление в главном доме подходит к концу. А утром снова начнется свистопляска. Только сейчас у меня есть время, чтобы побыть одной. И тут появились вы. Я уже видела вас раньше и знаю, что вы хорошо относитесь к нам, банщицам, совсем не так, как большинство посетителей.

— Правда? — невнятно промычал Анри; равномерные движения рук Нико и возбуждали его, и оказывали усыпляющее воздействие одновременно.

— Вы не тискаете девушек, не распускаете рук, не отпускаете сальностей, не стараетесь утащить в укромный уголок, и это мне нравится, — сказала Нико. — Вот я и подумала: а почему бы не наградить вас за такое хорошее поведение? И почему бы мне самой не получить небольшое удовольствие? Мы ведь могли бы насладиться друг другом, правда?

Выпрямившись в лохани, Анри вздохнул. Да, он, вне всяких сомнений, грезит, и ему снится сладкий сон. Как иначе объяснить все те удивительные события, которые произошли и продолжают происходить с ним сегодня?

— Ты, конечно, права, — согласился он.

— Вот и отлично. Тогда давайте пройдем в парилку, — предложила Нико. — Вы там уже когда-нибудь бывали? — спросила она, подхватывая полотенце со стенки лохани и еще несколько других.

Анри покачал головой, медленно выбираясь из начавшей уже остывать воды.

— Это слишком дорого для меня, — сказал он и чуть покачнулся. Видимо, вся кровь отхлынула у него от головы и теперь сосредоточилась в одном-единственном органе его тела.

Сунув полотенца под мышку, Нико протянула ему свободную ладонь, и он тут же взял ее в свою руку. Произошло это настолько естественно, будто так было всегда. Нико была одного с ним круга, она знала, что такое ежедневный изнуряющий труд, и испытывала потребность хоть немного расслабиться, если выдавалась свободная минутка. Он слегка сжал руку Нико и посмотрел на нее; она тоже взглянула на него и улыбнулась. Рот у нее был крупноват для такого небольшого личика, но его размер скрашивали огромные карие глаза и чуть длинноватый нос. Когда она улыбалась, уголки ее рта немножко приподнимались, а в глазах плясали чертики.

За такой девушкой он пошел бы куда угодно.

Только зачем она тащит с собой кучу полотенец?

Парная комната не поражала своими размерами. Все стены там были облицованы плиткой, по которой стекали капли воды. Горячий пар поступал из трубы, торчащей из пола. Сквозь густой жаркий клубящийся туман Анри с огромным трудом разглядел широкие скамьи, расположенные вдоль стен.

Анри сделал глубокий вздох и едва не задохнулся, таким густым был воздух. Потеть он начал с первой же секунды, а может, это пар оседал на его чистой коже.

— Дышите медленнее, — сказала Нико, увидев его состояние.

Он последовал ее совету, и ему сразу стало легче. Неспешно вбирая в себя аромат свежей мяты, он обрадовался наступившему расслаблению.

Нико расстелила полотенца на ближайшей скамье, и только тут Анри понял их предназначение: она взяла полотенца, чтобы им было удобнее. Его дружок, который слегка поник при входе в парную, мгновенно ожил и принял боевую стойку. Нико повернулась к Анри и опять улыбнулась.

— Вы поможете мне? — спросила она и похлопала себя по пропитанной влагой тонкой сорочке.

Ему не надо было повторять просьбу дважды. Он быстро подошел к ней, но сначала положил ладони на ее груди прямо поверх сорочки и вздохнул, ощутив податливую плоть и напрягшиеся соски.

— Так бы и съел их, как яблочки!

Услышав свой голос, он осознал, что произнес эти слова вслух, и в смущении отвел глаза, но Нико его искреннее восклицание явно пришлось по душе. Довольно хихикнув, она подняла руки и взяла его лицо в ладони.

— Ты такой милый, такой красивый, такой сладкий, — промурлыкала она и, полюбовавшись немного, крепко поцеловала его.

Капелька солоноватого пота стекла с верхней губы девушки ему в рот. Анри проглотил капельку, затем проник языком в недра ее рта и глухо застонал, почувствовав, как она приняла поцелуй и начала возвратно-поступательными движениями сосать его язык. В мозгу парня тут же вспыхнула обжигающая мысль о том, что с таким же рвением она будет обхаживать и его мужское достоинство. Одной рукой Анри провел по стриженой голове Нико, но другая никак не желала расставаться с ее грудью. Продолжая целоваться, он ритмично сжимал и разжимал ладонь, мысленно уверяя себя, что ему досталась в плен самая мягкая плоть на свете. Даже удивительно, что подобная мягкость могла вызвать у него такую твердость.

