ОПЕР, или В городе нашенском

Виктор Бондарчук

Молодой человек Николай Сидоров вступил в самостоятельную жизнь одновременно со страной, глобально перестраивающейся, переходящей от одного политического строя к другому. За спиной школа милиции и должность оперативника в районном отделении милиции. Но Николай оказался по другую сторону закона. Он замешан в самом махровом криминале, несущем несчастья людям. В романе описаны реальные события. И люди, которые получили реальные тюремные сроки, от шести лет и более, в далекой Австралии.

Первое дело, первый успех

Время идет, а новому я не обучился, не настажировался. И вот, молодой и слегка обученный, я получил своё первое самостоятельное дело — квартирная кража. Как бы в назидание подкинули: покрутись, порасследуй, а то больно много вопросов задаёшь, умник.

Двери квартиры вскрыли ключами, забрали много ценного. Хозяева занимались небольшим бизнесом. Кража в этом доме третья по счету. И в предыдущих случаях двери вскрывали ключами, не взламывали. А замки-то стояли во всех дверях фирменные. Два даже израильских, которые абы как не вскрыть. У всех потерпевших были дети, пацаны от двенадцати лет и старше. Скорее всего, кто-то из друзей снял слепки ключей. Я записал всех приходящих в гости к потерпевшим за последние три месяца, поднял протоколы по предыдущим кражам. Определилась компания дворовых пацанов, друзей. Сами-то они не способны на кражу, молоды ещё. А вот слепки ключей кому-то перепродать им вполне по силам.

Первым делом навестил участкового, пожилого старлея, который совсем не зря ел свой хлеб. Он знал об этом доме всё: кто из пацанов «дурью» балуется, кто этой самой «дурью» приторговывает по мелочевке. Он тоже был уверен, что кто-то из малышни работает на домушников. В доме криминала такого уровня нет, в этом он на сто процентов уверен. Надо выйти на эту мелочь пузатую и пообщаться плотно. Ещё участковый сообщил, что тусуются они в подвале многоэтажного дома, приспособленном под спортзал-качалку. Всё легально, всё разрешено. Этот спортзал, скорее всего, ширма для мелких уголовных дел. Придётся навестить этот клуб по интересам, а вот под каким соусом — надо подумать. И через день, взяв в напарники бывшего гребца, а ныне тренера спортшколы Саню Егорова, с виду настоящего бойца в боях без правил, я появился в этой самой «качалке». Довольно просторное помещение, правда, темноватое. Горят всего две лампочки из восьми. Посредине — теннисный стол, в углу — помост с небольшой штангой и пирамидой гантелей. В другом углу — боксерский мешок, почти новый, то ли недавно купили, то ли работают на нём не часто. По периметру — лавки. Теннисный стол уставлен бутылками из-под пива. В помещении накурено конкретно. Когда глаза привыкли к полумраку, разглядел и детали. Гриф штанги ржавый, боксерский мешок подвешен на проволоке. В помещении человек двенадцать, включая двух совсем юных особ. Да и сами пацаны не старше семнадцати. Настороженность сразу прошла, когда мы представились менеджерами боксерского клуба «Буревестник». Ищем спортивных ребят, которые хотели бы выступить в боях без правил за очень хорошие деньги. Питание и тренировки мы обеспечим. Иногда в таких вот «качалках» попадаются настоящие самородки. Трое ребят, фактически с улицы, сделали себе и имя, и деньги. Пацаны верят, а почему бы и нет. Я показал им «корочки» мастера спорта, а вид Санька сам за себя говорил. В общем, познакомились, пацаны угостили нас пивом. Я продемонстрировал пару ударов, чем привел пацанов просто в щенячий восторг. Да, ещё мешок от третьего удара правым боковым лопнул и совсем не от силы удара, просто нитки сгнили. Не пользуются ребятки снарядом. Заглотив неимоверное количество пива, через два часа мы стали своими. Я почти не пил, финансировал это мероприятие. Малолетка-шустрик только и успевал бегать за пивом. Пора было уходить, ничего интересного для себя я не нарыл, пустой пьяный базар. Хотя один экземплярчик интересный был, он смотрел на меня с восхищением, видно мечтал стать крутым бойцом. Вот только с виду он — дохляк дохляком. Подсовываю ему пиво бутылку за бутылкой, рассказываю про бои, в которых якобы участвовал и, конечно, побеждал. У пацана рот не закрывался от восхищения. Ему тоже захотелось чем-нибудь погордиться, чем-то удивить меня. Пиво сделало своё дело. Он заявил, что у него есть улётные «тёлки». Тёлки так тёлки, уходим вместе. У киоска малец еще догоняется пивом. И тут выясняется, что «тёлки» настолько улётные, что с пивом к ним соваться нечего. Они по «кайфу» встревают. По кайфу так по кайфу. Деньгам моим конец, но интуиция подсказывает, что я на правильном пути.

