Дневники: 1936–1941

Вирджиния Вулф (2024)

Это последний том поздних дневников Вирджинии Вулф, представляющих собой непрерывную летопись жизни с 1915 года, когда ей было 32 года, и до смерти в 1941 году. Ни одна другая писательница XX века не была объектом столь пристального внимания, и нигде ее искрометный ум не раскрывается так ярко и полно, как в этих интимных дневниках. В каком-то смысле последний том можно назвать самой длинной предсмертной запиской из всех существующих. Действительно, это было время сильнейшего стресса для Вирджинии, вызванного написанием романа «Годы», гибелью племянника Джулиана Белла и началом Второй мировой войны. И все же перед нами едва ли мрачная книга. Вирджиния с энтузиазмом рассказывает о личных и общественных делах; радуется знакомствам с молодыми писателями, такими как Ишервуд и Спендер; восторженно слушает сексуальные признания Уолпола; знакомится с Фрейдом; а также ведет почти ежедневный отчет о событиях, связанных со смертью Георга V и отречением Эдуарда VIII. Впервые на русском языке.

1936

Вулфы жили в Монкс-хаусе с 20 декабря 1935 года; на улице было холодно и сыро. 29 декабря Вирджиния закончила первую редакцию романа “Годы”, который обещала сдать в типографию к середине февраля, но под конец года слегла с головной болью. Ее дневник за 1936 год продолжается в тетради, которую она начала 28 декабря (Дневник XXV).

3 января, пятница.

Первые три дня нового года я как будто была в тумане, да еще с головной болью, с раскалывающейся и тяжелой от количества идей головой; лил дождь; река вышла из берегов; когда мы вчера вышли на улицу, на мои высокие резиновые сапоги налипла грязь, а под ногами хлюпала вода, так что нынешнее Рождество, по крайней мере за городом, можно назвать неудачным, и, несмотря на то что Лондон умеет раздражать и выводить из себя, я рада предстоящему возвращению и даже с некоторым чувством вины умоляла не задерживаться здесь еще на неделю. Сегодня желто-серый туманный день, поэтому я вижу лишь очертания холмов и влажный блеск, но не Каберн². Однако я довольна, потому что более или менее восстановила равновесие и, думаю, смогу в понедельник взяться за «Годы», то есть приступить к написанию окончательной версии. Внезапно это становится срочным, потому что впервые за несколько лет, по словам Л., я не заработала достаточно, чтобы оплатить свою долю расходов на дом, и мне придется взять £70 из своих сбережений³. У меня осталось всего £700, и это надо исправлять. Забавно, по-моему, снова думать об экономии. Но еще хуже — переживать всерьез или постоянно прерываться, если бы мне приходилось зарабатывать деньги журналистикой. Следующую книгу я думаю назвать «Ответы корреспондентам» [«Три гинеи»]. Нет, нельзя делать перерыв и браться за нее. Нет. Я должна набраться терпения и найти хороший способ приглушить это желание, пока не закончу «Годы» — к февралю? Какое облегчение — словно из моего мозга вырезали огромный — как бы сказать — костный нарост или пучок мышц. И все же лучше писать об этом, нежели о чем-то другом. Странный взгляд на мою психологию. Я больше не могу писать статьи. Надо писать свою книгу. Я хочу сказать, что мой слог меняется и адаптируется, когда я занимаюсь статьями для газет.

4 января, суббота.

Погода улучшилась, и мы решили остаться до среды. Теперь, конечно, пойдет дождь. Но я приняла несколько хороших решений: читать как можно меньше еженедельных газет, способных заставить меня думать о себе, пока не закончу «Годы»; занять свой мозг книгами на отстраненные темы и привычными занятиями; не думать об «Ответах корреспондентам»; и в целом быть как можно более глубокой, а не поверхностной, как можно более спокойной, а не тревожной. Сейчас займусь «Роджером»⁴, а потом расслаблюсь. Если честно, нервы еще на взводе, и одно неверное действие может привести к отчаянию, экзальтации и всем прочим страданиям в этом знакомом букете несчастий. Поэтому я заказала говяжью вырезку, и мы прокатимся на машине. Л.⁵ стал счастливее; он собирается заняться деревьями.

5 января, воскресенье.

Еще одно гиблое утро. Полагаю, я сказала все, что хотела, и дальнейшая правка наверняка сделает только хуже. Теперь работа должна свестись к тому, чтобы причесать текст и сгладить неровности. Это кажется возможным, поэтому я спокойна. Хочу заняться чем-то другим. Хорошо это или плохо, я не знаю. Голова сегодня не болит, а все из-за «Старшего трубача полка»⁶ вчера вечером и поездки к разлившейся реке. Облака были необыкновенного цвета, будто крылья тропических птиц, грязно-фиолетового, и отражались в озере; стаи черно-белых ржанок чистой и утонченной окраски летали ровным строем. Сколько же я спала! Сегодня опять пасмурно, и я не пойду на чай с Клайвом⁷ и Рэймондом⁸. Никаких новостей о Моргане⁹. Я с трудом слушала новости, опасаясь услышать: «С сожалением сообщаем…».

7 января, вторник.

Я снова переписала последние страницы и, как мне кажется, лучше использовала пространство. Многие детали и основы остались нетронутыми. Сцена со снегом, например, и еще множество второстепенных отрывков. Но меня не покидает ощущение, что все уже сказано и требуется лишь немного мастерства, а не воображения. Проливной дождь, такой сильный, что Л. пришлось идти ко мне в макинтоше, и, чтобы лишний раз не беспокоить его, я пила кофе в столовой при свечах. Никаких новостей о Моргане — почему? Джо¹⁰ молчит. На каждой веточке висят прозрачные капли. В этом, кстати, талант Харди¹¹ — замечать уникальные мелкие детали. Я не знаю, но очень бы хотела понять, как вообще он добился своей репутации, учитывая плоскость, нудность и бесталанность «Старшего трубача полка». Думаю, он был гениален, но не талантлив. Англичане любят гениев. А я ведь тоже англичанка, которая чувствует свое прошлое и, словно крестьянка, может пожинать его плоды. Американец Том¹² не может и, полагаю, не чувствует ничего подобного. Я подумываю брать идеи великих писателей и развивать их. При этом я всегда ищу способы избавиться от своих притязаний на роль критика, идеи которого уже не вписываются в жесткие рамки передовицы [Литературного приложения] «Times». Так или иначе, этот дождь растворяет мое чувство вины за желание вернуться в город. Хотя я провела здесь один или два восхитительных спокойных вечера — вечера свободы в высшем ее проявлении.

Вулфы вернулись на Тависток-сквер 52 на машине в среду 8 января, после обеда; всю дорогу лил дождь.

10 января, пятница.

Лондон.

Вернулись. Вчера весь день стояла ненастная погода; все окутали сумерки, и лил дождь, так что комфорт, на который я так надеялась, утрачен. Ориго¹³ приходила к чаю и хочет поужинать на следующей неделе. Тем не менее я намерена держать все под контролем, ибо следующие шесть недель чреваты для меня сильнейшим риском. Как закончить, напечатать и вычитать книгу к концу февраля? Состояние такое, что сегодня утром я, например, приняла на циферблате цифру 11 за 12, отложила книгу и с облегчением выдохнула, но, поняв, что ошиблась, не смогла заставить себя поработать еще час и вместо этого занялась «Роджером». И как тогда мне закончить книгу? Голова совершенно пустая, безжизненная. Я планирую сделать этот последний рывок и подготовить текст к набору, скажем, к понедельнику или вторнику, отправить его Мэйбл [машинистке], а потом начать c той главы, на которой остановилась, и пройтись еще раз, и продолжать вычитывать, пока все не перепечатаю. Но успею ли я это сделать? Я намерена тщательно распланировать свое время, отдыхать после обеда и читать по чуть-чуть. Да, это извечная проблема — ее суть (ну и словечко). Дэди¹⁴ вот приглашает нас в Кембридж; старушка Этель¹⁵ тоже ждет своей очереди; обычные письма. Литературное общество Кембриджа, по словам Дэди, приглашает меня прочесть лекцию. Пусть. Текст для моего письма [«Ответа корреспондентам»]. Ориго вся в напряжении; говорит, что Италия полна ослепленных яростью патриотов, бросающих в котлы свои обручальные кольца¹⁶. Предвидит затяжную войну, а затем мир, которого можно было добиться еще месяц назад. Они настроены решительней, чем во время великой войны. Два постных дня в неделю.

11 января, суббота.

Мой дневник все короче и короче: я берусь за него и откладываю, берусь и откладываю. Подумываю даже писать после чая. Это лучше, чем работать без остановки. Очередная пауза. Полдень; очень хороший день. Меня попросили прочитать лекцию в кембриджском клубе. Стоит ли говорить, что я думаю об этих приглашениях? Полагаю, что нет — пока нет. После обеда неожиданно заглянула Энн¹⁷ — голые ноги, носки, взлохмаченные волосы, — чтобы одолжить второй том «Войны и мира» [Толстого] для Джудит¹⁸, которой удалили гланды. В полосатой синей майке, очень высокая и энергичная, она чем-то напоминает регбиста. Говорит, что у нее в колледже много друзей — молодых людей, — но нам о них не расскажет. Потом я читала книгу Борроу¹⁹ «Дикий Уэльс», в которую погрузилась с головой; затем Л. отправился навестить Моргана, застал его в обществе знакомых педерастов; я пила чай с Нессой²⁰; пришел Дункан²¹, и мы обсудили это самое общество, которое ему не нравится своей показушностью, как у Рэймонда, а мне всегда напоминает мужской туалет. Потом пришел Л. — видите, я принижаю качество разговора, который был приятным. Мы обсудили журналистику, журнал «New Statesman»²² и его жесткие яркие актуальные рецензии; Д. ужинал с Коулфакс²³ ради встречи с Максом²⁴. Д. становится общительным — это так естественно, даже несмотря на то, что он по ошибке пришел не в тот день, а Сивиллу представлял себе пьющей чай с хлебом и маслом в одиночестве. Вернулась домой, поужинала в одиночестве и заснула над мемуарами мистера Кларксона²⁵. Он имел странные сексуальные предпочтения и страсть к рыбе; он был на побегушках у Сары Бернар²⁶ и, хотя точных данных нет, полагаю, сделал за свою жизнь около сорока тысяч париков.

13 января, понедельник.

Драгоценные дни уходят. Осталось около тридцати, а сколько еще предстоит сделать! Но я считаю, что мой новый метод работает: каждый час расписан по минутам, и пока я четко придерживаюсь плана. Энн и К. Стрэйчи²⁷ ужинали у нас вчера вечером. Кристофер — очаровательный болтливый добрый юноша, в котором много от Оливера²⁸, в основном в речи, и немного грубости Костелло в чертах лица, но гораздо больше энергии живости, нежели у чистокровных Стрэйчи. Смех. Разговоры, разумеется, о Гамбо²⁹ и Рэй³⁰; Рэй и Гамбо купаются голышом. И все же, хотя мысль о наготе Р. заставляет меня кривиться, она вырастила сына гуманистом. На ужин в воскресенье он съедает 4 яйца — наравне с матерью, по его словам. Еще его беспокоит, что в новом доме Гамбо, выбранном ею по каталогу, только одна маленькая каморка для прислуги. Как она не похожа на Литтона³¹! Но он говорит, что Оливер тоже гуманен. Энн в красном; нескладная девушка, молчаливая, задумчивая, со своими взглядами, в основном медицинскими и политическими. Она продает «Daily Worker»³² (три экземпляра), затем врывается к Кристоферу, который играет Баха³³ на пианино, и требует яиц и печенья на обед в 15:30. Пришли Несса, Клайв, Дункан, и мы вовлекли молодежь в разговор о Беренсонах³⁴.

Я прогулялась по воскресным улицам, а Л. поехал к миссис В.³⁵, где встретил Бэбс³⁶ и остальных с немецкой овчаркой, которую пришлось вернуть. Она только что купила пса на Паг-роу — так, кажется, называется улица в [районе] Уайтчепел, где продают собак³⁷. Туман — сегодня утром он рассеивается.

16 января, четверг.

Редко когда я чувствовала себя такой несчастной, как вчера вечером, около 18:30, перечитывая последнюю часть романа «Годы». Сущий вздор — сумбурные сплетни — так мне показалось; демонстрация собственной немощности, да еще настолько длинная. Я швырнула рукопись на стол и с горящими щеками помчалась наверх к Л. Он сказал: «Так всегда бывает». Но я чувствовала, что нет — так плохо еще не было никогда. Пишу это на тот случай, если после следующей книги окажусь в подобном состоянии. А сегодня утром, когда я погрузилась в чтение, книга, наоборот, показалась мне полноценной и живой. Я заглянула в начало. Думаю, в этом что-то есть. Но теперь я должна заставить себя регулярно отсылать Мэйбл части романа. Клянусь отправить сегодня вечером 100 страниц.

На ужин [15 января] пришла только Айрис Ориго. Поначалу я думала, что это будет полный провал. Однако, в основном благодаря обаянию Л. и моему легкому опьянению, мы все разговорились, причем были откровеннее, чем если бы компанию нам составили Джон³⁸, Уильям³⁹ или Гарольд⁴⁰, и нам обоим Ориго понравилась. И она придет еще. Истинная женщина, по-моему, честная, умная и, к моему удовольствию, хорошо одетая; я, конечно, сноб, но мне нравится беззаботный полет этой райской птицы по жизни. Длинное зеленое перо в ее шляпе навеяло этот образ.

19 января, воскресенье.

Осознавая желание публики, я открыла свой дневник, дабы отметить, что вчера умер Киплинг⁴¹, а сегодня, вероятно, умрет король (Георг V⁴²). Смерть Киплинга заставила всех старых боевых коней прессы выйти из стойл; газетам приходится растягивать на пять-шесть колонок очень скудные, но вызывающие беспокойства сведения, которые авторы дополняют биографиями врачей и медсестер, фотографиями Сандрингема, комментариями старых местных жителей, сплетнями о маленьких принцессах в их вишневого цвета пальто, о снежном человеке и т.д. Но факт остается фактом: все принцы собрались вместе, и я полагаю, что в любой момент может войти дворецкий, как раз когда они заканчивают ужин, и сказать: «Эдуард VIII⁴³ — король», — после чего… Нет, не стоит мне придумывать эту сцену, у меня и так их по горло.

Вчера в шесть вечера я уединилась, чтобы позвонить Нессе, и была встревожена тем, как нервно и запыхавшись она ответила: «Не сейчас — я перезвоню». Я успела вообразить множество трагедий, а сегодня утром узнала, что всего лишь позвонила в разгар собрания Лондонской группы, которое прошло абсолютно вопреки заговору Нессы и Дункана; старого президента сместили, а избрали Сикерта⁴⁴. И теперь, как раз когда умирает король, Несса и Дункан подумывают оставить Лондонскую группу и основать свою собственную⁴⁵. Погода стоит холодная, снежная; снег то тает, то замерзает; я гуляла; у нас ужинала Джудит; мы поговорили с Джеймсом⁴⁶ и Аликс⁴⁷, прогулялись по Серпантину⁴⁸, а сейчас будет обед.

На днях я подошла к пожилой полной женщине, читавшей газету в Книжном клубе «Times». Это была Марджори Стрэйчи.

— Что делаешь? — спросила я.

— Ничего! — ответила она. — Мне некуда идти и нечего делать.

И я оставила ее сидеть и читать «Times».

20 января, понедельник.

Вчера вечером я пересказала эту историю Дункану. Он тоже встретил Марджори в «Times». Она обняла и поцеловала его. Другая сторона истории с Марджори. Они потерпели настоящее поражение — Несса и Дункан, — но все равно избрались в комитет. Они не назначили ни одного оратора со своей стороны, и, поскольку ни один из них не выступал, а Нэн⁴⁹ и Этель⁵⁰ промолчали, а все остальные фактически подготовили речи, результат, по их мнению, был предрешен заранее.

Король еще жив, но находится при смерти. Сегодня очень хороший солнечный день; думаю, я обязана заставить себя пойти в «Lewes»⁵¹ и заказать пошив платья; и… и… мы ужинаем с Элис Ричи⁵². Сивилла тоже очень хочет прийти.

21 января, вторник.

Прошлой ночью король умер. Мы ужинали с Элис Ричи и ехали домой мимо Букингемского дворца. Была ясная сухая ночь, довольно ветреная и холодная. Когда мы свернули за угол и подъехали ко дворцу, то увидели машины, припаркованные вдоль всей Мэлл⁵³. Тусклые огни. У белого монумента стояли люди, но казалось, что все они двигаются. У ограды скопилась толпа, похожая на пчелиный рой. Некоторые люди прижались к прутьям. В неприметной рамке висело объявление. Нам пришлось проехать мимо монумента, прежде чем полисмен, уставший, но вежливый, разрешил нам остановиться. Потом мы вышли и двинулись в обратную сторону, с трудом перейдя дорогу, потому что мимо постоянно проезжали машины, и пытаясь протиснуться сквозь толпу. Но это было невозможно. Тогда я спросила полисмена: «Что в последнем объявлении?». А он ответил: «Еще не вывесили». Тогда я спросила: «Есть ли свежие новости, а то я не в курсе?!». (Когда мы выезжали, на плакатах было написано, что силы короля слабеют.) На что он ответил: «Жизнь Его величества подходит к мирному завершению». Он говорил неуверенно, будто повторяя официальное заявление, но сочувственно. Ощущалось какое-то волнение; иностранцы говорили по-немецки; много представительных мужчин в вечерних костюмах; все выглядели довольно высокими, ни в коем случае не трагичными, но и не веселыми, а скорее сдерживающими свое волнение; и все это в ярком освещении. Когда мы свернули в сторону, вспыхнул фейерверк — будто серебристо-золотой шипящий факел или сигнальный огонь на ярмарке, — но это, наверное, были вспышки фотоаппаратов. Толпа людей, сгрудившихся у ограды, на мгновение стала бледной как мел, а затем мы сели в машину и поехали домой. Пустынные улицы. Ничего необычного, кроме свежих плакатов с надписью «Король умирает». То, что я приняла за грохот пушек, оказалось всего лишь хлопаньем неплотно закрытой двери в подворотне. Однако в три часа ночи Л. проснулся от криков газетчиков под окном. Король действительно умер около полуночи. Он уже был мертв, когда мы проезжали мимо дворца. Помню, в нескольких узких окнах наверху горел свет. Остальные были наглухо занавешены белыми шторами.

Большинство мужчин на Саутгемптон-роу ходят в новых черных или темно-синих, если первых не достать, галстуках. В канцелярском магазине женщина говорила со сдержанной любезностью, как будто мы обе скорбели по двоюродному дяде, которого никогда не видели. Женщина из «Dennison’s»⁵⁴ сказала, что ей и самой часто кажется абсурдным продавать обычные этикетки только пачками по тысяче штук. Очень погожий холодный день. Светит солнце.

22 января, среда.

Американцы скорбят, будто по собственному королю, а японцы плачут. И все это продолжается. На самом деле, премьер-министр⁵⁵ — по Би-би-си транслируют лишь официальные заявления, и если включить приемник, то в большинстве случаев услышишь только громкое тиканье часов — говорил уместные вещи, почти искренние и очень хорошо сформулированные. Он произвел впечатление усталого сельского джентльмена; король — совершенно другое; оба наслаждались Рождеством дома; королева очень одинока; один покинул другого, как это и бывает в супружеских парах; в последнее время король казался ему усталым, но очень добрым и спокойным, будто готовым к долгому путешествию; перед смертью он пару раз просыпался, говорил что-то доброе (везде это прилагательное), а своего секретаря спросил: «Как поживает Империя?» — странное выражение. «Империя в порядке, сэр». После этого король уснул. А закончил премьер-министр, конечно же, фразой «Боже, храни короля».

