Господа, товарищи, сволочи и дамы. Комедии. Драмы. Стихи

Виктор Ляпин

Виктор Ляпин – участник ряда фестивалей и семинаров (Щелыково, «Авторская сцена», Любимовка). Автор более чем 15 пьес. Пьесы поставлены в России, на Украине, в Австралии, в Албании, в Болгарии, в Германии, в Казахстане, в Испании, в Белоруссии. Автор книги стихов «Огни на дальнем берегу» и трех книг пьес – «Фьюить, Беатриче», «Сны бегемота» и «По-По-По (Полюбил-Потерял-Поверил)».

ИНАКОМЫСЛЯЩИЙ. ГЕРОЙ МЯТЛЕВ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

МЯТЛЕВ, Глеб Иванович, преподаватель литературы

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА, его жена

ТАТЬЯНА, их дочь

ГЕРМЕСОВ Андрей, любовник жены

НИКА, студентка

МАРИНА БОРИСОВНА, проректор института

КИРИЛЛ, немой

ТИМОФЕЕВ, ГРЕКОВА, студенты

СЛЕДОВАТЕЛЬ

РЕКТОР, ПОРТЬЕ, ДВОРНИК, ГРЫЖА, ХОЗЯИН ПОДСОБКИ, ПОВАР, ЮРИЙ АНДРЕЕВИЧ, ХОЗЯИН ШАШЛЫЧНОЙ, МЕСТНЫЕ (ПЕРВЫЙ, ВТОРОЙ), ПОЧТАЛЬОНША, СУДЬЯ, ЗЭК, ДЕЖУРНЫЙ ОФИЦЕР, возможно — просто маски

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Сцена разделена на несколько фрагментов. Нечто вроде мозаики.

Квартира Мятлевых. Сорокапятилетний Глеб Мятлев сидит на полу в своей комнате, прислонившись спиной к книжному стеллажу. Часть книг беспорядочно разбросана перед ним на полу. Он собирает из них подобие карточного домика в несколько этажей.

МЯТЛЕВ. Последние годы мне снится один и тот же сон. Очень странно. Или не снится ничего, или этот сон. В разных вариантах, но один и тот же. Я в каком-то грязном искусственном бассейне. Весело плещусь. Животное. И кругом множество таких же животных. Разных. Мы плывем к берегу.

Слегка дотрагивается до своей постройки, от чего она с грохотом рушится.

МЯТЛЕВ. Я никогда не понимаю, зачем мне на берег, что меня туда манит. Потом на берегу появляется человек. Или не человек. Невозможно разглядеть. Он орудует багром. Одних выпускает на берег. Других снова отпихивает в бассейн. Мне никак не удается к нему подплыть.

…Очень глупый сон.…Как и вся эта история.

Роняет на пол последнюю устоявшую от его постройки книгу. Встает. Сладко потягивается.

Выходит на центр сцены. Из темноты появляются его сорокалетняя жена Полина Викторовна и дочь Татьяна, студентка.

МЯТЛЕВ. Меня зовут Глеб Мятлев. Каждое утро я сажусь в потрепанный «Фольксваген» и отвожу жену на работу, а дочь — в институт. Би-би-би. Пр-р-р. Фр-р-р.

Мне сорок пять лет. Читаю спецкурс по Достоевскому в престижном институте. Впрочем, похоже, уже последние денечки. У меня обнаружилась странная болезнь, — я вдруг стал с трудом произносить слова. Болезнь быстро прогрессирует. Выговорить самую обычную фразу становится все труднее. Бывает, молчу половину лекции. Подыскиваю слово.

Студенты, естественно, накатали телегу ректору. Старик, само собой, пришел в бешенство. Честно говоря, мне самому изрядно поднадоело. Потуги, гримасы. Не понимаю, зачем.

(Кивает на жену) Это моя жена. Мы живем более-менее сносно. Как все. (Смотрит на дочь) А это дочь. Скорее она в мать, чем в меня.

(ЖЕНЕ) Я заеду за тобой после работы.

Чмокает жену в щеку. Полина Викторовна уходит.

МЯТЛЕВ. До вечера, дорогая. (ДОЧЕРИ) Тебя в институт? Ну, конечно. (В зал) Можно сказать, я счастлив. Можно сказать, что нет. Как посмотреть. (Кому-то слева) Куда ты лезешь? Ну, куда ты лезешь, придурок?

(Дочери) Пока.

ТАТЬЯНА. А ты?

МЯТЛЕВ. Иди.

Татьяна, пожав плечами, уходит. Мятлев ждет. Из темноты выходит сорокалетняя Марина Борисовна, проректор по учебной части. Целует Мятлева.

МАРИНА БОРИСОВНА. И куда?

МЯТЛЕВ. Боишься?

МАРИНА БОРИСОВНА. Причем тут — боишься, не боишься? Я спросила — куда?

(После паузы) Я хочу, чтоб ты знал.…Это у меня будет в первый раз.

Мятлев смотрит на нее.

МЯТЛЕВ. Ага. Угу. У меня тоже. Отличная частная гостиница. Никогда не изменяла своему мужу в частных гостиницах?

МАРИНА БОРИСОВНА. Никогда. Пожалуйста, прекрати разговаривать со мной таким тоном.

Марина Борисовна отворачивается.

МЯТЛЕВ. Не дуйся. Мне тоже неловко.

Обнимает Марину Борисовну.

МАРИНА БОРИСОВНА. Старик опять наезжал на тебя. Зачем так раздражать его?

МЯТЛЕВ. Он идиот.

МАРИНА БОРИСОВНА. Ну и что? Тебе-то какое дело? Никто от тебя ничего не просит. Просто не нарывайся. Я не понимаю. Все-таки он твой начальник… ректор, какой никакой.

МЯТЛЕВ. Вот именно.…Здесь.

ХОЛЛ ЧАСТНОЙ ГОСТИНИЦЫ — конторка портье и несколько дверей в номера.

МАРИНА БОРИСОВНА. У нас час двадцать.

Мятлев подходит к портье.

МЯТЛЕВ. Здравствуйте.

ПОРТЬЕ. Здравствуйте.

МЯТЛЕВ. Великолепно.

ПОРТЬЕ. Что?

МЯТЛЕВ. Все. У вас есть свободные номера?

ПОРТЬЕ. Какие именно вас интересуют?

МЯТЛЕВ. Любые.

ПОРТЬЕ. Двадцать второй. Отличный вид из окна.

МЯТЛЕВ. Вид из окна — именно то, что нужно.

Портье протягивает Мятлеву ключи. Мятлев берет ключи, подходит к Марине Борисовне.

МЯТЛЕВ. Пошли.

Мятлев подводит Марину Борисовну к двери номера, прижимает к стене и расстегивает ей блузку. Целует ее в шею.

Марина Борисовна отбивается от рук Мятлева.

МАРИНА БОРИСОВНА. Прекрати.

МЯТЛЕВ. Хочу здесь.

МАРИНА БОРИСОВНА. Не дурачься. Он смотрит.

МЯТЛЕВ. Кто? Не может быть. (ПОРТЬЕ) Вы смотрите?

ПОРТЬЕ. Извините? Двадцать второй — следующая дверь.

Марина Борисовна выскальзывает из рук Мятлева, застегивая кофточку.

МАРИНА БОРИСОВНА. Зачем нам лишние глаза?

Мятлев смотрит на дверь, у которой он обнимал Марину Борисовну. На ней цифра «20». На ручке двери повешена табличка «ЗАНЯТО». Мятлев шутливо переворачивает табличку на «СВОБОДНО».

Марина Борисовна ждет у двери двадцать второго номера. Мятлев открывает ключом номер, пропускает даму и заходит следом.

НОМЕР ГОСТИНИЦЫ. Оба осматриваются. Незнакомая обстановка слегка раздражает — особенно кем-то уже помятое и наспех заправленное покрывало на кровати.

МАРИНА БОРИСОВНА. Я в душ. Закажи шампанское.

Мятлев распахивает шторы, раскрывает окно и видит кого-то в доме напротив.

МЯТЛЕВ. Великолепно. (Показывает на раскрытые шторы) Так лучше?

Запахивает шторы, просовывает голову в щелку.

МЯТЛЕВ. Или так? Утром радио не слушали? Сообщение правительства — всех подглядывающих будут расстреливать.

Мятлев задергивает шторы и бросается на кровать. Снимает трубку гостиничного телефона.

МЯТЛЕВ. Алло! Это вы? У вас есть шампанское? Хорошо. Нет, я подойду сам.

Швыряет трубку. Вскакивает с кровати, заглядывает в ванную комнату, где за занавеской принимает душ Марина Борисовна. Зажмурив глаза, просовывает голову за занавеску и вытягивает губы в ожидании поцелуя. Получает поцелуй вместе с порцией воды.

МАРИНА БОРИСОВНА. Не хулигань, я скоро.

МЯТЛЕВ. Шампанское в постель?

МАРИНА БОРИСОВНА. Обязательно.

С мокрым лицом, отфыркиваясь, Мятлев выходит в коридор.

Вновь освещается холл гостиницы и конторка портье. Мятлев подходит к портье, отдает деньги, берет бутылку шампанского. Поворачивается.

Из номера «20» в гостиничном халате нараспашку, с мокрыми волосами выбегает жена Мятлева Полина Викторовна. Видит мужа, на секунду замирает. Они встречаются глазами. Полина Викторовна резко разворачивается и заскакивает назад в номер, хлопая дверью.

Пауза. Мятлев стоит с бутылкой шампанского, пытаясь понять, что произошло. Оглядывается на портье.

ПОРТЬЕ (услужливо). Что-то не так?

МЯТЛЕВ. Нет, все так.

Справившись с не слушающимися ногами, он автоматически идет по коридору, проходит мимо двери с цифрой «20». Останавливается. Возвращается. Садится на пол с бутылкой шампанского напротив этого номера. Открывает шампанское. Обливает себе лицо. Делает несколько глотков.

Встает. Подходит к двери с табличкой «20». Пробует открыть. Дверь заперта. Мятлев стучит — сначала тихо, потом настойчивей.

ГОЛОС ГЕРМЕСОВА. Кто?

МЯТЛЕВ. Шампанское в номер.

ГОЛОС ГЕРМЕСОВА. Мы не заказывали.

МЯТЛЕВ. Э… Подарок директора гостиницы…

ГОЛОС ПОЛИНЫ ВИКТОРОВНЫ. Что там?

ГОЛОС ГЕРМЕСОВА. Представляешь, шампанское от хозяина гостиницы.

ГОЛОС ПОЛИНЫ ВИКТОРОВНЫ. Не открывай.

ГОЛОС ГЕРМЕСОВА. Брось. Почему нет?

ГОЛОС ПОЛИНЫ ВИКТОРОВНЫ. Хорошо, иди в постель. Я сама открою.

Полина Викторовна распахивает дверь. За ее спиной Гермесов аккуратно вешает на стул снятые рубашку и брюки. Мятлев и Полина Викторовна смотрят друг на друга.

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Привет.

МЯТЛЕВ. Привет.

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Тоже… отдыхаешь?

МЯТЛЕВ. Кто?

ГЕРМЕСОВ. Галя, кто там?

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА (Обернувшись). Все в порядке. Официант. (МЯТЛЕВУ) Или у вас тут занятия?

Мятлев вручает жене бутылку шампанского.

МЯТЛЕВ. Шампанское за счет заведения.

Разворачивается и идет к портье. Бросает ему на стойку несколько купюр.

ПОРТЬЕ. Могу я уточнить, за что?

МЯТЛЕВ. За все.

Мятлев исчезает в темноте.

Гермесов в трусах подходит к Полине Викторовне.

ГЕРМЕСОВ. Сколько можно тебя ждать? Кто это был?

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Мой муж.

ГЕРМЕСОВ. Поздравляю. И что теперь будет?

