Двор Тьмы

Виктор Диксен, 2020

«В Версале она расцветет, как прекрасная роза. Вампиры во дворце умеют ценить красоту. Но ей следует быть осторожной: у Двора Тьмы свои планы, смертельные ловушки и за малейший промах придется заплатить кровью…» В 1715 году Король-Солнце превратился в вампира и стал Королем Тьмы. С тех пор он безжалостно правит Вампирией. Население должно во всем подчиняться бессмертному ордену, соблюдая строгие правила. Простолюдины проливают кровь, чтобы прокормить вампирскую аристократию, и не имеют права покидать свои дома по ночам. Однажды вечером в дом Жанны врываются солдаты и убивают всю ее семью. Теперь девушка жаждет мести. Будучи дочерью обычного аптекаря, Жанна выдает себя за аристократку и отправляется в Версаль. Ведь это единственный способ добраться до Короля Тьмы и выжить в логове кровожадных монстров…

6

Ненависть

ЕЩЕ НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ НАЗАД Я ЗАДАВАЛАСЬ ВОПРОСОМ, в чем смысл моей жизни.

Ответ пришел: стереть Александра де Мортанж с лица земли!

Месть. Вот для чего я живу! По своей глупости и трусости я упустила возможность выполнить или хотя бы попытаться исполнить свое предназначение. Дважды не решилась поднять люк, под которым беспомощно спал злейший враг.

Он же, опорожнив флакон с кровью моей дорогой матери, весело болтал, сидя напротив меня.

Она была еще жива. Ее можно было спасти.

Но он прикончил ее, это чудовище. Он обескровил ее!

Я знала: под покровом коварной ночи вампир непобедим. В то время как меня переполняла ненависть и жгучее желание убить его, я вынуждена была в сотый раз выслушивать рассказы о том, как он скучал в Оверни и как счастлив вновь оказаться в Версале.

Но еще больше я ненавидела себя за то, что поверила в его бредни об искуплении вины, в его надежды на освобождение от проклятия крови. Пульсирующая, дикая головная боль разрывала мозг, словно наказывая меня.

— Вуаля! Пригороды Парижа. Мы почти приехали, — вдруг объявил Александр.

За окном экипажа пригородные поселения располагались настолько близко друг к другу, что их разделяли только заросшие сорняками пустыри.

Мертвый свет луны разливался над крепостными стенами, которые возносились все выше и выше, заключая центральные площади в плен. Дозорные тропы неровно обхватывали стены. Крошечные фигурки драгунов, вооруженные алебардами, патрулировали по улочкам, высматривая всех, кто нарушал комендантский час.

Башни огромных черных соборов, увенчанные металлическими летучими мышами, возвышались над этими тюрьмами под открытым небом.

Не хватало воображения представить размеры резервуаров, спрятанных в гигантских зданиях, и тонны крови, которые Факультет хранил в них…

— Действительно: эти пригороды не очень привлекательны, — заметил Александр. — Но они то, что нужно. Там загнаны десятки тысяч беззубых оборванцев, необходимых, чтобы прокормить Двор. Они дают нам кровь, мы их защищаем: такова основа Кодекса смертных.

С каждым словом, произнесенным этим демоном, моя мигрень усиливалась, а отвращение росло. Назвать «беззубыми оборванцами» смиренных бедняков, покорных клыкам монстров в дорогих одеждах?

Никогда еще «защита» вампиров не казалась столь лицемерной. Бессмертные притворялись, что оберегают смертных от агрессивных инстинктов самих людей, словно драчливых детей, которых нужно изолировать, чтобы они не навредили сами себе! Утверждали, что защищают несчастных от ночных тварей, рожденных Тьмой! Все беззаконие pax vampyrica — неожиданно раскрылось передо мной. Во всей наготе. В своем истинном свете.

— Мы, бессмертные Магны Вампирии, отказались от животных инстинктов и довольствуемся едой из флакона, — задумчиво продолжал вампир, не замечая моего отвращения. — Но никакая склянка со свежей кровью не заменит радости от законного кровопускания живой добычи. Это случается редко. Когда повезет поймать простолюдина, нарушившего комендантский час… или врага королевства. Должен признаться: наполнив три флакона, я приложился прямо к шее той бунтовщицы, чтобы испытать истинное наслаждение гурмана.

Он одарил меня гнусной заговорщической улыбкой, как озорник, запустивший руку в банку с вареньем. Мне неудержимо захотелось подскочить к нему и содрать эту улыбку ногтями. Вампир прикрыл лицо кружевным платком.

Мы проезжали мимо крупных селений.

— Фу! Что за зловоние? — воскликнул вампир. — Отвратительная вонь бедняков, живущих в тесноте. Там, должно быть, не повернуться. Совсем как в курятниках поместья де Плюминьи.

— Готов поспорить: в этом городе не подадут высший сорт, лишь пойло для нищих вампиров. Плохая гигиена плюс избыток болезней — и, привет, зараза. Разве ты не слышишь запаха?