В магазинах вся одежда черная. «У нас всегда большой запас, — сказала продавщица в «Lewes». — Но после такого ажиотажа нам нечего будет делать. Не будет работы…». Траур наверняка продлится дольше, чем наш лондонский сезон⁵⁶. Черный галстук Аскот [шейный платок]⁵⁷.

27 января, понедельник.

Я совершила нечто-то настолько идиотское — оставила вчера последнюю главу в Монкс-хаусе, — что с трудом прихожу в себя. А ведь я была в самом разгаре. Мы поехали в Кентербери, где я отсидела все богослужение, пока Л. читал лекцию в отеле «County». Но я не буду описывать свои впечатления. Чуть не разбились по пути домой: фары погасли — мы дали задний ход — огромная машина неслась, казалось, прямо на нас, но вильнула в сторону, словно лодка на волнах, и нас не задела. Вернулись домой. Заехали к Нессе. Там был Квентин⁵⁸. Дункан провел целый час в пробке на выезде из Вестминстера. Траурная процессия смерти продолжалась до шести утра; забыла сказать, что мы видели гроб и принцев, прибывших через Кингс-Кросс⁵⁹; собравшиеся на площади рабочие, хотя Несса преградила им путь [машиной?], пронеслись мимо, перепрыгивая через ограждения и взбираясь на деревья. Потом три гробовщика в черных плащах с каракулевыми воротниками вынесли гроб с желтыми львами [гербами], сверкающей короной и одним бледно-голубым камнем, с букетом красных и белых лилий. «Наш король», как сказала сидевшая рядом женщина, покрылся пятнами и выглядел будто творение каменщика; лишь изрядное напряжение и отчаяние в лице отличали его от лавочника — не очень привлекательное лицо, вздутое, огрубевшее, словно он хлебнул немало горя за свою жизнь, и обветренное, как у мальчишки-рыбака. Потом все закончилось, и больше я это представлять не хочу. Но завтра на рассвете весь мир опять будет на ногах.

28 января, вторник.

В данный момент хоронят короля, и если я поднимусь наверх, то услышу службу. Прекрасное теплое утро. Выглянуло солнце, улицы почти пусты. Время от времени раздаются гудки. Сегодня утром нет заказных писем. Днем — чаепитие⁶⁰.

Самое удивительное в писательстве то, что усталость как рукой снимает, если попасть в нужный поток. Мысли в ложном направлении, должно быть, отнимают много сил. Без пяти час, после неприятного и бесплодного утра, поток течет. Кажется, теперь я вижу концовку.

9 февраля, воскресенье.

Сегодня 9 февраля, и у меня есть 3 недели, чтобы закончить книгу. Следовательно, я улучаю момент, прежде чем пойду на собрание к Адриану⁶¹, — впервые за долгое время у меня есть возможность сделать хотя бы короткую и простую запись здесь. Я работаю три часа утром и часто еще два после чая. Потом голова пухнет, и я сплю.

25 февраля, вторник.

Свидетельство того, насколько усердно я работаю. Впервые за долгое время — в эти 5 минут до обеда — могу сделать запись здесь. Работаю все утро, чаще всего по 5–7 часов в день. Потом начинается головная боль. Я сражаюсь с ней лежа, переплетая книги⁶² или читая «Дэвида Копперфильда»⁶³. Я поклялась, что рукопись будет готова, напечатана и откорректирована к 10 марта. Потом ее прочтет Л. А мне еще нужно напечатать всю сцену Элинор в Ричмонде; внести множество правок в проклятую сцену налета; все это надо сделать, если удастся, к 1 марта, то есть к воскресенью. Так что я совершенно не в состоянии ни писать здесь, ни заниматься «Роджером». В целом я наслаждаюсь процессом — что странно, — несмотря на взлеты, падения и отсутствие целостного мнения.

29 февраля, суббота.

День високосного года. Много суеты вокруг «сурков»⁶⁴. На самом деле, эти недели одиночества, когда ни с кем не видишься, ходишь только к Нессе, отказываешься от вечеринок, от приглашений Шеппарда⁶⁵ на греческую пьесу или Эллиса Робертса⁶⁶ на встречу с Максом [Бирбомом] и так далее, создают пространство и тишину, которые весьма благоприятствуют утренней работе. Я настолько погружаюсь в «Годы», что воспринимаю реальный мир как своего рода гиперболизированную версию выдуманного. Сейчас помех нет, и я несусь вперед; на самом деле, мне бы следовало поторопиться сегодня утром, но я так много всего переписывала — сцену на Оксфорд-стрит⁶⁷, — что нет сил производить на кого-то впечатление. Л. обедает с Робсонами⁶⁸. Моросит дождь. Сырой пасмурный день. Несколько новостей из внешнего мира: все картины Дункана для «Королевы Марии» были отвергнуты⁶⁹. Весь «Блумсбери» нынче гудит по этому поводу. Однако они считают, что если аккуратно привлечь к делу всех лондонских знатоков, то сэра Перси Бейтса⁷⁰ можно одурачить и заставить изменить свое решение. В Токио был убит весь кабинет министров⁷¹. Лидия⁷² добилась большого успеха в Кембридже. Клайв в Париже. Читала Кеннелла⁷³ о Байроне⁷⁴ — не нравится мне этот умный, сообразительный поверхностный молодой человек, да и сама книга, в общем-то, тоже. Сегодня утром Л. снова начал ругаться с Мэйбл⁷⁵, потому что она попросила прибавки. Так что мне придется иметь дело и с этим, и со всем, что накопилось за время моей творческой изоляции. Сейчас будет обед. Потом надо купить билеты на Чарли Чаплина⁷⁶. А еще я ни разу даже не упомянула ни просьбу леди Оксфорд⁷⁷ написать некролог о ее творчестве, ни мой обед с ней — с этой маленькой подтянутый накрашенной бдительной нервной блестящей женщиной, твердой как скала, но хорошо это маскирующей.

4 марта, среда.

Что ж, я почти закончила переписывать сцену налета, думаю, уже в 13-й раз. Доделаю ее завтра, и у меня, полагаю, будет один день абсолютного отдыха, если я решусь на него, перед тем как начать перечитывать. Таким образом, я уже близка к концу, то есть к началу новой книги, которая неумолимо стучится в дверь. О, опять иметь возможность свободно писать каждое утро и сплетать воедино слова — какое счастье, какое физическое облегчение и отдых, восторг после этих последних месяцев — примерно с октября прошлого года — постоянного урезания и переписывания одной и той же книги.

Вчера вечером — «Кукольный дом»⁷⁸. Лидия очень хороша; интересная пьеса, проливающая свет на мои собственные усилия; однако я пожалела, что не пошла на «Фигаро»⁷⁹. Не очень хорошая публика, и я сомневаюсь, что в Лондоне будет такой же интерес к постановке, как в Кембридже, который у Мейнарда⁸⁰, считай, в кармане. Старина Гарнетт⁸¹ там словно обстриженный барашек. Больше я никого не знала.

11 марта, среда.

Вчера я отправила в «Clark»⁸² 132 страницы. Мы решили поступить нетипичным образом: напечатать гранки⁸³ до того, как Л. прочтет книгу, и отправить их в Америку. Так мне спокойней, но я чувствую себя вялой, поскольку вчера вечером мы ходили на «Гедду Габлер»⁸⁴ с Нессой, Дунканом и миссис Грант⁸⁵. Я не смогла полностью сосредоточиться на пьесе, ибо мысли мои были заняты собственной работой. А вот Джин Ф.-Робертсон⁸⁶ в диковинном старинном платье с металлическим отливом выглядела притягательно-зловещей. Синее платье. Мне улыбнулась девушка, которая вполне могла бы стать героиней Ибсена⁸⁷. Кто она? Никто из нас ее не помнит. Я пишу это лишь для того, чтобы скоротать время до обеда. И все же, несмотря на мою вялость, я думаю, что Ибсену неплохо удается производить впечатление (ох уж эти ритмы, не дающие покоя голове. Проблема в том, что я должна сделать перерыв; нужно вернуться к привычному тону [?] и, думаю, почитать Свифта⁸⁸.) Новости: мы собираемся на выходные к Дэвиду⁸⁹ и Рэйчел⁹⁰; Морган снова чувствует себя хорошо. Несса получила от Джулиана⁹¹ скатерти из настоящего китайского шелка. Она снимает комнату для Анжелики⁹². Мне приятно, что в письме племяннику А. Беннетт⁹³, похоже, оправдывает мое писательское тщеславие: «Мы прекрасно поладили на следующий день после того, как я публично отчитал ее в “E.S.⁹⁴”… Мы отлично поболтали у Этель Сэндс. Вирджиния в полном порядке…»⁹⁵. Думаю, последняя фраза может стать моей эпитафией.

Я будто бы кожей чувствую, что мы, «Старый Блумсбери», снова на подъеме. Уж лучше так, чем быть на спаде. Невинсон⁹⁶, художник, пожертвовал 50 сантимов в фонд на покупку картины Сезанна⁹⁷ в память о Роджере⁹⁸. Подобные подлости злят меня. А сам он ничуть не лучше Григсона⁹⁹ и остальных. И вот Хэмпсон¹⁰⁰ на голубом глазу обращается к Л. — на которого вечно наседают всякие ничтожества, чтобы вытянуть побольше денег в связи в ситуацией в Европе, — за помощью по поводу своих жалких маленьких контрактов. Ситуация в Европе получила развитие в субботу, когда мы были в Монкс-хаусе. Гитлер¹⁰¹ опять нарушил свое слово и хочет снова вступить в Лигу Наций. Но я слишком устала и даже подумываю устроить себе выходной¹⁰².

13 марта, пятница.

Дела идут гораздо лучше. Поэтому я выкраиваю 10 минут перед обедом. Никогда еще я не работала так усердно ни над одной книгой. Моя цель — ничего не менять в гранках. И я начинаю думать, будто в романе все же что-то есть и это еще не провал. Но хватит о «Годах» — вчера мы гуляли в Кью¹⁰³, обсуждая политику. Олдос¹⁰⁴ отказывается подписывать последний манифест, потому что в нем одобряются санкции. Он пацифист. Я тоже. Думает, не подать ли ему в отставку. Л. говорит, что Европа на грани величайшего краха за последние 600 лет, а значит, надо забыть о личных разногласиях и поддержать Лигу¹⁰⁵. Сегодня утром он присутствует на специальном собрании Лейбористской партии. Политически это самая напряженная неделя за всю нашу жизнь. Гитлер держит свою армию на Рейне. В Лондоне проходят совещания. Французы настолько озадачены, что от них, от кучки интеллектуалов, на завтрашнее собрание приедет один человек, — трогательная вера в английских интеллектуалов. Завтра очередное заседание. Я, как обычно, считаю, что все будет улажено. До чего же странно, однако, что война опять так близко подобралась к нашим личным жизням. Я отчетливо вижу пушки и слышу их грохот, хотя и продолжаю, как обреченная мышь, грызть каждый день свою рукопись. А что еще, спрашивается, делать, кроме как отвечать на бесконечные телефонные звонки и слушать, как Л. говорит: «Все идет по плану». К счастью, мы отложили ужины с гостями и прочее из-за романа «Годы». Это очень насыщенная работой весна; было всего два, кажется, погожих дня, когда распустились крокусы, а затем опять тучи и жуткий холод. Похоже, все вполне сочетается друг с другом: мои проволочки с романом; отсутствие социальной жизни; кризис; совещания; тучи, — и никто не знает, чем все это кончится. В личном плане… Нет, я никого толком не видела и ничего не делала, разве что гуляла и работала — прогулки в течение часа после обеда и т.д. А сейчас мне нужно вернуться к рукописям для «Hogarth Press».

16 марта, понедельник.

Мне бы, конечно, не следовало отвлекаться, но я больше не могу возиться с этими невыносимыми страницами [романа]. Вернусь к ним в три часа и поработаю, а потом еще после чая. Запись на будущее: со времен «По морю прочь» я никогда не испытывала такого острого отчаяния при вычитке, как в этот раз. Например, в субботу я решила, что это полный провал. И все же книга печатается. Потом я принялась за дело; в отчаянии хотела выбросить книгу, но продолжила печатать. Через час строчки зарябили в глазах. Вчера я перечитала еще раз и думаю, что это, возможно, моя лучшая работа. Но… я дошла только до смерти короля. Полагаю, утомляет как раз смена сцен; увлеченные читатели дотянут до середины, а потом отшвырнут книгу. Поначалу все сцены кажутся безжизненными и приходится переделывать. Я закончила 250 [страниц], а осталось еще 700. Прогулка вниз по реке и по Ричмонд-парку как нельзя лучше разогнала кровь. У Адриана случился еще один странный припадок: он внезапно потерял сознание, а затем ему было очень плохо. Это напомнило мне обморок отца¹⁰⁶, когда я подумала, что его лихорадит. Политика немного утихла. В субботу у нас было собрание: я пошла к Э. Боуэн¹⁰⁷ и сидела в ее сверкающей стеклом «современной» комнате. Мы, как две дамы на французской картине, сидели и смотрели на озеро. Она и правда будто с картины. Мы обсудили ужасную вспышку бедной Розы М.¹⁰⁸ по поводу того, что Э. не хочет ее видеть. Р. остановила меня на Торрингтон-сквер, чтобы выпустить пар и выкрикнуть: «Неужто она и знать меня больше не хочет? Я пришла за вещами, а она сказала, что уходит… была вечеринка… молодые рецензенты». На самом деле это были молодые люди, работающие на Би-би-си. Ну и психическое состояние у нее!

18 марта, среда.

Сейчас я так довольна — речь все еще о романе «Годы», — что я не могу продолжать исправлять. На самом деле, мне и правда кажется, что сцена в Уиттеринге — лучшее, что я когда-либо писала в данном ключе. Только что пришли первые гранки, которые наверняка остудят мой пыл. Сегодня утром я не могу сосредоточиться — надо писать «Письмо англичанину» [«Три гинеи»]. Я опять считаю это окончательной формой, потому что отдельные письма, в конце концов, нарушают целостность, а значит… [текст обрывается]

Очередная пауза. Это непостоянство вызвано тем, что вчера вечером на ужин приходила Карин¹⁰⁹, а до нее — Котелянский¹¹⁰; он все такой же, только крупнее и желтее; потом пришла Элизабет Уильямсон¹¹¹, и, хотя было еще не очень поздно, я чувствовала себя с ними мокрой тряпкой. Мозги не соображали. К тому же сегодня первый день весны — жара; роение. А еще, черт бы побрал этих назойливых старух, придется идти на чай к миссис Гросвенор¹¹². Какие же они вампиры — эти старые мерзавцы, которые сосут мою кровь. Не хочется идти, да и нет подходящей шляпы, а хочется лечь и спать после чая. Завтра придет леди Саймон¹¹³. И Родмелл… Потом у меня будет неделя отдыха перед выходными у Сесилов [Дэвида и Рэйчел].

Но Карин была очень милая; очень бодрая и одновременно какая-то грустная печальная. Сказала, что нашла Адриана без сознания и ужасно испугалась. И все же они расстались. В ней чувствуется и какое-то страдание, и способность к чему-то другому, — она словно собака, у которой отобрали кости и которая больше не рычит. Элизабет Уильямсон очень даже пришлась к месту.

20 марта, пятница.

Книга снова хороша, а вчера была ужасна. Кошмарный вечер. Сначала леди Саймон и Гарри¹¹⁴; потом Рэймонд; потом я, с нетерпением ожидая ужина, спустилась в типографию, чтобы посмотреть, не пришла ли Маколей, когда вдруг услышала стук в окно. Подумала, что это молоденькая ученица портнихи принесла мое платье. Но увидела, о боже, девушку в предобморочном состоянии*. Она попросила воды. Не могла идти. Сидела на ступеньках, пока я несла ей воду. Потом завела ее внутрь; позвала Л.; разогрела суп. Но это было ужасно. Она весь день провела на ногах, работая, да еще с невритом; шить не умеет; на завтрак выпила только чашку чая; живет одна в комнатушке в Бетнал-Грин¹¹⁵. Сначала у нее заплетался язык, и она только вымолвила: «Я голодна». Потом оживилась. Соображала плохо. Сказала: «Вы похожи на брата и сестру: у обоих носы длинные. Я — еврейка», — акцент на последнее слово, будто это признание. «И он тоже», — ответила я. Тогда она немного оживилась. «Но боже мой — помогать-то мне некому, — сказала она. — Друзья? О, они думают лишь о себе. Можно, я возьму это с собой?». Взяла булочку. Мы дали ей язык, два яйца и 5 шиллингов. «Сами готовили?» — о супе. «Вы точно можете себе это позволить?» — о деньгах. Ей всего 22, а уже такие страдания. Никогда не видела нищету и несчастье столь явно и близко. И чувствовала нашу вину. Она извинялась. А что поделаешь?! «Останусь в постели, если буду плохо себя чувствовать, а потом пойду на биржу труда. Но я не могу найти никакой работы». Поставьте себя на место рабочего класса — только об этом мы и просим».

Сейчас идет дождь, и я думаю… Но что толку думать? Как обычно, то, что казалось очень ярким и весь вечер стояло перед глазами, на бумаге становится художественным. Встреча с очевидным ужасом, но в человеческом обличье. Она может прожить еще лет двадцать… Ну и система [классовая?]!

* Русская? Родителей нет. Она это скрывает. Очень маленькие белые опухшие руки; говорила на хорошем английском — тараторила. Но ей пришлось уйти. Она знала, что должна идти. Побрела в Бетнал-Грин. Раньше она пришивала оборки — указала на жилет Л. Пожали друг другу руки. «Всего вам хорошего», — сказала она.

24 марта, вторник.

Очень хорошие выходные [в Родмелле]. Распускаются почки на деревьях, гиацинты, крокусы. Жарко. Первые по-весеннему теплые выходные. Я спала. Л. был на большом собрании [Лейбористской партии]. Умные люди из Льюиса. Но я спала. Потом мы прогулялись до Крысиной фермы¹¹⁶ и поискали фиалки. Здесь спокойная весна. Работаю в полусонном состоянии. Близится Пасха — передышка. Дункан уезжает в Испанию. Анжелика возвращается. Мы можем делать что угодно — возможно, уехать куда-нибудь с Морганом, у которого вышла книга [сборник эссе]. Толстая и синяя. Пока нет времени ее читать. Поглощена «Двумя гинеями» — так я собираюсь назвать это произведение. Мне кажется, что я на грани безумия. Я так глубоко погружаюсь в свою книгу, что ничего не соображаю. Обнаруживаю, что иду по Стрэнду и говорю вслух. Старая миссис Вулф была вчера в прекрасном настроении. Стремится доказать, что леди Оксфорд не старая; что жизнь в уединении может быть так же хороша, как и светская; и что вечеринки — естественное занятие для старух. Слишком много болтовни — сплошное самооправдание. Однако мои пять минут истекли, и я должна идти наверх. Мисс Бернис Маркс [неизвестная] приходила на встречу к Леонарду.

29 марта, воскресенье.

Сегодня воскресенье, а я все еще в процессе. Сегодня утром в 20-й раз переделывала сцену Элинор на Оксфорд-стрит. Набросала план и должна закончить книгу ко вторнику, 7 апреля, твержу я себе. Не могу не думать, что получается очень неплохо. Но больше ни слова об этом. За неделю голова болела всего один раз; лежала без сил, и поэтому пропустила званое чаепитие Нессы, где Анжелика в своей новой шляпке произвела фурор. Мы отложили поездку к Сесилам на выходные и вместо этого отправились вчера в Ричмонд; наслаждались прекрасным видом на поле, покрытое темно-зеленой травой, газометр и облака; вид в направлении Илинга, как сказал Л. Вернулись домой; сходили на «Строителя Сольнеса»¹¹⁷ — роль Лидии мне не понравилась, отчасти из-за ее уродливого наряда: высокие сапоги, зеленая юбка, красная шаль. И у нее нет способности переключаться с реального на поэтичное. Элизабет [Боуэн] Камерон пришла со своей двоюродной сестрой, которая согласилась со мной. На самом деле, обе они были очень категоричны. Возненавидели постановку. Пригласили нас встретиться с актером, исполнившим роль Сольнеса, и выпить пива в кафе «Royal»¹¹⁸, но мы отказались и поехали домой; увидели, что едет польский принц¹¹⁹ и вовремя юркнули внутрь. Сегодня утром у Л. разболелось горло. Подумываем уехать — самое время — в Монкс-хаус в следующую пятницу и окопаться там. Несса и Анжелика, Клайв и Квентин — все будут там [в Чарльстоне].

