Львы и драконы

Виктор Ночкин, 2007

Мир сотрясается. Началась война Льва и Дракона. Под знаменем Льва выступают войска императора Алекиана, одержимого идеей спасти Империю любой ценой. Знамя Дракона – стяг Гевы, его несет незаконный, но любимый сын Гевского короля, Гезнур. Наступило золотое времечко для авантюристов всех мастей – людей и нелюдей, чернокнижников и некромантов… И, конечно король-демон не останется в стороне. Ведь решается судьба ЕГО Мира!

Глава 11

Санелана велела накрыть на стол и послала служанку пригласить императора к обеду. Алекиан вошел и, едва окинув стол быстрым взглядом, сел рядом с женой. Схватил первый попавшийся кусок и принялся жевать, уставившись в скатерть перед собой.

Супруга, обернувшись к нему, принялась неторопливо объяснять, что нынче обед очень скромен, так как она просто-напросто не могла подготовить достойную трапезу… И на кухне все разграблено, и готовить пришлось в основном из того, что она прихватила с собой… Алекиан, едва покосившись в ее сторону, торопливо прожевал и буркнул:

— Пустое, дорогая. Я прекрасно понимаю, что сейчас творится на кухне… Представь себе, то же самое — во всем Ванете… по всей Империи…

И потянулся за следующим куском. Санелана расстроилась, ей хотелось поговорить о пустяках, о делах мелких, но приличных, подходящих для обсуждения за столом. Из подобных незначительных, казалось бы, вещей и складывается жизнь двора… А из приличной жизни двора, как дуб из желудя, вырастет порядок в Империи, и если Алекиан не желает этого понять, Санелана ему объяснит. Императрица положила пухлые пальцы на мужнино запястье (ох, манжеты грязные!), и проворковала:

— Милый, что тебя беспокоит? Чем я могу помочь?

— Вряд ли ты сможешь помочь. Представь себе, у меня нет никого, кто мог бы распоряжаться финансами, кто мог бы управлять дворцом… пока мы шли в бой, у меня не хватало солдат, а теперь — когда мы уже победили — то же самое! Ну, подыскать кастеляна для Валлахала — это еще как-то можно… кого-то из старых слуг, пока что, временно… Но канцлер! Мне нужен человек, которому я смогу доверить казну… Но мало того, потребуется целый штат чиновников — понимающих, грамотных… Надежных чиновников… Их неоткуда взять.

Санелана позволила себе улыбнуться. Она знала, что рано или поздно все станет, как прежде, и муж снова будет слушать ее советы и делать по ее, Санеланы, слову. А она знает, что сказать!

— Назначь епископа.

— Что?

— Нашего гонзорского епископа, отца Фенокса. Он сам распоряжался делами епархии, вспомни! И он привезет из Гонзора достаточно клириков, привыкших к подобной работе. Ну а потом…

— Санелана, дорогая! — Алекиан развернулся всем корпусом к жене и ухватил ее ладошки. — Отличный совет! Я как раз раздумывал, как бы половчее отказать этому попу… Он же добивается поста архиепископа и, конечно, ждет, что я поддержу его притязания. А меня он как раз не устраивает, вот пост канцлера — это должно его примирить с отказом от архиепископского кресла! Умница моя…

Улыба жены стала шире, Санелана поздравила себя с удачным ходом… но немного огорчило ее, что муж не улыбнулся… что-то с ним не то, прежде Алекиан вел себя куда естественней. Видимо, тяжелый поход… и эти ужасные похороны Элевзиля… Он оправится, конечно!

— Конечно! — продолжал тем временем император. — Он привезет свою свору, они разберутся с делами… ну хоть как-то разберутся. В таком вопросе главное — начать… Они здесь окажутся чужаками, значит — будут стараться и побоятся воровать. По крайней мере — поначалу… Постой, а гонзорская епархия?