Обыкновенная квартира, условный стук и два «косячка» у меня в кармане. Без этого ни любви, ни ласки у козырных дам. Подруги оказались малолетками, тусующимися в грязном до ужаса подвале со сборищем разномастного люда. Есть и очень зрелые экземпляры. Кто-то уходит, кто-то приходит, большая часть народа в движении, меньшая в отключке, витает где-то в своих наркотических грёзах. Олежка меняет свою дозу на порцию подвальной очень быстрой любви и уже через пять минут свободен. Но свобода его удручает, как всякого русского, ему уже жалко своей дозы, использованной так бездарно быстро.

— На фиг нужна мне эта случка, и без неё хорошо бы обошёлся, — пожаловался он мне. Взгляд у пацана тоскливый. Он очень надеется на мой неиспользованный «косячок». Для гарантии я показываю ему эту райскую вещь и предлагаю раскумариться где-нибудь на свежем воздухе. От этого подвала меня затошнило. На лавочке в сквере мальчонка употребил кайф с опытностью наркомана со стажем. И тут его понесло от огромного количества вогнанных в организм кайфовых штукенций. Говорил он без умолку минут тридцать. А наводящие вопросы неотвратимо вели его к полной вербовке. Совсем не зря я выкинул приличную сумму своих кровных денег (завтра придется опять клянчить у родителей на бензин), но зато у меня в кармане такой кадр! Я просто уверен в своей удаче. Чтобы закрепить успех, встречаюсь с Олежкой ещё два раза. В активе три места, где торгуют наркотой, а также условные стуки и контрольные слова. Сдаю эти точки городским оперативникам по борьбе с наркотиками и предупреждаю, что эти «хаты» — одно из звеньев серьезного дела, которое курирует большое начальство. Парни, конечно, не верят, но не отреагировать боятся. Чем черт не шутит. Я их предупредил, чтобы накладок не вышло. Слышал мимоходом, что все нарко-точки контролируют сами борцы с этим зельем. Через день все три квартиры были разгромлены, а хозяева взяты с поличным.

Не затягивая, провел с Олежкой задушевную беседу, по ходу которой он уяснил, что сдал оперативнику, то есть мне, три «хаты», люди из которых арестованы, и шухер идёт по всему району. Заодно навёл и на домушников, которые, правда, еще на свободе, но будут взяты со дня на день. «Леплю» внаглую, всё равно наркоман ничего не помнит. Парнишка чуть в обморок не упал, плачет и стонет, видно представляет, что натворил, и что ему за это будет. Я успокаиваю бедолагу, клянусь, что это всё между нами, я его самый надежный друг.

— Да я за тебя любого по стенке размажу!

Небольшой «косячок» успокоил и расслабил парнишку, ничего страшного не произошло. Он безвольно подписал приготовленную бумагу, проштамповал на ней свои отпечатки пальцев. (Это уже моя самодеятельность, так сказать, для полной гарантии). Я дал первое задание новоиспеченному агенту сыска:

— Ты должен выяснить все детали по квартирным кражам. Узнай, кому передаются слепки ключей. В общем, чем больше информации, тем легче твоя жизнь. В виде бонуса получишь «дури» немерено. Думаю, что у тебя получится, ты ведь, Олежка, свой среди них. А среди своих какие могут быть секреты!

Моё первое дело обрело, наконец, кое-какие очертания. Но я об этом пока молчу.

