Дневники Города Дождей: Великий Гваддл

Виталий Либер (2024)

Продолжение истории города дождей. Алисия и Генри пытают разгадать тайну исчезновения Миссис Гровс. Они получают охотничьи жетоны и решают помочь Лапланику раздобыть ключ, который позволит им добраться до Великого Гваддла. Есть надежда, что он кое‑что знает…

Глава 3. Долгие ночи

Засыпал и испытывал эти странные томления духа. Конечно, чувство вины до сих пор меня гложет. Но обычно вот просыпался и не было этого чувства. А тут еще и какое‑то волнение примешалось. Думаю, увижу Алисию и… И что? Непонятно. Какое‑то странное волнение перед тем, как ее увидеть. Что же такое происходит дикое? Отчего волноваться. Нет, я не про то волнение, простит она меня или нет. А другое, какое‑то дурное. Словно накупили на барахолке разной дребедени, высыпали тебе в голову и протрясли хорошенько. Волнуешься, а не понимаешься, что волнуешься то. Как‑то так выходит. Глупые мысли, а не выходят. Проснулся с ними же! Еще такое ощущение странное. В области сердца. Отчего так волноваться! Приоткрыл глаза, а там Алисия. Ну, думаю, мерещиться начало. А в сердце еще сильнее закололо. Дышать даже тяжело стало. От волнения, наверное. Такие вот дела.

Потом цепь событий наградила нас жетонами с лицензией охотников. Лапланик что‑то себе надумал. А мы выполняй его прихоти. До сих пор у меня эти печенья зеленые в крапинку перед глазами стоят. Что это было? Брррр… Что может быть похожим на печенье, но не являться им? И зачем на кухне эту гадость хранить. Ладно, я себя вроде нормально чувствую. И это хорошо. Да.

Идем с Алисией в домик неподалеку. У нее в руке какое‑то объявление. Нужно гусеницу извести. Думаю, что изведем мы ее. А чего же не извести. Уже изводили же гусениц то? Ладно, все хорошо. Я, конечно, волнуюсь несколько. Давно уже этим не занимался. Тогда как‑то все нахлестом взяли. А тут уже основательный подход. Никаких неожиданностей. Гусеница точно в чулане. И чего она там делает только? А… Вроде пришли.

Открыла какая‑то старушка. Она надела круглые очки, примяла седые волосы по бокам и позвала нас внутрь.

— Вы ко мне на литературный вечер?

— Еще день. — Ответила Алисия. — Мы по другому поводу.

— О, по какому же еще поводу? Такие милые, мне так нравитесь.

— Мы по поводу гусеницы.

— Вы охотники?! — Удивилась старушка. — У вас с лицензиями все в порядке? Или вы разыгрываете меня?

Алисия протянула жетоны. Старушка убедилась и заулыбалась пуще прежнего.

— Проходите на кухню, попьем чайку, я вам все и расскажу.

Мы прошли мимо лестницы, ведущей на второй этаж. В лестнице была дверца. Я уже тогда готов был поспорить, что это чулан и там эта гусеница обитает. Как‑то от этого места страхом повеяло. Нет, я не испугался! Или испугался. Может только немного. Да, да. Немного. Старушка усадила нас за стол в гостиной. Она была в тысячу раз просторней кухонки Лапланика. Хотя, тоже была небольшой. Но, какой‑то уютной. В камине, несмотря на лето, потрескивали дрова. А рядом лежало в стопках и валялось на полу несколько десятков книг. Насколько мне подсказывала память — все классики.

— А для чего вам эти книжки?

— Марвин не терпит классиков. Говорит, что они бессмысленны. Но ведь это не так? Правда?

— Уж и не знаю. Не доводилось мне в смысл вникать. А кто такой Марвин?

— Это та самая гусеница из объявления.

— Она дружелюбная?! — Удивился я.

Алисия с любопытством разглядывала как Старушка разливает чай по симпатичным чашечкам.

— Как сказать. Конечно, дружелюбнее тех, о которых мне приходилось слышать. Но нелюдимая какая‑то гусеница.

— Нелюдимая значит… — Промямлил я.

— Вы угощайтесь печенюшками.

— А можно нам сразу к делу? — Не выдержала Алисия.

— Конечно можно. Но только после чая! — Ответила старушка улыбаясь. — Вы кушайте. Может вам чего‑нибудь посъедобней? Могу обедом накормить?

Я непроизвольно кивнул, однако получил зонтом по ноге от Алисии. Она шикнула на меня. Я сразу понял, никаких обедов! А жаль!

— Сколько себя помню она тут жила. Кто бы не приходил, никто упросить ее выйти из чулана не мог.

— Упросить? — Спросил я.

— Конечно, я же не живодер. Пусть себе ступает куда хочет. А так сердце сжимается только от одних его причитаний. Вот приходила местная знаменитость. Как его там зовут? Не помню. В белом весь. Такой странный весь от кончиков ушей, до кончиков ног. Узнал в чем дело. Подошел вплотную к гусенице и смотрел на нее. Так они полчаса друг на друга и глядели. Единственное, что перед его уходом я услышала, это фразу Марвина, — «Бессмысленно. Все бессмысленно. Ничего не имеет смысла».