— Он останется ее главой, хотя и номинально, — живо отозвалась Санелана. — Назначит вместо себя какого-нибудь викария. Только ты должен переговорить с ним очень вежливо и…

— Разумеется! Разумеется, вежливо! Кстати, он как раз собирался в Гонзор за какой-то реликвией… Там хранится в Пинедской обители… Попрошу его, чтоб поторопился обратно, да не забыл прихватить с собой попов пограмотней.

Алекиан резко встал, с грохотом отодвинув стул. Склонился, чмокнул жену в лоб и объявил:

— Еще раз благодарю, сокровище мое. Я немедленно отправлюсь переговорить с отцом Феноксом. Потом смотр, маршал просил меня явиться… это ободрит наших рыцарей…

— Постой, а десерт?

— Спасибо, милая. Я сыт. Заканчивай обед, пожалуйста, без меня. Столько дел… И ведь непонятно, кому бы лучше занять пост главы Церкви! Это очень важно.

Император развернулся и широкими шагами спешно двинулся прочь.

— Хорошо, я подумаю над этим, — торопливо бросила ему в спину Санелана.

Интересно, услышал или нет?

Из-под стола выполз Коклос Полгнома, который, даже получив дворянский титул, не изменил прежним привычкам.

Взобравшись на оставленный Алекианом стул, карлик придвинул к себе блюдо со сладкими пирожными и объявил:

— По праву ближайшего родича мужеска полу я наследую место братца. Видишь, сестрица, каким он умеет быть неблагодарным? То-то же! Сколько я ему советов дал, вел, можно сказать, его от победы к победе… направлял на добрую стезю! И прогонял со стези недоброй! В шею прогонял! В три шеи!

Карлик набил рот, не прерывая обличительных речей.

— А где, спрашивается, благодарность? Нигде. Вот теперь ты, сестрица, ему будешь давать советы и получать в ответ черствую неблагодарность, — Коклос вытер крем со щек и тихо шепнул. — Обязательно позаботься, сестрица, чтобы епископ узнал, благодаря кому получит важный пост. И еще — обязательно растолковать, что архиепископом ему не бывать все равно! Фенокс должен уразуметь, что получил все, что только мог! Если хочешь, я возьму это на себя.

И снова принялся за пирожные. Санелана подумала, потянулась, привстав… и придвинула поближе к карлику еще одно блюдо со сластями.

* * *

Ингви полагал, что за день принял всех желающих поглядеть на короля-демона… но просчитался. Никлис снова поутру, улыбаясь с деланным смущением, доложил: аудиенции дожидается немаленькая толпа. Дышал начальник стражи в сторону и к его величеству не приближался, чтобы тот не уловил запах перегара. Но по блестящим хитрым глазенкам и так было ясно: следуя букве приказа, Никлис не напивался допьяна, но к кадор-манонгову наследству прикладывался регулярно.

— Ну и кто сегодня? — со страдальческой миной поинтересовался король.

— Известно, кто. Городские явились сызнова, у кого жалобы, кому просто желательно твоим демонским величеством поближе полюбоваться. Кендаговы орки пожаловали, сто рыл. Ну, эти-то прилично себя ведут. А толстяк больше всех орет.

— Какой еще толстяк?

— Ну, этот — бывший старшина кузнечный. — Желаю, орет, самолично полюбоваться нашим законным королем! Уж так, орет, его ждал! Я его и так, и этак — мол, уймись, мастер… А он ни в какую. И орет.

— Паршивый, значит, из тебя начальник стражи, если не можешь унять.

— А я и не просился на должность собачью, между прочим… эта… Так что мне просителям-то сказать?

Ингви тяжко вздохнул.

— Нет, я должен куда-то скрыться… На неделю, на две или на три. Пока все привыкнут, что у них есть король… не такой король, который наконец-то вернулся и сделал всех счастливыми, а такой, которому нужно повиноваться и платить налоги. Да, трех недель, наверное, хватит! Я на некоторое время исчезну… Никлис, Мертенка ко мне! И командира орков! Кто у них за старшего?

