Знак бесконечности

Виталий Бубенин, 2023

Двое братьев – черных копателей – в поисках древнего замка обнаруживают артефакты, в существование которых невозможно поверить. Их захватывающие приключения сопровождают необъяснимые мистические явления. Но, несмотря на это и даже вступив в противоречия с законом, братья не останавливаются и уверенно идут к своей цели.

Глава 3

Шума было конечно много, но, в конце концов, сопротивление родителей было сломлено убедительными доводами братьев. Лагерь для обучения английскому языку, на берегу Минского моря, с настоящими англичанами, месяц ни слова по-русски и так далее, и тому подобное, и всего-то за двести пятьдесят условных единиц. Скрепя сердце, родители дали денег и через два дня, ранним утром, юноши сели в автобус, следовавший прямехонько в столицу. Автовокзал «Центральный» встретил их полуденным зноем, суетой и целым букетом запахов, присущих большинству мест такого рода. Первым делом ребята купили билеты на автобус, затем сходили в столовую, что напротив, и плотно подкрепились. До отправления оставалось еще два часа. Они коротали время с «Колой» и чипсами, мечтая о том, как будут производить свои захватывающие поиски. Экипированы они были, если не по последнему слову, то по предпоследнему уж точно, даже запас продуктов имелся на трое суток. Когда-то в юности отец занимался альпинизмом, был на всю жизнь влюблен в горы и в память о том времени, благоговейно хранил дома моток крепкой альпинистской веревки, ледоруб, поясную и грудную обвязки — так называемую «беседку», рюкзак, палатку и еще много всякой всячины. Никто ими давно уже не пользовался, поэтому все снаряжение было вполне пригодно к применению. Пользоваться ребята этим научились еще когда ходили в школьные походы.

Алексей выпросил моток веревки, рюкзак, палатку, «беседку», говоря, что лагерь скаутский и надо взять с собой побольше всякого снаряжения, чтобы не ударить в грязь лицом перед иностранцами. А еще оказалось, что с собой надо иметь фонарь с двойным комплектом батареек, компас, нож, топорик, котелок, кружки, ложки, спальные мешки, соль и спички.

— Ну, вы словно на Эверест собираетесь — с подозрением в голосе сказал отец.

— Там кроме моря и иностранцев больше ничего нет, что ли?

— Пап, ну я же говорю, лагерь скаутский, все с собой брать надо, — аргументировал Алексей.

— А деньги тогда за что платить?

— За обучение.

— Ну, ничего себе, — присвистнул отец, — да я за такие деньги, не выходя из дома, за неделю, без всяких англичан, китайский язык выучу.

— Так китайский язык и мы бы без англичан выучили, тем более под твоим чутким руководством, — съерничал Леха.

— Не груби отцу! За такие слова можно и в бубен получить. Этим коммерсантам лишь бы деньги драть. Ну, смотрите мне, скауты, если по возвращении домой это юное дарование не будет лопотать по-английски как природный немец, то, по древнему русскому обычаю, денежки, без сна и отдыха, на огороде отрабатывать будете, до самого конца каникул. Ты меня понял? — обратился отец к Сергею.

— Понял, понял! — весело отвечал тот.

— А ты понял? — повернулся он к Алеше.

Тот уверенно кивнул.

— Ты, Алексей, смотри там за ним, и вообще, назначаю тебя старшим в группе, за все головой отвечаешь. Вопросы есть?

— Вопросов нет, приказ ясен, есть научить природного немца английскому языку с китайским акцентом, товарищ полковник! — Четко, по-военному отрапортовал Леха.

— Ладно, ладно, юморист ты наш доморощенный. Посмотрим, как ты запоешь, когда вернетесь.

Мама прослезилась, нежно обнимая сыновей. Шутка ли, у младшего последние школьные каникулы, а его несет неизвестно куда. Может хоть при поступлении в институт это поможет.

