Последний бой

Виктор Егорщин, 2020

Сборник рассказов воронежского писателя Виктора Егорщина – это своего рода хроники трудного, но счастливого времени. Разноплановые произведения образуют единое целое: о повседневных и нехитрых событиях рассказано просто, честно, что вызывает полное доверие к автору и к его героям, над судьбами которых мы то смеёмся, то плачем. Перед нами современники – Батя и десантники, парапланеристы Николай и Сергей, пенсионер Степан Гаврилович, девушка Римма-Света и другие. Во многих внимательный читатель узнает себя. Их истории разные, но они заставляют пристальнее всмотреться в действительность, обнаружить что-то новое, взглянуть на мир под другим углом. Небольшие рассказы раскрывают секреты счастья, любви, ответственности, долга и чести.

История парапланериста

Звонок в дверь слился со звуком звонков по телевизору, там герою фильма постоянно звонили. Только на третий или четвёртый раз он понял, что это звонят к нему.

— Родители вернулись, — подумал он.

Во-первых, ему хотелось отремонтировать «свободные» концы параплана, их нужно было прошить — зал заполнен шёлковыми облаками купола. Это, во-первых, а во-вторых, должен был прийти Сергей, друг по парапланерному клубу. И ещё ему нужно было привести брюки в порядок: завтра родители ждали гостей, и присутствовать при этом ему было обязательно, на что мама очень строго указала.

Громко шлёпая босыми ногами по коридору, Миколай (правильное имя Николай, но все его звали Миколай, и родители тоже) громко крикнул:

— Открыто!

Но успел подойти к двери и отворил её.

На площадке в белом плаще, приталенном широким поясом, стояла девушка лет двадцати семи, с распущенными белыми волосами и уж очень ярко накрашенная.

— Милана, — представилась она.

— Николай, — ему сразу не захотелось, чтобы и она звала его Миколаем.

Николай растерялся и на самом деле не знал, что ему делать дальше. Стоял, ждал.

— Я пройду, — девушка взялась за пояс, намереваясь развязать его.

— Проходите, — Николай посторонился. — Это квартира Гимолаевых, — решил он, что с этими словами сейчас всё и прекратится.

— Я знаю. Наши родители решили завтра посидеть за праздничным столом, вот я и отважилась прийти к вам на помощь, — Милана уже вешала плащ на вешалку.

— Может, я чего-то пропустил, не знаю, а какой праздник-то?

— Ну как же! День рождения вашего папы, — Мила укоряющее посмотрела на Николая.

— Так мы во вторник отметили.

— Знаю, знаю. А теперь решили отметить вот таким составом, — Милана внимательно рассматривала Николая. — У вас, Коля, действительно уютный коридор, но я так устала…

Николай покраснел: столько держать её в коридоре, это слишком.

— Хорошо, проходите на кухню, в зале немного не прибрано.

Милана остановилась у зеркала, придирчиво осмотрела себя, поправила глубокое декольте на облегающем платье молочного цвета, прошла на кухню.

— Чай или кофе? Господи, хоть бы не кофе, почти вслух, подумал Николай. Ему совсем не хотелось колготиться с кофе.

— Если честно, — Николай насторожился, а Милана продолжала, — я сразу из института и к тебе. Другими словами, очень хочется кушать, я просто голодна.

В обычной ситуации «к тебе» осталось бы незамеченным, а сейчас это резануло слух.

— Легко, чего-нибудь придумаем, — Николай открыл холодильник.

— Коля, а давай, знаешь как, я сама приготовлю, только найди, во что переодеться: мамин халат будет велик, а вот папину или свою рубашку, будет замечательно. Вдруг капну на платье, и как же я буду завтра за праздничным столом.

У Николая чуть не выпала из рук прозрачная коробка с сосисками.

Николая я знал давно. Ему трудно давались ухаживания за девочками, и уже совсем редко когда удавалось соединить в одно и согласие подруги, и поездку родителей на дачу. Сейчас всё выходило за рамки привычного развития событий. Было заметно, что он начал бояться её напористости.

Николай снял рубашку вместе с вешалкой, отстранил от себя. Нет, это будет слишком, решил он.