— Даже Лапланик не справился? — Удивился я.

— Да, так его звали. Вы кушайте печеньки.

— Если он у вас давно, чего вы решили его оттуда извлечь. Я так понял, никому он вреда не приносит?

— Все из‑за классики. Хочу, чтобы в чулане лежали классики. Я же сама литератор. И в доме книг и так хватает. А тут еще и в чулан не всякую книгу положишь. Говорит, терпеть их не может. Бессмысленные они. Такой он, Марвин.

Пришлось допивать этот чай. Он не такой вкусный был, как у Лапланика. Зато печеньки тут были самые обычные. Никаких тебе сомнений.

— А вы встречаетесь? — Спросила старушка.

У меня сердце екнуло. Ну, как можно подумать такие вещи? А чего оно екнуло то. Не знаю. Все из‑за того дурного волнения с утра. Правда, сейчас его уже не было. Не было до того момента, когда сей вопрос не появился. Опять появилось. Такое сильное в области сердца. Но никто не заметил.

— Нет, мы друзья. — Сказала Алисия.

Меня отпустило. Чего это вдруг. Какие‑то загадки сплошные. Нужно уже закончить это дело.

Дверь в чулан открылась. По бокам располагались стеллажи с книгами и журналами. А в самом дальнем углу сидела гусеница. Стоит описать подробней, как это все выглядело. Сказать, что гусеница сидит, можно, только в том случае, если нижняя часть ее свернута калачиком, а верхняя находится в вертикальном положении. Вот такая сидячая гусеница! Особенно в глаза бросилось ее выразительное лицо. Казалось, оно было преисполнено вселенской грустью. Если бы я был сентиментальней, то обязательно бы заплакал. Такое лицо…

— Все бессмысленно. Ничего не имеет смысла. — Сказала гусеница и закрыла глаза.

— Может прикончим ее, пока эта старушенция не слышит? — Спросила меня Алисия шепотом.

— Я все слышу! — Задорно заметила Старушка.

— Вы говорили, что вы литератор. — Начал я, чтобы отвлечь старушку. — Чем именно вы занимались?

— Писала о солнечных лугах. Правда, никто так и не мог понять, чем же они так хороши. Когда живешь в Городе Дождей, то тебя редко радуют всякие там солнечные луга.

— Ааа…

Алисия приблизилась к гусенице, которая казалось совсем крохой по сравнению с ее собратьями в подземке. Такая миниатюрная. Метра полтора длиной.

— Привет, Марвин. — Поздоровалась Алисия.

— Убей меня. — Сказала гусеница на это.

— Что?

— Убейте меня. Все бессмысленно. Даже моя жизнь. Если бы не эта Старушка, то сам бы наложил на себя руки.

— Тогда, почему ты еще не вышел отсюда?

— Это тоже бессмысленно.

Алисия треснула себя головой об полку.

— Расправиться мы с тобой не можем. По контракту нам запрещено это делать.

— Какой бессмысленный контракт.

— Вынести мы тебя не можем. Нам запрещено тебя трогать. Ты сам должен захотеть.

— Все бессмысленно. Не имеет никакого смысла.

Алисия даже не разозлилась на него. Какая‑то она сегодня слишком спокойная. Поглядела еще раз на гусеницу и ушла в гостиную. Я решил попробовать свои силы.

— Марвин. Я не знаю, что имеет смысл. И имеет ли что‑нибудь смысл вообще. Но, какой смысл сидеть тут. Ведь смысла сидеть в кладовке нет. Правильно?

— Все верно. Все бессмысленно.

— Так выйди оттуда. Какая тебе разница. Ведь ничего смысла все равно не имеет.

Гусеница слегка приоткрыла глаза.

— Зачем что‑то менять, если смысла все равно нет. Все бессмысленно.

Я тоже ударился головой о книжную полку. Боль как‑то смягчила разочарование от этого разговора.

Алисия влетела в кладовку.

— Марвин. Мне абсолютно нет никакого дела до тебя. Я ищу свою Маму. Она пропала. Уж и не знаю, кто ее украл. И украл ли вообще. Я просто ищу свою маму! Тебе понятно?

— Все ясно. Смысл не ясен.

— Я ищу Маму. А чтобы мне узнать, где она может быть, то мне нужно заработать десять тысяч сиклей.

Гусеница даже присвистнула.

— И одна тысяча будем у меня, если ты, мерзкая тварь, выйдешь отсюда. Как думаешь, есть ли в этом какой‑то смысл?

— Так вот сколько за меня дают… Да, скажу вам, что в этом есть какой‑то смысл. — Медленно протянула гусеница.

— Либо ты выходишь, либо я ухожу отсюда. А ты так и продолжаешь прозябать в этом чулане!

Алисия развернулась и успела сделать несколько шагов по направлению к двери.

— