Оккупант

Виктор Шлепайтис

Дорогие друзья, этот рассказ написан немного с опозданием. В 2012 году я побывал на своей исторической Родине Литве. Общаясь с родственниками и просто с незнакомыми людьми, я ни разу не ощутил себя каким-то изгоем. Сейчас между Россией и Литвой нет дружеских отношений. Но мой рассказ не о политических разногласиях двух стран, а об отношении простых людей одной национальности, но разного мировоззрения, о разрешении конфликтных ситуаций, о том, как важно оставаться человеком.

Противостояние

От магазина я уехал с тяжелым сердцем, вспомнилась пословица «Не делай добра, не получишь зла», но зло только начиналось. Дня через два после этого случая я приехал в магазин на велосипеде за продуктами, моего изделия там не оказалось, было непонятно, почему хорошее дело восприняли как плохое. Выйдя из магазина, я обнаружил, что колесо велосипеда было проколото, что это сделано умышленно, я не сомневался. Недалёко стояло несколько подростков, которые, откровенно глядя на меня, улыбаясь, давали понять, что это сделали они (действительно прямые и откровенные люди). На мой вопрос «Зачем это сделано?» один из подростков бросил резко, по-русски: «ОККУПАНТ!» Тогда я понял, что это моё прозвище и надолго, а может, и навсегда. Так брошенное той женщиной слово стало преследовать меня, нет, никто из ребятишек не бежал за мной и не кричал ОККУПАНТ, дети здесь воспитанные, с шести лет пользуются ножом и вилкой, с уважением относятся к старшим, но оккупантам принято вредить. На первых порах все вредительство заключалось в том, что мне прокалывали колёса на велосипеде, да и то нерегулярно: то ли были заняты чем-то другим, то ли присутствие взрослых мешало шкодить. С этим я смирился, после очередной акции малолетних «лесных братьев» я складывал велосипед и заготовленным заранее ремешком делал петлю, зацеплял ею велосипед, перебрасывал через плечо и, говоря подросткам, наблюдавшим за мной: «Три километра пешком ещё полезней, чем верхом», отправлялся к себе на хутор. Городок небольшой, и поэтому весть об ОККУПАНТЕ, которому надо вредить, среди подростков распространилась быстро. Однажды я услышал возле хуторка треск мотоциклетных моторов, выйдя на террасу, я увидел подростков на мотоциклах постарше тех, что кололи колеса. Они гарцевали на своих железных конях напротив ворот, которых в принципе не было, но на территорию не заезжали (законопослушные, без приглашения не принято), немного пошумев и напылив, уехали, я ещё подумал: «Разведка». Так оно и вышло: уже со следующего дня на хуторе стали происходить нехорошие дела: то инструмент кое-какой пропадет, то замок с погреба пропал, было неприятно, но я не жаловался, я выбрал тактику равнодушия, надеялся, что им надоест. Но однажды «лесные братья» переборщили. Дома я, конечно, не сидел, живности у меня никакой нет, к хозяйству я не привязан, и поэтому я путешествовал по окрестностям. Тут много красивых мест, много интересного для меня: грибы, ягоды, различная живность, аисты, кстати, и волки. Однажды я забрел далеко за речку и повстречал такого одного, встретились случайно, я его не заметил и вышел метрах в десяти от него, он был красив: черный с седыми подпалинами. Почему-то я его не испугался: то ли не успел, то ли был сбит с толку его окрасом и статью, с минуту мы разглядывали друг друга, потом я вспомнил описанный Владимиром Клавдиевичем Арсеньевым эпизод встречи его проводника Дерсу Узала с тигром и, не делая никаких движений, спокойным голосом произнес: «Иди своей дорогой, я тебе не враг», и он ушел. Хороший момент был испорчен событием, произошедшим на хуторе в моё отсутствие. По возвращении домой я обнаружил разбитое окно, в дом никто не проникал, но было очень неприятно. В силу этих событий (встреча со зверем и откровенное хулиганство) я решил завести собаку — и для меня защита в моих путешествиях, и охранник имущества, да и какой-никакой собеседник.