Вечное пламя

Виктор Бурцев, 2009

Первые, самые страшные недели Великой Отечественной войны. Немцы стремительно движутся на восток, отрезая от основных сил отдельные соединения Красной Армии и оставляя в тылу деморализованных солдат противника. Здесь, в партизанских белорусских лесах, оставшихся за линией фронта, происходят загадочные и страшные события, противоречащие историческому материализму. Похоже, фашистская Германия испытывает на оккупированных территориях новое чудовищное оружие, поднимающее мертвых и наделяющее их невероятной силой и кровожадностью… Правду предстоит выяснить попавшему в окружение и присоединившемуся к партизанскому отряду военному корреспонденту Ивану Лопухину, обладателю загадочного талисмана, который достался ему от старого колдуна в болотах Финляндии.

18

— Ну что, Иван Николаевич, — Болдин отошел в сторону, — полагаете, долго мы будем немца морочить?

— Ну, наверное, пока фронт не выровняется, — как ему показалось, логично ответил Лопухин. — Я думаю, что это временно…

— Думаете?

Вокруг них раздавались приглушенные голоса. Офицеры будили успевших заснуть. Кто-то собирал сушняк, кто-то рыл ямы для костров.

— Уверен.

— Ну и хорошо. Эту уверенность донесите до остальных бойцов. Только не давайте людям лишних иллюзий. Чтобы наша армия могла противостоять агрессору, ей важен каждый солдат. Усилия всех до единого должны слиться в кулак, чтобы бить и бить по врагу. Иначе гибель наших людей — бессмысленна. Поняли?

— Да.

— И знаете, не нужно официальных собраний. Просто беседуйте с людьми. Разговаривайте. Спорьте. Так оно надежней. Сейчас такой этап, понимаете, трудный. Мы в самом начале, и такая неудача… Это может сломать любого.

— Понимаю.

— Расскажите им о том, что планирует штаб. О том, что мы будем идти на прорыв, соединяться с основными частями. Чтобы как можно скорее освободить нашу землю от оккупантов.

Лопухин кивнул.

— А еще меня интересует, — Болдин сел под высокой елью, прислонился спиной к стволу, — как вы оцениваете увиденное вами?

— Где?

— Там, по дороге на Слоним. Кроме разбитых машин было ведь что-то еще? Убитые. Вы сказали, что живых практически не осталось?

— Так точно. Очень много убитых. Даже раненых не пощадили, просто выкинули из грузовика и убили.

— Расстреляли? Или штыковые удары?

— Я… — Лопухин помедлил с ответом. — Я не разглядел.

— Понимаю. Но тем не менее жаль, что не разглядели. Характер ранения может многое рассказать… Да. Вы говорили, что было что-то необычное?

— Да ночью дело было. Дождь. Гроза.

— Гроза?

— Да.

— Странно. Не припомню…

— Да, и очень сильная гроза. Дождь лил как из ведра. Холодный такой! Мы в воронке прятались, так нас залило… Вымокли…

— А почему не в машине? Стояли же разбитые грузовики?

— Даже не знаю, — Лопухин задумался. — Мы собирались костерок запалить. А потом гроза, ночь… Не видно ни черта…

— Хорошо. Что было дальше?

— Ночью нам показалось, что рядом кто-то ходит. Вообще вся эта история дурная и ерундой какой-то отдает.

— А вы рассказывайте как есть, мы потом обсудим и решим, привиделось или…

— В общем, я видел голого человека. Грязного. Будто в земле вывалялся. Испугались. Кончилось тем, что он к нам в воронку рухнул. Мы убежали. Стыдно сказать, стреляли незнамо куда. В общем, остаток ночи на горке провели. Потом, как светло стало, спустились вниз. Следов множество. Будто полк топтался. Да, и босые все!

— Что еще?

— Могила большая. Наполовину водой залитая. И трупы. Вроде как голые… В общем, сбежали мы оттуда, товарищ генерал. Страшно стало. Дурость?

Болдин покачал головой.

— Вполне понятная реакция. На войне многое невозможно объяснить здравым смыслом. И иногда начинает казаться, что все, что вы знаете о мире, рушится…

— Да, — неожиданно вскинулся Иван. — Мне рассказывали…

Болдин снова кивнул.

— Всякое бывает. Есть место на войне и чудесам, и мистификациям. Надо просто уметь отличать одно от другого. Иногда бывает не грех и сбежать… Вдруг вы столкнулись с новым оружием врага. Погибнете, и никто не узнает.

— Ну, это не наш случай, — Лопухин нашел в себе силы засмеяться.

— Откуда вам знать?

Этот вопрос поставил Ивана в тупик.

— Вы хотите сказать?..

— Нет-нет… — Болдин замахал руками. — Что вы? Ни в коем случае… Вы же не уверены в том, что видели.

— Не уверен, — Лопухин развел руками.

— Вот видите. Давайте пока будем считать, что увиденное вами не доказано. А потому рассказывать об этом кому-либо не желательно. Вы ведь материалист?

— Да. Конечно.

— И прекрасно. Отдыхайте сейчас, Иван Николаевич. А завтра будет видно.

Иван встал.

— Разрешите обратиться, товарищ генерал?

Болдин тоже поднялся.

— Разрешаю.

— Хочу пойти завтра в разведку.

— А вы имеете определенные навыки?

— Нет. Но зато, если мы выйдем на деревню, я хорошо нахожу контакт с людьми. Я журналист. Мне положено.

— Я подумаю…