Листья падали…

Виктор Серов

«Среди множества ремесел и искусств, воздействующих на человеческую душу, нет силы более доброй и более беспощадной, чем поэзия. Она все может. Я утверждаю: она сильнее ядерной бомбы – разрушающее и творящее слово, пропитанное кровью любящего сердца, светом духа. Нет подчинения более добровольного и более неодолимого, чем подчинение поэзии. Нет любви более вознаграждаемой, чем любовь к поэзии. Любящий поэзию – дважды поэт!»

Нина Чигрина

пгт. Максатиха

Побег из ада

Ее изба в деревне была крайней.

Там за рядами ровных, низких гряд

Сосновый лес раскинулся бескрайний,

Где партизанский создан был отряд.

В избе четыре лавки и три сына,

Ванятке первенцу всего лишь пять.

А самый старший из семьи мужчина

Ушел на фронт с фашистом воевать.

Однажды темной ночью партизаны

Пустили поезд немцев под откос,

Два дня враги зализывали раны,

На третий всех водили на допрос

Мать сухари сушила спозаранок,

А к ночи приготовилась бежать.

В холст для детей насыпала баранок,

Сама в подполье стала ход копать.

Была кругом оцеплена деревня,

Каратели все, как цепные псы.

Бил глухо колокол в церквушке древней,

Все избы факелАми обнесли.

Мать детям ладанки на грудь надела,

Младенца положила в старый таз.

Тем временем изба уже горела,

Спускались вместе в страшный, темный лаз.

Молчали дети, в землю зарываясь,

Ведь выхода другого в доме нет.

От дыма едкого все задыхаясь,

За матерью своей ползли на свет.

Горели избы низко приседая.

Там пулемет очередями бил.

Стояла мать с детьми совсем седая

Сосновый лес им жизни сохранил!.

На месте той деревни обелиски

Там список жертв чудовищной войны.

Три старика стоят в поклоне низком.

Из всей деревни живы лишь они!

Семейная фотография

Вы оба только стали лейтенантами

И сразу в бой туда, где кровь и ад.

Мосты взрывали, падали под танками

И в рукопашную вели солдат.

Как часто над горящим самолетом

Не вспыхивал спасенья парашют…

За вами следом поднимались роты

На тот святой, верховный, правый суд.

Иван погиб геройски в сорок первом.

Сбит «Мессером» Андрей в сорок втором.

В огне военном закалили нервы вы

И лица ваши объяты огнем.

И что-то взглядом вашим нам завещано

С семейной фотографии в стекле.

Вписали имена свои навечно вы

В тот скорбный список павших на войне.

Письмо из прошлого

Нам было что терять, и мы стояли.

Вцепившись в горло лютому врагу.

Ценой немыслимой победу отстояли,

Все полегли под Ржевом на снегу!

Уж дети наши сильно постарели,

И внуки своих деток обрели.

Как жаль, мы воспитать их не сумели,

Без нас детишки наши подросли.

Как вам живется в двадцать первом веке?

Хватает хлеба? Нет ли новых бед?

Все так же полноводны наши реки,

И так же вольно дышит человек?

Как наш колхоз? Рожь вовремя убрали?

Иначе просто не могло и быть!

Там урожаи пышные бывали,

В деревне было интересно жить.

Там вечерами танцы в старом клубе,

Гармошка не смолкает до утра.

Девчонки все румяны, белозубы,

Природа на красавиц здесь щедра.

На поле все работали артелью,

Был в радость нам простой, крестьянский труд,

И было время песне и веселью,

Какие песни там теперь поют?

Перевернула все судьба лихая,

Война прошлась катком по всей стране!

Хлебнула горюшка земля Тверская,

Мы жертвой пали в той святой войне.

Но верим, что о нас вы не забыли!

Мы сделали тогда все, что могли,

Хотим, чтоб вы спокойно в мире жили,

Как мать, родную землю берегли!

Дежавю

Я не писала о войне,

О ней я очень мало знала.

Как вдруг стихи пришли ко мне

У Ржевского мемориала.

В крови тут каждый метр земли,

И время на века застыло.

Здесь сотни тысяч полегли,

Рядами в братские могилы!

Я вдруг увидела так ясно,

Как порох там земля горела.

И было мне реально страшно,

Что верить в это не хотелось..

Боль ощутила наяву,

Как будто выстрелили в спину!

И кровь струилась на траву,

Горела старая осина.

Вдруг речь немецкая, как лай,

От страха кровь застыла в жилах:

Хотят поджечь с людьми сарай,

Я видела! Мне не приснилось!

Перемешались кровь и грязь,

Со мною точно это было!

Душа от ужаса рвалась,

Она все помнит, не забыла!

Ужели это дежавю,

Как будто бы волной накрыло.

Так сколько жизней я живу,

Коль о последней не забыла?

Сапоги

Грохочут сапоги по мостовой,

Холодный ветер волком завывает.

Вернется ль, кто ни будь из них живой,

Наверно сам Господь пока не знает.

Идут солдаты по родной земле,

В пыли дорожной лица посерели.

Никто из них не думал о войне

Надев вчера солдатские шинели.

Коль с запада чужие сапоги,

Как туча черная идут стеною,

То будут уничтожены враги,

Чего б не стоило! Любой ценою!

Чеканят по брусчатке сапоги,

Героев правнуки идут парадом.

Торжественны их лица и строги.

Бессмертный полк, в строю шагает рядом.

И чем бы, не грозили нам враги,

Забыв про нашу славную Победу,

Оденут вновь ребята сапоги,

Не посрамят своих отцов и дедов!

Миражи

Держать оборону! Ни шагу назад!

Из штаба приходят приказы.

А в первых рядах новобранцы стоят,

В бою не бывали ни разу!

С винтовкой на танки бегут через ров!

Едва разрядили обоймы,

А адова печь жаждет новых бойцов

В кровавую, жуткую бойню.

Ревут самолеты, деревни горят,

Гарь черная солнце закрыла.

А целая рота советских солдат

Нашла приют в братских могилах.

Так сколько же их в этот день полегло?

Наверно и в штабе не знали.

Каратели утром спалили село,

И храм с колокольней взорвали

В лесах подо Ржевом живут миражи,

Их много, копатели знают.

То наши солдаты плутают во ржи,

То немцы шеренгой шагают.

Наверно пройдет еще множество лет,

Когда успокоятся души.

Пока убиенным пристанища нет,

То будет покой их нарушен!

Ржевский мемориал

Как скорбна в этом месте тишина!

Пульсирует закат багряной кровью.

И, кажется, не кончилась война.

И снова рвутся немцы к Подмосковью.

Ордой несметной по святой земле

В обличье демонов прет вражья сила.

Погибла рота в огненном котле,

А танки-миражи заходят с тыла!

Я будто слышу крепкий русский мат,

Призыв сразиться в рукопашной!

Свист, грохот, вой, опять летит снаряд!

Конец ознакомительного фрагмента.