Везение просто нечеловеческое, так бывает только в кино. Всего три дня понадобилось Олежке, чтобы проявить свои шпионские способности. (А может, мечта о бонусе подстегнула секретного сотрудника уголовки). Как бы то ни было, в среду парень мне доложил, что это Лёха. С ним толковали Оспа и Кобзя (Оспа в переводе на обычный язык — Саша Корниенко, лицо которого в крупных оспинах, а Кобзя — Женя Кобзев). Их фамилии мелькали во всех эпизодах. Они были частыми гостями в ограбленных квартирах. Лёха проживал раньше в этом доме, он был неформальным лидером местной шпаны. Квартиру родители обменяли на меньшую на другом конце города, и ему пришлось переехать. Как раз после каждого появления Лёхи случались грабежи квартир, а у пацанов сразу появлялись деньги. Ещё Олежка вспомнил, что зимой они ездили отдыхать на турбазу. Лёхина подружка Зинуля Карпова вырядилась в норковую шубку явно не её размера. Больше она в ней никогда не появлялась. А самое главное — эти пацаны были совсем недавно в квартире Кирюши Завьялова. Они сами рассказывали, мол, хотели у него мопед купить. Выходит, на прицеле квартира Завьяловых? Семья из четырех человек, вполне благополучная. Папа у них какой-то большой военный начальник. Машины каждый год меняет. Значит, в квартире есть, чем поживиться.

В четверг, в восемь утра я занял позицию метрах в тридцати от нужного подъезда. До девяти в основном все уходят на работу, на учёбу, по делам, входящих почти нет. Два часа ничего интересного, а вот в полдвенадцатого появились очень интересные личности на микроавтобусе. В кепочках, надвинутых на самые глаза так, что лиц не рассмотреть, быстро прошли в подъезд. Думаю, что прямо сейчас они не займутся опасной работой. Сегодня, скорее всего, пристрелка, осмотр. На дело лучше идти пораньше, где-то с девяти утра. Парни действительно появились через полчаса, спокойно сели в свой микрик и уехали. Был большой соблазн проследить за ними, но я не уверен, домушники ли это. На всякий случай записал номер машины. Больше за день ничего интересного не произошло.

После шести я возвратился в отделение и попросил Надежду Петровну выделить мне на завтра группу захвата из трёх человек и машину. Не стал вдаваться в подробности, просто пояснил:

— Надо проверить один вариант, возможна квартирная кража. Я там проторчал полных два дня. Есть намётки.

Обговариваю связь с сержантами. У них задача очень простая: сидеть с восьми утра в машине, ждать вызова и никаких отговорок про УАЗик, который может не завестись в самый ответственный момент.

На следующий день в восемь утра я уже был на рубеже атаки. Жду. Весь в мандраже, по моим подсчётам всё должно произойти сегодня. Суббота и воскресенье — дни, совсем не подходящие для квартирных краж. Да и в милиции работают тоже люди, не будут сильно рыть в выходные. Ждать не долго, они тянуть резину не будут, заявятся, самое позднее, до одиннадцати часов, в самое малолюдное время (так и произошло). Нужная семейка уже на работе. Квартира готова к экспроприации. Главная опасность для домушников — младший из Завьяловых, учащийся техникума: могут отменить занятия, а может и сам паренек просто-напросто прогулять и заявиться домой в самое неподходящее время. Но и этот вариант у домушников предусмотрен. У подъезда трётся знакомая личность из «качалки». Явно парнишу поднапрягли на «шухер». Сегодня я припарковался подальше, не стоит светиться вблизи объекта. У меня мощный бинокль, взял в аренду у любовницы. У неё муж штурман.

К девяти часам многие жильцы разошлись по своим делам, а остальные ещё нежатся в постельках, не спеша, завтракают, смотрят новости. Если не сегодня, то, значит, через два дня, после выходных. А чего, спрашивается, тянуть, денежки-то нужны всегда.

И снова мне везет, всё идет прямо как по учебнику. Знакомый микрик подъехал около девяти и встал напротив подъезда. Минут через десять из него вышли двое, вчерашние знакомые. Не суетясь, опустив головы как можно ниже, прошли в дом. В машине остался ещё один. Малец на «шухере» отошёл к соседнему подъезду, осмотрелся по сторонам. Надо учесть, он в деле по полной.

Управились ребятки за час с небольшим. Споро загрузили в боковую дверь четыре большие сумки и телевизор. Удивительно, но во время погрузки на улице не было ни души, везет же бандюкам. Я решил рискнуть, проводить их до места выгрузки. Вот только сумею ли «выпасти», надеюсь на мощный бинокль и белый цвет автобуса. Не спешу, держусь как можно дальше. Микроавтобус тяжелый, я его легко догоню. На моё не профессиональное счастье, «пасти» долго не пришлось. База у воришек не на квартире, а в громадном гаражном кооперативе, которых по городу больше сотни. Вызываю своих, обещают подъехать ровно через десять минут. Остановил машину недалеко от общих дверей гаража, за которыми скрылся микрик. Открыл капот, пытаясь изобразить озадаченного водителя, пистолет переложил в карман брюк, предварительно загнав в ствол патрон. Осторожно осматриваю стальную дверь, за которой больше двадцати боксов. Замок хороший, но створки не зафиксированы стальными штырями. Пока не подъехала группа, я