До райцентра — на автобусе, до деревни — на попутках, в общем, к концу дня братья оказались в совершенно безлюдной, лесисто-болотистой местности, двигаясь в строгом соответствии с имеющейся картой и компасом конечно. Хотя компас был не очень-то нужен. Дорога на местности была одна, на карте она тоже была одна, так что, чтобы заблудиться здесь, нужно было очень постараться.

— Так где заночуем, братуха? — Сергей поднялся с поваленного дерева.

— Где-то через километр, впереди за лесом, должен быть хутор. Видишь, на карте сараи обозначены, туда и пойдем.

— Там и колодец должен быть, а то пить охота, а вода кончилась, — тряся пустой фляжкой, посетовал Сергей.

— Должен быть колодец. Видишь, след от телеги, значит, живет там кто-то.

Они пошли вперед по дороге, вернее она, может быть, когда-то и была дорогой, да полностью заросла травой, и лишь колея напоминала о том, что когда-то ее использовали в этом качестве. Через десять минут ходьбы лес кончился, и сразу за ним показался хутор. Четыре небольших, почерневших от времени деревянных дома расположились по обе стороны дороги, которая, петляя, уходила куда-то дальше, где на горизонте виднелась синяя полоса леса. Дома утопали в зелени садов. Один из домов явно был нежилым. Окна заколочены досками, забор почти весь повалился. В остальных домах, видно, жили. С каждой стороны дороги стояло по колодцу. Один из них был непомерно большой. Над землей возвышалась массивная каменная кладка. Камни казались огромными и было трудно понять, кто и зачем построил такое сооружение. Диаметром около трех метров, он не имел навеса, как все нормальные колодцы. На деревянный, весь в трещинах, вал намотана неимоверно длинная цепь. Тут же висело и ведро. Оно тоже было странным, каким-то не стандартным, не похожим на те ведра, которые выпускает современная промышленность. Колодец больше походил на плод фантазии какого-то местного умельца, который таким способом решил оставить о себе память. Другой колодец был нормальным деревенским колодцем, без всяких странностей. В отличие от своего собрата он имел нормальный навес, вернее маленькую крышу с дверкой. Дверка была распахнута, в темном проеме виднелось обычное ведро, висевшее сбоку на гвозде.

Ребят почему-то потянуло к старому колодцу. Может это от любви к старине, ко всему настоящему, как говорил отец. А может, просто из любопытства. Они подошли ближе.

— Леха, ты посмотри, сколько цепи тут намотано. Да здесь глубина метров двести будет, а может и все триста, — удивленно сказал Сергей.

— Да откуда двести-то? — недовольно пробормотал Леха, — места здесь болотистые, вода должна близко к поверхности подходить. Видишь, колодец явно старый, даже старинный, древний. В те времена все по-хозяйски делали, с запасом, на века. Оборвется цепь — и новой не надо, отматывай себе, сколько хочешь.

— И ведро какое-то странное, — задумчиво бормотал Сергей, подходя вплотную.

— Да что у тебя все сегодня странное!? Сам ты странный. Не нравится, так чеши к другому колодцу, а я из этого, настоящего, хочу водицы испить.

С этими словами Леха подошел к колодцу и заглянул в него. Несмотря на огромный диаметр, воды внизу видно не было. Стены колодца, выложенные огромными, поросшими мхом каменными плитами, уходили куда-то далеко вниз, а дальше была темнота. Алексей отшатнулся от пахнувшего ему в лицо лютого холода.

— Кока-кола будет со льдом! — весело подзадорил он брата. Сняв с ржавого крюка ведро и опустив его в колодец, Леша начал разматывать цепь. Крутил он долго, даже вспотел, но, к своему удивлению, не почувствовал, как это обычно бывает, что ведро достигло воды. Юноша отпустил рукоятку вала, позволив цепи разматываться самостоятельно. Под тяжестью ведра и размотанной цепи, вал начал вращаться. Сначала он вращался медленно, потом быстрее, еще быстрее и наконец, скорость вращения стала пугающей. В какой-то момент стало казаться, что цепь размотается вся, а ведро так и не упадет в воду, и тогда оно просто оборвется. Они не слышали всплеска, но почувствовали, что ведро, все-таки, достигло желанной цели. Цепь размоталась почти вся. Вал стал вращаться медленнее, а потом и вовсе остановился. Алексей с ошарашенным видом взялся за рукоятку.