Кстати, я не упомянула Элизабет Робинс¹²⁰ — великая беда, которая свалилась на мою голову, ибо она пришла в самый напряженный момент, и мне пришлось потворствовать ее бесконечно напористым, обременительным, дотошным требованиям. Она прямо-таки хотела объясниться и, собственно, приехала ради этого из Брайтона. Она не смогла пойти на «Строителя Сольнеса», но постоянно ходит в театры с подругой — можно подумать, с этим кто-то спорит. «У меня падает зрение — это пока секрет. Я не имею в виду, что ослепну, но мне надо беречь глаза. И писать книгу. Берегу для этого все силы. Не могли бы вы описать свой процесс мышления? Да-да. И есть еще кое-что, о чем я могу рассказать вам, но только по секрету. Я не могла пойти на встречу с ней, с Хильдой. Я и есть Хильда. Я — та, для кого это все было написано…» Сплошное напряжение. Маленькая замерзшая колибри с накрашенными губами и голубыми глазами, очень маленькими и потускневшими; много громких слов и напора. Пригласила нас на ужин или чай.

1 апреля, среда.

Я забыла устроить для Л. первоапрельский розыгрыш, а он — для меня. Мы два сапога пара. Вчера ходили на чай к Джеральду¹²¹, и это было похоже на посещение аллигатора в зоопарке, тучного и старого, лежащего, как наши черепахи, наполовину высунувшись из воды. Я жалела, что не поехала на Даунинг-стрит слушать Болдуина¹²² о Ньюнем-колледже, когда сидела в уродливой комнате на Де-Вер-Гарденс с тусклыми покрывалами, чайным сервизом на сервировочной тележке и старой картиной, которую Джеральд купил 40 лет назад в Сент-Айвсе и повесил над камином. Сомневаюсь, что он получил удовольствие от встречи с нами и что у него вообще осталась способность наслаждаться хоть чем-то. Мы говорили об издательском деле, и она¹²³ — я не знаю ее имени — была нервно весела, как женщина, чья жизнь пуста и которой приходится постоянно воодушевлять своего мужа. Она нарядная, но уже пожилая, дряхлая; довольно милая женщина, но, полагаю, несчастная. Джеральд рассказал мне о своих болезнях; такое ощущение, будто деловой человек, почти потерявший здравомыслие, вылил на нас ушат ледяной воды, ведь как бизнесмен он потерпел неудачу во всех своих начинаниях. «Ничего не осталось, ничего, — твердил он. — Ничего не поделаешь, ничего». Думаю, он чувствовал, что мы, возможно, понимаем больше, чем он сам. Вряд ли у него остались какие-то чувства к прошлому; может, ему нравятся сыновья Джорджа¹²⁴ — не знаю. Он поддерживает связь с Софи¹²⁵ и Эммой Воган¹²⁶. Мы вышли и прогулялись по парку. Если я смогу делать по 25 страниц в день, то закончу к следующему вторнику. Потом корректура. Одному Богу известно, как успеть к маю. Однако я больше не переживаю, занимаясь трудной сценой Норта и Сары, а ко всему отношусь философски.

9 апреля, четверг.

[Монкс-хаус]

Теперь, после удушающего напряжения наступит сезон депрессии. Последняя часть отправлена в «Clark» в Брайтон вчера. Л. читает роман. Осмелюсь сказать, что я настроена пессимистично; по-моему, его предварительный вердикт слишком мягок, но это только пока. Во всяком случае, отвратительные, мучительные, изнуряющие дни позади — их нужно забыть как страшный сон. Ужас в том, что завтра, после одного единственного ветреного дня передышки — о, этот холодный северный ветер, свирепствующий здесь с тех пор, как мы приехали, но я ничего не слышу, не вижу, не чувствую — только хожу из дома в свою пристройку и обратно, зачастую в отчаянии, — уже завтра, повторюсь, я должна начать сначала и прочесть 600 страниц беспристрастной корректуры. За что? За что? Больше никогда, больше никогда. Не успев закончить с этим, я уже набросала первые страницы «Двух гиней» и начала увлеченно говорить о «Роджере». Но если серьезно, то я думаю, что это будет мой последний роман. После него я хочу всерьез заняться критикой. Впрочем, хватит. Первая задача — восстановить запас жизненных сил; прочесть рукописи для «Hogarth Press» и взбаламутить воду. Я позволила ей немного застояться и зацвести.

Рада сообщить, что сегодня мы ужинаем в Чарльстоне. Предстоит обсуждение статьи Клайва о «К.М.»¹²⁷. Мы встретили Нессу и Анжелику в Льюисе; в платье с тесемками и маленьком чепце А. напоминает героиню тургеневского романа. Джудит Багеналь¹²⁸ уже 45-летняя женщина с шестью детьми, а ее муж, не то священник, не то преподаватель Лондонской школы экономики.

Кажется, я не говорила, что мы отвезли Моргана в Эбингер¹²⁹ — стоял ужасно холодный день; его возлюбленный, крепкий полисмен¹³⁰, провожал его на Манчестер-стрит. Молчаливая поездка по пригороду с размытыми дорогами; ничего не видно; все в тумане; затем резкий поворот направо и налево; вверх по переулку, и там, на небольшом холме, стоит их дом. Старая колоннообразная миссис Форстер¹³¹ с выпученными серыми глазами; горничная в фартуке и с вставными челюстями; разнорабочий и садовник вдалеке — всего они вышли поприветствовать его. У Моргана есть какое-то прозвище — «Тонг»? — для своей матери. Мы заглянули в нарочито викторианскую гостиную с серебряным чайником и картинами Ричмонда¹³², в том числе портретами Ханны Мор¹³³ и Сквирелла [?], и ушли.

Потом на обед приехала Коулфакс — да, свалилась на голову в первый же день нашего приезда, — в черном берете и сером твидовом пальто; сморщенная, как один окороков в лавке Флинта [в Льюисе]; не смягченная горем и только постаревшая. Бедняжка; какая жесткая натура; потеря Артура¹³⁴ высвободила лишь немного странной сентиментальности. И все же она, по-моему, храбрится, но остается хозяйкой положения, честолюбивой, беспокойной, неудовлетворенной; вечно гонится за чем-то, словно собака за повозкой, которая едет слишком быстро. А как она огрызается на других собак: миссис Уигрэм¹³⁵, мадам де Маржери¹³⁶. Мы мило поговорили о знаменитостях у камина, а потом она ушла. «Rolls-Royce»¹³⁷ — думаю, она поехала к клиентам¹³⁸.

В дневнике Вирджинии нет записей за период с 9 апреля по 11 июня. 8 апреля она отправила последние страницы отредактированного машинописного текста романа “Годы” в типографию издательства “Clark”, которое уже возвращало ей предыдущие фрагменты в виде гранок для вычитки. Новость о том, что американское издательство “Harcourt Brace” не сможет опубликовать роман до осени, даровала долгожданную передышку Вирджинии, чья напряженная работа над книгой почти привела ее к нервному срыву с уже знакомыми симптомами в виде головной боли и бессонницы. Она позволила себе 4 недели абсолютного отдыха преимущественно в виде постельного режима в Монкс-хаусе. 3 мая Вулфы вернулись в Лондон, где Вирджинию обследовала ее врач Элинор Рендел, которая одобрила предложение Леонарда сменить обстановку. Соответственно, с 8 по 20 мая, уехав из Родмелла, Вулфы совершили турне по западной части страны, проехав через Уэймут и Лайм-Реджис в Корнуолл, где они пробыли три дня со своими друзьями, Кэ и Уиллом Арнольд-Форстером, близ Сент-Айвса, прежде чем вернуться в Родмелл через Шафтсбери¹³⁹. 22 мая Вулфы вернулись на Тависток-сквер на неделю, затем снова уехали в Родмелл на двенадцать дней и вернулись в Лондон 10 июня. Эти два месяца, да и последующие, когда скрытая тревожность и депрессия Вирджинии подталкивали ее к самоубийству, позже вспоминались Леонардом как “ужасное время”.

11 июня, четверг.

[Тависток-сквер 52]

Спустя два месяца я наконец-то могу сделать короткую заметку и сказать, что после двух месяцев удручающего и худшего, почти катастрофического приступа болезни — с 1913 года я, по моим ощущениям, никогда не была так близка к пропасти — я снова на коне¹⁴⁰. Мне нужно переписать, то есть перекроить и вычитать большую часть гранок романа «Годы». Но погружаться не могу — уделяю книге по часу в день или около того. О, это божественное счастье — снова быть хозяйкой своего разума. Вчера вернулись из Монкс-хауса! Теперь я собираюсь жить как наседка на яйцах, пока не закончу 600 страниц [исправления гранок]. Думаю, что смогу, еще как смогу, но для этого мне потребуется огромное мужество и жизнерадостность. Это, повторюсь, моя первая добровольная запись с 9 апреля, когда я слегла в постель; потом ездили в Корнуолл — никаких записей нет; потом обратно; повидались с Элли¹⁴¹; затем в Монкс-хаус. Вчера вернулись домой — попробуем пожить здесь недели две. Кровь прилила к голове. Сегодня утром закончила «1880» [первая часть романа «Годы»].

21 июня, воскресенье.

Спустя неделю сильных страданий, воистину пыток по утрам, и я не преувеличиваю, у меня разболелась голова — чувство полного отчаяния и провала — мозги как ноздри после сенной лихорадки¹⁴² — сейчас опять спокойное тихое утро, ощущение облегчения, передышки, надежды. Только что закончила сцену Робсонов — думаю, она хороша.

Я так скована, так подавлена; не могу делать заметки о жизни. Все распланировано, люки задраены. Спускаюсь сюда на полчаса; поднимаюсь наверх, зачастую в отчаянии, ложусь; гуляю по площади; возвращаюсь и делаю еще десять строк. Вчера были в «Lord’s»¹⁴³. Постоянное ощущение, будто приходится подавлять себя и контролировать. Вижу людей, которые лежат на диване между чаем и ужином. Роза Маколей. Элизабет Боуэн. Несса. Вчера вечером сидела на площади. Видела, как с зеленых листьев капает вода. Гром и молния. Пурпурное небо. Несса и Анжелика обсуждают [тактовый размер?] 4/8. Вокруг снуют кошки. Л. обедает с Томом¹⁴⁴ и Беллой¹⁴⁵. Очень странное, на редкость замечательное лето. Новые эмоции: смирение; искренняя радость; литературное отчаяние. Я учусь своему ремеслу в тяжелейших условиях. И действительно, читая письма Флобера¹⁴⁶, я слышу собственный голос, восклицающий: «О искусство! Терпение. Пусть оно утешает, пусть увещевает». Я должна спокойно и смело довести книгу до ума. Но она выйдет только в следующем году. И все же я думаю, что у романа есть потенциал — нужно лишь раскрыть его. Пытаюсь написать глубокий и четкий портрет персонажей одной фразой; сократить и уплотнить сцены; собрать все воедино.

23 июня, вторник.

Хороший день — плохой день — и так далее. Мало кто страдает от писательства так, как я. Пожалуй, лишь Флобер. И все же я поняла, как доделать книгу; думаю, что смогу закончить ее, если только мне хватит терпения и мужества спокойно воспринимать каждую сцену и сочинять. Думаю, книга может получиться хорошей. А потом — ох, когда она уже закончится!

Сегодня не лучший день, потому что я ходила дантисту, а потом за покупками. Мой мозг как весы: любая мелочь, и уже перевес. Вчера было равновесие, а сегодня одна чаша внизу.

В дневнике Вирджинии нет записей за период с 23 июня по 30 октября. Состояние ее здоровья оставалось нестабильным, а тяготы жизни в Лондоне, где обезумевшие и крикливые политики, как ей казалось, постоянно проводили совещания в их доме, заставили Вулфов уехать в Родмелл раньше обычного, 9 июля. Там они и оставались, еженедельно выезжая в Лондон, до 11 октября. Вирджиния отдыхала, бесцельно читала, играла в буль и гуляла, а по возможности, не больше часа в день, работала над гранками романа “Годы”, все еще надеясь подготовить его к публикации в “Hogarth Press” осенью, но к концу августа стало очевидно, что ей это не по силам. Письма Вирджинии, адресованные в основном неутомимой Этель Смит, лучше всего передают атмосферу этого тяжелого периода. Когда Вирджиния вернулась в Лондон, ее здоровье значительно улучшилось; она снова смогла вести относительно нормальную жизнь, однако недоделанные гранки по-прежнему висели над ней дамокловым мечом.

Октябрь 1936

30 октября, пятница.

Я не хочу сейчас описывать, что было в эти месяцы с момента последней записи здесь. И есть причины, которые я не могу сейчас раскрыть, нежелания анализировать это необыкновенное лето. Полезнее для моего здоровья будет писать сцены; браться за перо и описывать реальные события — хорошая практика для моего спотыкающегося и застревающего пера. Могу ли я еще писать? — вот в чем, собственно, вопрос. А теперь попытаюсь понять, умер мой дар или спит.

Во вторник, 27 октября, я ходила на чай к Сивилле¹⁴⁷. Был очень ветреный и сырой вечер; листья кружились по тротуару; люди придерживали свои шляпы и юбки. Дверь открыл пожилой потрепанный мужчина в поношенной повседневной одежде. Может, судебный пристав, но я полагаю, что это был помощник аукциониста. «Леди Коулфакс дома?» — спросила я. Он покачал головой. Подумал, что я пришла посмотреть мебель. «Проходите», — сказал он и повел меня, а затем испарился, в комнату для прислуги — в неведомое мне прежде место, где было приготовлено так много блюд, а разносила их потом Филдинг [горничная], такая сдержанная, почтительная и радушная. Теперь же там были столы, уставленные обеденными сервизами, связками ножей и вилок — все с ярлыками и этикетками. Из кладовки вышла Филдинг, все еще в сером платье и фартуке, но невнятная, взволнованная. «Я не знаю, куда вас посадить», — нервно сказала она и, пробормотав что-то о поисках ее светлости, о том, что люди еще здесь, извиняясь, повела меня в столовую. Мебель этой комнаты, коричневой, праздничной и в каком-то смысле яркой, тоже была выставлена на продажу. Стол из орехового дерева, маленькие стеклянные деревца на каминной полке и люстра также были с ярлыками. Приятная теплая комната, думала я, усаживаясь на один из коричневых стульев и размышляя о том, какой застенчивой я когда-то была и какой радостной, когда, наконец, преодолела страх перед прической и одеждой; каким острым стал мой язык и как мало меня волновал разговор с сэром Артуром справа и Джорджем Муром¹⁴⁸ или Ноэлем Кауардом¹⁴⁹ слева. Да, я испытывала смесь облегчения от того, как мало у меня теперь страхов, и удовольствия от желания много чего сказать, когда в гостиную осторожно заглянул незнакомец, прицениваясь и рассматривая вещи, которые он, возможно, захочет купить, — явный чужак, джентльмен в коричневом пальто, кто-то, кого можно встретить на распродажах, но не на вечеринках в Аргайл-хаусе. И не успел он приступить к осмотру мебели, как в комнату заглянули две модные, смутно знакомые женщины; одна из них, та, что поменьше, симпатичная и как будто бы знакомая, узнала меня, улыбнулась и протянула руку, но вот мое имя она явно забыла. А ее, по-моему, зовут Эва Уигрэм. «Как же грустно, очень грустно», — сказала она (эти же слова я употребила в адрес трепетной и взволнованной Филдинг, которая, и Эва согласилась со мной, казалось, вот-вот разрыдается). «Да, грустно, очень грустно…» — повторила я. Потом она спросила, не пришла ли я посмотреть вещи, ведь я сидела на стуле и как будто чего-то ждала. «Нет, я пришла повидать Сивиллу», — ответила я, а они стали осматривать комнату. Думаю, Эва была удивлена, а возможно, и недовольна таким намеком на большую близость с хозяйкой. Женщины неуверенно расхаживали по столовой, трогая то одно, то другое, и перешли в соседнюю комнату, когда крадучись заглянула Сивилла и позвала меня, будто бы приглашая на тайную личную встречу и спеша оставить мир, теперь уже строгий, а не дружелюбный по отношению к ней. И вот мы перешли в гостиную, где, вздохнув и попытавшись что-то объяснить, она закрыла дверь и опустилась на диван.

Моя рука без перчатки на мгновение легла на ее голую руку. Сочувствие, подумала я, но его не следует подчеркивать или затягивать. Она была похожа на изможденную птицу; морщины по всему лицу. Под глазами — глубокие впадины. Но говорила она, конечно, по делу.

— Кто это был в столовой?

— Эва Уигрэм.

— О боже, она меня заметила?

— Нет, думаю, что нет. Но Сивилла, разве ты не должна отдыхать?

— Дорогая моя, как же я могу отдыхать? И личный врач, и хирург велели мне взять отпуск на 6 месяцев. Но я же не Грета Гарбо¹⁵⁰… Где чай?

Принесли чай, хлеб с маслом и пряники.

— Нет, все называют Филдинг прислугой. Тебе-то я могу сказать правду. Я тридцать пять лет прожила с ирландкой. Она то смеется, то плачет.

— Но Сивилла, — сказала я, пытаясь сформулировать какую-нибудь фразу, чтобы выразить симпатию или сочувствие, — ты посвящала себя… Да, проходя мимо этого дома, я, видя огни, часто думала об этом…

— О, тогда я была миллионершей. Что мне оставалось, кроме как отдавать?

В мой адрес посыпались комплименты, но я отнеслась к ним пренебрежительно.

— Вы посвящали себя живым людям… Именно у вас я познакомилась с Арнольдом Беннеттом, Джорджем Муром, Ноэлем Кауардом…

Открылась дверь…

— Леди Мэри Чолмондели, миледи.

— Кто? Я не знаю такой особы… Извините, пойду и посмотрю сама…

И она не хочет портить свою внешность очками. Я говорю, что не против носить их целый день… (а она не хочет). О чем еще говорили?

— Да, мне нравится думать о тех, кого вы назвали… Рада, что мы выпили чаю — все это ужасно. Не могу ни с кем разговаривать. Продолжаю жить. Не позволяю себе зацикливаться, иначе погружусь в такое уныние… Мне никогда не оправиться. Есть старые тетушки, Веджвуды. Они знали нас молодыми, когда мы были помолвлены. Да. Я продолжаю жить, переходя от одного дела к другому.

Вошли Эва и другая женщина. Светская беседа. «Еще увидимся».

— Ох уж эта женщина. Она мне не нравится.

— Мне тоже, потому что вызывает неприязнь, а я не люблю, когда мне не нравятся люди.

Это правда. Истории о подлости Эвы в отношении Литтонов и о доме на Норт-стрит. О том, как она заполучила его на £700 дешевле.

— Когда я очнулась от наркоза, Майкл¹⁵¹ сказал мне, что дома больше нет. Я ответила, что это просто не наш год, вот и все. Не наш год. После этого я купила дом на £700 дороже, чем хотела, — из-за Литтонов, а еще там жил сумасшедший, который зарос грязью¹⁵². Мне всегда хотелось иметь возможность говорить, что если вам нужно с кем-то познакомиться, то я легко это устрою. Мне нравится сводить людей… Сейчас я собираюсь сделать две вещи. Собрать антологию любовной поэзии. Не странно ли это? Когда мне было 18 лет, я читала стихи и думала, что все понимаю. В 18 лет — когда и жизни-то не знаешь. Хочу собрать антологию для влюбленных. В больнице я перебирала старые письма — записки от Арнольда Беннетта и Уолтера Рэлея¹⁵³.

