Всё впервые

Виктор Курьянов

В основе рассказов – автобиографический материал, эпизоды из жизни автора и его знакомых. Что движет ребёнком, подростком? Что заставляет совершать те или иные поступки? Как он делает выбор на своём жизненном пути? Обо всём этом честно попытался вспомнить и рассказать автор.

© Виктор Курьянов, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Байки

Нет документа — бродяга, если много — аферист!

Аналогичный случай, как говаривал Швейк, произошел со мной в Самарканде в 1967 году. Только потерял я времени намного больше, чем Светлана Штеба, которая будучи в Нью-Йорке сначала для удобства сократила свое имя до Лана, потом не стала возражать официанту, который переспросив, назвал её Лена, а записал Глена. Она ждала кофе, а официант орал минут 10, когда эта чертова Глена заберет свой кофе.

Я же потерял не десять минут, а десять суток как тёмная личность. Произошло это так. Во-первых, я сам плохо произношу свою фамилию (картавлю), даже русские с трудом меня понимают, а уж узбеки тем более. Мне надоело, что меня по десять раз переспрашивают, поэтому, в очередной раз, сдавая сумку в камеру хранения на вокзале, я назвал приемщику всем понятную фамилию «Иванов». В этот же день поздно вечером меня задержал милицейский патруль (в первой поездке по Азии я ночевал на вокзалах). Забрали как бродягу без документов в отделение, — вещи и документы, чтобы не украли, я во всех городах сдавал в камеры хранения. Увидели жетон, привели на вокзал. Подаю жетон кладовщику, называю фамилию: «Иванов». Возвращаемся в отделение с вещами. Достают паспорт: «Курьянов», а студенческий билет вообще на третью фамилию. Выходит — жулик, да ещё матерый! Причем у меня, 17 — летнего парня, было с собой 1200 рублей. Большие деньги по тем временам и для взрослого.

Как рассказывал в камере уборщик служебных помещений, бродяга с легкой умственной отсталостью из Перми, начальник спецприемника, подполковник Вечорик, в первый день ходил по кабинету, довольно потирая руки: «Похоже, крупная птица попалась!».

Каждый день вызывал на беседы. Но, несмотря на явный компромат — подделка студбилета и нехорошая телеграмма из Томска — подполковник в меня и мои планы на будущее поверил, отпустил с миром.

Да, вас инженеров, как собак…

После окончания института в 1974 году получил направление в Обнинск. Ничего хорошего от распределения на работу не ждал, уже было намерение искать работу самому, чтобы получить жилье, но все-таки поехал. Все равно сначала надо было взять отказ, чтобы потом получить в министерстве «свободный диплом». Из Москвы в Обнинск доехал на электричке. Походил немного по городу, пообедал в ресторане. Город ничего интересного собой не представлял. Институт был огорожен колючей проволокой, что тоже симпатии не прибавило. Почитал объявления и приказы в холле, увидел фамилию соседки по общежитию в приказе о выговоре. Обеденный перерыв в институте закончился, и я зашёл в кабинет начальника отдела кадров.

— Вот моё направление, хотелось бы узнать о зарплате. И главное, какие перспективы на квартиру?

— Это тебе здорово повезло, что я после обеда, — ответил начальниках, ковыряясь в зубах спичкой, — я вообще с молодыми специалистами не разговариваю! Вас инженеров, как собак нерезаных! Вот сейчас кинь палку в окно — в инженера попадешь!

Перспективы у тебя — 120 рублей оклад и койка в общежитии. Через пять лет получишь право стать в очередь на квартиру, если женишься. А вот, если бы ты был сантехником 5-го разряда или станочником, то тогда бы я с тобой и о зарплате поговорил, и о квартире.

— Ну, что же, хорошо. Напишите тогда отказ.

— А это с удовольствием!

За взятие Бухареста!

Пригласил меня как-то осенью 1974 года на охоту свойственник, муж моей двоюродной сестры. Дело было в Западной Сибири, охота предстояла на рябчиков. Погода стояла великолепная: тепло, солнечно, одним словом — золотая осень. Сашка подстрелил одного рябчика. Я же ничего не добыл — оказалось, что у старого ружья, которое мне дали, искривлённый ствол. Но набегался по сопкам, впервые испытал азарт охоты — был в восторге. Даже один рябчик — хозяйке пришлось добавить собственную курицу — придал густому супу с лапшой необыкновенный аромат. После изрядно выпитого количества водки хозяин дома решил показать мне семейный альбом, в те годы это была почти обязательная процедура, особенно при знакомствах, или при встрече друзей после разлуки.