Я покачала головой. Тряска на мощенных булыжником дорогах вбивала в гудящий мозг раскаленные гвозди. Единственное, что я слышала, — кислый запах моего пота, въевшегося в это проклятое платье, с которым не расставалась вот уже три дня.

Мрачные тюремные окраины постепенно уступили место белокаменным зданиям с лепниной. Несмотря на поздний час, многие окна ярко светились. Легкий ночной ветерок колыхал занавески. Доносились томные всхлипы скрипок и отрывистые звуки менуэтов.

Кто веселился в этих апартаментах? Вампиры, смертные или, еще хуже: смесь тех и других?

— О! Свежий воздух. — Александр приоткрыл окно.

Дыхание ночи проникло внутрь. Рыжие волосы Александра развевались на ветру, словно языки пламени вокруг лица дьявольской красоты.

— Слышу запах пороха фейерверков и шлейф парфюмированных перчаток! — восторженно воскликнул он, тараща расширенные зрачки в темноту. — Слышу возбуждение прожигателей жизни, отплясывающих неутомимую джигу! Слышу нежный аромат вампирических роз и острый запах кровавых апельсинов из оранжереи замка.

Неутомимая джига? Вампирические розы? Кровавые апельсины? Мое воображение не способно даже смутно представить те ужасы, которые вызывали у Александра дрожь возбуждения. Под колесами экипажа шуршание булыжников сменилось деревенскими ухабами. Последнее лье мы преодолеваем как во сне или, скорее, как в кошмаре.

Внезапно карета остановилась перед гигантскими железными воротами, украшенными острыми пиками.

— Вуаля! Мы на месте! — воскликнул Александр. — «Гранд Экюри» — Большие Королевские Конюшни!

Прежде чем драгун успел предложить помощь, вампир открыл дверь и выпрыгнул в ночь.

— Мадемуазель? — с очаровательной улыбкой он протянул руку.

Преодолевая отвращение, я оперлась на нее, чтобы выйти из кареты, где за время путешествия, кажется, успела основательно промариноваться в собственном соку.

Когда наши тела слегка прикоснулись, меня вновь охватило дикое желание разодрать его дьявольское лицо ногтями.

— Нам придется расстаться, но мое обещание в силе, — сказал Александр. — Когда будешь готова предстать пред Двором, будь то через месяц или год, я буду рядом, чтобы помочь. Крест и клятву сберегу, а солгу — сгорю в аду! Упс! По древним суевериям, я уже там! Ха-ха!

Его обещание вызвало непреодолимое отвращение. Но холодный голос разума напомнил о мести. Подожди, де Мортанж. Мне надо подготовиться, чтобы убить тебя, чтобы нанести точный удар. И когда появится шанс, когда преимущество будет на моей стороне, я прикончу тебя, гнусного убийцу моей матери. Твоя смерть стоит того, чтобы немного подождать.

— Буду иметь в виду! — Я кивнула, с трудом преодолевая головную боль, вибрирующую в мозгу, и тошноту, вызванную гадливостью.

— Я рассчитываю на это! А пока: спокойной ночи. Ты бледна как смерть. Поверь, уж я-то знаю, о чем говорю. Ха-ха!

Вампир разразился демоническим хохотом. Я сжала кулаки, сдерживая ненависть.

Вдалеке показалась женская фигура в длинной черной накидке. Она, вытянув руку с фонарем, спешила нам навстречу. Шум ее шагов по широкому двору в форме подковы вызвал захлебывающийся лай сторожевых псов.

— Добрый вечер, мадам, — поприветствовал Александр. — Это Диана де Гастефриш — юная сирота, о прибытии которой я сообщил через ворона.

— Очень хорошо, месье виконт. Все приготовлено. Вы можете доверить мадемуазель мне.

Александр положил свои когти на мои плечи.

— Ну что ж, покидаю тебя и отправляюсь во дворец с надеждой на милость и прощение. Туда я тоже заранее отправил воронов и верю, что мне поможет благосклонное сердце… — он вскочил на подножку кареты, — … тем более со мной важные доказательства подавленного мятежа.

— Какие доказательства? — спросила я, приложив нечеловеческие усилия, чтобы наскрести крохи сведений о моей семье.

Он кивнул на багаж:

— В одном из сундуков находятся фрагменты подпольной лаборатории, которые удалось вынести после взрыва. Инквизиторы изучат по ним цели бунтовщиков. Этой скукой займется Факультет. А придворным нет дела до науки… Для них я приготовил трофеи, которые… как бы это сказать… больше, чем эпатаж! Головы пяти фрондеров. Я велел своим людям отсечь их шпагами. Конечно, получилось не так чисто, как топорами. Ну что ж, драгуны работали подручными средствами.

Он захлопнул дверцу. Карета тронулась, растворяя в ночи его дьявольский хохот.

* * *

Только бы он скорее исчез.

Только бы не стошнило.

Только бы не упасть.

Опереться на руку сопровождающей меня дамы. Изгнать из головы мысли о том, что в течение трех дней я была рядом с отрубленными головами моих родных.