— Леха, да брось ты это! — взмолился Сергей, — ты ж до утра это ведро вытаскивать будешь. Пить же охота. Давай из того колодца воды наберем, напьемся всласть, а потом крути ты эту ручку хоть до морковкиного заговения. А, Леха, братец мой упертый, ну, давай, ну, пожалуйста.

В глазах Лехи светилась твердая решимость, он был непоколебим. С видом человека, решившегося на подвиг, он начал крутить рукоятку.

— Так, ну все, приплыли, — Сергей был в отчаянии, — вся жизнь состоит из парадоксов. Это ж надо, умереть от жажды между двух колодцев!

— Ты, чем базар разводить, лучше помог бы, — кряхтя и обливаясь потом посоветовал Леха. — И потом, тебя ж никто не держит, иди к тому колодцу и пей, сколько влезет.

— Может и тебе принести? — осенило Сергея.

— Ты не дерзи, я ведь из принципа кручу, а не потому, что я чукча. Да и вода с такой глубины должна быть предельно вкусной и беспредельно холодной. Мне даже интересно.

— Ладно брат, я из солидарности с тобой, пить из другого колодца не буду, — Сергей тоже пристроился крутить рукоятку. Дело пошло быстрее, но крутить пришлось еще очень долго. Наконец совсем измотанные, они увидели ведро до краев, наполненное водой. Победный клич разнесся по всей округе. Вдвоем они вытащили ведро и поставили на край колодца.

— Ну, кто первый? — вытирая мокрое от пота лицо, поинтересовался Леха.

— Давай уж ты, страдалец, — уступил ему Сергей.

Взяв ведро двумя руками, как кубок «УЕФА», Алексей наклонился и жадно припал к воде, опустив туда лицо. Он сделал жадный глоток и тут же отпрянул, вытаращив глаза, и схватившись одной рукой за горло, а другой прикрыв рот. Сергей удивленно уставился на брата. Алексей долго не мог вымолвить ни слова, жестокий спазм сковал горло. Алексей сел, прислонясь спиной к колодцу. Наконец, способность разговаривать вернулась к нему.

— Ну, елки зеленые, и холодная же зараза! — с трудом мямлил он, — как на северном полюсе зимой. Ты попробуй, брат. Такое ощущение, как будто в рот жидкого азота налили. Абсолютный ноль!

— Я же говорил, давай из того колодца напьемся, а ты все из настоящего, из настоящего, — передразнил брата Сергей, — зубы хоть не полопались?

— Ой, не знаю. Мне кажется, что я белый медведь в тундре, и меня охотники обрили. И замерз почти сразу, как цуцик, — Леха поежился.

Солнце уже закатилось за верхушки деревьев, но было еще довольно светло. Набрав воды из другого колодца, Сергей вдоволь напился. Алексей пить отказался.

— А чтой-то вы, хлопцы, на ночь гладя туто-ка робите? — послышался за их спинами старушечий голос.

Братья, как по команде, обернулись. Пред ними стояла сгорбленная старушка. Лицо ее было все испещрено глубокими морщинами, хотя кожа была светлой и, как им показалось, ухоженной. Бабушка была одета в изрядно поношенные, но абсолютно чистые вещи. На голове был повязан косынкой белый платок, из-под которого выбивалась прядь седых волос. Ее глаза светились добротой и сочувствием. Весь ее вид вызывал расположение, действовал успокаивающе. Юноши весело поздоровались и сказали ей, что они туристы, немного заблудились, и ищут место для ночлега.

— Турысты… — с недоумением пролепетала старушка.

— Дык, тут отродясь турыстов не было.

— А можа вы, хлопцы, по мак пришли — дык няма яго, не расте. Да и на наркоманов гэтых вы не похожи.