Перейдем от диалога к повествованию.

Она говорила рассеянно и нервно, как курица, порхающая над краем пропасти. Смелая курица. Ее глаза сияли. Ходят слухи, что у нее рак груди. Я тоже не всегда могу отличить позерство — мол, выставлю себя перед Вирджинией поэтичной и неземной — от подлинной галантности. Она слишком долго купалась в искусственном блеске, чтобы обходиться без него. Она как летучая мышь, которую из ярко освещенной комнаты поместили в темноту. Она ослеплена темнотой, то есть одиночеством, отсутствием стимулов и взглядов других людей, задающих направление; она ни в чем не уверена. Барахтается. У нас же все наоборот. Но независимо от того, показалось мне или нет, я чувствовала в ней что-то искреннее: желание бороться с невзгодами и сиюминутный порыв сломаться, — но потом она опять вставала и уходила. Когда дверь открылась и Филдинг прохрипела: «Машина, миледи», — она обрадовалась призыву к действию, и мы понеслись по освещенным ветреным улицам, сидя вместе в «Rolls-Royce», пока она рассказывала истории, адекватно и даже блестяще, о Джордже Муре и Уэллсе¹⁵⁴, о Генри Джеймсе¹⁵⁵ и Кэрри Балестье¹⁵⁶. Машина снова взревела после короткой остановки, когда она выскочила на Маунт-стрит, чтобы нанести деловой визит. Потом она собиралась на концерт и на званый ужин.

Но в этой наспех рассказанной истории я забыла описать свое прощание с Аргайл-хаусом, когда мы вместе с Сивиллой вышли из двойных дверей, спустились по маленькой дорожке и на мгновение остановились у кованых железных ворот.

3 ноября, вторник.

Чудеса никогда не иссякнут — Л. и правда нравятся «Годы»! Он считает, что пока, вплоть до главы «Ветер» [«1908»], роман не уступает ни одной из моих книг. Изложу факты. В воскресенье я начала читать гранки. Когда я закончила первую часть, меня охватило отчаяние, гнетущее, но не безнадежное. Вчера заставила себя дочитать до «Наших дней». Дойдя до этой точки, я поняла: все настолько плохо, что и думать нечего. Отнесу Л. эту дохлую кошку, гранки, и скажу, чтобы сжег не читая. Так я и сделала. Будто гора с плеч. Это правда. Я почувствовала свободу от какой-то тяжелой ноши. Было холодно, сухо и очень серо; я вышла на улицу и прошлась по кладбищу, мимо гробницы дочери Кромвеля¹⁵⁷, по Грэйс-Инн-роуд, вдоль Холборна и обратно. В тот момент я была не Вирджинией, гением, а всего лишь незначительным, но удовлетворенным духом или телом — как это назвать? И вымотанной. И очень старой. Но в то же время довольной тем, что пожила свое с Леонардом. Потом мы обедали в гнетущей, мрачной атмосфере, и я сказала Л., что напишу Ричмонду¹⁵⁸ и попрошу книги для рецензирования. Гранки, полагаю, будут стоить от двухсот до трехсот фунтов, и я заплачу за них сама. У меня есть £700 в запасе, а значит, останется £400. Но я не была несчастна. Л. ответил, что я, по его мнению, могу и заблуждаться насчет книги. Затем прибыло множество странных людей: мистер Мамфорд¹⁵⁹, худощавый, цвета красного дерева, в очень жестком котелке и с тростью; я проводила его в гостиную и угостила сигаретой); мистер [?], очень крупный и грузный, стучавший в дверь и говоривший «помилуйте». Лорд¹⁶⁰ и леди Сесил¹⁶¹ позвонили, чтобы пригласить нас на обед и познакомить с испанским послом¹⁶². (Пишу «Три гинеи».) Потом, после чая, мы отправились на книжную выставку «Sunday Times»¹⁶³. Как же там было душно! Я чувствовала себя убитой — уставшей до смерти! Подошла мисс Уайт¹⁶⁴, маленькая суровая женщина с неестественным, веселым лицом, и рассказала о своей книге и рецензиях. Потом подошла Урсула Стрэйчи¹⁶⁵ из «Duckworth»¹⁶⁶ и сказала: «Вы разве не знаете, кто я такая?». И я вспомнила реку, залитую лунным светом. И тут Роджер Сенхаус¹⁶⁷ похлопал меня по плечу. Мы пошли домой, где Л. читал, читал и читал, но ничего не говорил; я начала впадать в сильную депрессию; могла же сделать «Годы» иначе — придумала форму для другой книги — она должна быть написана от первого лица. Может, это подойдет для «Роджера»? И погрузилась в один из своих ужасных приступов жара и глубокой дремоты, как будто мне перекрыли кровоток к голове. Внезапно Л. отложил гранки и сказал, что считает книгу необычайно хорошей — не хуже всех предыдущих. Сейчас он читает дальше, а я, уставшая от работы над романом, пойду наверх и почитаю кого-то из итальянцев.

4 ноября, среда.

Л., дочитавший главу «1914», по-прежнему считает роман необычайно хорошим; очень странным; очень интересным; очень грустным. Мы обсудили мою грусть… Но проблема в том, что я не могу заставить себя поверить в его правоту. Быть может, я преувеличила плохость книги, а он, обнаружив, что она не так уж и плоха, теперь завышает свою оценку, но если ее публиковать, то мне надо немедленно садиться и приниматься за исправление, — способна ли я? Каждое второе предложение кажется ужасным. Но я откладываю этот до тех пор, пока Л. не закончит читать, то есть до сегодняшнего вечера. Сейчас я должна переписать статью для «Daily Worker»¹⁶⁸; затем придет Э. Уотсон¹⁶⁹, а потом будет обед с Кэ¹⁷⁰. С такими трудностями я еще не сталкивалась. Конечно, мы можем обратиться к Моргану [за советом?].

5 ноября, четверг.

Чудо свершилось. Л. отложил последний лист около полуночи и не мог вымолвить ни слова. Он был в слезах. Говорит, что «это замечательная книга» и что она «нравится ему больше “Волн”», и у него нет ни капли сомнения в том, что ее надо публиковать. Как свидетель не только его эмоций, но и увлеченности книгой, ведь Л. читал внимательно и долго, я не могу сомневаться в его мнении. А как насчет моего собственного? В любом случае это был момент божественного облегчения. До сих пор толком не понимаю, стою я на ногах или на голове — так поразительно все переменилось с утра вторника. Никогда прежде у меня не было такого опыта. Сейчас льет дождь, а мы собираемся в Льюис на фейерверк¹⁷¹. Вчера были Э. Уотсон и Кэ; книжная выставка; прогулка в одиночестве по Виктория-стрит и так далее.

9 ноября, понедельник.

Я должна принять кое-какие решения по поводу этой книги. Я нахожу ее чрезвычайно трудной. Я впадаю в отчаяние. Все кажется очень плохим. Цепляюсь за вердикт Л. Потом отвлекаюсь: пыталась в качестве лекарства взяться за статью; за мемуары; за рецензию книги для «Listener». Все это заставляет мой разум метаться. Надо сосредоточиться на «Годах»: закончить с гранками и отправить их. Думаю, единственный выход — сделать это, а уже потом позволить себе заниматься чем-то еще между чаем и ужином. Сейчас надо погружаться по утрам в «Годы» — и больше ничего. Над трудными главами можно работать по чуть-чуть, с перерывами. Но не браться за другую работу до чая. Когда все будет готово, мы всегда сможем обратиться к Моргану [за советом?].

10 ноября, вторник.

В целом сегодняшнее утро прошло лучше. Правда, мой мозг так устал от этой работы, что голова начинает болеть уже через час или даже меньше. Приходится осторожничать и не перенапрягаться. Да, думаю, книга по-своему хороша, хоть и трудна.

Вчера на чай приходил Барнс¹⁷²; впадающий в крайности, весьма деловитый молодой человек. Напряженный; сдерживающийся; сильно обремененный своей работой и моральным долгом поддерживать уровень Би-би-си в соответствии с кембриджскими стандартами. Приятный старомодный молодой человек из Кембриджа.

Перед этим я встретилась с Л. в «Red Lyon»¹⁷³, а еще к нам присоединился Кингсли¹⁷⁴, как мне показалось, с землистого цвета лицом, с опустошенным и нездоровым видом. Моя жалость, разумеется, вышла наружу, а он, конечно же, попросил меня отрецензировать «Автобиографию» Честертона¹⁷⁵, которую принес с собой. Я, несомненно, могла бы зарабатывать на жизнь этим, если бы приняла такое решение. На самом деле, старые фонтаны только и ждут, чтобы из них вырвался этот литературный поток. Интересно, страдал ли кто-нибудь когда-нибудь так сильно от книги, как я от романа «Годы»? Как только книга выйдет в свет, я больше никогда на нее не взгляну. Это как долгие роды. Вспомните прошлое лето: каждое утро болела голова, а я заставляла себя идти в кабинет в ночной рубашке, и ложилась после каждой страницы, и всегда была уверена в провале. Теперь эта уверенность, к счастью, в какой-то степени устранена. Однако сейчас мне как будто все равно, что скажут другие, лишь бы избавиться от книги. И я почему-то чувствую, что меня уважают и любят. Но это всего лишь переменчивый танец иллюзий. Никогда больше не напишу длинную книгу. И все же я чувствую, что буду писать больше художественной прозы, а сцены начнут складываться сами собой. Но сегодня утром я уставшая: слишком много напряжения и беготни накануне. Статья для «Daily Worker». Мадрид не пал. Хаос. Бойня. Война вокруг нашего острова¹⁷⁶. Морон¹⁷⁷ и Д. Бренан¹⁷⁸. Сегодня вечером ужинаем с Адрианом.

11 ноября, среда.

День перемирия¹⁷⁹, совершенно забытый нами. Я работаю спокойно, стыдясь своей чрезмерной неторопливости. Не могу даже отрецензировать «Мисс Уитон». Джо [Экерли] разрешил мне 800 слов анонимно и 1500 слов от своего имени. Забавная иллюстрация достоинств капитализма. Им нужна реклама, а не статья. А мне реклама не нужна. Но в любом случае книга в целом плоха, и втискивать мисс Уитон¹⁸⁰ в 800 слов нет смысла ни с точки зрения вечности, ни по какой-либо другой причине. Именно. Стоит получить книгу, и желание рецензировать угасает во мне. По-своему довольно интересное наблюдение. И я снова уверилась, что надо заниматься своими личными проектами.

Вчера вечером ужинала с Адрианом; там был солидный мужчина по имени Рикман¹⁸¹. А. и Карин очень активны и дружелюбны, и оба, похоже, наслаждаются жизнью больше, чем раньше. А. очень худой, хрупкий и замечательный. В целом он в гуще событий и не такой отстраненный, как раньше. Много говорили о психоанализе, и мне это понравилось. Не всегда же обсуждать политику — благодать. Перед самым уходом Л., кстати, отложил книгу Берти¹⁸² и сказал: «Теперь мне все ясно». Он стал изоляционистом. Чувствую, что и я была такой на протяжении последних месяцев, но по другим причинам, которые хочу исследовать. Но не здесь. Семья Рикмана всегда жила в Льюисе, и он помнил жестокие Ночи Гая Фокса, когда приходилось носить очки и мокрую солому. К. рада заработала £800, — вечно недовольная женщина, ибо она постоянно подчеркивает этот факт. Но и я уже не такая придирчивая. Я не сделала ни одной страницы, и это хуже всего, надеюсь…

13 ноября, пятница.

Еще один приступ депрессии, в значительной степени, полагаю, обусловленный ужином с Аликс и Джеймсом [Стрэйчи] вчера вечером.

17 ноября, вторник.

На чай приходил лорд Сесил. Он поправился, но все еще сохранил угловатые неловкие движения худого человека. Лицо стало круглым, как луна, и цвета кофе с молоком, а раньше было худым и мертвенно-бледным. Стал добродушнее. Действительно, он стал и объемнее, и непринужденнее. Светский человек. На затылке редкая поросль все еще каштановых и очень тонких волос. Яркие веселые глаза. Хорошее настроение наперекор всем. Вот он говорил: «Думаю, и в людях, и в учреждениях больше жизненной силы, чем кажется. Мы потерпели неудачу (с Лигой Наций)¹⁸³ — неважно, мы обязаны попытаться снова. Я убежденный сторонник Уинстона¹⁸⁴. Союз Франции, Англии и России. Б. Рассел — безумец. Полное безумие! Убеждать нас подчиниться Гитлеру?! Подчиняться Гитлеру?! А ты что думаешь, Салли?» Погладил Салли [собаку] своими длинными костлявыми пальцами. Он выступал в Манчестере. Повторяя аргументы Берти, он видел, как люди хмурились. Лорд-мэр Манчестера сказал: «Мы хотим видеть Далтона¹⁸⁵ лидером». [Возможно, дальше следует речь лорда Сесила] Эттли¹⁸⁶ — серый человек. Говорит, что политическое чутье людей безошибочно. Один рабочий сказал другому, что Ванситтарт¹⁸⁷ слишком много о себе возомнил. Так и есть. Ванситтарт управлял Саймоном¹⁸⁸. Саймон — худший министр иностранных дел за всю историю. Хоар¹⁸⁹ — полное разочарование. Надо было поставить Галифакса¹⁹⁰. Не гений, но смельчак. Иден¹⁹¹ молод, беден, амбициозен; его интересует только политика. Человеческая природа такова, какова она есть, поэтому… Нет, об Идене четкого мнения нет. Ему надо был уйти в отставку. Страна видит его насквозь. Конечно, ему очень трудно понять, когда пора уходить в отставку. Филу Бейкеру¹⁹² нужно умерить пыл вдвое и пить вино. Он любимчик — приятели из Казначейства сделают для него все. Но он диктует письма, сидя за рулем.

Его возили на встречу с Муссолини. «Нелепый тип. Он сидел в конце очень длинной комнаты и смотрел на меня с прищуром (пародировал). Меня это не впечатляет. Министр иностранных дел обязан предоставлять факты своим постоянным чиновникам, но они должны оставаться подчиненными. Они пишут на жаргоне, как говаривал мой отец». Произвел впечатление крайнего благополучия — будто кастрюля, закипающая на медленном огне, — с расслабленностью и глубокомыслием 70-летнего человека. Как по мне, лучший типаж английского правящего класса; цветок цивилизации XIX века; изысканный, широко мыслящий, добрый и полный надежд человек. Гораздо жизнерадостнее интеллектуалов. Быть может, дело в том, что у него ума не так много? По сравнение с Берти или Олдосом, например. Он склонен высмеивать серьезных интеллектуалов. Конечно, очень мило, что он пришел. Я была польщена. На улице лил дождь, и он поехал домой на метро. Пожаловался на бедность. Пожертвовал пятью-шестью тысячами фунтов в год, когда отказался от работы юристом. Не может позволить себе машину. Что еще? Однобоко знает человеческую натуру. Она ему нравится. Не сильно заблуждается, я бы сказала. Менее фанатичен или более скрытен, чем раньше. Уинстон на стороне Франко¹⁹³, потому что у него есть друзья в том лагере. Вот только народ не уважает Уинстона. Он меняет свои взгляды и политику. Болдуин — полный неудачник. Ему надо было уйти в отставку вместе с Хоаром. Ужасная речь в Мэншн-хаусе¹⁹⁴. Лидеров нет. Молодые люди из лейбористской партии держатся в стороне, пока им не перевалит за сорок. Я хотела попросить его называть меня Вирджинией, но удержалась. Вот и все. Сегодня приезжает Чепмен¹⁹⁵. Морон ужинал у нас в воскресенье — тоже приятный человек. Рассказывал юмористические истории о Роджере, о его машине, о Жозетт¹⁹⁶.

24 ноября, вторник.

И вот я, как обычно, в затруднительном положении. Такая свободная и такая скованная. Будущее. Что мне писать?! Да, думаю, я могу писать и т.д. Вчера начала «Три гинеи», и мне нравится. Сегодня опять симптомы м-п¹⁹⁷, от которых невозможно избавиться: набухшие вены, покалывание; странное головокружение; чувство отчаяния. Недостаточное кровоснабжение мозга. Жар и озноб. Как ни странно, я рада, что обедаю с Клайвом и встречусь с мадам де Полиньяк¹⁹⁸. Рада, что у меня есть новая черная фетровая шляпа, купленная вчера, после обеда с Этель Смит. Рада и тому, что Хелен Анреп¹⁹⁹ придет на ужин и что мне не придется быть одной; в одиночестве я впадаю в транс и апатию, которые, полагаю, вызваны м-п, но так мешают, когда хочется быть в здравом уме и читать. Эта болезнь вызывает странную пульсацию. Но в целом я была бодра и весела после чудесного откровения Л. в тот вечер. Какое возвращение после смерти, или небытия, к жизни! Какой невероятный вечер — какое облегчение!

Вышла антология Йейтса²⁰⁰. Завидую ли я? Нет, но меня угнетает чувство, что я не поэт. В следующей жизни я им стану. И я достигла цели. Как бы то ни было, меня, полагаю, теперь не уничтожить. Важна только работа. «Роджер»… и т.д.

Очень холодно и промозгло. В воскресенье мы ехали сквозь туман. Внезапно появились силуэты. Добрый человек с газетой. Я шла рядом с ним, указывая путь машине. Она врезалась в стену. Крыло погнулось. Шла по тротуару через весь Уимблдон и Уондсворт. Тротуар закончился. Потом я заблудилась в непроглядном тумане. И так далее. Появился мальчишка — уличный хулиган. Люди выстроились вдоль тротуара, наблюдая за потерявшими ориентацию машинами. Нас повел другой мужчина; предложил мне отдохнуть. В машине я обнаружила газету «Blackshirt»²⁰¹. Снова вышли. Как только мы подумали, что надо найти стоянку и вернуться домой на метро, водитель автобуса сказал нам, что через 200 ярдов [≈ 183 м] тумана уже нет. Чудеса, но это оказалось правдой. Воздух просветлел, и вот мы уже дома.

Еще я написала свои мемуары [«Сноб ли я?»]. «Годы» и правда научили меня кое-чему о том, как писать сцены. Но стоит ли оно того? Я хочу немного поработать наедине с собой — возможно, с Нессой. Все хвалят Дотти²⁰². У меня волосы встают дыбом от мысли, что она задерет нос и будет позировать для фотографий. Старушка Этель говорит, что это ерунда. Смею предположить, что она права; при всех недостатках есть в ней размах и гармоничность. Она тронула меня, подарив свой маленький блокнот с записями о женщине в поезде, хорошо переплетенный, подписанный²⁰³. Меня это очень трогает, когда я грущу. Но я не буду грустить. Снова взлетаю и падаю, как чайка в стихотворении Мередита²⁰⁴. Хотелось бы изобрести способ противостоять критике так, как я делаю это здесь.

25 ноября, среда.

День рождения Л. Обед с Клайвом. Принцесса [де Полиньяк] — восковая красавица с добрыми глазами. Не грозная. Розамунда, Эдди Сэквилл²⁰⁵, лорд Бернерс²⁰⁶. Отменные разговоры. Обычное чувство усталости по окончании. Смена ощущений в процессе. Интимность. Потом поверхностность. Очень холодно. Непроглядный серый туман. Избитые темы. Сивилла. Шутки лорда Б. все те же. Розамунда²⁰⁷ тихая и неуверенная. Я слишком чудаковата. Принцесса не в курсе событий. А завтра я должна пообедать с ней и Этель²⁰⁸.

27 ноября, пятница.