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Ничего.

ГЕРМЕСОВ. Черт, испортил свидание. Я все-таки пойду оденусь. Вдруг придется драться. Он вернется?

Полина Викторовна пожимает плечами.

Марина Борисовна в таком же гостиничном халате робко выходит из номера «22», проходит мимо Полины Викторовны и Гермесова и идет к портье.

Полина Викторовна внимательно разглядывает ее.

МАРИНА БОРИСОВНА. Вы не видели?

ПОРТЬЕ. Да?

МАРИНА БОРИСОВНА. Мужчина, который пришел со мной…

ПОРТЬЕ. Он ушел.

МАРИНА БОРИСОВНА. Как ушел?

ПОРТЬЕ. Расплатился и ушел. Могу я вам чем-то помочь?

МАРИНА БОРИСОВНА. Он ничего не сказал?

ПОРТЬЕ. Нет, совершенно ничего.

Портье внимательно смотрит на Марину Борисовну. Полина Викторовна уходит в свой номер и захлопывает дверь.

МАРИНА БОРИСОВНА. Спасибо.

ПОРТЬЕ. Желаете что-нибудь? Он все оплатил.

МАРИНА БОРИСОВНА. Закажите мне такси.

Затемнение.

Номера гостиницы превращаются в квартиру Мятлевых. Две комнаты — комната Мятлева и комната жены.

Мятлев торопливо вбегает в квартиру и, не раздеваясь, в пальто заходит в комнату жены. Растерянно оглядывается. Мучительно соображает, что же он хотел здесь найти. Роется под кроватью. Открывает шкаф с одеждой. Перебирает наряды жены. Бесцельно ищет неизвестно что.

Неожиданно хлопает входная дверь. Раздается голос Полины Викторовны.

ГОЛОС ПОЛИНЫ ВИКТОРОВНЫ. Заходи. (Кричит) Глеб, ты дома?

Мятлев замирает; как застигнутый врасплох ребенок, забивается в угол шкафа и захлопывает дверь.

В комнату заходит Полина Викторовна и Гермесов.

ГЕРМЕСОВ. Это твоя комната?

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Да. Нравится?

ГЕРМЕСОВ. Ничего. Здеся я буду жить?

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Здесь.

ГЕРМЕСОВ. А он?

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. А он — по соседству. Пока не разменяем.

ГЕРМЕСОВ. Да-а.…Что ж… Уверена, что ты этого хочешь?

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. А ты нет?

ГЕРМЕСОВ. Всяко лучше, чем гостиницы с подозрением на клопов.

Мятлев, задохнувшись, непроизвольно кашляет в шкафу, с грохотом сбивая какую-то вешалку. Полина Викторовна распахивает дверцы шкафа.

Мятлев, цепляясь за платья и роняя их на себя, выбирается из шкафа.

МЯТЛЕВ. Извините.…Не знал, что вы так сразу… Не успел… Я пойду к себе…

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Никуда ты не пойдешь. Лучше сразу обо всем поговорить. Ты знаешь, что это моя квартира. Андрей теперь будет жить у нас. Я так решила. Так лучше для всех. А то, право, смешно. Как дети.

МЯТЛЕВ. Будем, как дети… Забавно. Что, собственно, от меня?

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Не скандалить.

МЯТЛЕВ. Я не скандалю.

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Ты умница.

МЯТЛЕВ.…Почему я не знал?

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. А ты хотел? Теперь знаешь. Что изменилось?

МЯТЛЕВ. Ничего.

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Ну и прелестно. Если ты нашел, что искал, я тебя больше не задерживаю. Не опаздывай к обеду.

Мятлев уходит. Хлопает входная дверь. Гермесов, как птица, раскинув руки, бросается на кровать.

ДЕШЕВАЯ ПИВНУШКА-«РЫГАЛОВКА». В ней темно и грязно. Мятлев ставит на столик бутылку водки и стакан. Наливает целый стакан водки. Смотрит на него. Неподалеку стоит завсегдатай пивнушки Грыжа и смотрит на Мятлева.

Мятлев берет стакан и медленно, тщательно выпивает. Грыжа подходит и уважительно облокачивается на столик Мятлева.

ГРЫЖА. Молодец.

Грыжа берет пустой стакан Мятлева, наливает себе на два пальца водки из мятлевской бутылки и с удовольствием выпивает.

ГРЫЖА. Надолго к нам?

МЯТЛЕВ. Как получится.

ГРЫЖА. Девочку надо? Практически целка. Племянница. Трудится, не переставая. Пользуется спросом. Бутылка. Там, в подвале. Пшли.

Квартира Мятлевых.…Пьяный Мятлев пробирается на диван в своей комнате. Растягивается на нем. Лежит неподвижно.

Освещается соседняя комната, в которой весело беседуют Полина Викторовна, дочь Татьяна и любовник жены Гермесов.

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА (Хохочет). Бросьте! Ну, вы шутите?

ГЕРМЕСОВ. Серьезно, совершенно серьезно. Предлагал стреляться. Но при этом был сильно пьян.

ТАТЬЯНА. Оставьте его в покое. Что тут такого? У человека стресс.

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Да ну вас! Делаете из меня идиотку!

Мятлев садится на постели.

МЯТЛЕВ. Который час? Да что же это такое?.. (Вопит) А-а-а! Слушайте, вы! Можно потише?!

Хохот из соседней комнаты. Мятлев вскакивает и бежит в комнату жены.

Гермесов, развалившись, сидит на стуле. Он, улыбаясь, смотрит на Мятлева.

ГЕРМЕСОВ. Зачем же так орать? Мы просто шутим.

ТАТЬЯНА. А где ж ему еще поорать, как не перед нами?

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Нет, скажи, ты вправду хотел стреляться? А где бы ты взял пистолет?

ГЕРМЕСОВ. Сейчас это не проблема. Правда, Глеб Иванович? Щелк пальчиками — и нате.

ТАТЬЯНА. Чушь. Он молоток, чтобы гвоздь забить, три месяца искал.

ГЕРМЕСОВ. На самом деле? Ну, и ладно. Оставим, забудем, сделаем вид, что ничего не произошло. Я, Глеб Иванович, знаете ли, сделал тут замечательное открытие. Рылся в ваших ящиках. (Вынимает из кармана листок бумаги) Вы у нас, оказывается, поэт. Недюжинное дарование, серебряный век. (Декламирует)

Не греет кровь некрепкое вино.

Пора муссонов. Легкая пирога.

Дождя неровный плеск. И одиноко

свой синий свет таящее окно.

(Мятлев пытается отнять листок, Гермесов легко, как собачонку, отпихивает его и продолжает)

Ц!..…Троллейбус остановится. И в нем,

посеребренном каплями тумана,

я поплыву с улыбкой наркомана,

любуясь мелким, бисерным огнем.

…А? Каково?

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. А я не помню это стихотворение.

ГЕРМЕСОВ. Видишь, как плохо ты знала своего бывшего мужа.

Мятлев устало садится на стул.

МЯТЛЕВ. Прекратите. Скажите лучше, который час?

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. А что?

МЯТЛЕВ. Не хочу опоздать в институт.

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Чудесно. Мне нравится. Аплодирую. Его нет две недели. Потом заявляется, и боится куда-то опоздать. Тебя, милый друг, твои профессорские подстилки первые дни с фонарями искали, названивали каждые полчаса. А потом перестали, надоело.

МЯТЛЕВ. Могу я хотя бы выпить чаю?

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Андрей, передай вернувшемуся Одиссею чашку.

Гермесов передает Мятлеву чистую чашку с блюдцем. Мятлев осторожно берет ее и тщательно протирает салфетками после рук Гермесова.

Полина Викторовна наливает ему чай.

МЯТЛЕВ. Таня?

ТАТЬЯНА. Папа?

МЯТЛЕВ. Нет, ничего. Я смотрю, вы хорошо спелись.

ТАТЬЯНА. Извини, если что не так. Будешь учить, как мне себя вести?

МЯТЛЕВ. Нет.

ТАТЬЯНА. Браво.

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. У Тани новый папа. Они прекрасно понимают друг друга.

ТАТЬЯНА. Ты тоже мне дорог. Не обижайся на шутки.

МЯТЛЕВ. Да, ты права.

Мятлев роняет из рук чашку с чаем на блюдце. Она разбивается. Чай проливается ему на брюки.

МЯТЛЕВ. Извините…

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Тебе пора на работу.

ГЕРМЕСОВ. Скажу тебе откровенно, Глеб. Пока у нас с Полей фул-контакт, медовый месяц. Дальше посмотрим. Чтобы не было недоразумений.

МЯТЛЕВ. Поздравляю.

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Не начинай, прошу, не начинай. Мы все цивилизованные люди. Ты-то уж больше всех. Не строй из себя обиженного рогоносца. У нас у каждого давно своя жизнь. Ты об этом не знал? Тебе напомнить?

МЯТЛЕВ. Мне действительно пора. Спасибо за чай.

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. И тебе спасибо за приятную компанию.

Мятлев вскакивает, бежит к кухонной двери, но неожиданно возвращается.

МЯТЛЕВ (Путаясь в словах). Я прошу!.. Я требую!.. Никогда не рыться в моих вещах! Вы слышите — ни-ког-да! Никаким… при…, при… новым людям! Я запрещаю! Вы не имеете права! Я вам не подопытный кролик и…, и…, и не заключенный!

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Хорошо, успокойся. Тебя не было. Андрею нечем было заняться. Только и всего. Забери свой хлам и успокойся.

Мятлев глядит на нее, не зная, что сказать.

МЯТЛЕВ.…Кто он такой? Что он здесь делает? Скажи мне, скажи мне, скажи?

Полина Викторовна говорит, раздельно и внятно произнося каждое слово.

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Я его люблю. Он теперь будет здесь жить. Именно сегодня он окончательно переезжает.

Мятлев выбегает из квартиры.

Освещается центр сцены. ДВОР ИНСТИТУТА. Дворник Михалыч машет метлой. Появляется Мятлев.

МЯТЛЕВ. Михалыч, привет.

Дворник солидно пожимает ему руку.

ДВОРНИК. Привет профессурской шатии-братии.

Задерживает его руку в своей руке. Ждет.

МЯТЛЕВ. Что?

ДВОРНИК. Я думал, мы друзья…

МЯТЛЕВ. Мы друзья. Я спешу. Опаздываю на занятия.

ДВОРНИК. Между прочим, она хорошая женщина.

МЯТЛЕВ. Михалыч!

ДВОРНИК. Что Михалыч? У Михалыча — глаз. Человека насквозь вижу. Она тебя любит. Как она к тебе в машину вскочила…

МЯТЛЕВ. Послушай, ну…

ДВОРНИК. Все понял, умолкаю. Не нашего ума дело. Только если ты побаловаться — лучше сразу отойди. Потому что она — человек. Я никогда не ошибаюсь. Понял?

МЯТЛЕВ. Вообще-то это наше с ней дело.

ДВОРНИК. Ты в бутылку не лезь.

МЯТЛЕВ. Я не лезу. Я опаздываю.

…Сколько сейчас дворники получают?

ДВОРНИК. Ну, сколько-сколько.…Сколько заработают, столько и получают. Как все. Мало, конечно. А тебе чего? В профком, что ли, выбрали?

МЯТЛЕВ. Ничего. На всякий случай. Вдруг.

ДВОРНИК. А… творческий кризис… ну, давай-давай.

Мятлев уходит. Дворник сплевывает на метлу.

Квартира МЯТЛЕВЫХ. Полина Викторовна стоит в дверях своей комнаты. Гермесов сидит на кровати рядом со своими сумками.

ГЕРМЕСОВ. Что ты мне пела? Ну, вспомни, что ты мне пела? Мне что теперь… (Машет рукой у себя перед лицом) все время его рожу видеть?