Выпивать при этом мы не переставали. После фото каких-то, неизвестных мне, родственников и детей дошла очередь до фотографии хозяина в военной форме.

— А это я в Бухаресте, в 42-м году.

— Ну, тогда за взятие Бухареста! И мы тут же выпили.

— Только дядя Володя, с годом ты напутал, Бухарест мы не могли взять в 42-м году?

— Я и не брал. Меня в том году в армию призвали, привезли нас в Бухарест на обучение. В первое увольнение пошел в фотоателье, чтобы послать снимки родителям и родственникам в деревню. И только тут, наведя пьяные глаза на резкость, я увидел, что форма — не наша! Оказалось, что дядя Володя воевал в румынской армии! И фамилия у него Маринеску, а Моряк это переделка на русский лад. В 43-м под Сталинградом попал в плен. Затем лагерь и ссылка в Нарым. Там женился на такой же ссыльной русской женщине, так и остался в Сибири.

Пьём с наркологом

Работая в Коломне фотографом, я иногда заходил в мастерскую по изготовлению фотокерамики, то есть фотографий клиентов на металлических или керамических овалах для памятников. Заказы выполнялись в течение 2—3 месяцев. Ну, а где дефицит, там возможность получить деньги сверх тарифа, за срочность. Поэтому «керамисты» выпивать начинали с утра. Соответственно, и друзья приходили такие же любители выпить. Как ни странно, был среди них и нарколог. И вот как он их воспитывал. Скинулись мы в очередной раз по рублю, водка тогда стоила 3—62 или 4—12. Нарколог взялся разлить, налил мне и себе, по 150 грамм, а Сереге и Володе по 100 грамм. Те с неподдельным изумлением уставились на него, ведь в пьющих компаниях к разливу относятся очень трепетно, сам ты можешь попросить налить себе поменьше, но без согласия и просьбы налить меньше — оскорбление. Сергей от обиды даже заикаться стал, но постарался выразиться культурно:

— Слава, а чей-то ты, это ты как-то неравномерно наплескал?

— Мы с Виктором — пьяницы, а вы алкоголики, вам много нельзя!

Мой друг — литовец

Пригласил меня как-то Шабунка на свою дачу — немного потрудиться. Не столько помощь ему была нужна, а просто одному скучно работать. Заехали на базар, он купил для нас свинины на шашлыки, ну а я, заодно, купил себе домой мясо на борщ. Свинину я замариновал, и чтобы мясо не испортилось, положил оба пакета, с шашлыком и куском говядины, в ведро под кран с холодной водой. На ворону, которая крутилась неподалёку, мы внимания не обратили. А зря! Твари они наблюдательные.

Через какое-то время мой друг закричал: «Чёрт, ворона вроде мясо стащила!» Гляжу, действительно, ворона в стороне дербанит полиэтиленовый пакет. Шабунка подбежал к ведру, поглядел и говорит: «Курьянов, это она твое мясо украла!» и пошел назад. Пришлось мне самому спускаться со второго этажа, отогнать ворону и укрыть мясо более надежно. Вот так относятся литовцы, столетиями жившие на хуторах, к чужой собственности.

Читайте договор!

Шабунка зарабатывал подрядами на строительные работы. Если конкретно, то красил водонапорные баки в колхозах и совхозах, сначала в Литве, а затем на просторах необъятной России. В юности он окончил техникум, поступал во ВГИК, хорошо знал литературу и русский язык, гордился этим знанием и всячески это подчеркивал. Но все это с литовским, а, может, с индивидуальным привкусом.

Так однажды, заключив договор, он попросил, чтобы деньги в кассе были в такой-то день после обеда, так как работу он сделает до обеда и ему надо ехать в другое место. Когда он пришел за деньгами, то директор удивился:

— Я посылал главного инженера, проверить, он сказал, что вы покрасили только половину башни?!»

— Читайте договор, я Чеслав Юоозович, с одной стороны, и директор колхоза, с другой стороны, обязуемся… Так что, с другой стороны, Вы должны красить!

Конечно же, он шутил. В это время ребята уже заканчивали работу.

Просветил!

Работал я тогда охранником в крупнейшем универмаге Коломны, назывался он «Супермаркет». К одной из продавщиц на выходные приходил на работу сын, которого не с кем было оставить дома. Мы с ним подружились, все-таки веселее ходить по залу вдвоем, чем в одиночку. Хороший такой, голубоглазый и беловолосый, мальчик Сережа.

Как-то весной я вышел на крыльцо покурить, он, естественно со мной, ни на шаг не отходил. Над крыльцом, под навес набились голуби. Ур-ур-ур, бормочут что-то, крыльями бьют, от когтей скрежет стоит невыносимый!