Обед, опять с принцессой, в «Claridge’s» [отель], где я за все свои 54 года ни разу не была. Как в частном доме — роскошно и то же время изысканно. Французская племянница Полиньяк — певица²⁰⁹; дирижер Надя Буланже²¹⁰ — в черном. Сэр Р. Сторрз²¹¹ как Джордж [Дакворт]: флегматичный; второсортный; сноб и очень тщеславный. Такой же брюзга. Некогда добродушный, но охладевший, будто замороженный кусок сырой говядины. Сколько же было еды! Половина осталась на тарелках. Этель говорит на восхитительном английском. Умная белолицая дама в жемчугах слушает. История о том, как она попала в тюрьму. Полиньяк какая-то вялая. Буланже, которая мне понравилась, — энергичная бедная гувернантка. Самая что ни на есть француженка, такая подтянутая и умная, не безвкусная, а просто бедная; одна дешевая брошка к месту. Маленькая П., безжизненная, но хорошенькая, сказала, что француженки не могут без мужчин. Буланже говорит, что они правят Францией посредством влияния на мужчин. Правда, паспорт они официально получить не могут, зато неофициально получают все необходимое и всем управляют. Сторрз маскулинный. Пьет вино только по вечерам. Читает сезонно — Данте²¹², Гомера²¹³, Шекспира²¹⁴. Пишет мемуары — тщеславный человек — вранье, я думаю, но хочет заглянуть в гости. Зачем? П. тактично затмевает Этель. Этель — единственная, у кого есть мозги (кроме Б.) (Думаю, на утро мне надо почитать Данте.) Таким образом, это было не очень захватывающее, но и не жуткое мероприятие. Я в своем черном бархатном платье шла домой пешком; неплохой день. Счастлива быть такой беззаботной.

Кингсли Мартин по секрету рассказал Л. конфиденциальную историю* о короле и миссис Симпсон²¹⁵. Ужинала в одиночества, читала письма сэра Т. Брауна²¹⁶. Я снова возвращаюсь к твердой пище. Мысли летят, но не так быстро. Мне надо работать, как я сказала Салли Г.²¹⁷, которая, похоже, сильно страдает и должна разорвать помолвку, вместо того чтобы проходить психоанализ. После чая придет Оттолин²¹⁸ — рассказать ли ей о переписке Стивена Теннанта²¹⁹ с Литтоном? Если я это сделаю, она ощетинится и расправит капюшон кобры.

* Один из приближенных короля обратился к Кингсли Мартину с предложением написать статью, отражающую точку зрения короля. Затем ему велели подождать. Наконец, после большой шумихи, он выпустил не очень удачную статью. Люди короля в строжайшем секрете рассказали ему о сексуальных проблемах²²⁰.

29 ноября, воскресенье.

Напротив, она [Оттолин] была подавлена и смущена. Не отнекивалась; была сама застенчивость и печаль; согласилась со мной насчет Стивена Теннанта и писем. Вот только забыла, что в них было интимного. Мол, он случайно заглянул к ней в гости; у него был с собой маленький рюкзак. Она пожалела его и т.д. Возраст берет свое: она сильно постарела, сморщилась, весь блеск сошел.

30 ноября, понедельник.

На мой взгляд, нет нужды быть несчастной из-за романа «Годы». Работа в общем-то подходит к концу. В любом случае это напряженная книга, в которой есть определенная красота и поэтичность. Полноценная книга. Только что закончила ее и чувствую какое-то возбуждение. Конечно, она отличается от предыдущих: в ней, по-моему, больше «реальной» жизни, больше крови и плоти. Но даже если начало книги будет читаться с трудом, а в середине останутся провисающие, водянистые фрагменты, нет нужды страдать по ночам бессонницей. Думаю, что могу чувствовать себя уверенно. Искренне твержу себе это, чтобы сохранять самообладание в течение нескольких недель тоскливого ожидания. И нет нужды переживать о том, что скажут люди. На самом деле я хвалю эту ужасно подавленную женщину, у которой так часто болела голова; которая была абсолютно уверена в провале, ибо она, несмотря ни на что, довела дело до конца и определенно заслуживает поздравлений. Ума не приложу, как она сделала это с ее-то головой, похожей на старую тряпку. Теперь отдых; и Гиббон²²¹.

7 декабря, понедельник.

И что же — мы без короля? С королевой? С кем? Роман с Симпсон вышел наружу. В среду, 2 декабря, епископ высказался о недостаточной религиозности короля. В четверг все газеты — «Times» и «Daily Telegraph»²²² сдержанно — рассказали об этом: одни акцентировали внимание на домашних проблемах, другие — на личности Симпсон²²³. Весь Лондон был весел и словоохотлив — не столько весел, сколько возбужден. Мы не можем допустить, чтобы королевой стала Симпсон — вот главный посыл. «Королевская особа из нее не лучше, чем из нас с вами», — сказала молодая женщина в бакалейной лавке. Но сегодня, еще до заявления премьер-министра в Палате общин, мы по-человечески прониклись сильным сочувствием и говорим: «К черту все это — викторианская эпоха позади. Пускай женится на ком хочет». Однако в клубе «Beefsteak» только лорд Онслоу²²⁴ и Клайв придерживаются демократических взглядов. Гарольд [Николсон] мрачнее тучи, как и прочие аристократы²²⁵. Говорят, что монархия в смертельной опасности. Империя разделилась. Мол, такого кризиса не было еще никогда. Думаю, это правда. Испания, Германия, Россия — все отошли на задний план. Каждая газета от первой до последней страницы посвящена теме брака. Всюду фотографии герцога Йоркского [Георга VI] и принцесс. Миссис Симпсон фотографируют с яркой вспышкой в полночь, когда она выходит из машины. Ее багаж тоже попал в объектив. Формируются лагери. Одни топят за Болдуина, другие за Черчилля. Мосли²²⁶ использует кризис в своих целях. В общем, все болтают без умолку, и создается ощущение, будто какой-то незначительный человек одним неловким движением запустил цепную реакцию. Империя, иерархия, мораль — вообще все никогда не будет прежним. Однако сегодня появилось ощущение, что чувства перегорели и уже не так сильны. А король может заставить нас всех ждать, пока сам будет сидеть, как непослушный мальчик в детской, и пытаться принять решение.

Вчера вечером, проходя мимо дворца, я увидела толпы людей, ожидающих на холоде — так холодно, что не могу писать, — не сводящих глаз с окон. В двух или трех верхних окнах горел свет.

8 декабря, вторник.

Что же мне делать с этими гранками? Отправить их? Но как набраться терпения и мужества? Что мне писать? Думаю, наброски…

10 декабря, четверг.

Стоило бы изучить все последствия кризиса, будь у меня время. Туманное холодное утро, сырое и мрачное, насколько это возможно. Я только что включила электрический свет. Король отрекся от престола? Думаю, да. В 15:30. Болдуин готовит выступление. Информация все время меняется, если судить по газетам и объявлениям в магазинах. «Times» твердит: «Никто не торопит короля. Мы сочувствуем, но… решать его величеству». Пресса Ротермира²²⁷ и Черчилль, которого перекрикивали в Палате общин, утихли. Никаких больше разговоров о том, что короля вынудили. Миссис Симпсон в Каннах заявляет, что готова выйти из этой удручающей, невыносимой ситуации. Машины, черные автомобили, постоянно ездят в форт Бельведер [Суррей] и обратно, где заточен король; некоторые (сплетники из Лейбористской партии) говорят, что он пьет; в газетах пишут, что он консультировался с ветеринаром по поводу собаки, которая повредила лапу. Болдуин постоянно опускается до слов «король груб и пьян». Вчера вечером королева²²⁸ и принцесса Мария²²⁹ уехали. Экипаж с багажом был замечен отъезжающим из форта. Королевские обязательства не выполняются. Время траура. Королева посещает магазины антиквариата и, говорят, купила золотую лягушку. Тем временем «народ» переключился на своего рода презрение. «Ему должно быть стыдно», — сказала продавщица в табачной лавке. Тимми²³⁰, секретарь королевы, сообщил Джорджу Бергену²³¹, что вопрос отречения решен. Мейнард утверждает обратное и говорит, что юридические и прочие проволочки слишком велики. Берген говорит, что, по словам Тимми, король сейчас выторговывает себе пособие. Король Георг ничего ему не оставил, а он осыпал Симпсон деньгами и драгоценностями. Все королевские герцоги, канцлеры и солиситоры ходят туда-сюда с черными чемоданами. Вчера вечером Мэри²³² по телефону сказала, что, по ее сведениям (от леди Дианы²³³ и лорда Браунлоу²³⁴), несколько недель назад король, почувствовав холодность миссис С., пришел в ярость; кроме того, вопреки всем советам друзей, он был одержим какой-то буржуазной (ее словечко) манией жениться; настаивал на том, чтобы через два года им разрешили жениться, хотя миссис С. этого не хотела, и обратился к Болдуину. По словам Мэри, тогда-то Болдуин все и узнал. Остальное — лишь следствие. Говорит, что все друзья короля считают его сумасшедшим. Он мог продолжать встречаться с миссис С. в качестве любовницы, пока они оба не остынут: никто не возражал. Теперь он, вероятно, потерял ее, отрекся от престола и заставил всех нас чувствовать себя немного, но ощутимо униженными. Странно, но даже я это чувствую. Прогуливаясь на днях по Уайтхоллу²³⁵, я подумала: «Ну и королевство — эта Англия!». Но если отстраниться… Не слишком-то рациональное чувство. Однако именно это и чувствует нация. «Times» сдержанно саркастична по поводу короля; в утреннем выпуске цитируются письма, которые приходят в редакцию всю неделю: «Наши сыновья и братья жертвовали и женами, и возлюбленными, и жизнями за свою страну. А король даже на это не способен?». Теперь крепнет уверенность, что король действительно не способен и отправится со своим багажом в Канны. Довольно бесславное бегство — опять это чувство. «Он будет жить в Америке», — говорит Берген. «Королева хочет его отречения», — говорит Тимми. Я так поняла, что леди Диана, направляясь в Бельведер, навестила Джека²³⁶ в лечебнице, чтобы спросить совета. Он советует королю публично отречься от миссис С., в течение года воздерживаться от ее общества, а затем вернуться к ней. Однако мелкобуржуазный ум короля, по-видимому, крепко держится за бракосочетание. В отличие от других любовниц, миссис С. дарует ему физический комфорт; они полностью синхронизированы. Говорят, она уже немного остыла. Что же они будут делать в Кентукки? Я неохотно дописываю страницу, ведь это, наверное, последняя запись об Эдуарде VIII в данной тетради. Если я и напишу завтра, то, полагаю, о правлении Альберта I²³⁷, а он, по словам Мэри, не пользуется популярностью. Да будет так. Сегодня днем я пройдусь в тумане к эпицентру событий и погуляю вокруг Палаты общин.

[Добавлено позже] Первый час, вернее, поскольку сейчас 17:30, а об отречении объявили в 16:00, первые полтора часа нового правления²³⁸. Да, подумала я, глупо покупать пакетики в «Stags & Mantles»²³⁹ — поеду в Вестминстер. Автобус доставил меня в начало улицы Уайтхолл. Движение было перекрыто, и я вышла. Шум и топот. Люди шли в обе стороны. Толпа неплотная, движущаяся. Очень красивый желто-коричневый свет; сухие тротуары; уже горели фонари. Линии света на парламентской площади; силуэты зданий Парламента. Горящая лампа сторожевой башни. Со стороны Конной гвардии²⁴⁰ ко мне шла Оттолин, одетая в черное с белым, с красными губами. Она пресекла мой порыв сбежать. Мы развернулись и пошли дальше. Потом появился Боб Тревельян²⁴¹. Мы трое стояли и разговаривали. Они сказали, что это ужасно… Очень грустно… Очень жаль*. «Он отрекся от престола?» — спросила я. «Нет, но говорят, что отречется». Никто не знал, отрекся он или нет. Волна тревоги… Большинству людей было одновременно и грустно, и стыдно, и тревожно. Боб покинул нас, но не раньше, чем промычал, хмыкнул и сказал, что Хоутри²⁴² не такого уж и плохого мнения о герцоге Йоркском**. Потом мы побрели по желто-коричневой аллее. Смотрели на красивый резной фасад — какого здания? Не знаю. «Это окно, из которого выпал Карл Первый²⁴³, когда ему отрубили голову, — сказала Оттолин, указывая на огромные освещенные окна в обрамлении из белого камня. — Так мне всегда говорила мать». Мне казалось, будто я попала в XVII век и прогуливаюсь с одним из придворных; она оплакивала вовсе не отречение Эдуарда — люди сновали туда-сюда, — а казнь Карла. «Это ужасно, ужасно, — повторяла она. — Конечно, герцог Портлендский²⁴⁴ рад, что король должен отречься. Бедный глупый мальчишка… Он никогда не держал себя в руках. Никто и слова поперек ему сказать не мог. Но бросить все это на произвол судьбы…». И все же на тот момент, насколько нам было известно, он еще ничего не бросил. «Все это», когда мы смотрели на изогнутую улицу, на серебристо-красных гвардейцев, выстроившихся на площади с парком и белыми правительственными зданиями позади, казалось в тот момент очень величественным, красивым, похожим на благородную и суровую аристократическую Англию эпохи Стюартов²⁴⁵… Но казалось, будто ничего не происходит. А Оттолин запланировала чаепитие, поэтому мы взяли такси.

— Есть какие-нибудь новости? — спросил таксист.

— Нет. Не уверена… А вы что думаете?

— Я считаю, что он должен [отречься]. Нам не нужна дважды замужняя женщина, да еще американка, когда есть столько хорошеньких англичанок…

Мы разговаривали, когда мимо нас проехала машина с газетами и большим плакатом с надписью «Отречение». Она остановилась неподалеку, и мы с Оттолин были первыми, кто купил свежую газету.

— Первые минуты нового правления, — сказала я Милли²⁴⁶, стоявшей в дверях десятого дома, но она была взволновала, потому что пришел какой-то неожиданный гость — мужчина в пальто.

* Боб приподнял брови и, как обычно, говорил по существу.

** «Какой король? Ответь, прохвост, иль сгибнешь!»²⁴⁷

13 декабря, воскресенье.

Потом была трансляция²⁴⁸. «Принц Эдвард говорит из Виндзорского замка», — взволнованно объявил дворецкий. После этого, поначалу запинаясь, стальным напряженным голосом, будто стоя и прижавшись спиной к стене, король (сейчас уже так привыкают называть герцога Йоркского) начал: «Наконец… я могу хоть что-то сказать… женщина, которую я люблю… Благословение, которого лишен я…». Ну что ж, вот он, похоже, и спустился с небес на землю. Глупый и упрямый… самый обычный молодой человек, но такого размаха еще не было никогда. Один человек, сидящий в башне Августы Виндзорского замка, обращается к миру от имени себя и миссис Симпсон. На площади царила тишина (все омнибусы были пусты). Люди прильнули к приемникам, чтобы слушать и судить. Мисс Стракан²⁴⁹ слушать не стала, боясь проникнуться сочувствием. В своей непоколебимой манере Эдвард продолжил говорить совершенно правильные вещи о конституции, о министре иностранных дел, о ее величестве — своей матери. Наконец он закончил, выкрикнув: «Боже, храни короля!» — после чего я услышала его вздох, что-то вроде свиста. Затем тишина. Полная тишина. Потом мистер Хибберд²⁵⁰ сказал: «На этом мы заканчиваем эфир. Всем спокойной ночи. Спокойной ночи», — и мы улеглись в свои постели.

Вулфы приехали в Монкс-хаус на Рождество 18 декабря и планировали оставаться там до 16 января. В канун Рождества они съездили в деревню Флетчинг, где Эдуард Гиббон похоронен в мавзолее своего друга графа Шеффилда. На Рождество Вулфы обедали и пили чай с Кейнами в Тилтоне, а в канун Нового года ужинали в Чарльстоне.

31 декабря, четверг.

Передо мной лежат гранки, корректура, — отправить нужно сегодня, — будто жгучая крапива, которую предстоит выдирать голыми руками. Даже писать об этом не хочется.

В последние дни мной овладела божественная легкость: с книгой покончено, хорошая она или плохая. И, надо сказать, впервые с февраля мой разум распрямился, будто ствол дерева, избавившись от тяжкого груза. А я погрузилась в Гиббона и впервые, кажется, с февраля читала, читала, читала. Возвращаюсь к жизни и удовольствиям, снова в путь. Пожалуй, я бы могла сделать несколько интересных, возможно, ценных заметок о своей безусловной потребности в работе. Потребности всегда быть чем-то занятой. Я вовсе не уверена, что написание длинной книги непременно требует такого напряжения и отказа от всего остального; я хочу сказать, что если и возьмусь за нечто подобное еще раз, а в этом я сильно сомневаюсь, то заставлю себя разбавлять процесс короткими статьями. Как бы то ни было, сейчас я не намерена думать о том, умею ли писать. Я собираюсь погрузиться в бессознательное и поработать сначала над Гиббоном, потом над несколькими небольшими статьями для Америки, затем над {«Роджером» и «Тремя гинеями»}. Какое из этих двух произведений выйдет первым и как мне писать оба сразу, я не знаю. Как бы то ни было, даже если «Годы» провалятся, я много размышляла и собрала небольшой запас идей. Возможно, сейчас то самое время, когда я снова на подъеме и смогу быстро написать две-три небольшие книги, а потом сделаю еще один перерыв. По крайней мере, я чувствую, что обладаю достаточным мастерством, чтобы продолжать свое дело. Никакой пустоты.

И в доказательство этого я сейчас зайду в дом, возьму свои заметки о Гиббоне и сделаю детальный набросок статьи.

Примечания

2

К северу от Родмелла, за долиной реки Уз, находится гора Каберн, перед которой видны покатые холмы с пологими лугами.

3

О системе распределения заработков и сбережениях см. ЛВ-IV.

4

После смерти Роджера Фрая в сентябре 1934 года Вирджиния (здесь и далее В. или ВВ) согласилась написать его биографию; ей доверили большое количество документов, и с осени 1935 года до тех пор, пока она не приступила к написанию книги весной 1938 года, чтение и конспектирование материалов стало частью ее повседневной работы.

5

Леонард Вулф (1880–1969) — политический теоретик, писатель, издатель, муж ВВ.

6

Роман (1880) Томаса Харди.

7

Артур Клайв Хьюард Белл (1881–1964) — писатель, философ искусства, арт-критик, связанный с формализмом и группой «Блумсбери». В 1907 году он женился на Ванессе Стивен и, как зять, играл заметную роль в жизни ВВ, будучи в разное время то ухажером, то ее литературным доверенным лицом.

8

Чарльз Рэймонд Белл Мортимер (1895–1980) — писатель, литературный редактор и критик; выпускник Оксфорда. Он был другом Виты Сэквилл-Уэст и много лет состоял в отношениях с ее мужем.

9

Эдвард Морган Форстер (1879–1970) — английский романист и эссеист, которого занимала неспособность людей различных социальных групп понять и принять друг друга, выпускник Кингс-колледжа Кембриджа. Живя по большей части с матерью в графстве Суррей, он редко бывал в группе «Блумсбери». 19 декабря Форстеру провели предварительную операцию на предстательной железе, которая была завершена в феврале 1936 года. Несмотря то что у Форстера было плохое предчувствие, операция прошла успешно.

10

Джо Рэндольф Экерли (1896–1967) — британский писатель, прозаик, редактор еженедельного журнала «Listener» c 1935 по 1959 г; близкий друг Э.М. Форстера. Вероятно, именно он должен был сообщить о том, как прошла операция.

11

Томас Харди (1840–1928) — английский писатель и поэт поздней викторианской эпохи.

12

Томас Стернз Элиот (1888–1965) — американо-британский поэт, драматург и литературный критик, представитель модернизма в поэзии, лауреат Нобелевской премии по литературе (1948). ВВ познакомилась с Элиотом в ноябре 1918 года.