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Сегодня вечером я с ним поговорю. Не могу же я просто выгнать его на улицу?

ГЕРМЕСОВ. Можешь. Или уйду я. Я в комедиях не участвую.

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Я прошу тебя. Мы же все уже решили.

ГЕРМЕСОВ. Ничего мы не решили. Я кто? Мне что — сумки в угол поставить, с ножками на кровать и лежать тут целыми днями, как альфонс? «Мальчик, место!». Так я давно уже не мальчик!

Ты что сегодня устроила? Вот вам любовничек. Вот вам муженек. Грызитесь, ребятишки.

…В общем, я так не желаю. Или он, или я.

Полина Викторовна садится на кровать, пытается приласкаться к Гермесову.

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Я выбрала, давно выбрала.…Ну, я умоляю тебя… сегодня вечером я все ему скажу. А вещи… ты можешь занять его шкаф.

Гермесов задумывается, пристально смотрит на нее. Открывает шкаф Мятлева. Вышвыривает на пол все его вещи. Напевая, распаковывает свои сумки и заполняет их содержимым шкаф Мятлева.

ГЕРМЕСОВ. Я намеков не понимаю. Я понимаю прямой разговор. (Осматривает свои вещи в шкафу) Вполне подходяще.

Гермесов смотрит на выброшенные из шкафа вещи Мятлева.

ГЕРМЕСОВ. А это все в мешок и в коридор.

Гермесов ногой отпихивает вещи Мятлева.

ГЕРМЕСОВ. Ты посмотри вокруг. Как ты живешь? Стены обшарпаны. Кухня в грязи. В туалет страшно войти. В этом доме нет хозяина. Поселенцы. А теперь есть. Так-то. Я ясно выражаюсь?

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Да.

Гермесов сует ноги в ботинки, набрасывает плащ.

ГЕРМЕСОВ. Я ушел.

Полина Викторовна поправляет на нем плащ.

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Наверно, я люблю тебя.

ГЕРМЕСОВ. А тебе иначе нельзя. Поэтому и надо все разом. И так, как я скажу.

Хлопает дверью. Полина Викторовна собирает с пола в мешок вещи Мятлева. Останавливается.

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Дура…

ИНСТИТУТСКИЙ КЛАСС. Несколько студентов сидят на стульях. У входа в класс студентка Грекова упоенно и бесстыдно целуется со студентом Тимофеевым.

Появляется Мятлев. Ждет, пока Тимофеев и Грекова его заметят.

Входит ректор.

РЕКТОР. Здравствуйте, Глеб Иванович. Я поприсутствую, с вашего позволения.

Мятлев пожимает плечами. Тимофеев и Грекова отлипают друг от друга и садятся на стулья.

Мятлев в своем мятом, мешковатом костюме проходит на место преподавателя. Какое-то время он молча стоит и задумчиво смотрит в окно.

МЯТЛЕВ. Кого нет? Впрочем, неважно. Итак, на чем мы остановились?

…Остановились мы на вашем пасквиле, написанном на меня в ректорат. Благодаря чему на сегодняшнем занятии присутствует уважаемый Семен Максимович. Так, Семен Максимович?

РЕКТОР. Ведите занятие, Глеб Иванович. Просто начинайте.

МЯТЛЕВ. Просто начинать? Отлично. А что, собственно, начинать? Вы свое мнение обо мне высказали. Так, Тимофеев? Я свое о вас предпочитаю оставить при себе.

ТИМОФЕЕВ. Почему сразу Тимофеев?

МЯТЛЕВ. А разве не вы?

ТИМОФЕЕВ. Все.

МЯТЛЕВ.…Любопытно. Чем же я вас все-таки так не устраиваю? Даже интересно!

ТИМОФЕЕВ. Не надо, Глеб Иванович. Начинайте занятие.

МЯТЛЕВ. Да, вы правы. И все-таки?

ТИМОФЕЕВ. Хочется получать знания.

МЯТЛЕВ. И?

ТИМОФЕЕВ. И… все.

МЯТЛЕВ. Знания… Мне казалось, что это мой лучший спецкурс.

Спецкурс по творчеству. Неважно кого. Что такое творчество? Говорить правду. До безумия просто. До коликов в животе и холодного пота между лопатками. Сложную, веселую, стыдную, подлую, никому ненужную, все разрушающую и безумную правду. Каждую секунду. Каждый миг. Каждым движением. Говорить и жить. Вопреки чести, выгоде, здравому смыслу, положению в обществе, мольбам любящих и проклятиям ненавидящих.

Достоевский. Толкователь Евангелия. Зачем заниматься толкованием толкований? Все равно, что быть рабами рабов. Впрочем, мы даже не рабы рабов. Мы прислуга прислуги. И так далее. До бесконечности.

Я позволил себе заняться с вами тем, о чем мечтал, чему учился, в чем видел свое призвание. И не смог остановиться. Правда жестока. Стоить начать ее говорить — и привычный мир рушится, как карточный домик.

Читать спецкурс по творчеству — значит, прыгнуть в бездну. Без надежды на спасение.

ТИМОФЕЕВ. Ничего не имею лично против вас. Но мы не записывались на спецкурс неудавшегося философа Мятлева. Ваша философия, извините, никому не нужна. Единственное, что нам от вас нужно — знания и оценка на экзамене.

МЯТЛЕВ. Я льстил себя надеждой, что вы достойны большего.

ТИМОФЕЕВ. Прошлый раз вместо разбора «Преступления и наказания» вы два часа несли вздор про ацтеков, про их систему жертвоприношений.…Канал Дискавери.

МЯТЛЕВ. Да-да, прекрасно помню. Ацтеки гордились, когда их выбирали для принесения в жертву. Им вырывали сердца, чтобы солнце не погасло, и они почитали это за счастье. У кого из нас сегодня есть хоть капля такой вера?

ГРЕКОВА. У вас?

ТИМОФЕЕВ. Мне еще нравится «Лениниана», басни про Камо и генерала Карбышева.

ГРЕКОВА. И Павлика Морозова.

ТИМОФЕЕВ. Тошнит от нравоучений.

МЯТЛЕВ. Нет. Точно не у меня. Я действительно не в форме. Со всяким случается. Что может быть легче, чем прочитать написанный текст?

ТИМОФЕЕВ. Что?

МЯТЛЕВ. С вами никогда такого не было?

ТИМОФЕЕВ. Чего именно?

МЯТЛЕВ. Хочется рассказать самое сокровенное — кому угодно, любому говнюку, только чтобы слушал, пусть ничего не понимал, но хоть слушал.…А слов подобрать никак не можешь…

Возлюби ближнего своего, как самого себя. Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным. Простота хуже воровства. Без мыла в жопу влезет. Удачная карьера. Жил зря и помер не вовремя. Око за око, зуб за зуб. Не укради. Перекати-поле. Жильда напрасно вышла. Не пожелай жены ближнего своего. Моральный кодекс несчастного строителя. Сильное — ломко и трухляво, слабое — гибко и живуче.

Когда я застал свою жену с любовником в частной гостинице, куда сам привел любовницу, мне показалось, что я еще могу что-то изменить.

Я вспомнил, что у меня была первая любовь в девятом классе. Я до сих пор (сентиментальное животное) хранил ее фотографию. Темная форма, белый фартук, рвущие блузку упругие груди. После выпускного мне повезло и я переспал с ней. Она забеременела. Я должен был жениться, но уехал в столицу. Она сделала аборт. Пошла по рукам. Стала ****ью. Чем не сюжет из Федора Михалыча?

Я поехал на вокзал. Она давно живет в другом городе. Я решил, что должен ее найти.

На вокзале я быстро передумал и зашел в общественный туалет. Занял кабинку. В соседней натужно пердел пенсионер. Пахло хлоркой и ссаньем. Сливной бачок был покрыт двадцатилетней ржавчиной. Я сообразил, что каким-то образом оказался в туалете тех времен. Ретро. Я глядел на фотографию школьных лет. Я знал, что моя богиня давно спилась и превратилась в жирную, оплывшую полумегеру-полустаруху.

Когда я мыл руки, я положил фотографию на умывальник. Уборщик в туалете подмигнул мне. В подсобке туалета дежурила вокзальная проститутка. Полумегера-полустаруха. Она стоила недорого. Презерватив прилагался. Я с трудом кончил и пошел к выходу. Фотографию я так и забыл на умывальнике.

РЕКТОР. Зачем? Что за вздор? Глеб Иванович, у вас все-таки занятие.…Какова тема?

МЯТЛЕВ. Да-да, тема… Вы знаете, Тимофеев, вы дурак. Если вы сейчас этого не поймете, то станете в будущем точно таким же говнюком, как я. Нет, честно! Вот я всю жизнь прожил ради знаний, оценок на экзаменах, похвал разных начальствующих прохвостов.

РЕКТОР. Тема, какова тема вашего спецкурса? Или я вынужден буду прекратить урок.

МЯТЛЕВ. Тема? Человек — дерьмо, и он одинок. А хочется быть лучше. Вот и вся тема. Но когда он собирается рассказать об этом на своих лекциях, на него сразу пишут донос.

РЕКТОР. Вы в своем уме, Мятлев? Вы… вы что несете?

МЯТЛЕВ. Да нет у меня никакого ума.…Был бы ум.…И несу я полную чушь. И, вообще, вот лично вас я видеть больше не могу, слышать не могу! При всех властях прихлебатель. Можно лучше я действительно уйду? Зачем юродствовать и препираться? Мальчики выбрали правильный путь. Тимофеев, вы на правильном пути. Молодцы.

(Ректору)…Не беспокойтесь, заявление лежит у вас на столе. (Студентам) Занятие окончено. Все, кто может, свободны.

Тимофеев встает и, усмехаясь, первым выходит из класса. За ним — остальные.

РЕКТОР. Зачем было перед детьми устраивать этот цирк?

Ректор уходит. Мятлев остается один. Из темноты к нему бежит проректор Марина Борисовна.

МАРИНА БОРИСОВНА. Зачем, Глеб? Как ты мог?

Мятлев садится на пол. Марина Борисовна садится рядом.

МАРИНА БОРИСОВНА. Может, объяснишь?

МЯТЛЕВ. Давай не сейчас?

МАРИНА БОРИСОВНА. Сейчас, Глеб. Когда ты исчез из гостиницы, я, как дура…

…Две недели ты прогуливал. Я тебя прикрывала. Теперь…

МЯТЛЕВ. Теперь.

МАРИНА БОРИСОВНА. Что с тобой случилось?

МЯТЛЕВ. В той гостинице. Тогда. Я встретил жену. Смешно. Потом пил. Потом ушел из дома. Выгнали из дома. Пока все логично. Потом пришел сюда, написал заявление по собственному, оставил на столе у Семена Максимовича и пошел на урок. Пока ни одной ошибки. Дальше ты знаешь.

МАРИНА БОРИСОВНА. Зачем?

МЯТЛЕВ. Надоело. Наверно, действительно — не мое.

МАРИНА БОРИСОВНА. А я? Что теперь со мной?

МЯТЛЕВ. Ничего. (Обнимает ее и валит на пол) Если ты свободна, — мы едем в ту же гостиницу, в тот же номер.

Вваливается ректор. Марина Борисовна отскакивает от Мятлева.

РЕКТОР. Марина… Борисовна! (Раздраженно смотрит на Мятлева) Вы еще здесь? Я подписал ваше заявление. (Марине Борисовне) Когда освободитесь, зайдите ко мне.

МАРИНА БОРИСОВНА. Конечно.

МЯТЛЕВ. Уже освободилась. Совершенно свободна. Как птица. Я ухожу. Счастливо оставаться, Марина… Борисовна!

Мятлев разворачивается и уходит. Марина Борисовна догоняет его и залепляет ему увесистую пощечину. Мятлев только ухмыляется.

МЯТЛЕВ. Спасибо.

Марина Борисовна уходит. Ректор — за ней.