Единственное облегчение в том, что я изуродовала прекрасное личико баронессы до неузнаваемости.

— Я — мадам Тереза, управляющая домом девушек, — представилась женщина, как только мы подошли к величественному полукруглому зданию, опоясывающему двор мрачной массой. — Я занимаюсь организацией и руководством практической жизни воспитанниц в школе «Гранд Экюри».

Впервые вырвавшись из тягостного плена тяжелых мыслей, я подняла глаза на управляющую и внимательно посмотрела на нее. Под шляпкой-шарлоткой с лентами, удачно подобранной к накидке, скрывался зрелый, строгий и принципиальный взгляд.

Женщина обошлась без титула перед именем. Значит, она простолюдинка, как и я? Станем ли мы союзницами?..

Ответный взгляд был не столь приветлив, а круги под глазами говорили о том, что мадам вынуждена была ждать нас допоздна.

— Дом юношей находится во втором крыле, — управляющая указала на противоположную половину здания. — Но вы будете с ними встречаться только во время ужина. Классы разделены строго по половому признаку, чтобы избежать проблем с дисциплиной. Хотела бы сразу предупредить: мы — элитное заведение. Занятия проходят все семь дней в неделю. Раймон де Монфокон — директор учебного заведения и Главный Конюший Франции^[8]. Он руководит всем.

Она поднесла фонарь к моему лицу, чтобы лучше рассмотреть его.

— Я не нашла в архивах, где мы храним документы семей, представленных ко Двору, ваших бумаг. Скажите, мадемуазель де Гастефриш, сколько вам лет?

— Восемнадцать, — ответила я, вспомнив, что баронесса была ровесницей Бастьяна и на год старше меня.

Какое облегчение, что в школе нет нужных бумаг! Значит, семья Гастефриш не была при Дворе целую вечность, если она вообще когда-либо там была. В Версале, вероятно, никто не помнит настоящую Диану. По крайней мере, надеюсь на это…

— Вы будете посещать занятия старших классов и спать в дортуаре, — объявила мадам. — Учебный год начался две недели назад, в середине августа. Поэтому имейте в виду: придется наверстывать упущенное. Большинство воспитанников обучалось здесь в предыдущие годы. Сначала в младшем классе — бенжамин, затем в среднем — кадет. Приготовьтесь работать в три раза усерднее, если хотите иметь возможность быть представленной ко Двору в конце учебного года. То есть в следующем июне. Скажите, насколько достойно образование, что вы получили у себя в провинции?

— Я умею читать и писать, — поспешила уточнить я, обескураженная озвученными сроками.

Десять месяцев до представления ко Двору? Это десять долгих месяцев до мести, навязчивая мысль о которой лихорадила меня, став единственным смыслом моего существования!

Мадам закатила глаза и устало вздохнула:

— Рада, что вы умеете читать и писать.

— Еще я знаю английский язык.

Собеседница нахмурилась:

— Правда? Необычно для провинциалки. Должна сказать, что английский язык при Дворе теперь используется реже, чем раньше. Все из-за безумия вице-королевы Анны и событий в Нью-Йорке…

До меня доходили слухи о помешательстве вице-королевы и вампирши, сидящей на троне по ту сторону Ла-Манша. Говорили, что ее преданность Нетленному пошатнулась, но бо́льшего я не знала. Что касается событий в Нью-Йорке, о которых упомянула мадам, то я понятия не имела, о чем шла речь.

— Умеете ли вы танцевать, петь, играть на музыкальных инструментах?

— Ээ… Нет…

— Мы преподаем пять благородных искусств: куртуазное искусство, искусство светской беседы, искусство верховой езды, боевое искусство… и вампирическое искусство, предназначенное исключительно для старших классов. Есть ли среди них что-то, в чем вы хороши?

— Я умело обращаюсь с рогаткой, — запинаясь, пробормотала я.

Гримаса на лице управляющей отговорила меня от дальнейших откровений. Рогатка, вероятно, не являлась оружием, достойным юной демуазель, которой я намеревалась стать.

— Ну что ж, довольно разговоров, — сухо заметила женщина. — Сейчас время отдыха. И Тьма мне свидетель: вы, должно быть, устали так же, как и я.

Освещая путь тусклым фонарем, она повела меня на четвертый этаж по большой парадной лестнице, на каменных ступенях которой гулко раздавались наши шаги.

Мадам толкнула распашные двойные двери, и мы вошли в просторную комнату, разделенную длинным центральным проходом. По обе стороны от него расположились кровати с задернутыми балдахинами.

— Пожалуйста, идите на цыпочках. Воспитанницы уже легли, — попросила заведующая, понизив голос.

Может быть, и легли, но только спят ли?.. Я кожей почувствовала, как через занавески меня пронзили несколько пар глаз, более грозных, чем у сторожевых собак во дворе.

Примечания

8

Главный Конюший Франции XVII в. — один из высших сановников королевского двора, отвечающий за королевские конюшни.