13

Леди Айрис Маргарет Ориго, маркиза Валь-д’Орча, урожденная Каттинг (1902–1988), — англо-ирландский биограф и писательница; дочь от первого мужа-американца леди Сивиллы Лаббок. Она воспитывалась во Флоренции, а в 1924 году вышла замуж за маркиза Антонио Ориго; вместе они купили запущенное поместье Валь-д’Орча и постепенно восстановили его. Вулфы познакомились с ней в Лондоне летом 1935 года и опубликовали ее вторую книгу под названием «Аллегра» (краткая биография дочери Байрона). Ориго приезжала на Тависток-сквер 9 января.

14

Джордж Хамфри Вулферстан («Дэди») Райландс (1902–1999) — театральный режиссер, выпускник Итона и Кингс-колледжа Кембриджа. Став членом общества «Апостолов», он привлек внимание как Мейнарда Кейнса, так и Литтона Стрэйчи. Всю вторую половину 1924 года Дэди проработал в издательстве «Hogarth Press», а затем уехал в Кембридж писать диссертацию. Сборник его стихов был выпущен Вулфами тиражом 350 экземпляров с подписью в декабре 1931 года.

15

Этель Мэри Смит (1858–1944) — писательница, композитор, суфражистка. Она училась музыке в Лейпциге; написала много опер (ВВ ходила на первую постановку ее «Губителей» в 1909 году) и опубликовала ряд мемуаров.

16

В октябре 1935 года, после вторжения Муссолини в Абиссинию, Лига Наций ввела санкции против Италии. Чтобы собрать деньги на ведение войны, фашисты воззвали к патриотизму итальянских женщин, предложив им жертвовать свои золотые обручальные кольца. 18 декабря на военных мемориалах по всей Италии прошли церемонии, во время которых женщины бросали свои кольца в котлы и получали взамен стальные кольца.

17

Энн Стивен (1916–1997) — старшая из двух дочерей Адриана и Карин.

18

Джудит Стивен (1918–1972) — младшая дочь Адриана и Карин Стивен. В 1936 году Энн училась на первом курсе Ньюнем-колледжа Кембриджа, а Джудит — в школе Бедалес.

19

Джордж Генри Борроу (1803–1881) — английский писатель и путешественник, известный в свое время знаток цыганской культуры. «Дикий Уэльс» — его книга (1862) путешествий.

20

Ванесса Белл (1879–1961) — художница и дизайнер, старшая сестра ВВ и наиболее важный (после ЛВ) человек в ее жизни. В 1907 году она вышла замуж за Клайва Белла и родила ему двоих детей. Еще до начала Первой мировой войны Ванесса ушла от мужа и жила с Дунканом Грантом и его любовником Дэвидом Гарнеттом, поддерживая дружеские отношения с Клайвом. В 1918 году Ванесса родила от Дункана дочь Анжелику, ставшую впоследствии женой Дэвида.

21

Дункан Грант (1885–1978) — шотландский художник, член группы «Блумсбери». Будучи единственным ребенком майора Бартла Гранта, сестрой которого была леди Стрэйчи, большую часть детства и юности Дункан провел в семье Стрэйчи. ВВ, вероятно, познакомилась с ним в Париже в 1907 году. Когда Вирджиния и ее брат Адриан жили на Фицрой-сквер, Дункан стал их соседом, а в 1911 году — жильцом их дома на Брунсвик-сквер. Несмотря на свою гомосексуальность, перед Первой мировой войной Дункан сошелся с сестрой Вирджинии, Ванессой Белл, которая родила от него дочь Анжелику. Дункан с Ванессой оставались компаньонами вплоть до ее смерти в 1961 году.

22

Британский политический и культурный новостной журнал, выходящий с 1913 года. В 1931 году издание «New Statesman» объединилось с «Nation & Athenaeum» (N&A) и сменило название на «New Statesman & Nation» (NSN).

23

Леди Сивилла Софи Джулия Коулфакс (1874–1950) — английская светская львица, декоратор интерьеров и «коллекционер интересных людей», которых она и ее муж сэр Артур развлекали в своем доме Аргайл-хаус в Челси.

24

Макс Бирбом (1872–1956) — писатель, художник-карикатурист, книжный иллюстратор.

25

Уильям Кларксон (около 1860–1934) — мастер по изготовлению париков и театральный костюмер, в 1910 году обеспечивший маскировку ВВ и другим участникам мистификации на «Dreadnought» (см. КБ-I). ВВ читала книгу (1936) некоего Гарри Д. Гринволла «Странная жизнь Билли Кларксона».

26

Сара Бернар (1844–1923) — выдающаяся французская актриса своего времени.

27

Кристофер Стрэйчи (1916–1975) — ученый-компьютерщик; пионер в разработке языков программирования; двоюродный брат Энн Стивен, сын Рэй и Оливера. В 1936 году он учился на первом курсе математического факультета Кингс-колледжа Кембриджа.

28

Оливер Стрэйчи (1874–1960) — госслужащий, работавший шифровальщиком в Министерстве иностранных дел, брат Литтона. Одно время он надеялся стать музыкантом.

29

Марджори (Гамбо) Стрэйчи (1882–1969) — учительница и писательница, младшая из пяти сестер Литтона. Ее новый дом был построен на территории родительского дома Кристофера, Мад-хауса, в городе Хаслмир (графство Суррей).

30

Рэй Стрэйчи (1887–1940) — феминистка, политик, математик, инженер и писательница, борец за права женщин; старшая сестра Карин Стивен и вторая жена Оливера Стрэйчи.

31

Джайлс Литтон Стрэйчи (1880–1932) — писатель, биограф и литературный критик. После смерти брата ВВ (Тоби) в 1906 году он стал ее близким другом, а в 1909 году недолго раздумывал над тем, чтобы жениться на ней.

32

Возможно, речь идет о газете «Morning Star» — ежедневном британском таблоиде левой направленности, издававшемся с 1930 по 1945 год под названием «Daily Worker» и служившем рупором Коммунистической партии Великобритании.

33

Иоганн Себастьян Бах (1685–1750) — немецкий композитор, органист, педагог.

34

Мэри Беренсон (1864–1945) — историк искусства, мать Карин. Она ушла от своего первого мужа Фрэнка Костелло (1855–1899) за несколько лет до его смерти и вышла замуж за Бернарда Беренсона (1865–1959) — американского историка искусства. Беренсоны периодически приглашали Рэй Стрэйчи, Карин Стивен и их детей (своих внуков) погостить на вилле в Италии, недалеко от Флоренции, где Дункан и Несса были в 1920 году.

35

Урожденная Мари де Джонг (1850–1939) — мать ЛВ.

36

Марджори («Бэбс») Вулф, урожденная Лоундс, — жена Филиппа Вулфа с 1922 года.

37

Имеется в виду животный рынок на улице Клаб-роу в районе Бетнал-Грин (Ист-Энд).

38

Рудольф Джон Фредерик Леманн (1907–1987) — английский поэт, писатель, критик и редактор, выпускник Итона и Тринити-колледжа Кембриджа; близкий друг Джулиана Белла. В январе 1931 года Леманн стал стажером-менеджером издательства «Hogarth Press», однако напряженная работа с ЛВ, а также соблазн свободы и жизни в Вене заставили его уйти через 18 месяцев. В 1938 году Леманн вернулся на условиях партнерства.

39

Уильям Чарльз Франклин Пломер (1903–1973) — британский писатель, поэт и литературный редактор. Он родился в Южной Африке и вернулся туда в возрасте пятнадцати лет после учебы в Англии. Последние два года до возвращения в Лондон и встречи с Вулфами он жил и преподавал в Японии, где познакомился с Эдмундом Чарльзом Бланденом. В 1925 году Пломер прислал им свой роман «Турботт Вулф», который, как и несколько других его работ, был выпущен издательством «Hogarth Press».

40

Гарольд Джордж Николсон (1886–1968) — английский дипломат, политик, историк; муж Виты Сэквилл-Уэст. У них был открытый брак и романы с людьми своего пола.

41

Джозеф Редьярд Киплинг (1865–1936) — английский писатель, поэт, журналист и путешественник, лауреат Нобелевской премии по литературе (1907). Он умер в Лондоне 18 января, а 23 января его прах был захоронен в Уголке поэтов Вестминстерского аббатства.

42

Георг V (1865–1936) — король Великобритании и Ирландии с 6 мая 1910 года и до своей смерти в Сандрингемском дворце 20 января 1936 года.

43

Эдуард VIII (1894–1972) — король Великобритании, Ирландии и Британских заморских доминионов, император Индии с 20 января по 11 декабря 1936 года.

44

Уолтер Ричард Сикерт (1860–1942) — великий английский художник переходного периода между импрессионизмом и модернизмом, отличавшийся эксцентричным характером.

45

Лондонская группа художников была образована в 1913 году в результате слияния групп Камден-Таун и Фицрой-стрит; Дункан Грант и Ванесса Белл были ее членами с 1919 года. Перед Рождеством они узнали о том, что им показалось бессовестной интригой, направленной на смещение действующего президента Руперта Ли и других должностных лиц на общем собрании 18 января 1936 года, и предприняли усилия, чтобы противостоять этому. Однако собрание закончилось тем, что Ванесса назвала «полным триумфом врага», когда 75-летний У.Р. Сикерт был избран временным президентом в качестве прикрытия для кандидатов-интриганов. Ванесса и Дункан покинули группу, но вернулись в нее во время войны.

46

Джеймс Бомонт Стрэйчи (1887–1967) — младший из десяти детей сэра Ричарда и леди Стрэйчи, психоаналитик и (вместе со своей женой Аликс) переводчик полного собрания сочинений Зигмунда Фрейда на английский язык.

47

Аликс Стрэйчи, урожденная Саргант-Флоренс (1892–1973), — британский психоаналитик американского происхождения и вместе со своим мужем переводчица на английский язык полного собрания сочинений Фрейда. ВВ познакомилась с ней 21 июня 1916 года, когда Джеймс привел ее на ужин в Хогарт-хаус. К следующему лету Вулфы узнали Аликс достаточно хорошо, чтобы предложить ей работу в качестве подмастерья в «Hogarth Press».

48

Водоем в Кенсингтонских садах.

49

Анна (Нэн) Хоуп Хадсон (1869–1957) — американская художница. Она познакомилась с Этель Сэндс в Париже в 1894 году, что положило начало их отношениям на всю жизнь. Нэн и Этель жили на два дома, в «Шато д’Оппегард» близ Дьеппа и на Вейл 15 в Челси.

50

Этель Сэндс (1873–1962) — художница американского происхождения, которая с детства жила в Англии. Она училась в Париже, работала с художником Уолтером Сикертом и была одной из основательниц Лондонской группы художников.

51

«John Lewes & Co. Ltd» — драпировщики и магазин тканей.

52

Элис Макгрегор Ричи (1897–1941) — выпускница Ньюнем-колледжа Кембриджа, работавшая в секретариате Лиги Наций в Женеве. В 1928 году она была коммивояжером издательства «Hogarth Press», а также писала для него собственную книгу. В 1936 году она работала редактором журнала Международного альянса женщин «International Women’s News» и жила на Сент-Джордж-сквер в лондонском районе Пимлико.

53

Улица в Вестминстере, связывающая Букингемский дворец с Трафальгарской площадью.

54

Производители бирок и этикеток, державших магазин на шоссе Кингсуэй в Лондоне.

55

Стэнли Болдуин (1867–1947) — британский политик-консерватор, трижды премьер-министр Великобритании в 1923–1924, 1924–1929 и 1935–1937 гг.

56

Период придворного траура был сокращен с одного года до шести месяцев по приказу нового короля, Эдуарда VIII.

57

Возможно, ВВ имеет в виду что на ежегодных скачках в Аскоте все будут в черных галстуках-платках, носящих одноименное название.

58

Квентин Клодиан Стивен Белл (1910–1996) — историк искусства и писатель; сын Ванессы и Клайва, младший брат Джулиана.

59

Тело короля Георга V было доставлено поездом из Сандрингема на вокзал Кингс-Кросс 23 января; затем задрапированный королевским штандартом и увенчанный императорской короной гроб в сопровождении нового короля и трех его братьев доставили на пушечном лафете (мимо Тависток-сквер) в Вестминстер-холл, где в течение четырех дней и ночей он был выставлен для, по-видимому, неиссякаемых толп скорбящих людей. 28 января гроб перевезли в Виндзор для погребения в часовне Святого Георгия.

60

В блокноте ВВ записано: «Чай: Ориго, Сибелл [?], Уильям». Согласно записям ЛВ, на чаепитии присутствовали Айрис Ориго, Уильям Пломер, Элизабет Боуэн и Кинкейд — возможно, Чарльз Огастес Кинкейд (1870–1954), бывший сотрудник индийской гражданской службы и автор многочисленных книг об Индии.

61

Адриан Лесли Стивен (1883–1948) — младший брат ВВ. В 1936 году Адриан и его жена Карин были практикующими психоаналитиками. Они жили на Гордон-сквер 50, где днем 9 февраля состоялось собрание интеллектуалов-антифашистов.

62

Хотя ВВ переплетала книги на любительский манер с двадцати лет, ее трудотерапия не имела отношения к переплетному делу в прямом смысле этого слова: она наклеивала цветную бумагу поверх красных тканевых обложек 39-томного собрания сочинений Шекспира и подписывала корешки своим элегантным почерком.

63

Роман (1850) Чарльза Диккенса.

64

Прозвище Вулфов для самих себя.

65

Джон Трессидер Шеппард (1881–1968) — выдающийся профессор классической литературы и первый ректор Кингс-колледжа Кембриджа, не являвшийся выпускником Итона. Он приглашал Вулфов на свою постановку пьесы Аристофана «Лягушки».

66

Ричард Эллис Робертс (1870–1953) — британский литературный редактор.

67

Сцена с Элинор Парджитер на Оксфорд-стрит была одним из двух больших кусков романа, исключенных ВВ из окончательной редакции романа «Годы».

68

Уильям Александр Робсон (1895–1980) — влиятельный британский ученый в области государственного управления, профессор Лондонской школы экономики. Вместе с ЛВ они были редакторами журнала «Political Quarterly», основанного самим Робсоном и Кингсли Мартином в 1930 году при поддержке ЛВ и других авторов. Женой Робсона была Джульетта Луиза Элвин (1897–1982) — франко-британская виолончелистка.

69

Дункан Грант и Ванесса Белл получили заказ от британской судоходной компании «Cunard-White Star Company» на оформление лайнера «Королева Мария», спущенного на воду в сентябре 1934 года. Дункан написал три больших панно для центрального салона, два из которых были установлены, однако председатель компании сэр Перси Бейтс посчитал их неуместными и отверг. Последовавшее за этим возмущение «всех лондонских знатоков» не повлияло на его решение. В итоге были одобрены только элементы декора Ванессы.

70

Сэр Перси Элли Бейтс, 4-й баронет (1879–1946) — английский судовладелец.

71

В результате неудачной попытки государственного переворота, предпринятой офицерами японской армии (приверженцами национал-социализма) в Токио 26 февраля, погибли несколько влиятельных политических лидеров (но точно не «весь кабинет министров»).

72

Лидия Васильевна Лопухова (1892–1981) — русская балерина. Она приезжала в Лондон с труппой Дягилева в 1918–1919 гг. и снова в 1921 году, когда Мейнард Кейнс влюбился в нее и уговорил жить на Гордон-сквер вместе с его друзьями. Они поженились в 1925 году. В 1936 году Лидия играла в постановке пьесы Ибсена в кембриджском театре.

73

Сэр Питер Кортни Кеннелл (1905–1993) — английский биограф, историк литературы, редактор, эссеист, поэт и критик, ставший протеже Эдварда Марша и Ситуэллов. Его книга «Байрон: годы славы» была опубликована в октябре 1935 года.

74

Джордж Гордон Байрон (1788–1824) — английский поэт-романтик, покоривший воображение всей Европы своим «мрачным эгоизмом».

75

Мэйбл Хаскинс была одной из двух сестер, работавших на Марджери Фрай, когда они с Роджером жили в лондонском районе Холлоуэй. Мэйбл пришла работать на Вулфов в мае 1934 года. ЛВ всегда недолюбливал Мэйбл.

76

Сэр Чарльз Спенсер Чаплин (1889–1977) — американский и английский актер, кинорежиссер, сценарист, композитор, продюсер и монтажер, универсальный мастер кинематографа, создатель одного из самых знаменитых образов мирового кино — образа бродяги Чарли.

В кинотеатре «Tivoli» на Стрэнде шел его новый фильм «Новые времена», на который Вулфы пошли в тот же вечер.

77

Эмма Маргарет (Марго) Асквит (1864–1945) — светская львица, писательница, вторая жена Герберта Генри Асквита. Как женщина недисциплинированного ума, необузданной откровенности, большой жизненной силы и ярких эмоций, она была обузой для политики, но оказывала стимулирующее влияние на общество. ВВ обедала с леди Оксфорд в понедельник, 17 февраля. Два ее письма с упомянутыми просьбами включены в мемуарное эссе ВВ «Сноб ли я?» (см. ВВ «Моменты бытия»).

78

Пьеса (1879) Генрика Ибсена. Лидия Лопухова сыграла роль Норы.

79

«Женитьба Фигаро» — пьеса французского драматурга Бомарше, вторая из трилогии.

80

Джон Мейнард Кейнс, 1-й барон Кейнс (1883–1946) — экономист, основатель кейнсианского направления в экономической теории. Он был членом общества «Апостолов», где завязал знакомство со многими своими будущими друзьями, ставшими впоследствии членами группы интеллектуалов «Блумсбери». Мейнард отвечал за концепцию, финансирование и строительство театра в Кембридже, который открылся в феврале 1936 года (после двух гала-вечеров) циклом из четырех пьес Ибсена, перенесенных в лондонский театр «Criterion».

81

Эдвард Уильям Гарнетт (1868–1937) — писатель, редактор и критик, муж Констанс, переводчицы русской классики, отец Банни. Именно он в 1913 году прочел и посоветовал Джеральду Дакворту опубликовать первый роман ВВ «По морю прочь».

82

Имеется в виду типография издательства «R. & R. Clark of Edinburgh». Обычно ЛВ читал романы жены в машинописном виде, прежде чем отправлять их в типографию, которая присылала гранки для внесения финальных правок.

83

Набор оттисков напечатанного материала на больших листах бумаги без разделения на отдельные страницы для проверки и правки.

84

Пьеса (1891) Генрика Ибсена — еще одна из четырех, поставленных в Кембридже и позже перенесенных на сцену театра «Criterion».

85

Миссис Бартл Грант, урожденная Этель Макнил (1863–1948), — мать Дункана.

86

Джин Форбс-Робертсон (1905–1962) — английская актриса, часто игравшая роли мальчиков из-за своего телосложения. В «Гедде Габлер» она исполнила главную роль.

87

Генрик Юхан Ибсен (1828–1906) — норвежский драматург, поэт и публицист.

88

Джонатан Свифт (1667–1745) — англо-ирландский писатель-сатирик, публицист, философ, поэт и общественный деятель, священник, декан собора Святого Патрика.

89

Лорд Эдвард Кристиан Дэвид Гаскойн-Сесил (1902–1986) — выпускник Оксфорда, историк и академик; младший сын 4-го маркиза Солсбери и племянник друзей ВВ, лорда Роберта и леди Нелли Сесил. Рэйчел и Дэвид жили недалеко от Фордингбриджа в Хэмпшире.

90

Рэйчел Маккарти (1909–1982) — дочь Молли и Дезмонда, жена Дэвида Сесила.

91

Джулиан Хьюард Белл (1908–1937) — английский поэт, сын Клайва и Ванессы Белл, погибший во время гражданской войны в Испании. Осенью 1935 года он получил должность профессора английского языка в Уханьском университете и уехал в Китай.