— Коля, а можно я сама, — Милана неслышно подошла и встала за спиной в мягких маминых тапках.

Николай прошёл в зал и начал вталкивать купол в большой нейлоновый мешок. Вошла Милана, собрала на спине рубашку, от чего та стала ещё короче.

— Ну, как-то вот так, — Милана качнула плечами: верхние пуговицы были расстёгнуты, тесный бюстгальтер обнаружил её, если по правде, то очень красивые груди.

Скажу сразу, что много, много позже, я был знаком с Миланой. И могу подтвердить, что девушка очень красивая и очень стройная, как говорит мой приятель, «ракета».

В коридоре на тумбочке зазвонил телефон.

— Сними трубку, — Николай утягивал продетую в люверсах мешка тесёмку.

— Да, да, Антонина Николаевна, это Милана… Да, всё нормально, мы собираемся обедать… Коленька, тебя мама.

— Да, да, алло… Ма, я абсолютно не понимаю, что всё это значит… Почему тише, папа уже не работает в КБ, прослушку сняли… Хорошо, хорошо, только почему я узнаю об этом от посторонних людей… Ладно, разберёмся, — Николай громко положил трубку.

Зашёл на кухню. На сковороде шипели сосиски, залитые яйцом. Милана стояла у окошка, вертела в руках бутылку красного Санджовезе.

— Люблю вина тёплой Тосканы.

— Прослушал, вы в каком институте преподаёте? — он её ещё ни разу не назвал по имени.

— В медицинском, но я только учусь.

— А что так?

— Мама с папой долго соображали, где мне учиться.

— Для медицинского такие знания географии похвальны.

— А, это я с друзьями прошлой осенью в турне по Италии ездила, — Милана поставила бутылку на подоконник, там, где взяла, рядом с бутылкой белого Верментино.

— Какую бутылку открыть?

— А вам что нравится?

Николай мог и час рассказывать о сортах винограда в Италии, но запнулся и сказал:

— Мне по душе бутурлиновское производство, — больше не уточняя, он открыл бутылку белого вина (просто маме нравилось красное).

Ела Милана действительно с аппетитом, шустро орудуя ножом и вилкой. Бокал вина не сделал хотя бы нейтральным отношение к гостье. Милана часто вставала к кухонным шкафам: то за солью, то за мельницей с перцем. И всякий раз успешно демонстрировала свои красивые ноги.

С обедом было покончено. Николай собрал посуду в мойку.

— Я займусь посудой.

— Давай лучше позже, — наблюдать её порхание Николай больше не хотел.

В зале не прибрано, да к тому же везде лежало много папиных важных (для него) документов.

— Пошли в мою комнату, я покажу своё жилище.

Николай отворил дверь в середине коридора.

— Коленька, какой вы нетерпеливый, — Милана пальцем обвела рисунок парапланериста на футболке Николая.

Вошла в комнату. На одной стене у Николая полки со специальной литературой, там и «Книга термиков» Мартинса, и «Ментальная подготовка пилота СЛА» Мартынова, и «Понять небо» Пэгина, а ещё и «Дельтапланы», и «Руководство пилотам СЛА», и ещё, и ещё, и ещё. На противоположной стене большие фотографии ребят на полётах. Есть фотографии и Николая — там он с поднятым куполом, торжественно улыбается. Много и других фотографий.

— Ух ты, какая у тебя странная библиотека. Нет, я больше люблю художественную, — она мечтательно посмотрела в окошко.

— Стены мало расставить, поэтому остальное держу в коробках, там и О. Генри, и Эдгар По, и отечественная классика — Толстой, Куприн, Тургенев. Из современных — Довлатов, Веллер, Аксёнов, Шукшин.

— О! Мы чем-то похожи. Мне тоже нравится Серёженька Довлатов, Вася Шукшин, — она повернулась и начала рассматривать фотографии.

— Но это всё как-то серьёзно. Мне больше весёленькое нравится — Мишанька Зощенко, пародист Санька Иванов, да даже Колюшка Гоголь, — улыбка не скрывала откровенного ехидства.