Они целовались так долго, что им стало не хватать воздуха, и только тогда они оторвались друг от друга, тяжело дыша. Анри помог девушке стащить мокрую сорочку через голову и принялся слизывать пот с шеи и грудей, обеими руками проводя по предплечьям, ощущая под ладонями мягкую, как лепестки розы, кожу с вполне ощутимыми под ней мышцами, приобретенными в резуль тате тяжелой работы банщицы и массажистки. В ответ Нико начала гладить его плечи и спину. Когда ее руки спустились ему на ягодицы, он со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы и прижался к ней напряженным членом с такой силой, что даже испугался: все могло кончиться слишком быстро. Тогда Анри отстранился от Нико и направился к застланной полотенцами скамье, подталкивая девушку к ней. Двигаясь спиной, Нико вскоре натолкнулась на нее и быстро села.

Анри, устроившись рядом, перетащил Нико к себе на колени так, что ее груди оказались на уровне его лица. Ему безумно хотелось как можно скорее оказаться внутри ее лона, но он не мог отказаться от наркотического воздействия от трения мягчайшей влажной кожи девушки о свое тело. Извиваясь, он продолжал касаться ее руками, лицом, грудью, бедрами. Затем уткнулся носом в ложбинку между грудями, туда, где ее запах был сильнее, и это было похоже на физическое погружение в нее. Он чувствовал, как колотится ее сердце.

Подавшись к Анри, Нико ласково оттолкнула его от своей груди, а потом со всей силой прижалась к нему так, что его возбужденный член оказался между двумя скользкими от воды и пота телами, и принялась ерзать у Анри на коленях.

Дыхание ее стало прерывистым. Анри быстро поцеловал ее и хрипло произнес:

— Все, больше не могу. Я хочу взять тебя.

Прежде чем он успел договорить, Нико привстала, схватила горячей рукой его набухший орган и направила в себя. Желая получить еще большее удовольствие, Анри взял ее за ягодицы и вонзился в нее целиком.

Больно вцепившись руками ему в плечи, Нико вертелась из стороны в сторону, одновременно привставая и вновь опускаясь, как будто искала точку опоры и никак не могла найти. Губы ее лихорадочно шарили по его лицу, маленькие груди подпрыгивали, тело извивалось. Анри буквально изнывал от этой сладостной муки и все никак не мог насытиться.

— Еще! Еще, еще! — повторяла она, обдавая его горячим дыханием. — Возьми меня, возьми всю, целиком!

— Хорошо, — только и смог выговорить он.

Сделав упор на ноги, Анри резко выдвинул ягодицы вперед и вверх, словно хотел столкнуть ее с себя, но Нико держалась цепко, впившись ногтями ему в плечи. Уже через мгновения она поймала его ритм и скакала на нем до тех пор, пока он не почувствовал, что сердце вот-вот выскочит из груди. Она получила высшее удовольствие дважды; насчет первого раза Анри еще сомневался, поскольку был слишком сосредоточен на собственных эмоциях, на том, чтобы самому продержаться как можно дольше, но второй раз сомнений у него не оставил: ее стоны превратились в крик, который поднялся до самой высокой ноты, а потом вдруг оборвался. Анри сделал еще несколько резких и очень глубоких движений и наконец взорвался внутри ее.

Запрокинув голову, он тяжело дышал, не отпуская свою жертву. Ему казалось, что тело его стало совсем невесомым и только под тяжестью ее тела удерживалось на скамье, иначе взлетело бы в воздух.

— Ты такой сладкий, Анри, — сказала она, слезая с него. — Но по-моему, тебе не помешает еще раз помыться.

Они вернулись в помывочную. Нико с удовольствием натирала его мылом, и он делал с ней то же самое в ответ. Потом они обливали друг друга теплой водой, а вытирание сухими полотенцами превратилось у них в импровизированную игру. К тому времени, как Нико начала втирать ему в распаренное тело ароматизированное масло, Анри уже больше всего в жизни хотел остаться тут до утра.

Однако со стороны дома стал раздаваться нарастающий гул голосов, послуживший им сигналом, что для них вечер развлечений подошел к концу.

Возле выхода из бани Анри поцеловал Нико на прощание, пообещал вернуться как только сможет и поспешил назад в свои конюшни. Теперь он был полон решимости, что Нико станет той отдушиной, которая поможет ему забыть неблагоразумные мысли о герцогине.