Мятлев возвращается в класс, забивается в угол и заставляется стульями. Теперь никто не может его достать.

В класс Ника вталкивает Тимофеева. Они не видят Мятлева.

ТИМОФЕЕВ. Ну, что еще, что? Давай только быстро…

НИКА. Раньше ты так не спешил.

ТИМОФЕЕВ. Не о чем говорить. Просто не о чем говорить. Понимаешь? Не о чем. И не надо истерик. Что, собственно, произошло?

НИКА. Ничего?

ТИМОФЕЕВ. Ничего.

НИКА. Ничего. Кроме моего аборта.

ТИМОФЕЕВ. Ты сама хотела. Разве нет? Хватит уже. Надоело.

НИКА. Что тебе надоело?

ТИМОФЕЕВ. Бегать от тебя, прятаться, как идиот.…Ну, успокойся ты, в конце концов. Ну, ничего же не случилось. Было. Прошло. У тебя — аборт, у меня — травля с родней.

…Разбежались, и забыли.

Оглушительно гремит звонок на занятия.

ТИМОФЕЕВ. Я тогда пойду, да? Все в порядке?.. Никаких претензий?..

Тимофеев идет к двери. Ника вынимает из сумочки пистолет. Мятлев кричит из груды стульев.

МЯТЛЕВ. Нет!!!

Гремит второй звонок. Тимофеев оборачивается. Ника испуганно смотрит на Мятлева, неловко крутит в руках пистолет. Раздается выстрел. Тимофеев падает. Мятлев выскакивает из своего угла. Ника испуганно направляет на него пистолет.

НИКА. Еще шаг — и стреляю.

Мятлев замирает.

МЯТЛЕВ.

Сумасшедший день. Я стою.

Мятлев смотрит на неподвижно лежащего Тимофеева. Его начинает рвать. Мятлев, прислонившись к стене, изрыгает из себя все, что успел напихать за завтраком.

В коридоре появляются ректор и Марина Борисовна. Ника едва успевает прикрыть дверь в класс.

РЕКТОР. Я отпустил водителя. Куда поедем?

МАРИНА БОРИСОВНА. Мне все равно.

РЕКТОР. Пообедаем?

МАРИНА БОРИСОВНА. Да.

РЕКТОР. С тобой все в порядке?

МАРИНА БОРИСОВНА. Со мной все в полном порядке.

РЕКТОР. Это из-за него?

МАРИНА БОРИСОВНА. Нет, это не из-за него.

Они уходят.

МЯТЛЕВ. Что дальше?

НИКА. Набросьте на него свой плащ и отнесите в свою машину.

МЯТЛЕВ. Безумие.

Ника, хохоча, наводит на него пистолет. Мятлев накидывает свой плащ на Тимофеева и, закинув безжизненную руку трупа себе за шею, волочет его, как пьяного, из класса. Ника идет за ним.

Ника и Мятлев в луче света стоят на сцене.

НИКА. Где твоя машина?

МЯТЛЕВ. Зеленый «Пассат».

НИКА. На заднее сидение. Садись вперед. Поехали.

МЯТЛЕВ. Куда?

Ника приставляет пистолет к боку Мятлева.

НИКА. Поехали.

В глубине сцены им машет дворник с метлой.

ДВОРНИК. Сегодня рано.

МЯТЛЕВ. Уже отстрелялся.

Дворник неодобрительно машет головой.

НИКА. Выезжай на шоссе.

МЯТЛЕВ. Хорошо. Ника, давай спокойно.

НИКА. Я спокойна.

МЯТЛЕВ. Я отвезу тебя туда, куда ты хочешь. Ты можешь убрать пистолет. Я не собираюсь геройствовать.

Ника убирает от его бока пистолет.

МЯТЛЕВ. Откуда он у тебя?

НИКА. Не твое дело.

МЯТЛЕВ. Скажи мне хотя бы, зачем?

НИКА. Заткнись.

МЯТЛЕВ. Смешно.

НИКА. Смейся. Сейчас будет мост. Остановишься на мосту.

МЯТЛЕВ. Что дальше?

НИКА. Выходи.

Ника показывает пистолетом на труп Тимофеева. Мятлев под пистолетом Ники вытаскивает из машины труп Тимофеева. Бросает его в реку. Всплеск воды.

Мятлев садится на землю, тупо глядя перед собой. Ника садится рядом.

МЯТЛЕВ. Все так глупо. Слышишь?

Ника молчит.

МЯТЛЕВ. Надо ехать.

НИКА. Куда?

МЯТЛЕВ. Откуда я знаю? В общежитие?

В глазах Ники стоят слезы. Она только мотает головой.

МЯТЛЕВ. Только давай без этого… Тебе что, некуда ехать?

Ника отрицательно мотает головой.

МЯТЛЕВ. Что, ночуем здесь?

Ника снова мотает головой.

МЯТЛЕВ. Да.…Угораздило меня.…Есть одно место. Приятель уехал, оставил ключи.

КВАРТИРА ПРИЯТЕЛЯ, похожая на квартиру Мятлевых.

Мятлев и Ника заходят. Ника крутит в руках пистолет.

МЯТЛЕВ. Тебе не надоело играть с этой штуковиной? Если б я хотел тебя сдать, я бы давно сделал это у первого полицейского поста.

Я проголодался. Посмотри в холодильнике. Надеюсь, ты умеешь готовить?

Ника бессильно садится на стул. Мятлев смотрит на нее.

МЯТЛЕВ. Понятно. Как насчет кофе?

Мятлев роется в шкафчиках, находит банку с кофе, сахарницу, печенье. Заливает воду в чайник со свистком. Ставит его на плиту.

Ника сидит на стуле, держит пистолет на коленях. Мятлев мельком посматривает на нее.

МЯТЛЕВ. Знаешь, что тебе сейчас нужно? Горячий душ.

Ника молчит. Мятлев вынимает ключи от дома, свой сотовый телефон. Отдает Нике.

МЯТЛЕВ. Ключи… телефон.…Другого телефона здесь нет. Девятый этаж. Запри дверь на ключ и иди в душ.

Ника забирает у него телефон и ключи. Идет в ванную. В одежде встает под горячий душ. Ее колотит дрожь. В руках пистолет, который она запихивает себе в рот, и пытается нажать на курок. После нескольких безуспешных попыток спустить курок она захлебывается в истерическом вое и швыряет пистолет на дно ванной. Через несколько секунд снова лихорадочно хватает его и опять засовывает себе в рот.

Мятлев врывается в ванную комнату, вырывает у нее пистолет, теребит НИКУ, сжимает в ладонях ее лицо.

МЯТЛЕВ. Ну что ты, дурочка, ну, что ты?…Что я своему приятелю скажу? Представляешь, сколько тут будет крови и всюду твои мозги.…Ну, все уже прошло… Ну, все… все…

Ника бросается к нему на шею, обвивает его руками, прижимается всем телом, находит вслепую губами его губы и впивается в них поцелуем. Мятлева охватывает Никино безумство.

Два существа в мокрой одежде под струей горячей воды, плохо соображая, что они делают, целуются, вжавшись друг в друга.

Мятлев хватает Нику и несет ее на кровать. Срывает с нее мокрую одежду. Бросается на нее, так же отчаянно жадно впивается в ее губы.

Мятлев и Ника самозабвенно, яростно и безумно занимаются любовью, как будто именно это безумство может вернуть им ощущение реальности и понимание того, что же все-таки с ними произошло.

На плите противно свистит выкипающий чайник.

Мятлев отваливается на другую сторону кровати и, раскинув руки, лежит, глядя в потолок.

Чайник уже не свистит, а воет. Мтлев вскакивает с постели, идет и выключает выкипевший, пустой чайник.

Возвращается к кровати. Ника, свернувшись калачиком, уже заснула. Мятлев смотрит на нее, берет сигареты, закуривает. Садится на пол. Смотрит, как Ника мирно спит.

Докуривает сигарету, натягивает еще мокрую одежду, забирает пистолет Ники, ключи, телефон, выходит из квартиры и запирает дверь.

Мятлев в луче света.

МЯТЛЕВ. Я ехал по ночным улицам. Остановился на набережной. Спустился по бетонным ступенькам к воде. Подождал, чтобы рядом не было прохожих, вынул пистолет.

Что-то меня остановило. Я вернулся к машине. Снова закружил по городу и через какое-то время с некоторым удивлением обнаружил себя у отделения полиции. Я сидел в машине и смотрел на яркую, зазывающую вывеску. Похоже на цирк или ночное кафе.

Я хотел понять, что со мной происходит. И со мной ли происходит? Нежданно-негаданно — жена с любовником в соседнем номере гостиницы; мальчик, который только что спорил со мной, падает от всаженной в него случайной пули; Ника под струей горячей воды, изо рта которой я выдираю пистолет, и которая через минуту кричит от ужаса и любви в моих объятьях… Всему этому должно было быть объяснение. Но его не было.

Не помню, как я оказался дома. Там, где раньше был мой дом.

КВАРТИРА МЯТЛЕВЫХ. Мятлев открывает дверь своим ключом, раздевается в бывшей своей комнате. Из соседней комнаты входит Полина Викторовна.

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Что так поздно?

МЯТЛЕВ. Закружился… дела. Этот дома?

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. «Этого» зовут Гермесов. Он скоро вернется.

Мятлев с ухмылкой роется в мешке со своими вещами.

МЯТЛЕВ. Любопытно.

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Что?

МЯТЛЕВ. Что произошло.

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Обычное дело. Надеюсь, обойдемся без скандалов?

Мятлев роется в мешке.

МЯТЛЕВ. Здесь все мои вещи?

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Ужинать будешь?

МЯТЛЕВ. Буду.

Полина Викторовна приносит и ставит на стол тарелку с едой. Мятлев с аппетитом ест.

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Вкусно?

МЯТЛЕВ. Страшно проголодался.

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Ты на меня не обижайся. Правда, Глеб, ты сам во всем виноват. А теперь уже нет смысла что-либо менять.

МЯТЛЕВ. Знаешь, что меня сводит с ума? (Крутит вилкой по тарелке) Все исчезает бесследно. Зачем мы с тобой прожили вместе эти годы? Для кого? Для чего? Все проскочило, как дерьмо в канализацию. И… красивый финал совместной жизни!

…Все что угодно мог себе представить, но только не то, что… в этой гостинице.

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Брось. Плюнь. Забудь. Все, мой дорогой Мятлев, от сухости отношений. Нам с тобой всегда не хватало романтики.

МЯТЛЕВ. Смешно.

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Смешно.

МЯТЛЕВ.…Когда, говоришь, он придет?

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Скоро. Тебе есть, где ночевать?

МЯТЛЕВ. Да, все в порядке. Давай поговорим спокойно.

Мятлев сгребает со стола посуду, хватает Полину Викторовну за руку.

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Прекрати, ты не смеешь!

МЯТЛЕВ. Что я не смею? Какая необходимость в том, что происходит?

Мятлев валит Полину Викторовну на стол, срывает с нее одежду.

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Я буду кричать, идиот!

МЯТЛЕВ. Я тоже буду кричать. Где все, что было между нами? Почему исчезло? Зачем? Гляди мне в глаза! Не смей отворачиваться! Не смей смеяться! (Хлещет ее по щекам) Поля! Полина! Полина!

Мятлев ложится Полину Викторовну. Она яростно сопротивляется. Наконец, оба затихают.

Мятлев встает. Полина Викторовна сползает со стола на стул.

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Ну? Тебе стало легче?

МЯТЛЕВ. Нет.

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Мне тоже.

МЯТЛЕВ. Я любил тебя.

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Какое это сейчас имеет значение? У тебя усталый вид. На работе что-нибудь?

МЯТЛЕВ. Нет, ничего. Все как всегда.

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. А я устала.

Полина Викторовна кладет голову себе на руки и прикрывает глаза.