— Ну какие же мы наркоманы, бабуля? — укоризненно начал Леха, — просто мы с братом выполняем заказ одной туристической организации, ищем новые места для отдыха, новые маршруты прорабатываем. Кстати, у вас тут ничего интересного не имеется? Ну, скажем, какие-нибудь памятники древней архитектуры, или еще чего?

Было видно, что бабулька с трудом понимает сказанное. Услышав слово памятики она оживилась.

— Як же, есть памятники. Один у калгасе, напротив конторы — Ленину значит, а другой перед школой — якому-то хлопцу з трубою, еще за дзярэуней — солдатам, погибшим на войне. Да тольки гэта в другой стороне от нас будзе, вы ж оттуль прийшли, али не бачили?

— Те памятники мы, бабуля, все видели. Для туристического бизнеса они никакой ценности не представляют. Нас больше интересуют те памятники, которые в стародавние времена воздвигнуты были. Ну, дома старинные или замки. При слове «замки» старушка вздрогнула, потом затараторила: — няма тут нияких замкау и не было николи. Хлопчыки, уже тямно совсем, куды ж вы на ночь глядзя пойдете? Идите в хату. Я одна живу, места много. Зараз я вам бульбы навару, шкварочек пожару. У меня и ночуйте. А зранку пойдете куды вам треба. Ходьте за мной, дороженькие, ходьте.

Бабушка направилась было к дому, но взгляд ее остановился на старом колодце. В этом взгляде читались одновременно страх, удивление, сожаление и много других сходных с этими чувств.

— А ктой-то воду набирал с того колодезя?

— Да это мы, — растерянно сказал Алексей, — хотели водички попить.

— Ой зря, ой зря вы гэта зрабили, хлопцы, — запричитала старушка, — не треба было того рабить. Али тяпер уж ничаго не зробишь. Ходьте до хаты, а я зараз приду.

Она подошла к колодцу, перекрестилась, что-то пошептала, взяла ведро и вылила его содержимое обратно в колодец. Опять перекрестилась, снова пошептала, повернулась и пошла по направлению к дому.

Наблюдавшие за ней братья в недоумении переглянулись. В народе, вроде, не принято воду в колодец выливать, а тут наоборот получается, но спросить постеснялись.

— Ходьте, ходьте хлопцы, — засуетилась бабуся, — ничего, усе буде у порадку. Зараз я плиту распалю, бульбы навару, шкварочек пожару, — словно заведенная хлопотала старушка.

Ребята вошли в дом. Их удивил царивший везде идеальный порядок, было до отвращения чисто. Как по команде они посмотрели вниз, на свои рыжие от пыли кроссовки.

— Скидайте боты и проходьте, зараз будем вечерять.

Они вошли в комнату. Она была просторной, прохладной и какой-то светлой, несмотря на сгущавшиеся за окном сумерки. В красном углу, перед образами, мирно коптила лампадка.

— Али ж вы, хлопцы, можа не крященыя? — заглянула в комнату старушка.

— Да мы-то крещеные, — виновато начал Алеша, — только вот…

— Ну ничего, ничего, проходьте. А як вас, хлопцы, кличут?

— Меня Алешей, а это мой брат, Сергей. А вас как зовут, бабушка?

— Кличут бабкой Стефой, а полностью — Стефания Казимировна.

— Вы, наверное, полька? — впервые за этот вечер подал голос Сергей.

— Да не, не полька. Белоруска, а имя польское. Вы меня кличьте бабкой Стефой, як зауседы, так лепей будзе. Ну, да чаго ж вы стоите, сядайте хлопчыки, сядайте, одпочните криху, а я пойду ести зраблю, — бабуля снова скрылась за дверью.

Братья с удовольствием уселись на огромный старинный диван, покрытый, видимо, домотканым покрывалом. В доме было прохладно, несмотря на то что окна были закрыты, а на дворе стояла духота. Мух и комаров в доме не было, как, впрочем, не было и телевизора, даже радио отсутствовало. Электричества не было тоже. С потолка свисала старинная керосиновая лампа. По комнате растекались синие вечерние сумерки. Стояла звенящая тишина и лишь изредка из кухни доносились звуки приготавливаемого ужина. Что-то зашипело, зашкворчало и ноздри защекотал запах жарящегося сала и лука. Только теперь ребята поняли, как сильно они проголодались.