— Да, что они там делают, с ума посходили, что — ли?!

Сережа, поднял голову и взглянул на меня с удивлением.

И с радостью, что представилась возможность отличиться:

— Дядя Витя, ты, что не знаешь? Да, трахаются они!

Отшила!

Мне моя соседка давно нравится, и с её стороны симпатия вроде имеется, но чувствуется какое-то смущение. И вот как неожиданно она со мной объяснилась, «отшила», можно сказать! Иду я этой весной мимо памятника Ленину, что в Коломне на площади «Двух революций». На его фоне стоит моя «пассия» с группой туристов, она экскурсоводом работает. Остановился неподалёку, чтобы лишний раз на неё поглядеть. Дама она приятная со всех сторон: и посмотреть приятно, и послушать одно удовольствие:

«И вот они вышли на площадь……несли плакаты… размахивали…», — доносятся отдельные фразы.

— О революции, наверное, рассказывает, о Ленине, — подумал я.

— А вот и Виктор к нам подошел, он, наверное, может рассказать о тех событиях как очевидец!

Вся группа обернулась. С удивлением и уважением туристы уставились на меня. В голове паника. Сказать не помню — маразматик, пытаться объяснить, что я ещё не так стар — глупо.

— Нет, не могу, меня в Коломне тогда не было, мы с Владимиром Ильичом в эмиграции находились!

Приз

Познакомились мы «по обмену». Я тогда менял свою комнату в коммуналке на отдельную квартиру. Оба разведены, стали иногда встречаться. После трех-четырех встреч получаю записку, телефонов тогда у нас не было: «Виктор Алексеевич, зайдите ко мне, когда сможете. У меня для Вас сюрприз!». Надо сказать, что называла она меня всегда только на Вы и по имени-отчеству, то ли сибирское воспитание сказывалось, то ли бывший муж, капитан речного флота, приучил.

Прихожу, подает она мне светильник-ночник, сделанный из натуральных полудрагоценных камней:

— Сын получил в Свердловске вместе с грамотой за первое место, а я решила его Вам вручить!

— Спасибо, люблю всё натуральное!

— А сын за что получил, чем он занимается?

— Греблей академической, за греблю и получил!

— Молодец! — А про себя подумал, — значит, сын за греблю, а я…!

Не жизнь — а сказка!

Я на жизнь не жалуюсь, понимаю, что многим, особенно тем, кто живет в деревнях и селах, кто потерял здоровье, кто страдает хроническими заболеваниями, намного труднее. Но такой высокой оценки своего статуса, да ещё от соцзащиты, я не ожидал. Пришел я туда, уже и не помню, по какому вопросу, и в разговоре упомянул, что был в прошлом году в Крыму. Рассказал, что там пенсии стали такие же, как у нас. И пенсионеры крымские были очень этим довольны. На это тут же отреагировал начальник отдела: «Так значит, может все-таки обычный пенсионер за год накопить деньги и съездить на юг, на море? А то ходят, всё бесплатные путевки просят».

— Ой, как хорошо, что напомнили. Хотел как раз спросить, а можно мне, обычному пенсионеру, без всяких льгот, не ветерану труда и войны, получить путевку в санаторий?

— Надо посмотреть, что Вы у нас имеете. Так, пенсия 6420, плюс доплата до прожиточного минимума 420 рублей, да ещё проезд по социальной карте. Я, по своей привычке к точности, добавил, что ещё мне в 2012 году оплатили протезирование зубов.

— Ну, видите, Виктор Алексеевич, да вы у нас

«в шоколаде»! Какие ещё вам путевки бесплатные?

Ничего не помню

Визит работников соцзащиты к женщине, проживающей одиноко в собственном доме. Ей 79 лет, слышит плохо, не видит. Сотрудниц соцзащиты узнаёт, ощупывая руками. Комната и двор завалены мусором. Туалета и ванны нет, телефона и телевизора тоже. Есть только радио. В комнате холодно, лежит в одежде под ватным одеялом.

— На улицу-то ходите? Когда последний раз были?

— А чего туда ходить, там зима!

— Может, помыться хотите? Мы воду согреем.

— Нет, не хочу. Летом помоюсь, когда тепло будет!

— Давайте мы вас в центр временного проживания отвезем, там тепло, и уход постоянный будет!

— Это дом престарелых что — ли? Никуда не хочу, мне здесь хорошо!

— Какой месяц сейчас, какое число, хоть знаете?

— Не знаю, а зачем мне?

— Ну, а год помните?

— Не помню, старая я.

— Ну, а кто у нас президент?

И тут неожиданно бодро и чётко:

— Владимир Владимирович Путин!