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. А ты знаешь, наверное, раньше я тебя точно любила. А ты меня нет. Нет, никогда ты меня не любил. Ты всегда был занят только собой, своими открытиями и озарениями. Ты просто не способен любить. Есть такая форма уродства — неспособность чувствовать, любить, верить, прощать. Что женщине делать с таким уродом? Зачем я с тобой прожила двадцать лет?

Вот ты сейчас пришел.…А ведь это обычный инстинкт самца, у которого отняли самку.

Мятлев стоит чуть сзади Полины Викторовны.

Он вынимает из кармана пистолет и направляет его на продолжающую говорить и ничего не подозревающую жену. Руки у него дрожат.

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Я много думала. Так действительно будет лучше. Мы оба с тобой изоврались. Я хочу пожить спокойно. И тебе мешать не буду. Скажи честно, — разве ты когда-нибудь любил меня?

Мятлев изо всех сил пытается нажать на курок, но не может этого сделать. Руки не слушаются его. Полина Викторовна оборачивается и видит пистолет. Она застывает.

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Ты с ума сошел?

Мятлев судорожно прячет в карман пистолет и выскакивает из квартиры.

ПОДЪЕЗД ЧУЖОГО ДОМА. Мятлев стоит перед какой-то дверью и жмет на звонок. Ждет. Дверь открывает Юрий Андреевич, муж Марины Борисовны.

МЯТЛЕВ. Юрий… Петрович?

ЮРИЙ АНДРЕЕВИЧ.…Андреевич.

МЯТЛЕВ. Марина дома?

Юрий Андреевич какое-то время молча смотрит на Мятлева.

ЮРИЙ АНДРЕЕВИЧ. Марина! Здесь тебя! (Мятлеву) Пройдете?

МЯТЛЕВ. Нет, спасибо, я на минуту… э-э… ключи от кафедры забыл.

ЮРИЙ АНДРЕЕВИЧ. В первом часу ночи?

МЯТЛЕВ. А уже первый час? Да… странно.…Но это неважно.

Выходит в халате Марина Борисовна.

МАРИНА БОРИСОВНА. Глеб Иванович?.. Юра, это Глеб Иванович.

ЮРИЙ АНДРЕЕВИЧ. Я догадался.

Пауза. Ждут.

МАРИНА БОРИСОВНА. Что-то случилось в институте?

МЯТЛЕВ. Забыл ключи от кафедры.

Снова неловкая пауза. Наконец Юрий Андреевич уходит. Марина Борисовна захлопывает за ним дверь.

МАРИНА БОРИСОВНА. Ты соображаешь, что ты делаешь?

МЯТЛЕВ. Мне нужны деньги. Я уеду. Потом верну. Мне больше не к кому пойти. Если я не уеду…,…мне обязательно надо уехать.

Зачем-то показывает пистолет, потом снова прячет в карман.

МАРИНА БОРИСОВНА. Ты что-нибудь натворил? Что ты натворил?

МЯТЛЕВ. Пока ничего. Я все равно не смогу объяснить. И он там ждет. Ты дашь мне денег?

МАРИНА БОРИСОВНА. У меня нет. Совсем немного. Подожди хотя бы до завтра?

МЯТЛЕВ. Нет, сейчас. Понимаешь, нужно сейчас.

Глядят друг на друга.

МАРИНА БОРИСОВНА. Стой здесь.

Уходит в квартиру. ГОЛОСА ИЗ-ЗА ДВЕРИ.

ЮРИЙ АНДРЕЕВИЧ. Я сижу в кресле и смотрю телевизор.

МАРИНА БОРИСОВНА. У тебя есть деньги?

ЮРИЙ АНДРЕЕВИЧ. Это даже интересно. Да, у меня есть деньги. Ему нужны деньги?

МАРИНА БОРИСОВНА. Да.

ЮРИЙ АНДРЕЕВИЧ. А тебе не кажется, что это уже слишком?

МАРИНА БОРИСОВНА. Нет, не кажется.

ЮРИЙ АНДРЕЕВИЧ. Хорошо. Портмоне на серванте. Оставь мне на сигареты. Стерва.

Марина Борисовна выносит Мятлеву деньги.

МАРИНА БОРИСОВНА. Если хочешь, я могу поехать с тобой.

Мятлев забирает деньги. Морщится.

МЯТЛЕВ. Извини. У меня есть, с кем поехать.

Мятлев уходит. Затемнение. Конец первого действия.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Освещается уже известная ПИВНУШКА-«РЫГАЛОВКА».

Грыжа дремлет за столиком в углу. Мятлев подходит к нему с бутылкой водки и бутербродами на салфетке.

ГРЫЖА. Профессор… вернулся?

МЯТЛЕВ. Ты говорил, здесь играют?

Грыжа наливает себе из мятлевской бутылки. Медленно выпивает. Секунду ждет. Организм не принимает водку. Грыжа тихо изливает ее из своей утробы обратно в стакан такой же прозрачной, какой и принял. Мятлев следит за тем, как он повторяет попытку. ГРЫЖА еще медленнее и тщательнее заглатывает в себя водку. Снова ждет. На этот раз продукт организмом принят. Грыжа облегченно вздыхает.

ГРЫЖА. Пошли.

Грыжа ведет Мятлева в подсобку.

НАКУРЕННАЯ ПОДСОБКА. Тусклая лампочка висит над столом. Хозяин подсобки и Повар играют в карты. Хозяин подсобки, жуя сигарету и глядя в карты, дорассказывает свою историю. Грыжа приводит Мятлева.

ХОЗЯИН ПОДСОБКИ. Видит, дверь открыта. Ну, он в гараж. Заходит. А там этот мужик. Он хвать разводной ключ…

ГРЫЖА. Тут к вам профессор. Клиент.

Хозяин подсобки оглядывает Мятлева.

ХОЗЯИН ПОДСОБКИ. Ну, садись.

Мятлев садится за стол.

МЯТЛЕВ. Один на один. В свару.

Хозяин подсобки сгребает карты, перемешивает и бросает перед Мятлевым.

ХОЗЯИН ПОДСОБКИ. Сдавай.

Мятлев неуверенно берет в руки карты.

ПОВАР. И что?

ХОЗЯИН ПОДСОБКИ. Потом.

Освещается КВАРТИРА ПРИЯТЕЛЯ. Ника открывает глаза. Вскакивает в постели. Лихорадочно одевается, осматривает комнату. В квартире никого нет. Ника бросается к двери. Дверь заперта. Прислонившись спиной к двери, она несколько раз бьется в мягкую обшивку головой, потом сползает на пол. Снова в ярости набрасывается на дверь, сдирая руки в кровь

Обессилев, валится на пол. Ее колотит дрожь. Шатаясь, встает, идет в комнату, добредает до холодильника. Вынимает из него бутылку виски. Наливает в стакан. Опускается на стул. Выпивает. Захлебывается, закашливается. Сидит, пытаясь сообразить, что делать дальше.

НАКУРЕННАЯ ПОДСОБКА. Мятлев осторожно смотрит в свои карты. Хозяин подсобки — в свои, потом — на стоящего за спиной Мятлева Грыжу. Грыжа слегка кивает.

ХОЗЯИН ПОДСОБКИ. Десять тысяч.

Мятлев выгребает из кармана все собранные Мариной Борисовной деньги.

МЯТЛЕВ. На все.

ХОЗЯИН ПОДСОБКИ. Не густо. На «все», так на «все». Я отвечаю, отвечаю, ты не переживай, расслабься.

Хозяин подсобки небрежно вынимает из кармана, отсчитывает и бросает на стол несколько купюр.

Мятлев открывает карты.

МЯТЛЕВ. Двадцать.

Хозяин подсобки ухмыляется и аккуратно выкладывает свои карты.

ХОЗЯИН ПОДСОБКИ. Очко. Извини. (Повару) Представляешь, она со своим хахалем в его же гараже! Нашла, дура, место.

Мятлев тупо и тоскливо смотрит на карты. Хозяин подсобки сочувственно улыбается.

ХОЗЯИН ПОДСОБКИ. Что-то не так? Хочешь еще?

Мятлев вынимает из кармана Никин пистолет и направляет в лоб хозяину подсобки. Мятлев вскакивает со стула, чтобы все находящиеся в комнате были перед ним.

МЯТЛЕВ. В угол! Все в угол!

ХОЗЯИН ПОДСОБКИ. Ты кого привел, падла? Ты кого сюда привел?

МЯТЛЕВ (Орет). В угол!!! Пристрелю, как собак!

Хозяин подсобки, повар и Грыжа забиваются в угол. Мятлев хватает подвернувшийся под руку целлофановый пакет, швыряет его в угол.

МЯТЛЕВ. Деньги в пакет живо! Выворачивай карманы, размажу мозги по стенке!

Хозяин подсобки медленно выворачивает карманы, кладет в пакет деньги. То же делают остальные.

ХОЗЯИН ПОДСОБКИ. Слушай, идиот, откуда ты взялся? Тут даже штуки баксов нет. Ты же сам себя подписал. Я милостыню в церкви больше подаю.

Мятлев вырывает у него пакет и пятится к двери. Он выскакивает из подсобки и бросается к выходу. Хозяин подсобки и его приятели бегут за ним.

КВАРТИРА ПРИЯТЕЛЯ МЯТЛЕВА. Ника сидит на полу. Слышно, как в подъезде гудит лифт, как на лестничной площадке сначала хлопает дверь лифта, потом открывается входная дверь. Кто-то входит в квартиру.

Ника поднимает глаза. Перед ней стоит Мятлев.

НИКА. Где ты был?

МЯТЛЕВ. Собирайся.

У Ники начинается истерика. Она захлебывается слезами.

НИКА. Где ты был?!.. Я чуть с ума тут не сошла.…Как ты мог…, как ты мог меня тут оставить одну?!

Мятлев садится перед ней на колени, обувает ей ноги.

МЯТЛЕВ. Все нормально. Все хорошо. Я здесь. Я искал деньги. Мы можем уехать. Ты слышишь меня? Мы сейчас сядем в машину и уедем.

НИКА. Куда?

МЯТЛЕВ. Разве это имеет значение?

НИКА. Ты был в полиции? Где пистолет?

МЯТЛЕВ. Он тебе больше не понадобится. Вставай, пошли.

Освещается КОМНАТА ДЛЯ ДОПРОСОВ. Мятлев подсаживается за голый стол, за которым сидит следователь.

МЯТЛЕВ. Потом…, разрешите закурить?

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Пожалуйста.

МЯТЛЕВ (Закуривает). Вы меня понимаете?

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Рассказывайте подробнее.

МЯТЛЕВ. Да-да, я понимаю. Помню, мы остановились на ночной автозаправке. Пока я заправлял машину, она вышла и встала рядом.

Мятлев встает и подходит к Нике.

КОМНАТА ДЛЯ ДОПРОСОВ вместе со следователем погружается в темноту.

НИКА. Куда мы едем?

МЯТЛЕВ. Не знаю. Куда ты хочешь?

НИКА. Не знаю.

МЯТЛЕВ. Разве у тебя никого нет?

НИКА. С сегодняшнего дня никого.

МЯТЛЕВ. Любопытно. У меня тоже.

НИКА. Я хочу есть.

МЯТЛЕВ. Там шашлычная.

НИКА. Почему ты не сдал меня милиции?

МЯТЛЕВ. Не знаю.

НИКА. Знаешь, за что я его?..

МЯТЛЕВ. Ну…, догадываюсь.

НИКА. Он был у меня первым…

МЯТЛЕВ. Перекусим.

Придорожная ШАШЛЫЧНАЯ. Двое местных парней из ближайшего поселка отдыхают за столиком со второй бутылкой водки. На столе — объедки шашлыка и закусок. Из поставленной на стол магнитолы звучит бодрая музыка.

