Не перепрыгнуть. Операция ЗАСЛОН

Виталий Викторович Рыхлов (2024)

Невозможность преодоления эволюционного барьера при недостатке исходных данных.

***

Не перепрыгнуть.

Говорят, бесконечно можно наблюдать за тремя вещами. Первые две — это, огонь и вода, а третья — не помню, но, на мой взгляд — это дорога. Глядишь в окно и, как в хороших стихах — ни одной повторяющейся буквы.

В электричке, как на кухне всегда уютно. Впереди, перед тамбуром стайка воробьев, шмыгающе-чирикающе что-то обсуждают.

— Так ты чо, плавда аквалельных класок не ел?

— Нет.

— Никогда-никогда?!

— Нет.

— Подожди, и на молозе качели не лизал?

— Нет.

— Стоять, блатва. А когда знаешь, что мама и Светка из восьмой квалтилы смотлит — на самое огломное делево не забилался?

— Нет.

— И куличи из песочницы не плобовал?

— Нет.

— И Наташку за косички не делгал?

— А гвоздь в лозетку…

— А на папкиных документах танки…

— А сосульки в калманах…

— А…

— А..

— Да Нет, Нет, НЕЕТ! А зачем?!!

— Падластешь, пааймешь. Пашли, поца. Нам выходить. Чо с ним лазговаливать. САЛАГА!

Голос. — Осторожно, двери открываются. Конечная. Уважаемые пассажиры, просьба не забывать в вагоне личные вещи и воспоминания. Пассажир № В, Вам отказано в доступе. Мы просим оставаться Вас в поезде для возвращения на предыдущую станцию. Остальным: В добрый путь!

— Лебят, а почему мне нельзя с Вами? — Виталик виновато шмыгнул и быстро-быстро заморгал. Павлик, подтянув джинсовый памперс и вынув изо рта чупа-чупс с кольцом деловито хлопнул по плечу:

— В Жизни, блат, все надо поплобовать. Иначе никак. Не голюй, сколо увидимся!..

И стайка радостно хохоча выпорхнула на серый перрон. На улице было по весеннему «плохладно». Но дождя не предвиделось…

…За два часа до вышеописанного…

Голос: « Осторожно двери открываются. Станция «Детство». Следующая станция — «Отрочество»».

***

Неисповедимость путей.

Сколько помню себя в детстве, однажды укушенный вирусом творчества я постоянно творил. Рисовал, сочинял, пел.

И как у многих, если не у всех первым зрителем, слушателем, читателем и критиком конечно была моя мама.

"ААА-Атлично!" — вот та яркая, громкая реакция, которую я неизменно получал. Конечно мне было приятно, но что-то мне подсказывало, что столь одинаковая реакция на мои разные творения была в какой-то степени формальной! Прошли годы, я работал актером в театре, журналистом в женском журнале, художником, сценаристом, режиссером и ведущим одного из лучших косплей фестивалей Поволжья! Все поменялось. Изменился я. Изменилась мама. Но не изменилась реакция!"Ааат-лично!"

Но как-то раз приехав в гости, мама с порога пожаловалась:

— Виталь, пожевать что-нибудь есть? С утра на ногах, ни маковой росинки…

— Конечно, на кухне сырники на столе.

И она зашла на кухню. И вышла…

Ошеломленная, с искренним восторгом и далеко неформальным интересом в глазах она, прожевав и проглотив кусочек с каким-то непривычным трепетом спросила:

Конец ознакомительного фрагмента.