В комнату вошла бабуля с тонкой горящей лучиной в руках. Она подошла к лампе, приподняла стекло и подожгла фитилек. Все вокруг озарилось неярким и каким-то теплым, уютным светом. Хотелось сидеть молча, ни о чем не думать и наслаждаться покоем и умиротворением, царившими в этом гостеприимном доме.

— Почакайте, зараз, зараз, — сказав это, бабушка снова убежала на кухню.

Ребята стали осматриваться. Кроме дивана в комнате имелась и другая мебель. Огромный овальный стол, покрытый идеально белой, накрахмаленной скатертью. Вокруг стола стояло несколько, таких же массивных, резных стульев, с высокими спинками. В углу, у печки, расположилась такая же огромная, явно старинная кровать, высокие, резные спинки которой были изготовлены из какого-то темного дерева. Добрых полметра перин застелены красивым узорчатым покрывалом. Над всем этим высилась пирамида из, сложенных одна на другую, пузатых, подушек, покрытых тонкой тюлью.

Два больших окна занавешены прозрачными шторками, более плотных штор на окнах не имелось. Между окнами, на стене, в красивых деревянных резных рамках, красовались старые, пожелтевшие от времени фотографии. На них были изображены усатые военные, в форме начала века, с саблями на боку. На более свежих фотографиях изображены тоже военные, но уже в форме красноармейцев, даже имелось несколько фотографий людей в офицерских погонах. Невольно вспомнился дом, мама. Куда их занесло, и зачем? Какие фантастические идеи, порой, рождаются в головах людей. Вопреки здравому смыслу, вопреки логике. Лишь неистребимое желание заглянуть, хоть краем глаза, туда, где заканчивается понятное и начинается необъяснимое, во все века двигало человечеством. «Любопытство не порок, а источник знаний», вспомнилась вдруг старая поговорка. Так думал Алексей, пока ход его мыслей не был прерван вошедшей в комнату хозяйкой дома. В одной руке она держала большую тарелку, на которой дымились аппетитные, мясистые шкварки, а в другой — блюдо с вареной картошкой, обильно приправленной жареным луком. Бабушка стала накрывать на стол. Как по взмаху волшебной палочки на нем появились свежие помидоры, аппетитные, все в пупырышках огурчики, зелень, кольца домашней колбасы и, в довершение всему, небольшой, еще пахнущий дымком, начищенный до умопомрачительного блеска, самовар, в окружении больших пузатых чашек. В тарелочках отливало янтарем и рубином варенье. Отдельно возвышалась горка свежей черники, обильно посыпанной сахаром.

— Ну, седайте, хлопцы, — сказала бабуля, — седайте, повячерим. Кушайте хлопцы, не стесняйтесь, что бог послал.

Она перекрестилась и стала наполнять тарелки ребят картошкой и шкварками. Едва сдерживаясь, братья набросились на еду. Им казалось, что такой вкуснятины они не ели никогда в жизни. Все было изумительно. Картошечка таяла во рту, шкварки приятно хрустели на зубах румяной корочкой, зелень источала дивный запах. Помидоры просто сочились сладковатым соком, огурчики оглушительно хрустели. В общем, ужин казался сказочным. Руки юношей взвивались над столом, молнией хватали все без разбора и так же быстро все это исчезало у них во рту. Они глотали еду, почти не жуя, и снова набивали рты до отказа.

Сергей под столом ткнул брата коленкой.

— Реже мечи, уши отстегнутся.