Мятлев заходит с Никой. Усаживает ее за столик в углу. Сам идет к шашлычнику за стойкой. Местные парни с удовольствием разглядывают Нику.

МЯТЛЕВ. Два шашлыка…, салат из помидор…, бутылку минералки…

НИКА. И бутылку вина!

МЯТЛЕВ.…и бутылку вина.

ШАШЛЫЧНИК. Какого — белого, красного?

МЯТЛЕВ (Нике) Какого?

НИКА. Красного.

ШАШЛЫЧНИК. Будет сделано. (Уходит на улицу к мангалу)

ПЕРВЫЙ. Правильное решение. Чё жлобиться? Нужен праздник.

Мятлев возвращается за стол к Нике.

МЯТЛЕВ. Как ты?

НИКА. Нормально.

Первый парень делает громче музыку, встает из-за стола, идет к столику Мятлева и Ники. Подставляет к Нике свободный стул. Садится.

ПЕРВЫЙ. Потанцуем?

НИКА. Не хочу.

ПЕРВЫЙ. Это почему? Будет праздник.

МЯТЛЕВ. Она же сказала, что не хочет.

ПЕРВЫЙ. Слушай, дружище, так не пойдет, я же не с тобой разговариваю. Ну, что ты лезешь? (Второму) Этот дядя грубит! Он нас не любит.

ВТОРОЙ. Устал с дороги. Придется глянуть его машину. (Смотрит в окно на припаркованную машину Мятлева) Вшивый «Пассат». А столько трепу. Наверно, он у тебя лишний.

Второй встает и идет к выходу.

Мятлев вскакивает со стула, выхватывает пистолет. Нацеливает его то на первого, то на двух его приятелей.

МЯТЛЕВ. Сидеть! На место! Сели, я сказал!

ВТОРОЙ. Я не понял, ты что, пугало?

Идет на Мятлева. Мятлев, не раздумывая, стреляет ему в ноги. Второй взвывает и валится на пол с простреленной ногой. Мятлев наводит пистолет на Первого.

МЯТЛЕВ. К нему! К нему, я сказал!

Первый выкарабкивается из-за стола и испуганно идет ко Второму, воющему от боли.

Шашлычник вбегает на выстрел с двумя шампурами и замирает в дверях.

МЯТЛЕВ. Отлично. Уже готово? Мы берем с собой. Сколько с меня? На! Сдачи не надо. (Сует шашлычнику деньги).

НИКА. А вино?

МЯТЛЕВ (Шашлычнику). Вино?

Шашлычник подает с витрины бутылку вина.

ШАШЛЫЧНИК. Красное, как заказывали.

ВТОРОЙ (Стонет). Что ж ты сделал, сука?!

МЯТЛЕВ. Извини. Случайно попал. Сам виноват. Кость не задета? (Бросает Нике ключи от машины) Иди, заводи машину! (Остальным) Никто не возражает? Личная просьба — не дергаться. Руки мокрые, потею — не дай бог, нажму случайно…

Водит пистолетом перед носами Первого и Второго. Те, застыв, ждут. Мятлев наводит пистолет на шашлычника.

МЯТЛЕВ. Все в порядке? Вы не в обиде?

ШАШЛЫЧНИК. Все отлично.

Мятлев выходит. Слышен звук отъезжающей машины.

ОБОЧИНА ДОРОГИ. Мятлев и Ника сидят на траве, прислонившись спинами к машине, и хохочут. Между ног у Мятлева — раскрытая бутылка вина. В руках у них — по шампуру. По очереди отпивают из бутылки.

НИКА. С тобой не соскучишься.

МЯТЛЕВ. С тобой тоже. Вина ей захотелось! А если бы я его убил?

НИКА. Тогда бы нам обоим еще раз не повезло. Видел бы ты свое лицо, когда он сел к нам за столик!

МЯТЛЕВ. Я чуть не описался! Нет, правда, два таких амбала…, а я в жизни даже ни разу не дрался…

НИКА. А потом — бах! бах!.. Как в кино. Бах! Бах!

Смех с этими «Бах! Бах!» почти мгновенно превращается в истерический хохот, потом в истерический кашель. Мятлев бьет ее по щекам, потом вливает НИКЕ в горло немного вина из бутылки.

МЯТЛЕВ. Выпей! Надо выпить!

Ника затихает.

МЯТЛЕВ. Ну, что? Поехали? Или ночуем здесь?

НИКА. Как хочешь. Мне все равно.

Мятлев кладет ей руку на плечо, обнимает. Ника отстраняется, убирает его руку.

НИКА. Этого больше не будет.

МЯТЛЕВ. Хорошо…, как скажешь…, было бы предложено.

Ложатся порознь и засыпают. Затемнение.

Раннее утро. Туман. Первые лучи солнца, пробиваясь сквозь листву, освещают спящих Мятлева и Нику. К ним осторожно выходит Кирилл — бородатый, заросший мужчина лет пятидесяти, одетый бедно, в протертые брюки и старый пиджак.

Он разглядывает Нику, свернувшуюся калачиком и накрытую пиджаком и курткой Мятлева.

Мятлев просыпается оттого, что кто-то пристально смотрит ему в лицо. Он открывает глаза. Странный человек внимательно смотрит на него. Мятлев садится, ища куртку с пистолетом.

МЯТЛЕВ. Привет.

Кирилл отходит на шаг, но все так же смотрит на Мятлева.

МЯТЛЕВ. Мы в отпуске…, путешествуем…, вот вчера заблудились… Вы здесь живете?

Кирилл рукой обводит вокруг.

КИРИЛЛ. Н-ны…

МЯТЛЕВ. Что?.. Вы местный?

Кирилл кивает.

МЯТЛЕВ. Вы что, немой?

Кирилл кивает, переводя взгляд с Мятлева на Нику.

МЯТЛЕВ. Какое счастье. Наконец-то, я услышан. Можно я дам тебе имя? Я буду звать тебя Кирилл.

КИРИЛЛ. Н-ны.

Ника тоже просыпается, съеживается от холода, испуганно смотрит на мужчину, на Мятлева. Мятлев оборачивается к Нике.

МЯТЛЕВ. Проснулась? У нас гость. Кирилл. Мой крестник.

Мятлев встает, потягивается, разминая затекшие мышцы. Подставляет лицо утренним лучам.

МЯТЛЕВ. Кирилл, а где ты живешь? Здесь, рядом? С семьей? Один?

Кирилл показывает один палец.

КИРИЛЛ. Н-ны, н-ны…

МЯТЛЕВ. Один.…Слушай, а пусти нас пожить?.. Мы заплатим. Вот деньги, видишь? Комната у тебя есть?

Кирилл кивает.

МЯТЛЕВ. Деньги плачу вперед.

НИКА. Разве мы собирались тут остаться?

МЯТЛЕВ. Куда нам спешить? Отпуск длинный. Да, друг?

КИРИЛЛ (Радостно шурша купюрами). Н-ны!

ДОМ КИРИЛЛА. В окнах — лес. Лестница на второй этаж — в комнату Кирилла.

В доме — старая кровать с железной сеткой, стол, два стула.

Мятлев распахивает окно. Ника сидит на кровати.

МЯТЛЕВ. Сказка. Сон. Сбыча мечт. Царство троллей. Караул.

НИКА. Я не понимаю, зачем мы здесь?

Мятлев смотрит в окно. Кирилл во дворе, как ребенок, играет запасным колесом от машины Мятлева, — фырчит, рычит, брызжет от радости слюной.

МЯТЛЕВ. Ты себе представить не можешь, сколько раз мне это снилось. Всю жизнь мечтал жить в лесу.…Слышать пенье петухов и лай собак из соседней деревни, но дожить до старости и умереть, так и не побывав там…, как-то так…

Здесь мы в безопасности. Пусть все уляжется.

НИКА. Что уляжется? Что уляжется?

МЯТЛЕВ. Все.

НИКА. Да ничего никогда не уляжется. Как ты не понимаешь? Надо бежать через все границы, делать, я не знаю, фальшивые паспорта, искать знакомых, кто бы помог…

Мятлев высовывается в окно.

МЯТЛЕВ. Эй! Как тебя там!

Кирилл, не обращая внимания на крики Мятлева, продолжает играть колесом.

МЯТЛЕВ. Еще и глухой. Нам крупно повезло.

Кирилл поднимает глаза и замечает Мятлева. Улыбается ему. Мятлев вынимает из кармана ключи.

МЯТЛЕВ. Хочешь ключи? Ты умеешь водить машину? Вставляешь ключ, заводить и едешь на все четыре стороны! Далеко-далеко! Лови!

Кирилл во все глаза глядя на Мятлева. Мятлев кидает ему ключи. Кирилл ловко ловит. Радостно показывает пойманные ключи, исчезает в лесу.

Раздается звук заводимой машины.

НИКА. Ты рехнулся!

Ника тоже подходит к окну.

МЯТЛЕВ. Не трогай его. Он же счастлив.

НИКА. Он разобьет машину.

МЯТЛЕВ. Ну и что? Ты посмотри — он похож на бога. (Кричит КИРИЛЛУ) Уезжай! Уезжай! Ну что же ты? А, черт!

Появляется хнычущий Кирилл с разбитым лицом.

КИРИЛЛ (Ноет). Н-ны!.. Н-ны!..

МЯТЛЕВ. Ты не оседлал ее. Ты сдался. А я верил в тебя.

КИРИЛЛ. Н-ны…

НИКА. Иди сюда, я вытру кровь.

Ника смачивает в тазу тряпку и умывает лицо Кирилла.

НИКА. Он мог убиться.

КИРИЛЛ. Н-ны!!!.. Н-ны!!!..

Мятлев морщится.

МЯТЛЕВ. Лучше убиться, чем сдаться. (Смотрит на заброшенную баню рядом с домом) А что у тебя там — баня?

Мятлев выходит из дома и идет к заброшенной бане. Открывает дверь. С любопытством осматривает печь, полки, засохшие веники. Оборачивается. Кирилл стоит рядом с ним.

МЯТЛЕВ. Ты когда ее последний раз топил?

КИРИЛЛ (Улыбается). Н-ны…

МЯТЛЕВ. А баньку бы неплохо для незваных гостей.

КИРИЛЛ. Н-ны!

Мятлев берет топор и с увлечением начинает рубить дрова. Кирилл крутится вокруг него и носит нарубленные дрова в баню. Ника дремлет в тени на крыльце. Мятлев вытирает пот со лба.

МЯТЛЕВ. Слушай, принцесса, мать твою, пошла бы — хоть полотенца нашла, да воды натаскала.

Ника лениво открывает глаза и смотрит на них.

НИКА. Перебьетесь. Юннаты…

МЯТЛЕВ. Ну, тогда иди — пробуй.

НИКА. Уже?

Ника осторожно раздевается в предбаннике, заходит в баню, пробует воду в тазу. Берет веник. Садится на лавку. Мятлев открывает дверь и вваливается в баню.

НИКА. Ты чего?!.. Иди отсюда!

МЯТЛЕВ. Ложись, дура, парить буду. Никогда, небось, в настоящей бане не парилась? Ах, хорош парок у идиота!

С наслаждением берет два веника, слегка мочит в воде и слегка обхаживает ими Никину спину, бока, ягодицы, ляжки, ноги до пяток.

Ника визжит, смеется, стонет.

Кирилл, подвывая, вьется вокруг бани, как мелкий бес.

Напаренные Ника и Мятлев, прикрывшись полотенцами, садятся на приступке бани.

МЯТЛЕВ. Щас бы еще кваску, или пивка, а?

Неожиданно с бидоном кваса выскакивает Кирилл, спотыкается. Валится на Нику и проливает на нее весь квас.

Ника визжит. Мятлев смотрит на испуганно барахтающегося в ее коленях Кирилла, на вечернее солнце, пробивающееся сквозь деревья, и заходится от хохота.