решил приспособить стальной буксирный тросик к мощной скобе-ручке, останется дверь только дернуть. А вот и наш УАЗик. С ходу цепляю к нему трос. Машина ползет на первой скорости очень медленно, мы вчетвером с пистолетами в руках ждём. Главное, чтобы трос, толщина которого всего-то двенадцать миллиметров, выдержал. Водитель понимает задачу, машину ведет по миллиметру, тянет без рывков. Двери выгнулись дугой и распахнулись. Если бы домушники зафиксировали одну створку, так легко бы не получилось. Вот тебе и если бы да кабы, поздно рассуждать об этом, мы врываемся внутрь.

Автобус стоит у бокса с открытой дверью, перегруз краденого почти закончен. Трое парней не успели даже испугаться, как оказались лицом на бетонном полу. Ни малейшего намёка на сопротивление, да и физически они против нас слабоваты. Кстати, оружия никакого у них не обнаружили, не было даже газовика примитивного. Я запретил их бить, что обычно практикуется при задержании, но с бетонного пола не поднял, пусть в таком положении осознают свой проигрыш, весьма тяжеловесный. Сразу же позвонил следователю (прокурору, поговорить с автором) Константинычу. Он мне нужен для дальнейшей разработки этой банды. Тот прямо почувствовал запах навара, не стал отнекиваться и пообещал, что скоро будет. Обычно на такие подвиги он не способен, предпочитает работу в кабинете. Пока следователь (прокурор) не прибыл, допрашиваю задержанных по одному, в салоне УАЗика.

Задавал ничего не значащие вопросы, инсценировал допрос: мне надо переговорить с каждым наедине, чтобы отвести подозрения от своего агента, пусть потом выясняют, кто Лёху с Зинулей сдал. Олежка для меня ценный кадр, его надо беречь, ведь в нашем районе по вечерам очень даже неспокойно.

Подъехавшему Константинычу передал задержанных и попросил выписать ордер на обыск квартиры Зинули (она живет там, где и прописана). А вот адрес Лёхи я так и не узнал. Вернее, не знаю где он постоянно обитает — дома у родителей, как выяснилось, не живет. Следователь вяло отбрыкивался, мямлил, что оснований пока нет, надо допросить домушников и вот только тогда… Но наконец согласился, заручившись моим словом, что в случае неудачи я всё возьму на себя. Может, повезет, и Лёха окажется у подружки.

В дальнейших мероприятиях я не участвую, на фиг мне лишний раз светиться. Могут опознать и связать моё появление с нагрянувшими крупными неприятностями. Да и детали мне уже неинтересны. Кстати, в квартире у девушки обнаружили три шубки и одну уже раскроенную на кусочки. В рапорте я написал: «… Выехал по анонимному звонку проверить гараж, в котором, якобы собираются преступники. Информация оказалась верной, я вызвал группу захвата и арестовал бандитов. Оказалось, что они только что ограбили квартиру. В ходе допроса задержанные указали имя главаря и адрес квартиры его любовницы, в которой хранятся украденные вещи. Получил санкцию на осмотр жилища и произвел обыск. Сведения подтвердились».

Надежда Петровна ни одному моему слову не поверила, но и не настаивала на деталях. Только усмехнулась ядовито, мол, если что, не обессудь. Раз раскрыл случайно, по анонимному звонку, то и твоей заслуги здесь нет. Случайность и есть случайность. Её ухмылку я понял чуток позже, когда за это дело объявили благодарность начальнику, поощрили денежной премией Надежду Петровну и следователя (прокурора). Группе захвата добавили по одной лычке, двое стали старшинами. Я попытался намекнуть на свои оперативные расходы, но был в упор не понят. В активе у меня потраченные личные деньги, долг перед агентом. Ведь я ему обещал в награду «дури» немерено. А в душе осталась обида: ну могли бы хоть слово доброе сказать. Вот и очередной минус мой выплыл. Обижаюсь по пустякам, как пацан сопливый. Сколько ещё у меня таких вот минусов наберется-выплывет. Осадок на душе от того, что произошедшее воспринялось в отделении с показным равнодушием, типа, что такого, подумаешь, великое дело сделал. Порядочней отнеслись сержанты, на очередном суточном дежурстве они накрыли роскошный стол с коньяком, сухой колбасой и балыком. А на молчаливый вопрос, который читался в моих глазах, сказали: «Не переживай, не грузись по мелочам. До тебя таких громких дел не раскручивали с нуля. Было, конечно, что-то подобное, но всё по случайности, по звонкам анонимных свидетелей». И порекомендовали мне сыскарские таланты сильно не выпячивать, кому, мол, охота отсвечивать на твоём фоне элементарной серостью. В общем, научили уму-разуму. Посидел с ними и выпил с большим удовольствием. Оказывается, я очень неравнодушен к коньяку. Видно, гены дедушки, маминого отца, во мне присутствуют. Слышал, что сельский плотник любил погулять-покуролесить. Пока не знаю, то ли его гены мне в плюс, то ли в минус. Скорее всего, второе.