За старшего у орков оказался Звент — молодой воин успел сделать карьеру и дослужился до звания сотника. Ингви велел ему организовать караульную службу в городских воротах, обходы стен и прочее, что положено в укрепленном городе. Мертенку демон поручил «привести в порядок финансы», а когда канцлер принялся жаловаться, что все запущено и развалено, и что непонятно, с чего начать, и что предстоят выплаты, а в казне свищет ветер, строго отрезал:

— Вы, сэр, мой канцлер и подобные вещи должны понимать лучше меня самого. У нас имеются поместья покойного Кадор-Манонга, все, что можно оттуда вывезти и реализовать — пускайте в ход… Кстати, Звент, а твой сеньор не собирается вручить нам налоги с графства Ничейные Поля?

Молодой орк доложил, что — конечно, да, собирается. Обоз уже формируют… Мертенк немного успокоился, он прекрасно знал, что если орки привезут денег, то этого хватит надолго.

Ингви раздал кое-какие указания (да, кстати, велел канцлеру назначить толстому инвалиду-кузнецу пенсию), и приказал собирать конвой — он отправляется на запад. Хочет, не спеша, проехать по Энмарскому тракту до самой границы, до Благословенного Края. А Звент пусть выделит два десятка солдат, желательно каменщиков — нужно снова основать пограничный пост, таможню… Вообще-то у Ингви были большие планы по благоустройству Энмарского тракта — верстовые столбы, места ночевок с казенными питейными заведениями… Конечно, в царствование Кадор-Манонга торговля существенно сократилась. Но демон надеялся, что в скором времени убедит энмарцев в безопасности старого пути, тем более что в Апльду дошли слухи с западного побережья — там снова активизировались морские разбойники, северянам удалось сильно потрепать энмарский и имперский боевые флоты. Сухопутный путь наверняка должен выглядеть сейчас предпочтительней… Еще неплохо организовать такую же благоустроенную трассу через Ничейные Поля в Геву — надежно охраняемую орками и с комфортабельными стоянками. Постоялые дворы на оживленной дороге — тоже прибыльное дело! Конечно, людей для этого не хватает, придется завлекать добровольцев — соблазнять помощью казны и налоговыми льготами.

Конвой собрали за час, Ингви прихватил с собой, помимо Ннаонны и выделенных Звентом орков, чародея Вентиса, Карикана с Аньгом, полдюжины солдат во главе с верзилой Стером… Прихватили с собой три фургона — припасы, инструменты…

Поскольку колонна, включающая повозки и пеших орков, ползла по тракту неторопливо, Ингви с вампирессой поскакали вперед — просто так, чтобы побыть наедине. Стеру было велено вести колонну, не дожидаясь короля, он потом сам их нагонит или подождет.

Демон с Ннаонной проехали вперед, затем свернули в лесок. Выбрали поросший рыжеватой травой пригорок, привязали лошадей и повалились на залитой солнцем лужайке. Они лежали в траве и глядели в синее-синее небо. Им было хорошо. Никуда не надо спешить, ни о чем заботиться… Даже глядеть никуда не надо — только бездонное небо перед глазами… хорошо…

* * *

Скорей! Скорей! Гезнур поднял конвой до рассвета, быстро позавтракали, оседлали коней — и в путь! Туда, где над округлыми верхушками сопок предрассветное серое небо начало наливаться розовым светом… Все ярче и ярче… И вот уже над холмами Тролльхейма поднялся ярко-алый слепящий диск.

Спустя два часа после того, как покинули замок Вернест, анрухский сеньор догнал Гезнура и, перекрикивая стук копыт о каменистую почву предгорья, прокричал:

— Скоро граница! Придержите коня, ваше величество! Здесь не годится спешить!

Король вскинул левую руку, подавая знак свите, а правой подобрал поводья. Когда перешли на шаг, спросил:

— А почему бы нам не поторопиться? Вы говорили, сэр, что тролли будут ждать на границе.