МЯТЛЕВ (Сквозь смех). Иди теперь ты ее парь. Влюблен? Ну, скажи, влюблен?

Кирилл трагически убегает, как побитый щенок.

КИРИЛЛ (Обиженно). Н-ны!!!

МЯТЛЕВ. Баиньки, баиньки. Пошли спать!

Мятлев несет на руках Нику в ДОМ КИРИЛЛА. Укладывает на постель. Ложится рядом. Ника отворачивается. Мятлев только усмехается.

Мятлев и Ника, отвернувшись друг от друга, лежат на тесной кровати. Ника сразу засыпает и недовольно ворочается во сне. Мятлев дремлет, закрыв глаза.

Мятлева будит непонятный шорох. Открыв глаза, он видит перед кроватью тихо стоящего Кирилла, который пристально смотрит на него и Нику.

МЯТЛЕВ. Ты чего? Иди, спи…

Кирилл исчезает в своей комнате на втором этаже. Мятлев закрывает глаза. Внезапно тишину разрывает громко заработавший телевизор. Мятлев вскакивает с постели. Смотрит на Нику. Ника, почувствовав свободное пространство, только удобнее устраивается на кровати и продолжает крепко спать.

Мятлев встает, идет наверх. Встает в дверях комнаты Кирилла. Старенький телевизор сквозь рябь и помехи показывает какую-то громко орущую ерунду. Кирилл неподвижно сидит на стуле спиной к Мятлеву и заворожено смотрит в экран. Мятлев плотно захлопывает дверь, подходит к окну, открывает его, садится на подоконник, смотрит на обволакивающий одинокий дом лес, на звездное небо.

Телевизор так же внезапно, как заработал, выключается. Слышно, как Кирилл одевается. Скрипит входная дверь. Мятлев видит, как фигура Кирилла выскальзывает на улицу и растворяется во тьме.

МЯТЛЕВ. Иди…, иди, бесплотный дух…

Мятлев последний раз вдыхает чистый, ночной воздух, закрывает окно, идет, ложится в кровать и закрывает глаза.

Затемнение.

ДОМ КИРИЛЛА. УТРО. Кирилл, Мятлев и Ника завтракают за столом. На столе — жареная курица, вареная картошка, огурцы, помидоры. Все с аппетитом уплетает курицу.

МЯТЛЕВ. Откуда такие богатства? Деревня далеко?

Кирилл неопределенно машет куриной ногой в сторону леса.

КИРИЛЛ. Н-ны!..

МЯТЛЕВ. Сколько? Километров пять?

Кирилл облизывает и показывает четыре сальных пальца.

НИКА. А почему ты там не живешь?

Кирилл мрачнеет, неопределенно пожимает плечами. Потом отрицательно мотает головой.

КИРИЛЛ. Н-ны…

МЯТЛЕВ. Там есть телефон? Мой мобильник разрядился.…Ну, почта, телефон?

Кирилл кивает. Мятлев смотрит в окно.

МЯТЛЕВ. Как хорошо, когда слов не так много. Всего несколько. В идеале — одно. Съезжу-ка я в деревню. Я быстро.

НИКА. Тогда я с тобой.

МЯТЛЕВ. Нет. Вдвоем нам нельзя. Видели нас вдвоем. Опасно.

НИКА. Ну, здесь я тоже не останусь.

МЯТЛЕВ. Да брось ты. Привыкай к кочевой жизни. Вон у тебя какой охранник. Почти любовник. Пистолет, кстати, в сумке под кроватью.

ПОЧТА. Почтальонша, напевая, разбирает почту. Заходит Мятлев.

МЯТЛЕВ. Вы работаете?

ПОЧТАЛЬОНША. Отдыхаю.

МЯТЛЕВ. Можно позвонить?

ПОЧТАЛЬОНША. Наглости хватит — звони.

Все так же продолжает разбирать почту.

МЯТЛЕВ. Ну, телефон-то дайте.

ПОЧТАЛЬОНША. Тебе еще и телефон?

Почтальонша осматривает Мятлева.

ПОЧТАЛЬОНША. Что-то я тебя не знаю.

МЯТЛЕВ. Я вас тоже. Я проездом, в отпуск.

ПОЧТАЛЬОНША. Все вы проездом. Один?

МЯТЛЕВ. Один.

ПОЧТАЛЬОНША. Жилье нужно?

МЯТЛЕВ. Да нет.

ПОЧТАЛЬОНША. «Да нет»… Поклонник Сартра. Тогда 50 рублей.

МЯТЛЕВ. За что?

ПОЧТАЛЬОНША. За «да нет» и аппарат.

Мятлев кладет голову на стойку перед окошечком почтальонши.

МЯТЛЕВ. Знаете, у вас лицо располагающее.

…Я вчера ушел от жены…, бросил работу…, помог одной девушке спрятать труп любовника…, потом переспал с ней…, потом сбежал из города…, ограбил незнакомых людей…, чуть не застрелил человека…, неплохо провел ночь в вашем лесу. Теперь хочу позвонить.

ПОЧТАЛЬОНША. На жалость давишь? Мужик на час — тоже вариант, если денег нет. У нас с этим барахлом не густо.

Почтальонша смотрит на Мятлева. Мятлев вынимает пятьдесят рублей.

МЯТЛЕВ. Тогда лучше пятьдесят рублей. Жене звоню. Вчера хотел ее пристрелить. Сегодня хочу извиниться.

Почтальонша выставляет телефонный аппарат.

ПОЧТАЛЬОНША. Жаль. Но к лучшему. Ни одного нормального дачника не осталось.

Мятлев набирает номер жены.

ГОЛОС ПОЛИНЫ ВИКТОРОВНЫ. Извините, но я сейчас не могу подойти к телефону. Оставьте ваше сообщение после звукового сигнала.

Мятлев кладет трубку.

ПОЧТАЛЬОНША. Отматерила?

МЯТЛЕВ. Лучше. Нет дома.

ПОЧТАЛЬОНША. Бывает. Убивать поедешь?

МЯТЛЕВ. Нет. Зачем?

ПОЧТАЛЬОНША (Забирает аппарат). Насчет комнаты не передумал?

МЯТЛЕВ. Если что, я зайду.

ПОЧТАЛЬОНША. Возьми мою фотографию на память. С телефоном.

МЯТЛЕВ. Я так вас лучше запомню.

Идет к двери.

ПОЧТАЛЬОНША (Ему вслед). Избалованные все.

Мятлев выходит с почты и лоб в лоб натыкается на тех самых Первого и Второго из местных, с которыми встретился в шашлычной. Второй хромает и опирается на палку.

Мятлев пытается убежать. Второй палкой ловко сбивает его с ног. Первый наваливается на Мятлева и выкручивает ему руки.

Потом оба начинают методично пинать Мятлева ногами. Мятлев крутится на земле, свернувшись калачиком, стараясь закрыть руками голову. Второй особенно усердствует палкой.

Мятлев даже не сопротивляется, голова его откидывается, он теряет сознание.

ПЕРВЫЙ. Будя.

Крепкие руки переворачивают Мятлева на спину. Первый заглядывает ему в лицо.

ПЕРВЫЙ. Живой. Огурчик. Как учитель в школе говорил, главное — не переборщить.

Те же руки ловко выворачивают карманы пиджака Мятлева. Вынимают бумажник, ключи от машины. Забрав деньги из бумажника, швыряют его на Мятлева. Второй садится на корточки возле разбитого лица Мятлева.

ВТОРОЙ. В следующий раз не будешь портить людям праздник.

Первый и Второй уходят. Слышен звук отъезжающего мятлевского «Пассата».

Мятлев стонет и с трудом открывает глаза. Садится. Вытирает разбитое лицо.

Почтальонша выглядывает из почты.

ПОЧТАЛЬОНША. Че повздорили-то?

МЯТЛЕВ. А… так…

Встает и, пошатываясь, уходит.

ДОМ КИРИЛЛА. Измотанный Мятлев выходит из леса. Присаживается на крыльце. Вокруг тишина. Мятлев заходит в дом.

Смотрит на кровать, где они спали с Никой. Там тоже пусто. Находит сумку под кроватью. Вынимает пистолет. Садится на пол. Прячет пистолет в карман. Ложится и засыпает.

Появляется следователь в форме. Любуется Мятлевым. Потом садится рядом на пол. Вынимает перышко из подушки на кровати. Щекочет перышком ноздри Мятлева. Мятлев вздрагивает и открывает глаза.

МЯТЛЕВ. Вы мне снитесь?

Следователь добродушно улыбается и говорит с Мятлевым ласково, как с ребенком.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Ну, вся наша жизнь в какой-то мере сон.

МЯТЛЕВ. Где Ника?

СЛЕДОВАТЕЛЬ. С Никой все хорошо. Она в безопасности. Вам до нее не добраться.

МЯТЛЕВ. Что мы будем делать?

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Я никуда не спешу.

МЯТЛЕВ. Я тоже.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Есть предложение.

МЯТЛЕВ. У меня пусто.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. А стаканы?

МЯТЛЕВ. Чашки у Кирилла.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Чудесно.

Мятлев приносит чашки. Следователь вынимает бутылку коньяка.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Вот ты — профессор. Чему ты кого-нибудь в жизни научил?

МЯТЛЕВ. Ничему. Не знаю. Все, чему можно научиться, умные знают лучше меня, а дураков учить бесполезно.

Следователь многозначительно поднимает указательный палец.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Во…, зряшный человек.

МЯТЛЕВ. Перед тем, как из города уехать, к церкви подходил. Хотел зайти. Побоялся.

Следователь уверенной рукой разливает по стаканам коньяк.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. А чего побоялся?

МЯТЛЕВ. Старухи смотрели… как на чужого.…Ну их, думаю, загрызут еще…, зашикают… Стыдно. Слишком интимно.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Не то, что дуракам лекции читать. Согласен.

МЯТЛЕВ. Что это ты со мной как говоришь? Или глупые допросы устраивать.

Выпивают.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Я в церкви два года сторожем служил. Милое дело.

МЯТЛЕВ. Ты?

СЛЕДОВАТЕЛЬ. До службы.

МЯТЛЕВ. Зачем же бросил?

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Деньги. Престиж.

МЯТЛЕВ. Это хорошо, что не сразу в следователи.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Ну, что ты. Я филолог по образованию. В некотором смысле, коллега. Мне потому и поручили.

МЯТЛЕВ. Я, когда прощался, плюнул ректору в лицо. За Марину. Нервы.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Завидую. Мне тоже один раз плюнули в лицо. Начальник по пьяни разошелся. Тоже нервы. Стерпел.

МЯТЛЕВ. Всякие бывают унижения и оскорбления. Меня однажды на вечеринке с балкона выбросили. Пошутили. Свои же приятели. При жене. Я слегка перебрал. Они меня с балкона раз — и выбросили. Лучшие друзья. Со второго этажа. Невысоко. Потом все долго смеялись.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Смешно.

МЯТЛЕВ. Представляешь, если бы все всегда говорили правду? Как мы с тобой. Что в уме, то и на языке: только подумал, и сразу непроизвольно выговорил. Даже и сам не хотел, а против воли тут же выговорил. Наркотик правды. Ох, какое замечательное время бы наступило! Сколько шекспировских диалогов захлестывало бы кухни, улицы, площади, дома, помойки. А на работе — представляешь, на работе? Бедные сотрудники языки бы себе вырывали только чтоб место сохранить, не проговориться.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Я первый. Чего ты хотел?

МЯТЛЕВ. Вырвать себя с корнем из прошлой жизни, и начать новую.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Глупец. Начать новую жизнь можно только из кубиков, молекул, кусочков старой. Для этого не нужно никуда бежать.

В чем твоя боль? В чем твое страдание? Нет у тебя никакой боли, нет никакого страдания.