— О! Ты тоже летал? — Милана показала на фотографию Николая, где он был с поднятым куполом.

— Приходилось.

— Это незабываемое впечатление. Я летала в Греции, там привязывают тебя с парашютом к катеру и вперёд, над морем, красота!

— Ты просто настоящий пилот. Вспомнилось, один хулиган в Джубге осла привязал к катеру с парашютом и катал над морем. Потом вступилось какое-то общество в защиту бедного ослика, в общем, наказали хулигана.

Николай не знал, как вернуть Милану к заводским настройкам, но терпеть её такую он больше не мог.

Всё решилось как-то само собой.

— Коля, ты не против, если я сначала схожу в душ?

— Да ради бога, — Николай снял с верёвки сохнущие джинсы, повесил ей большое полотенце. Удача сама шла ему в руки.

— А я тем временем спущусь в магазин, куплю хорошего вина.

Милана зашла в ванную, Николай быстро, не зашнуровывая, надел кроссовки и выскользнул в дверь. С шестого этажа спускался пешком, ему нужно было время, чтобы решить, как быть дальше, но ничего не приходило в голову.

В магазине он купил бутылку шампанского, две бутылки дорогого мартини, конфет.

Эх, если бы исчезнуть куда, дней на пять, мечтал в очереди на кассу Николай. И самым реальным для него было, если его украдут инопланетяне.

На улице у дверей магазина стояла машина ППС. Второго он рассмотреть не смог, а вот за рулём сидел лейтенант, ел чебуреки.

Сама судьба послала «луноход», решил Николай.

Дальше река событий делилась на два ручейка, которые потом сольются снова в реку. По-другому у меня не получается, кроме как рассказывать сразу о двух событиях.

Сергей, счастливый, ехал в маршрутке. Ему из Польши прислали два титановых карабина.

А в это время в квартире Гимолаевых, вулканом накрутив на голове мокрые волосы, Милана вышла из ванны, обернулась полотенцем, подвигала плечами. Милана понравилась себе в зеркале. Теперь неглубоко переткнула уголок полотенца, подвигала плечами, полотенце свалилось на пол.

— Вот так и надо, — решила Милана.

В дверь постучали, странно: если Николай, так у него ключи, да и дверь незапертая, удивилась Милана.

Сергей весело спрыгнул на остановке «Пирамида», нащупал в кармане гладкий металл карабинов, вошёл в подъезд шестнадцатиэтажки. Дверь ему открыла завёрнутая в полотенце девушка.

— Здравствуйте, я к Николаю, — взгляд Сергея был устремлён выше головы девушки, ему было неловко разглядывать завёрнутую в полотенце девушку.

— Коля спустился в магазин. Да вы проходите, он сейчас вернётся.

— Может, мне его лучше здесь подождать.

— Что вы, Коля не простит мне, что я держала вас на площадке.

Милана стояла в дверях, Сергей выдохнул, весь сплющился, чтобы не зацепить девушку, но это у него не получилось, легонько зацепил. Полотенце с готовностью соскользнуло к полу. Милана поймала его уже возле колен.

— Ради бога простите.

— Ничего, проходите, я только из ванной, — Милана снова обернулась полотенцем, подсунув уголок на нужную глубину, так, как охотники настораживают капканы. — Чай или кофе?

— Нет, нет. Я просто постою здесь, подожду Николая.

— Ну что это значит «постою здесь», разувайтесь и проходите на кухню.

Николай вышел из магазина, посмотрел на спасительную машину ППС: «Лада Веста» с синей полосой не могла предположить, что с ней такое произойдёт.

Николай сел на капот, машина качнулась, стакан с кофе соскользнул с торпеды и упал на штаны полицейского. Дверь машины распахнулась, отряхивая палкой ПР-Т мокрые штаны, вышел лейтенант.

— Слышь, ты, козёл, совсем оборзел, — полицейский угрожающе шёл на Николая.

— Ну, уже и посидеть нельзя.

Лейтенант больно ударил Николая по коленке. Николай нагнулся, чтобы погладить колено, но передумал, выхватил из пакета бутылку с вином и резко ударил по фаре. Фара рассыпалась. Выскочил второй. Избивая по спине и бёдрам, Николая скрутили и засунули в машину. Собралась толпа.