— Э, видите ли, ваше величество… — сопровождающий замялся. — Граница-то — она, конечно, рядом… Но ее как бы и нет, хотя, разумеется, граница есть… Граница нерушима и невидима.

— Как это?

— Мы знаем, где проходит граница, и соблюдаем ее весьма тщательно, поверьте! Но каменюки-то этого не знают! Им бессмысленно объяснять некоторые вещи. Вот, скажем, граница… Наши все знают, начиная с каких пор в холмы лучше не соваться. Вы заметили, что после Вернеста мы не встретили ни единой души?

— Но ведь утро, в такую рань — кого же можно встретить?

— Однако ни дымка, ни жилья! Ничего! А все эти земли принадлежат Андруху! Тролли бродят здесь, когда хотят, не соблюдая границ. Просто не знают и не желают знать, какие камни и холмы считаются принадлежащими Андруху, а какие еще нет. Вот здесь никто и не селится, потому что рискованно. Тролль, проходя, может разрушить дом, растоптать стадо — не со зла, а просто потому, что не пожелал переступить через овцу. Или, допустим, если он голоден… Эти булыжники — такие тугодумы! Такой, если случится над чем-то задуматься, может часами шагать…

— Не замечая ничего на пути? — покачал головой Гезнур.

— Учитывая из размеры — скорей, не замечая ничего под ногами… А теперь, ваше величество, велите своим людям придержать коней. Отсюда мы поведем вас так, как положено передвигаться в Тролльхейме.

— Однако я думал, мы еще на Андрухской земле?

Гезнур огляделся, рельеф был уже совершено не тот, что в западной, равнинной части Андруха. Местность представляла собой монотонное чередование пригорков и долинок между ними — будто вздыбились волны на море, да и застыли каменистыми холмами…

— Мы полагаем так, — согласился дворянин, — но булыжники могут считать иначе.

Рыцарь созвал своих латников и отдал приказы. Теперь ритм движения изменился. Дозорные из числа местных выезжали вперед, поднимались на сопки, осматривали окрестности и подавали знак — тогда колонна пересекала очередную долину, а разведчики взбирались на следующий холм… Гезнур задумался… Вверх-вниз, вверх-вниз… Захотелось спать, сказывалась изнурительная скачка и слишком короткий сон на привалах… Из забытья короля вывели крики дозорных. Гезнур встрепенулся и оглядел холмы. Точно по ходу колонны, под слепящим диском солнца, искажающим очертания пригорка, вершина сопки будто бы колебалась под ветром.

— Это тролль! — крикнул андрухский дворянин, пришпоривая коня. — Бредет, не спеша, вперевалку! Подождите здесь, ваше величество, я переговорю с ним!

И ускакал, сопровождаемый оруженосцами. Гезнур созвал своих и принялся наблюдать, как всадники, вздымая пыльный шлейф, мчатся к холму, вершина которого теперь замерла. Тролль заметил людей и остановился.

Кавалеристы приблизились к холму, однако сохранили порядочную дистанцию — на всякий случай. Несколькими минутами позже дворянин помахал рукой.

— Едемте, ваше величество, позвал солдат из местных, — его милость сговорились с булыжником.

Колонна снова тронулась в путь. Гезнур взял немного правее, чтобы лучше разглядеть тролля заранее, не против солнца. Тролль, как тролль, ничего особенного — шестиметровая скала, едва-едва отесанная неумелым скульптором, чтобы придать ей человеческие очертания. Очень, очень неумелым скульптором. Когда всадники поднялись на холм, великан махнул лапищей и побрел под уклон, кавалькада неспешно потянулась следом. Перевалив еще через две высотки, Гезнур увидел Верховного Тролля, окруженного соплеменниками. Послов в самом деле ожидали. Предводитель булыжников, как именовали нелюдей местные, отличался от подданных пропорциями — он все же был очень юн, а сопровождали его отборные бойцы, рослые даже по тролльим меркам.

Конец ознакомительного фрагмента.