— Сам дурак, — парировал старший и отправил в рот большую шкварку целиком, следом за ней последовала картошка, хлеб, колбаса, помидор… попытка втиснуть туда еще и зелень не увенчалась успехом, и она торчала наружу в разные стороны, словно бутафорские усы. Сергей наблюдал за братом с удивлением и страхом. Казалось, Лехины щеки сейчас треснут. Он с большим трудом задвигал челюстью, без особого, правда, успеха и, решив, что жевать уже достаточно, сделал глотательное усилие. Пища никак не хотела проглатываться. Леха начал икать, его глаза готовы были вылезти из орбит. Сергей, давясь от смеха, засопел как бегемот, поскольку его рот был так же полон еды. Профессиональный удар по спине, между лопатками, заставил Леху на мгновение задуматься о бренности бытия. Он прикрыл глаза руками, видимо боясь, что они выскочат.

— Ой, божечки мои! — Запричитала бабуля, — зараз дам запить. Встрепенулась и убежала на кухню. Через мгновение она вернулась, неся в руках увесистую крынку с квасом. Квасок был холодный и фантастически вкусный. Братья, выпив по две кружки, в состоянии близком к экстазу, откинулись на спинки стульев. Их глаза излучали сытое мужское тепло.

— Чайку, хлопцы, з варэннем? — Не унималась бабуся.

— Не, бабуль, спасибо, больше не можем, — ответил за двоих Алексей, — как бы травмы не было.

— Ну, хоть ягодку съешьте, свежая. — Старушка протянула ребятам по красивой серебряной ложке.

— А, ягодку можно! — Решил Сергей.

Он зачерпнул из тарелки целую ложку, с горкой, черники, отправил в рот, зажмурился от удовольствия.

— Мама дорогая, как вкусно-то! Ну, бабушка, ну вы даете! Это просто я не знаю, это даже неприлично. Я весь в эйфории, нирвана, по сравнению с этим, постоялый двор…

Удар локтем в бок остановил поток его красноречия.

— Спасибо, бабушка, все было очень вкусно. — Как можно вежливее поблагодарил Алексей.

— Ну, на здоровьичко, на здоровьичко, — запричитала Стефания Казимировна, — кабы усе добра было. Дай божечки, дай божечки.

Братья переглянулись и поняли, что самостоятельно встать из-за стола они уже не смогут. Вес, как говорится взят, но удержать его спортсмен не в состоянии.

Алексей взглянул на наручные часы. На электронном табло мигали цифры: 23.30. В доме, почему-то, часов не было нигде.

— Бабушка, а почему у вас в доме вся мебель такая красивая, а часов нет? — Спросил вдруг Сергей.

— Да на што яны мне, часы гэтыя? Да и не идуть яны здесь, — обреченно ответила бабуля.

— Кольки их тут было, а ни одни не шли. З ранком встаю, як стямнее ложусь, а гадзины личить мне не треба. Кольки бог на роду написал, стольки и проживу. Прийде час — помру. Всяму свой час на гэтай зямли. Ну, хлопчики, треба почивать, час поздний.

Бабка направилась к кровати, стала стелить постель. Белье было идеально чистым. Казалось, на этой постели никто никогда не спал.

— Хочыте, разам лягайте, а не, то хтось на диванчыку может легчы.

— Не, бабуля, мы вместе ляжем, места тут на четверых хватит, — ответил Алексей. Сергей согласно кивнул.

— Ну, лягайте, хлопцы, лягайте, а я сабе пойду в другую кимнату. — Сказав это старушка вышла, плотно прикрыв за собой дверь. Затем снова вошла, держа в руках сосуд, очень напоминающий ночную вазу. Братья удивленно уставились на бабушку.

— Як захочыте у туалет, дык ось вам. Ночью на двор не хадите, не треба. Ну, добраночь, хлопчыки. — И вышла.

Бабуля еще погремела немного посудой на кухне, пошаркала по дому старческой походкой, затем дверь в соседнюю комнату закрылась, скрипнула кровать и все стихло. Нависла звенящая тишина. Не было слышно привычного пения цикад за окном, в доме не пел сверчок, не скреблись мыши. Такой тишины братья не слышали никогда. Они разделись и забрались под одеяло, вернее, это была самая настоящая пуховая перина. Их тела утонули в другой перине, служившей матрацем, головы опустились на мягчайшие, казалось, воздушные подушки. Сон сразил их мгновенно.