— «Двадцать седьмой», ответьте, — прохрипела рация.

— У нас задержанный, везём в отделение, — лейтенант повесил микрофонную коробку на козырёк от солнца.

— Тормозни на Леваневского, куплю что-нибудь. Этот клоун так и не дал нам перекусить.

Остались вдвоём с лейтенантом, он за рулём.

— А ты знаешь, кто такой Леваневский? — для чего-то спросил лейтенант. Наверное, чтобы войти в доверие к задержанному.

— Лётчик, — устало ответил Николай, у него покалывали ладони, так бывает, когда, например, отлежишь руку. — А ещё о нём говорят: «Не дёргай судьбу за хвост, он у неё скользкий».

Замолчали, лейтенант, похоже, переваривал услышанное.

Иногда, включая сирену, машина продвигалась по «пробке» на Северном мосту. Внизу по воде скользили белые паруса яхт, кайтенгисты на лыжах. Николай прилип к стеклу, наручники сдавливали кисти за спиной.

— Здорово, смотри, как выписывает!

Кайтенгист взлетел метров на шесть над водой, чуть ли не на уровень моста.

— Что, занимаешься этим?

— Да, но только на суше, в термиках летаем в Сторожевом.

— А что приборзел-то? Что хамить-то начал?

— Так нужно было.

— Нужно, — передразнил лейтенант. — Во-первых, штраф, во-вторых, машина, в смысле ремонт, ну, и суток пять — десять, это точно.

— Меня это устраивает.

— Документы с собой?

— Нет, на пятые сутки и скажу, кто я и откуда.

— Ладно, тебе виднее, посидишь в «обезьяннике», может, другие решения возникнут.

Когда я об этом рассказываю ребятам, все задают один и тот же вопрос: «А что, нельзя было просто трахнуть её и выпроводить?» Наверное, можно, но я рассказываю о том, как было.

Сергей допивал третью или четвёртую чашку кофе. Прошло уже больше четырёх часов.

— Серёжа, а давай откроем бутылочку вина, — Милана указала на подоконник.

— Нет, нет, я не буду, я, наверное, пойду. Сколько можно ждать?

— Ладно, тогда мне хоть открой, — Милана потянулась за фужерами, полотенце опять сработало, как, впрочем, и было задумано. Наполнила фужеры на одну треть, пододвинула вазу с фруктами ближе к Сергею. На улице зажглись фонари.

— Серёжа, а что это у него в комнате за фотографии? — Милана взяла фужер Сергея в другую руку и направилась из кухни. Сергею ничего не оставалось, как последовать за ней. Когда вошли в Николаеву комнату, Сергей выдернул с полки книгу и сел на кровать.

— Слушай, а ведь это же ты? — Милана потянулась показать фотографию и полотенце опять соскочило. Теперь она не стала его ловить, а просто плюхнулась Сергею на колени.

Николай не пришёл и утром. Позавтракав с Миланой, Сергей стал собираться домой.

— Серёжа, а мне-то теперь как быть?

— Это мне теперь как быть?

— Я бы тоже ушла, но мне дверь нечем запереть. Придётся ждать родителей, — она обняла Сергея и жарко поцеловала его в губы.

Николай третий день врал в полиции имя, отчество и место жительства, и третий день ему говорили, что там таких нет. У него взяли и отпечатки пальцев и ДНК. Только на пятый день, как он и обещал, сказал свой адрес, имя, отчество и даже номер телефона.

Наверное, через час родители были уже в отделении. Оплатили всё, что положено, усадили Николая в старенькую «Волгу».

Мать, автор всех этих событий, виновато сидела на задних креслах.

— Ну, жених, рассказывай, — отец строго, но мирно смотрел на сына.

На свадьбу к Сергею собрался почти весь Аэроклуб. Через шесть месяцев у Миланы родилась дочь. Сергей стеснялся радоваться этому событию. Машину, чтобы забирать Милану из роддома, прислал преподаватель кафедры «Судебная медицина».

Полёты в Сторожевом выровняли отношения с Сергеем.