МЯТЛЕВ. В том, что жизнь мелькнула. В том, что все уходит, как вода сквозь пальцы. В том, что не заслужил спасения и даже сострадания.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. А у кого иначе? Не те времена. Заслужил, не заслужил — живешь и слава богу. Хныкать не надо, ныть не надо. Радуйся тому, что цел.

МЯТЛЕВ. Значит, ты мне тоже не поможешь. Один раз мне показалось, что если она меня полюбит таким, какой я есть, то я еще смогу измениться.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Ты ошибся.

МЯТЛЕВ. Все было как поток жизни. Естественно.

Мы научились жить, не замечая, что мы живем. Иначе надо все время думать о смерти. И страдать, ныть. Все равно, что жить с невыносимой зубной болью.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Человек — существо хрупкое. Его просто так трогать нельзя.

МЯТЛЕВ. Я прожил больше сорока лет. Я очень сильно расстроен, как это произошло. И напуган. Правда. Единственное, что я делаю в жизни с удовольствием, — пытаюсь понять и рассмотреть: а что же там, потом? С удовольствием и даже блаженством, близким к ужасу.

Оставил ли я тебя? Конечно, оставил. О чем речь? И близко никогда не был. Лишь о своем благополучии заботился. Надеюсь ли на тебя, на твое прощение? А больше и надеяться не на кого. В этом только и состоит продление моей жизни. Простишь — буду жить. Не простишь — отправлюсь на удобрение.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Это хорошо, когда есть раскаяние. Полезно для правосудия.

МЯТЛЕВ. Не верю я в ваше правосудие. Даже в его правосудие плохо верю.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Твои проблемы.

МЯТЛЕВ. Да, мои. Знаешь, как я думаю про то, что будет в конце? Когда все начнется… ну, в точиле перемалывать, делить на праведных и неправедных, судить и рядить, кого воскрешать, кого нет — один какой-нибудь случайный из праведных, из избранных, из тех, что спасены, что в раю останутся, тоже…, тоже к отвергнутым бросится… Мол, и меня — в точило! Из солидарности, из жажды справедливости. Потому что не делятся люди на праведников и грешников. Может такое быть?

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Очень сомнительная идея. Вряд ли. Очень даже делятся. Тем более, там.

МЯТЛЕВ. Что пугать и так перепуганного насмерть? Я вообще против запугивания.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Без этого нельзя. Для профилактики. Заболтались. И коньяк допили.

Следователь застегивает на руках Мятлева наручники.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Так лучше.

ДОМ КИРИЛЛА незаметно превращается в КОМНАТУ ДЛЯ ДОПРОСОВ.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Продолжим. «Она выстрелила, вы выскочили из угла»… Дальше.

МЯТЛЕВ. Я уже все рассказывал. Я отвез ее к мосту. Там мы сбросили труп в реку.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Вы сбросили?

МЯТЛЕВ. Я сбросил. Потом поехали к моему приятелю. Ника пыталась покончить с собой. Я вытащил ее из ванной, отобрал пистолет.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. И?

МЯТЛЕВ. Так получилось, что мы… оказались в постели. Потом она уснула, а я уехал.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. С пистолетом?

МЯТЛЕВ. С пистолетом.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Куда?

МЯТЛЕВ. Домой. Сначала я хотел его выбросить. Но… не смог.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Дома вас встретила жена?

МЯТЛЕВ. Да.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Вы пытались ее убить?

Пауза.

МЯТЛЕВ. Это слишком… неточно, однобоко. Я не знаю, как ответить.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Да или нет?

МЯТЛЕВ. Да…, но… Я не решился…, у меня не получилось.…Я сам не понимаю, чего я хотел. Послушайте, что вы хотите от меня услышать?

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Правду. Правду о том, как и за что вы убили Романа Тимофеева.

МЯТЛЕВ. Но я его не убивал. Его убила Ника.

Следователь грустно смотрит на Мятлева.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Не для протокола. Вы сами-то, Мятлев, верите тому, что говорите? Ну, допустим. Допустим, она на ваших глазах его убила. Но дальше. Вы увозите труп. Вы избавляетесь от него. Вы затаскиваете якобы пытавшуюся покончить с собой девушку в постель. Потом берете пистолет и едете к жене. Через несколько часов подстреливаете, как куропатку, человека в придорожном кафе.

МЯТЛЕВ. Они приставали к Нике…

Следователь поднимает телефонную трубку.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Введите Громову.

Заходит Ника.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Присаживайтесь. Расскажите, Ника, что произошло в тот день в классе.

НИКА. Я увидела, как Глеб Иванович и Тимофеев зашли в класс. Я пошла за ними. Когда я вошла…, Роман лежал на полу. Глеб Иванович с пистолетом стоял рядом. Он приказал мне помочь затащить Романа в его машину и ехать с ним. На мосту он выбросил труп и повез меня на квартиру к своему приятелю. Потом…

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Достаточно.

Ника смотрит Мятлеву прямо в глаза. Он не выдерживает ее взгляда. Отводит глаза. Смотрит в пол.

НИКА. Я свободна?

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Да, конечно. Абсолютно.

Ника уходит.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Итак?

Мятлев падает в обморок со стула.

КОМНАТА ДЛЯ ДОПРОСОВ превращается в ЗАЛ СУДЕБНОГО ЗАСЕДАНИЯ.

ГОЛОС. Судебное заседание продолжается.

В качестве свидетеля допрашивается ректор.

РЕКТОР. Мне сразу показалось, что Мятлев в тот день был…, как бы это сказать…, не в себе. Сцепиться на лекции со студентом — это, знаете, ни в какие ворота. Почему именно Тимофеев? Мне это непонятно. Ведь письмо в деканат подписал весь семинар. И вообще, он был очень странный. Весь нервный, весь издерганный. Этот рассказ о вокзальной проститутке… Глупо.

В качестве свидетеля допрашивается Марина Борисовна.

МАРИНА БОРИСОВНА. Собственно говоря, мне нечего сказать. В тот день я попросила Глеба Ивановича зайти ко мне в учебную часть. Я не знала, что он уже написал заявление. И о его ссоре с Тимофеевым я тоже ничего не знала. Но мне кажется, он не мог убить…, это не он. Мне сердце подсказывает.

СУДЬЯ. Скажите, а позже, ночью, он приходил к вам домой?

МАРИНА БОРИСОВНА. Да.

СУДЬЯ. Зачем?

МАРИНА БОРИСОВНА. Он попросил денег. Мы с мужем одолжили ему небольшую сумму.

СУДЬЯ. У него при себе был пистолет?

Марина Борисовна молчит.

СУДЬЯ. Повторяю вопрос. У него при себе был пистолет? Он показывал его вам?

МАРИНА БОРИСОВНА (Плачет). Да.

В качестве свидетеля допрашивается Полина Викторовна.

СУДЬЯ. Что произошло между вами и вашим мужем накануне, за день до убийства?

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Утром мы встретились в частной гостинице. Он со своей любовницей. Я со своим…, с Андреем. Меня это так рассмешило. Я решила, что достаточно строить из себя благополучную семью. Сказала Глебу, что нам пора расстаться. И привела Андрея в дом. Глеб не устраивал никаких сцен. Я спросила, есть у него, где жить? Он сказал, что есть. На следующий день…

СУДЬЯ. В день убийства?

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Да, в день убийства.…Мы собрали его вещи. Вечером он пришел снова.

СУДЬЯ. И что случилось на этот раз?

ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Мы разговаривали на кухне. Он ел борщ. Потом он набросился на меня, повалил на стол. Это было ужасно. И глупо. Я пыталась ему объяснить. Но он был как безумный. Короче, он заставил меня заниматься с ним любовью. А потом…, через некоторое время…, после всего…, когда я подняла голову, я увидела направленный на меня пистолет.

…Он не смог выстрелить и убежал.

В качестве свидетеля опрашивается дворник.

ДВОРНИК. Если хотите знать мое мнение, то виновата, конечно, жена. В таких историях женщины всегда главные подстрекатели. А у него явно крыша поехала. Я сразу понял. Я с ним пытался поговорить. А он словно не слышал. Машину опять не там поставил.

СУДЬЯ. Вы видели, как он уезжал из института?

ДВОРНИК. А как же! Это моя работа — все видеть. Я ему и ворота открыл.

СУДЬЯ. Что он вам сказал, уезжая?

ДВОРНИК. Я говорю, чего, мол, вы так рано? А он мне так и сказал: «Отстрелялся уже». Я, конечно, тогда не понял.

В качестве свидетеля допрашивается Ника.

НИКА. Я не могу говорить…

СУДЬЯ. Что? Что вы сказали?

НИКА (Заученно). Я увидела, как Мятлев и Тимофеев зашли в класс. Я пошла за ними. Когда я вошла…, Роман лежал на полу. Мятлев с пистолетом стоял рядом. Он приказал мне помочь затащить Романа в его машину и ехать с ним. На мосту он выбросил труп и повез меня на квартиру к своему приятелю. Потом…

СУДЬЯ. Достаточно.

Оглашение приговора.

СУДЬЯ. На вопрос «Виновен ли подсудимый в убийстве Романа Тимофеева?» все присяжные единогласно ответили:…«Виновен».

КОЛОНИЯ. УМЫВАЛЬНИК. Мятлев на коленях драит тряпкой кафельный пол. В умывальник вваливается другой зэк.

ЗЭК. Вот ты где. Я не понял, слышь, ты, коцаный, где мои носки? А? Ты че, оглох? Помойник свой сжевал?

МЯТЛЕВ (Встает). Я постираю…, я сейчас постираю…, я не успел…, мне велели здесь убраться…

ЗЭК. Че? Че ты сказал? Тебе велели? Ты че, совсем припух, гнида? Ты — мой раб. Понял? Кто тебе велел? Не слышу!

МЯТЛЕВ. Дежурный офицер…

Зэк подходит к Мятлеву и несколько раз профессионально, по-боксерски бьет его, как грушу — в живот и по носу. Мятлев охает, поскальзывается на мокром полу, бьется головой об умывальник и затихает на полу.

Зэк пинает его.

ЗЭК. Встал! Встал, я сказал!

Мятлев лежит. Зэк наклоняется к нему, переворачивает. Мятлев не шевелится.

ЗЭК. Бля…

Дверь в умывальник открывается. Заходит дежурный офицер.

ЗЭК (Быстро подскакивает к офицеру). Товарищ лейтенант, ЧП! Я слышу крик в умывальнике, заскакиваю — а он…, вот…, поскользнулся, видать…, туалет драил по вашему приказанию…

Дежурный офицер смотрит на зэка, потом на Мятлева.

ДЕЖУРНЫЙ ОФИЦЕР. Бля, опять в мою смену. Я тебя сгною, Кирилюк!

ЗЭК. Я-то причем? Я с утра за порядком слежу. Как пчелка, туда-сюда, туда-сюда.

ДЕЖУРНЫЙ ОФИЦЕР. Сколько раз говорил, чтоб этих…в отдельный барак. Доложить по форме.

ЗЭК. Заключенный Кирилюк, третий отряд. Заключенный Мятлев поскользнулся на куске мыла, упал и… умер.

ДЕЖУРНЫЙ ОФИЦЕР (Растерянно). Ему тут письмо. На, прочитай. Я без очков.

ЗЭК (Берет письмо и читает). «Здравствуй, любимый. Это я, твоя Ника. Наконец-то могу держать в руках ручку. Роды были тяжелые. Но самое главное — у нас с тобой теперь сын. Вылитый ты. Я назвала его Глеб. Думаю, ты не против? Теперь, я знаю, ты меня простил. У меня на свете только два родных человека — он и ты. Когда смогу, приеду. С сыном. Мне сказали, что тебе обязательно дадут свидание. Люблю. Целую. Надеюсь, ты ждешь».…У меня тоже на воле хмара. Письма пишет — обоссышься.

Конец пьесы.