92

Анжелика Ванесса Белл (1918–2012) — младший ребенок Ванессы, писательница и художница, впоследствии жена Дэвида Гарнетта — любовника Дункана Гранта. По окончании школы она провела полгода во Франции и теперь жила отдельно по адресу Шарлотт-стрит 64, в квартале от студии своей матери.

93

Арнольд Беннетт (1867–1931) — писатель, журналист и драматург, литературный критик.

94

Британская ежедневная вечерняя газета, издающаяся в Лондоне с 1827 года.

95

В 1936 году вышел сборник «Писем к его племяннику»; ВВ цитирует письма от 6 декабря 1926 года и 2 декабря 1930 года, а ее отчет о вечеринке у Этель Сэндс см. ВВ-Д-III, 2 декабря 1930 г. Спор между Беннеттом и ВВ о современном романе начался еще в 1923 году и вылился в ее эссе «М-р Беннетт и миссис Браун». Беннетт «отчитал» ВВ в своей колонке «Книги и личности» в «Evening Standard» (E.S.) от 2 декабря 1926 года, обвинив ее в слабости прорисовки персонажей и построения характеров, а также в недостатки жизненности.

96

Кристофер Ричард Винни Невинсон (1889–1946) — английский художник. В 1920-х он рассорился с Фраем из-за управления Лондонской группы художников, одним из основателей которой был сам, и впоследствии питал враждебность к Фраю и другим «блумсберийцам».

97

Поль Сезанн (1839–1906) — французский живописец-постимпрессионист. В письме, подписанном двумя дюжинами известных людей (включая ВВ) и опубликованном в «Times» от 28 ноября 1934 года, содержался призыв к сбору средств (50 сантимов — ничтожная сумма, равная половине франка) на покупку картины, достойной висеть в Национальной галерее в качестве мемориала Роджеру Фраю. В итоге купленной картиной, которую попечители получили в июле 1936 года, был не Сезанн, а «Лужайки весной» Альфреда Сислея.

98

Роджер Элиот Фрай (1866–1934) — художник и арт-критик, введший в обиход понятие постимпрессионизма. Он получил диплом с отличием по естественным наукам в Кингс-колледже Кембриджа, а потом оставил науку ради изучения искусства. В 1896 году Роджер женился, но у его жены развилось психическое расстройство, и в 1910 году ее отправили в лечебницу, где она жила до конца своих дней. В том же году произошло знакомство Роджера с Ванессой и Клайвом Беллом, переросшее в тесную дружбу. Они и их окружение стали горячими поклонниками усилий Фрая по распространению постимпрессионизма в Лондоне и открытию (1913) мастерской «Omega». Он влюбился в Ванессу, но их какое-то время взаимная любовь переросла в дружбу на всю жизнь. Книга ВВ «Роджер Фрай: биография» вышла в 1940 году.

99

Джеффри Эдвард Харви Григсон (1905–1985) — британский поэт, писатель, редактор, критик. ВВ уже получала от него резкую критику в свой адрес (см. ВВ-Д-IV).

100

Джон Фредерик Норман Хэмпсон Симпсон (1901–1955) — английский романист. Издательство «Hogarth Press» выпустило два его романа: «Субботний вечер в Грейхаунде» (1931) и «О, Провидение» (1937), — а третий Вулфы отвергли.

101

Адольф Гитлер (1889–1945) — немецкий государственный и политический деятель, основоположник и центральная фигура национал-социализма, основатель тоталитарной диктатуры нацистской Германии.

102

В пятницу днем, 6 марта, Вулфы поехали на выходные в Родмелл. На следующее утро, грубо нарушив Версальский и Локарнские договоры, немецкие войска беспрепятственно вошли в демилитаризованную зону Рейнской области; в полдень в рейхстаге ликующий Гитлер выступил со своим собственным проектом европейской безопасности, который включал предложение вновь вступить в Лигу Наций при условии принятия других его требований.

103

Королевские ботанические сады Кью — комплекс ботанических садов и оранжерей в юго-западной части Лондона между Ричмондом и районом Кью.

104

Олдос Леонард Хаксли (1894–1963) — английский писатель, новеллист и философ, автор известного романа-антиутопии «О дивный новый мир».

105

ЛВ был убежденным сторонником системы коллективной безопасности Лиги Наций; Олдос Хаксли, в то время спонсор Союза клятвы мира, считал, что введение санкций против Италии после ее вторжения в Абиссинию привело к «сплочению итальянцев вокруг Муссолини» и что подобные меры могут лишь затруднить предотвращение войн и установления мира между народами.

106

Сэр Лесли Стивен (1832–1904) — историк, писатель, критик, отец ВВ. Из книги Лесли Стивена под ред. Алана Белла «Мавзолейная книга»: «2 июня [1900]. Приступ головокружения: упал в обморок, как будто меня подстрелили; [доктор] Сетон называет это “желудочным головокружением” и, похоже, не очень переживает».

107

Элизабет Боуэн (1899–1973) — англо-ирландская писательница, с которой ВВ познакомилась у Оттолин Моррелл. Муж Элизабет, Алан Камерон, с которым они жили в доме по адресу Кларенс-Террас 2, с видом на озеро в Риджентс-парке, работал на Би-би-си. Когда Элизабет впервые приехала в Лондон в 1920-х, она получила много заботы и поддержки от успешной романистки и журналистки Розы Маколей.

108

Дама Эмили Роза Маколей (1881–1958) — английская писательница.

109

Карин Стивен, урожденная Костелло (1889–1952), — выпускница Ньюнем-колледжа Кембриджа, психолог и психоаналитик; жена Адриана Стивена.

110

Самуил Соломонович Котелянский (1880–1955) — переводчик, издатель и литературовед. Будучи евреем, он приехал в Англию по гранту Киевского университета в 1910 году и никогда не возвращался в Россию.

111

Элизабет Уильямсон (1901–1980) — внучка миссис Хантер (см. 26 октября 1940 г.), любимая внучатая племянница и частная спутница Этель Смит, преподававшая математику и астрономию в Университетском колледже Лондона.

112

Кэролайн Сьюзен Теодора Гросвенор, урожденная Стюарт-Уортли (1858–1940), — британская писательница и художница; мать подруги ВВ, Сьюзен Бакен (леди Твидсмур).

113

Шена Дороти Саймон, леди Саймон из Уитеншоу (1883–1972) — английская политическая деятельница, феминистка, педагог и писательница; жена ЧП от либерального партии, Эрнеста Саймона. Леди Саймон познакомилась с ВВ в Лондоне 29 июня 1933 года, а их последующая дружба, пускай и не близкая, была основана на взаимном уважении.

114

Сэр Гарри Лашингтон Стивен, 3-й баронет (1860–1945) — двоюродный брат ВВ, британский адвокат и судья Высокого суда Калькутты с 1901 по 1914 г.

115

Скромный квартал в лондонском Ист-Энде.

116

Так Вулфы называли заброшенные фермерские постройки на холмах Телскомба.

117

Пьеса (1892) Генрика Ибсена. Главную роль исполнил Дуглас Александр Кларк-Смит.

118

Кафе «Royal» в конце Пикадилли-Серкус на Риджент-стрит было особым местом встречи известнейших писателей, художников и иностранцев. В настоящее время здание перестроено в отель «Cafe Royal».

119

Граф Джеффри Владислас Вайле Потоцки де Монток (1903–1997) — новозеландец польского происхождения, поэт, полемист и претендент на польский престол. В 1932 году ЛВ и другие организовали безуспешную апелляцию, когда Потоцки приговорили к шести месяцам тюремного заключения за непристойные стихи (см. ВВ-Д-IV, 13 февраля 1932 г.).

120

Элизабет Робинс (1862–1952) — актриса, драматург, писательница и суфражистка. Она родилась в США, а в 1888 году переехала в Лондон, где стала инициатором и участницей постановок пьес Ибсена, финансированных фондом, казначеем которого был Джеральд Дакворт. В 1928 году Вулфы выпустили ее эссе «Ибсен и актриса» в серии «Hogarth Essays». Она первой сыграла Хильду Вангель в первой лондонской постановке «Строителя Сольнеса» 20 февраля 1893 года. В 1936 году Элизабет жила в Брайтоне, и по просьбе Мейнарда Кейнса ВВ написала ей письмо с приглашением на новую постановку в театре «Criterion», где Лидия Лопухову играла Хильда (см. ВВ-П-VI, № 3114, 3116).

121

Джеральд де л’Этан Дакворт (1870–1937) — младший из сводных братьев ВВ. В 1898 году после учебы в Кембридже он основал собственное издательство, а в 1915 году выпустил первый роман ВВ «По морю прочь». Он жил на улице Де-Вер-Гарденс в Кенсингтоне.

122

Хотя ВВ не пошла на Даунинг-стрит слушать речь премьер-министра Болдуина от имени Строительного Фонда колледжа Ньюнем, она использовала его слова в «Трех гинеях».

123

Сесиль Элис Скотт-Чад (1891–1960) — жена Джеральда Дакворта с 1921 года.

124

Сэр Джордж Герберт Дакворт (1868–1934) — госслужащий, выпускник Итона и Тринити-колледжа Кембриджа, старший сводный брат ВВ. В 1904 году он женился на леди Маргарет Герберт (1870–1958), затем стал секретарем Королевской комиссии по историческим монументам, а во время Первой мировой войны был переведен в Министерство боеприпасов. Позже обе сестры, Ванесса Белл и Вирджиния Вулф, обвинили двух своих сводных братьев Даквортов (Джорджа и Джеральда) в сексуальном насилии над ними в течение многих лет в детстве и юности. У Джорджа было трое сыновей.

125

София Фаррелл (1861–1942) — семейная кухарка Стивенов на Гайд-Парк-Гейт, работавшая то на них, то на Даквортов до конца своей жизни.

126

Эмма («Жаба») Воган (1874–1960) — двоюродная сестра ВВ, младший ребенок Аделины (тети ВВ) и Генри Хелфорда Вогана.

127

Статья Клайва Белла «Внутри “Королевы Марии”: мечта делового человека» вышла в «Listener» от 8 апреля 1936 года.

128

Джудит Багеналь (1918–2006) — дочь Барбары и Ника Багеналя. Она была всего на несколько месяцев старше Анжелики Белл и вышла замуж только в 1943 году.

129

Эбингер-Хаммер — деревня в графстве Суррей. 2 апреля, за день до отъезда в Родмелл, Вулфы забрали Э.М. Форстера из больницы на Манчестер-стрит и отвезли его к матери.

130

Р.Д. (Боб) Бакингем (1902–1975) — женатый сотрудник столичной полиции, с которым Форстер познакомился в 1930 году и завел роман, длившийся 40 лет.

131

Элис Клара («Лили») Форстер (1855–1945) — мать Э.М. Форстер. Сын называл ее только «матерью», а «Тонг», возможно, кличка кота.

132

Джордж Ричмонд (1809–1896) — английский художник и портретист.

133

Ханна Мор (1745–1833) — английская писательница, поэтесса и драматург, автор религиозных и морально-этических сочинений, филантроп. Ее портрет, висевший у Форстеров, был написан не Джорджем Ричмондом.

134

Сэр Генри Артур Коулфакс (1866–1936) — выдающийся британский патентный юрист и политик Консервативный партии. Артур Коулфакс, муж Сивиллы, умер 19 февраля.

135

Эва Уигрэм, урожденная Андерсон (1895–1974), — жена Ральфа Уигрэма из Министерства иностранных дел (см. ВВ-Д-IV, 17 и 22 апреля 1935 г., а также ЛВ-IV).

136

Дженни де Маржери (1896–1991) — жена французского дипломата Роланда де Маржери.

137

«Rolls-Royce Motor Cars Ltd» — английская компания, основанная в 1904 году и специализирующаяся на выпуске автомобилей класса люкс.

138

В течение нескольких лет Сивилла Коулфакс занималась бизнесом по декорированию интерьеров; она приехала на обед в Монкс-хаус в субботу, 4 апреля.

139

Уэймут, Лайм-Реджис и Шафтсбери — города в графстве Дорсет.

140

Именно после того, как в 1913 году ВВ передала Джеральду Дакворту рукопись своего первого романа «По морю прочь», у ВВ начался затяжной нервный срыв, который завершился попыткой самоубийства в сентябре того же года.

141

Фрэнсис Элинор Рендел (1885–1942) — дочь старшей сестры Литтона, Элинор. Она изучала историю и экономику в Ньюнем-колледже Кембриджа и до 1912 года работала в Национальном союзе женских суфражистских обществ; затем она выучилась на врача и после военной службы в Румынии и на Балканах стала врачом общей практики в Лондоне. Доктор Рендел начала лечить ВВ, когда Вулфы переехали на Тависток-сквер в 1924 году.

142

Поллиноз, или сезонный аллергический риноконъюнктивит, — сезонное заболевание, причиной которого является аллергическая реакция на пыльцу растений. Заболевание иногда называют сенной лихорадкой, хотя сено не является значимым фактором в генезе заболевания, а лихорадка не характерна для данной патологии.

143

Лондонский стадион для крикета, на котором проходят самые важные матчи в Англии. Вулфы были на матче Крикетного клуба Мэрилебон против Оксфорда.

144

Сэр Уилфрид Томас Сауторн (1879–1957) — британский госслужащий, который провел большую часть своей карьеры на Цейлоне, прежде чем стать колониальным секретарем Гонконга, а затем губернатором Гамбии (государство-полуанклав в Западной Африке).

145

Белла Сидни Вулф (1877–1960) — старшая сестра ЛВ, вдова после смерти в июне 1916 года своего первого мужа — ботаника и генетика Р.Х. Лока. Она участвовала в издании детского журнала «Little Folks» и была автором нескольких книг. В 1921 году Белла вышла замуж за сэра Томаса Сауторна, британского колониального служащего, с которым ЛВ жил в одном бунгало во время своей первой поездки на Цейлон в 1905 году.

146

Гюстав Флобер (1821–1880) — французский прозаик-реалист, один из крупнейших европейских писателей XIX века, наиболее известный своим романом «Госпожа Бовари».

147

Овдовевшая леди Коулфакс покидала Аргайл-хаус в Челси, место проведения своих бесчисленных приемов, а излишки ее имущества должны были быть проданы с аукциона. Описанная ВВ «сцена» послужила основой для заключительных страниц ее эссе «Сноб ли я?», прочитанного в Мемуарном клубе 1 декабря 1936 года и посмертно опубликованного в книге «Моменты бытия».

148

Джордж Огастес Мур (1852–1933) — ирландский поэт, прозаик, драматург и критик (не путать с философом Джорджем Эдвардом Муром).

149

Сэр Ноэль Пирс Кауард (1899–1973) — английский драматург, композитор, режиссер, актер и певец. ВВ познакомилась с ним в 1928 году на ужине у леди Коулфакс.

150

Грета Гарбо (1905–1990) — американская актриса шведского происхождения.

151

Майкл Артур Коулфакс (1906–1989) — один из двух сыновей леди Коулфакс.

152

Уигрэмы жили в Вестминстере, где леди Коулфакс купила дом по адресу Норт-стрит 19, ранее принадлежавший мистеру Брауну, адвокату; она утверждала, что миссис Уигрэм подстрекала Литтонов участвовать в торгах против нее.

153

Сэр Уолтер Александр Рэлей (1861–1922) — ученый, поэт и писатель, профессор английской литературы в Оксфорде, а также наиболее влиятельная фигура в интеллектуальном развитии Литтона Стрэйчи до его поступления в Кембридж.

154

Герберт Джордж Уэллс (1866–1946) — английский писатель и публицист, представитель критического реализма.

155

Генри Джеймс (1843–1916) — американский писатель, постоянно живший в Англии почти 40 лет, а за год до смерти принявший британское подданство.

156

Кэролайн Старр Балестье Киплинг (1862–1939) — американка, жена Редьярда Киплинга.

157

Оливер Кромвель (1599–1658) — английский государственный, политический и военный деятель, полководец, руководитель Английской революции. ВВ имеет в виду небольшое кладбище (парк) Сент-Джордж-Гарденс, где похоронена внучка Кромвеля, Анна Гибсон.

158

Сэр Брюс Литтелтон Ричмонд (1871–1964) — журналист, редактор ЛПТ с его основания в 1902 году и до выхода на пенсию 35 лет спустя, самый верный покровитель ВВ.

159

Вероятно, Льюис Мамфорд (1895–1990) — американский историк, социолог и философ.

160

Эдгар Элджернон Роберт Гаскойн-Сесил, 1-й виконт Сесил из Челвуда (1864–1958) — юрист, парламентский, общественный и государственный деятель, активный сотрудник и идеолог Лиги Наций, лауреат Нобелевской премии мира (1937).

161

Нелли Сесил, урожденная леди Элеонора Лэмбтон (1868–1956), — третья дочь 2-го графа Дарема, в 1899 году вышедшая замуж за лорда Роберта Сесила. Нелли страдала сильной глухотой. Они c ВВ познакомились примерно в 1902 году и обе разделяли страсть и профессиональный интерес к искусству и ремеслу письма.

162

Пабло де Аскарате-и-Флорес (1890–1971) — испанский политик, юрист, дипломат и историк. В 1936 году республиканское правительство Испании назначило его послом в Лондоне. Вулфы не приняли приглашение Сесилов, хотя позже ЛВ все же встретился с послом.

163

Воскресная широкоформатная газета, выходящая в Великобритании с 1821 года. Четвертая ежегодная книжная выставка «Sunday Times» проходила в Дорланд-холле на Нижней Риджент-стрит со 2 по 16 ноября. У издательства «Hogarth Press» был там свой стенд.

164

Антония Уайт (1899–1980) — журналист, рекламный копирайтер и писательница; ее автобиографический роман «Мороз в мае» был опубликован в 1933 году.

165

Урсула Маргарет Стрэйчи (1911–1999) — племянница Литтона Стрэйчи.

166

Издательство Джеральда Дакворта.

167

Роджер Генри Поклингтон Сенхаус (1899–1970) — издатель и переводчик; выпускник Итона и Магдален-колледжа Оксфорда; последняя любовь Литтона Стрэйчи. Сенхаус был партнером издательства «Secker & Warburg».

168

Ежедневная американская политическая газета левой направленности, созданная в 1924 году в Нью-Йорке Коммунистической партией США.

169

Элизабет Уотсон (1906–1955) — художница, коммунистка, подруга Квентина Белла. Она уговорила ВВ написать статью, которая вышла в «Daily Worker» от 14 декабря 1936 года под названием «Почему искусство сегодня следует за политикой». После смерти ВВ эта статья была опубликована под названием «Художник и политика».

170

Кэтрин (Кэ) Лэрд Кокс (1887–1938) — выпускница Ньюнем-колледжа Кембриджа. Добрая, надежная и авторитетная женщина, она была хорошим другом для Вулфов, особенно во время длительных периодов болезни ВВ. Смерть поэта Руперта Брука в 1915 году усилила боль Кэтрин от их неразрешенного любовного романа, но в 1918 году она вышла замуж за Уильяма Эдварда Арнольд-Форстера.

171

Ночь Гая Фокса, также известная как Ночь костров и Ночь фейерверков, — традиционное для Великобритании ежегодное празднование в ночь на 5 ноября.

172

Джордж Барнс (1904–1960) — сводный брат Мэри Хатчинсон, работавший руководителем на радиостанции Би-би-си, а затем и на одноименном телеканале.

173

Паб на углу Ред-Лайон-стрит и Холборна, через дорогу от офиса NSN.

174

Бэзил Кингсли Мартин (1897–1969) — британский журналист, редактор NSN.

175

Гилберт Кит Честертон (1874–1936) — писатель, поэт, философ, драматург, журналист, оратор, христианский деятель, иллюстратор, биограф и искусствовед, часто называемый «принцем парадокса». Кингсли сам отрецензировал две книги Честертона в NSN от 21 ноября.