А через день сморозил непростительную глупость. Обратился к коллегам-операм с просьбой подкинуть «дури», они как раз разгромили нарко-точку. Те без слов и расспросов выделили мне пять папирос, уже готовых к употреблению. Конечно, пояснил, что это в качестве гонорара агенту, те в ответ махнули рукой, мол, пустяки, нас это не интересует. А на деле оказалось очень даже интересовало. И рапорт попал на стол начальства (мне это потом припомнят).

А Олежка был очень доволен и поклялся, что всё самое стоящее не пройдет мимо его зоркого взгляда. Кстати, всего через месяц он ещё раз поможет мне отличиться. Потом сотрудничество сойдет на нет, разойдутся наши пути-дорожки. Парень отбудет в армию, оттуда уедет к родственникам на Запад и следы его навсегда затеряются.

В отделение поступило заявление от жительницы нашего района. Дело совсем пустяковое, которое никто всерьёз не воспринял. С балкона сняли джинсы после стирки. Заявление, конечно, приняли, но никто им заниматься и не собирался. Для женщины дело-то не в этих самых джинсах, хоть они американские и очень дорогие. Просто они принадлежали другу мужа, который после рейса остановился у них на пару дней. Хозяйке стыдно смотреть человеку в глаза. Кстати, весной у них с балкона украли ковёр, но они тогда в милицию не обращались. Я на всякий случай навел справки у Олежки и через день получил исчерпывающий ответ. Сдернул джинсы с балкона Вовка Анасенко. Вполне добропорядочный молодой человек, учащийся выпускного класса средней школы, единственный ребёнок в благополучной со всех сторон семье. После окончания школы собирается поступать в морское училище. Джинсы, конечно, фирменные, но размер немного великоват. В субботу и воскресенье он постоит с ними на рынке, попробует продать.

Есть в нашем городе что-то похожее на совдеповскую барахолку. Торгуют там нелегально всякой мелочевкой, начиная от книг, компакт-дисков и заканчивая ворованным барахлом самого разного пошиба. Осталось только взять потерпевшего и прогуляться с утра по этому самому блошиному рынку. Мы прогулялись, по описанию вычислили воришку, оказалось, что он попутно приторговывал там пиратской видеопродукцией. Моряк сыграл профессионально. Сначала начал примерять джинсы, потом, вывернув наизнанку штанину, обнаружил какую-то метку, про которую знал только он. Поднял крик и тут же с моей помощью задержали паренька. Подошел наряд милиции, я тихо представился и попросил доставить задержанного к нам в отделение, что и было сделано. Надо сказать, уже не был таким наивным, не ждал ни теплых слов, ни благодарности. Опять списали всё на случайность: оказался в нужное время, в нужном месте.

Восхищению потерпевшего не было предела. Он искренне был удивлен результатом, принес в отделение две бутылки очень хорошей водки и коробку конфет для Надежды Петровны. После этого случая меня просто перестали замечать. Правда, и не трогали по-крупному. Теперь я в основном торчал на дежурствах, натаскиваясь на корректировке чужих протоколов. Как дурак указывал в них явные просчёты и упущения и ещё больше создавал для себя напряг. Особой дружбы между коллегами по ментовскому ремеслу никогда не было, так я, по крайней мере, слышал, но я оказался в этом коллективе совершенно чужим человеком. Меня просто перестали замечать. Так бы и тянулась моя служба ни шатко ни валко, пока бы всё это мне не надоело, возможно, я бы просто уволился по собственному желанию (что я и сделал, но только гораздо позже).