176

Гражданская война в Испании началась в июле, когда ВВ нездоровилось в Родмелле. В начале ноября Мадрид (откуда правительство переехало в Валенсию) был осажден повстанческими войсками генерала Франко, а 9-го ноября подвергся сильной бомбардировке. Мадрид пал только в марте 1939 года.

177

Шарль Морон (1899–1966) — французский переводчик и литературный критик, которого Роджер Фрай «открыл» примерно в 1920 году и познакомил с кругом «Блумсбери». Ученый по образованию, Морон был вынужден из-за прогрессирующей слепоты отказаться от должности научного сотрудника в университете и по совету Фрая занялся литературой и критикой, написав много оригинальных произведений. Он также перевел на французский язык романы ВВ «Орландо» и «Флаш».

178

Эдвард Фитцджеральд Бренан (1894–1987) — британский писатель, который большую часть своей жизни провел в Испании. Отец готовил его к военной карьере, но Бренан увлекся книгами и поэзией, сбежав с другом в Китай. Однако он прослужил офицером всю Первую мировую войну, во время которой сдружился с Ральфом Партриджем, а затем и с Кэррингтон, которой он был одержим в течение многих лет. В 1920 году Бренан уехать жить один и писать в отдаленном районе Испании; Вулфы познакомились с ним в Тидмарше в мае 1922 года (см. его автобиографические работы: «Своя жизнь», «Личные записи: 1920–1972» и «К югу от Гренады»; в последней можно прочесть о визите Вулфов в 1923 году). Из-за войны Бренан вернулся в Англию.

179

День подписания Компьенского перемирия (11 ноября 1918 года), положившего конец военным действиям Первой мировой войны.

180

Эллен Уитон (1776–1850) — школьная учительница из Ланкашира, писательница и гувернантка. Джо Экерли прислал ВВ экземпляр книги «Мисс Уитон. Дневники гувернантки: 1807–1811»; она не рецензировала ее, но процитировала в «Трех гинеях».

181

Джон Рикман (1891–1951) — британский психоаналитик, президент Британского психоаналитического общества в 1947–1950 гг. С 1931 года он редактировал «Британский журнал медицинской психологии» а также участвовал в подготовке двух томов, выпущенных издательством «Hogarth Press» и Институтом психоанализа.

182

Бертран (Берти) Артур Уильям Рассел, 3-й граф Рассел (1872–1970) — философ, логик, математик и общественный деятель, известный своими работами в защиту пацифизма, атеизма, а также либерализма и левых политических движений. Лауреат Нобелевской премии по литературе (1950). В книге (1936) «Каков путь к миру?» Рассел отстаивает пацифистскую позицию; в третьей главе он определяет «изоляционизм» как «доктрину, согласно которой Великобритания должна сражаться в защиту Британской империи… она подразумевает, что каждое государство имеет право защищать свою собственную территорию, но не должно вступать в войну по каким-либо другим причинам». ЛВ, который уже пришел к неприятному выводу о необходимости перевооружения для противостояния растущей угрозе фашизма, не поддерживал изоляционистскую внешнюю политику, а выступал за систему прочных международных альянсов.

183

В 1923 году Стэнли Болдуин назначил лорда Сесила (см. 3 ноября 1936 г.) ответственным за дела Лиги Наций, на которую как на посту, так и вне его (лорд Сесил ушел в отставку в 1927 году из-за отказа правительства консерваторов согласиться на паритет с Америкой в области военно-морского вооружения), Сесил направил свою огромную энергию, влияние и интеллектуальные способности. В 1923–1945 гг. он был президентом Союза Лиги Наций.

184

Сэр Уинстон Леонард Спенсер-Черчилль (1874–1965) — государственный и политический деятель, премьер-министр Великобритании в 1940–1945 и 1951–1955 гг., журналист, писатель, художник, почетный член Британской академии и лауреат Нобелевской премии по литературе (1953). В 1936 году Черчилль, как политик, был забыт, но озабочен растущей угрозой миру со стороны Муссолини и Гитлера, а также являлся сторонником перевооружения и создания альянсов для укрепления авторитета и эффективности Лиги Наций.

185

Эдвард Хью Джон Нил Далтон (1887–1962) — экономист и политик-лейборист, выпускник Итона и Кингс-колледжа Кембриджа. Как ЧП от лейбористов и член Национального исполнительного комитета партии, он в 1936 году выступал в качестве представителя оппозиции по вопросам внешней политики.

186

Клемент Ричард Эттли, 1-й граф Эттли (1883–1967) — британский политик, лидер Лейбористской партии, премьер-министр Великобритании в 1945–1951 гг. Заместитель лидера с 1931 года, Эттли сменил Джорджа Лэнсбери на посту лидера Лейбористской партии после отставки последнего в октябре 1935 года (см. ВВ-Д-IV, 2 октября 1935 г.); его непритязательный и лаконичный стиль не вызвал народного энтузиазма.

187

Роберт Гилберт Ванситтарт, 1-й барон Ванситтарт (1881–1957) — британский государственный служащий и дипломат. Он уверенно продвигался по карьерной лестнице в Министерстве иностранных дел, пока в 1928 году не был назначен главным личным секретарем премьер-министра — эту должность он временно сохранял и при Рамси Макдональде. 1 января 1930 года Ванситтарт вернулся в Министерство иностранных дел и был постоянным заместителем министра иностранных дел в 1930–1938 гг. — влиятельным, хотя и противоречивым советником трех сменявших друг друга министров: Саймона, Хоара и Идена.

188

Джон Олсбрук Саймон (1873–1954) — английский государственный деятель.

189

Сэмюэл Хоар (1880–1959) — английский разведчик, консервативный британский политик и государственный деятель.

190

Эдуард Фредерик Линдли Вуд, 1-й граф Галифакс (1881–1959) — английский политик, один из лидеров консерваторов. В 1938 году Иден ушел в отставку из-за непримиримых разногласий с премьер-министром Невиллом Чемберленом, который после этого назначил на пост министра иностранных дел лорда Галифакса.

191

Роберт Энтони И́ден, 1-й граф Эйвон (1897–1977) — британский государственный деятель, член консервативной партии; министр иностранных дел (1935–1938, 1940–1945, 1951–1955); заместитель премьер-министра (1951–1955); премьер-министр (1955–1957).

192

Филипп Ноэль-Бейкер (1889–1982) — выпускник Кингс-колледжа Кембриджа и атлет, участвовавший в трех олимпийских играх; британский пацифист и дипломат; лауреат Нобелевской премии мира (1959) за деятельность по стимулированию разоружения. После Первой мировой войны он принимал активное участие в создании Лиги Наций, а с 1924 по 1929 г. являлся профессором международных отношений в Лондонском университете.

193

Франсиско Паулино Эрменехильдо Теодуло Франко Баамонде (1892–1975) — испанский военный и государственный деятель, каудильо Испании (1939–1975); генералиссимус.

194

Официальная резиденция лорд-мэра. По традиции речь премьер-министра на ежегодном банкете лорд-мэра лондонского Сити представляет собой всесторонний обзор политики правительства. 9 ноября 1936 года мистер Болдуин, который питал отвращение к проблемам внешней политики, ограничился банальными высказываниями на тему мира и войны.

195

Роберт Уильям Чепмен (1881–1960) — британский ученый, коллекционер книг и редактор работ Сэмюэла Джонсона и Джейн Остин.

196

Жозетт Коатмеллек была страдающей от туберкулеза француженкой, чей роман с Роджером Фраем закончился ее самоубийством (см. ВВ-Д-II, 14 июня 1924 г. и 5 января 1939 г.).

197

Речь идет о симптомах менопаузы.

198

Виннаретта Зингер, княгиня де Полиньяк (1865–1943) — дочь магната Айзека Зингера (основателя компании по производству швейных машин); вдова друга Марселя Пруста Эдмона де Полиньяка; художница, органистка и меценатка. Свое огромное наследство она потратила на изучение искусства и, в частности, музыки.

199

Хелен Анреп (1885–1965) — американка шотландского происхождения, учившаяся оперному пению в Европе; жена Бориса Анрепа с 1917 года. В 1925 году она познакомилась с Роджером Фраем, а через 18 месяцев, после болезненных ссор с неверным, но возмущенным мужем, ушла от него с детьми и стала жить с Роджером в Лондоне по адресу Бернард-стрит 48. Хелен Анреп и Джеральд Бренан ужинали с ВВ (без ЛВ) 24 ноября.

200

Уильям Батлер Йейтс (1865–1939) — ирландский писатель, поэт и драматург. В 1936 году вышла «Оксфордская книга современной поэзии: 1892–1935» — антология поэзии под редакцией У.Б. Йейтса, опубликованная издательством Оксфордского университета.

201

Газета Британского союза фашистов Освальда Мосли, выходившая с 1933 по 1936 г.

202

Дороти (Дотти) Вайолет Уэлсли, герцогиня Веллингтон (1889–1956) — писательница и поэтесса, литературный редактор и светская львица. Она являлась близкой подругой и поклонницей У.Б. Йейтса, в чьей своеобразной антологии ее стихам было уделено чрезмерное влияние, и эту особенность его сборника критиковали в прессе.

203

В своей автобиографической книге (1921) «Линии жизни» Этель Смит упоминает «все еще дорогой сердцу блокнот» с черновиками главы «Приключение в поезде».

204

Джордж Мередит (1828–1909) — ведущий английский писатель викторианской эпохи. По-видимому, ВВ ссылается на его поэму «Жонглер Джерри».

205

Эдвард Чарльз Сэквилл-Уэст, 5-й барон Сэквилл (1901–1965) — выпускник Оксфорда, музыкальный критик и писатель; единственный сын и наследник 4-го барона Сэквилла; двоюродный брат Виты.

206

Джеральд Хью Тиритт-Уилсон, 14-й барон Бернерс (1883–1950) — британский композитор, художник и писатель, унаследовавший титул от своего дяди в 1918 году. ВВ познакомилась с ним в 1924 году.

207

Розамунда Нина Леманн (1901–1990) — английская писательница и переводчица; вторая из трех старших сестер Джона Леманна.

208

Княгиня де Полиньяк была давней подругой Этель Смит, а Клайв Белл ужинал с ней в ноябре 1935 года в Париже, однако предыдущие попытки Этель и Клайва познакомить княгиню с ВВ не увенчались успехом.

209

Мари-Бланш де Полиньяк (1897–1958) — певица и хозяйка музыкального салона в Париже. На самом деле она была не племянницей принцессы, а женой родственника (графа Жана де Полиньяка) ее покойного мужа.

210

Жюльетт Надя Буланже (1887–1979) — французский композитор, музыкальный педагог, дирижер, пианистка. 24 ноября 1936 года она дирижировала Лондонским симфоническим оркестром в Квинс-холле, а в декабре давала концерты в Уигмор-холле.

211

Сэр Рональд Генри Амхерст Сторрз (1881–1955) — британский дипломат, секретарь посольства в Каире, военный губернатор Иерусалима, губернатор Кипра, губернатор Северной Родезии. Его мемуары «Ориентиры» были опубликованы в 1937 году.

212

Данте Алигьери (1265–1321) — итальянский поэт, мыслитель, богослов, один из основоположников литературного итальянского языка, автор «Божественной комедии».

213

Гомер (VIII век до н.э.) — древнегреческий поэт, автор поэм «Илиада» и «Одиссея».

214

Уильям Шекспир (1564–1616) — поэт и драматург, который считается величайшим поэтом Англии и одним из лучших драматургов мира.

215

Бесси Уоллис Симпсон, герцогиня Виндзорская (1896–1986) — с 1937 года супруга герцога Виндзорского, бывшего короля Великобритании Эдуарда VIII.

216

Сэр Томас Браун (1605–1682) — британский медик, один из крупнейших мастеров английской прозы эпохи барокко, автор литературных эссе на оккультно-религиозные и естественнонаучные темы.

217

Элизабет Лейла Миллисент (Салли) Чилвер, урожденная Грейвс (1914–2014), — британский историк, политолог и антрополог; жена Р.К. Чилвера с 1937 года; племянница Роберта Грейвса; директриса Бедфорд-колледжа Лондонского университета (1964–1971); подруга и сокурсница Анастасии Анреп. «История социализма», на написание которой Салли Грейвс вдохновил ЛВ, была выпущена издательством «Hogarth Press» в 1939 году.

218

Леди Оттолин Виолет Анна Моррелл (1873–1938) — сводная сестра 6-го герцога Портлендского, аристократка, сыгравшая важную роль в английской литературной жизни начала XX века, одна из центральных фигур в группе «Блумсбери». Она была известной покровительницей художников и писателей.

219

Стивен Джеймс Нейпир Теннант (1906–1987) — художник и аристократ, известный своим эксцентричным образом жизни. Его называли «самым ярким» из «ярких молодых людей»; племенник Марго Асквит. Оттолин, по-видимому, давала ему письма, адресованные ей когда-то Литтоном Стрэйчи, в которых он повторял скабрезные сплетни о помолвке ВВ и ЛВ.

220

В результате добровольного молчания прессы британская общественность была в неведении относительно фактов и домыслов касательно личной жизни нового короля и кризиса, вызванного его решением жениться на дважды разведенной американке, миссис Симпсон. Впервые лондонские газеты упомянули эту проблему 3 декабря. Статья Кингсли Мартина «Король и страна» вышла в NSN от 5 декабря 1936 года; в ней он отстаивал неравный брак.

221

Эдуард Гиббон (1737–1794) — британский историк и мемуарист. ВВ попросили написать эссе о Гиббоне в честь 200-летия со дня его рождения; ее статья «Историк и “Гиббон”» вышла в ЛПТ от 24 апреля 1937 года.

222

Ежедневная британская газета, основанная в 1855 году.

223

Выступление епископа Брэдфорда на епархиальной конференции 1 декабря, когда он выразил сожаление, что король Эдуард не является регулярным прихожанином церкви, и указал на религиозный характер предстоящей коронации, было опубликовано в некоторых газетах северных провинций 2 декабря. Это вызвало поток комментариев и новостей на тему короля и миссис Симпсон, захлестнувший национальную прессу.

224

Ричард Уильям Алан Онслоу, 5-й граф Онслоу (1876–1945) — британский пэр, дипломат, парламентский секретарь и министр.

225

В воскресенье вечером, 6 декабря, приехав из Родмелла, Вулфы заглянули к Клайву Беллу на Гордон-сквер. Клайв, лорд Онслоу и Гарольд Николсон были членами клуба «Beefsteak». Последний оставил яркие воспоминания о повседневных социальных и политических движениях во время кризиса отречения (см. его «Дневники и письма: 1930–1939»).

226

Освальд Эрнальд Мосли (1896–1980) — политик. После того как его Новая партия потерпела поражение на всеобщих выборах 1931 года, он основал Британский союз фашистов.

227

Гарольд Хармсворт, 1-й виконт Ротермир (1868–1940) — британский владелец газет.

228

Мария Текская (1867–1953) — супруга короля Георга V, мать королей Эдуарда VIII и Георга VI, бабушка королевы Елизаветы II.

229

Виктория Александра Алиса Мария, принцесса, графиня Хэрвуд (1897–1965) — член британской королевской семьи, третий ребенок и единственная дочь короля Георга V и королевы Марии Текской.

230

Джеральд («Тимми») Чичестер — личный секретарь королевы Марии с 1926 года.

231

Джордж Берген (1903–1984) — американский художник русского происхождения. В 1936 году он находился в Лондоне и, благодаря дружбе с Дунканом и «Тимми», служил каналом сплетен между дворцом и «Блумсбери». Достоверный и подробный отчет обо всех событиях, связанных с отречением, дан Фрэнсис Дональдсон в ее книге (1974) «Эдуард VIII»; из публикации следует, что информация ВВ по большей части верна.

232

Мэри Барнс Хатчинсон (1889–1977) — писательница, светская львица, модель и член группы «Блумсбери». Ее мать была кузиной Литтона Стрэйчи. В 1910 году Мэри вышла замуж за Сент-Джона Хатчинсона. Согласно некоторым сведениям, в течение многих лет она была самым важным человеком в жизни Клайва Белла.

233

Леди Диана Купер, урожденная Меннерс (1892–1986), — британская актриса, аристократка, третья дочь 8-го герцога Ратленда. Леди Диана и ее муж Дафф Купер (см. 1 июня 1937 г.) были гостями короля во время его летнего круиза у побережья Далмации с тогда еще не разведенной миссис Симпсон.

234

Перегрин Фрэнсис Адельберт Каст, 6-й барон Браунлоу (1899–1978) — британский пэр и придворный, близкий друг короля Эдуарда VIII, по просьбе которого он сопровождал миссис Симпсон, когда 3 декабря она уезжала в Канны, пытаясь избежать внимания прессы.

235

Улица в центре Лондона.

236

Сент-Джон (Джек) Хатчинсон (1884–1942) — выпускник Винчестерского колледжа (частная школа) и Магдален-колледжа Оксфорда, барристер, политик, прогрессивный член Совета Лондонского графства в 1912–1916 гг., юрисконсульт Министерства реконструкции в 1918 году. В 1910 году он женился на Мэри, двоюродной сестре Литтона.

237

Имеется в виду Георг VI (Альберт Фредерик Артур Георг) (1895–1952) — король Соединенного Королевства и доминионов Британского содружества с 11 декабря 1936 года и до своей смерти. Георг VI известен прежде всего как символ борьбы Великобритании и стран Британской империи против нацистской Германии во Второй мировой войне.

238

Акт об отречении был подписан королем утром 10 декабря. Во второй половине дня спикер парламента зачитал Послание короля о своем решении, а премьер-министр мистер Болдуин рассказал о череде событий, которые привели к этому, и о своей роли в них. Правление короля Эдуарда VIII формально завершилось с принятием обеими палатами парламента Билля об отречении на следующий день, 11 декабря, когда его сменил брат Альберт, герцог Йоркский, в качестве короля Георга VI.

239

Неизвестно, что имеет в виду ВВ. Возможно, она хочет сказать, что нет нужды заниматься обычной деятельностью и сидеть в неведении.

240

Здание в палладианском стиле с часовой башней в историческом центре Лондона.

241

Роберт (Боб) Калверли Тревельян (1872–1951) — английский поэт и переводчик, выпускник Кембриджа и член общества «Апостолов»; старый друг Вулфов.

242

Ральф Джордж Хоутри (1879–1975) — британский экономист, который развил концепцию, позже названную мультипликатором инвестиций Кейнса. Тревельян, Хоутри и ЛВ учинились в Тринити-колледже Кембриджа и были членами общества «Апостолов».

243

Карл I (1600–1649) — король Англии, Шотландии и Ирландии с 1625 года. 30 января 1649 года Карл был обезглавлен в Уайтхолле, где перед Банкетным залом возвели эшафот.

244

Уильям Джон Чарльз Джеймс Артур Кавендиш-Бентинк (1857–1943) — британский аристократ, 6-й герцог Портлендский, сводный брат Оттолин.

245

Период в британской истории, продлившийся с 1603 по 1714 г.

246

Милдред Эллис — давняя и преданная горничная леди Оттолин. С 1927 года Морреллы жили в Блумсбери по адресу Гауэр-стрит 10.

247

См. Уильям Шекспир, «Генрих IV», часть II, акт V, сцена 3 (в пер. Е. Бируковой).

248

Его Королевское Высочество принц Эдвард (так его теперь называли) обратился к нации с речью из башни Августы Виндзорского замка в 21:00 11 декабря; его представил генеральный директор Би-би-си сэр Джон Рейт (1889–1971).

249

Мисс Стракан была клерком издательства «Hogarth Press».

250

Эндрю Стюарт Хибберд (1893–1983) — британский радиоведущий на протяжении 40 лет, главный диктор Би-би-си, наиболее известный своими сообщениями о смерти короля Георга V в 1936 году и Адольфа Гитлера в 1945 году.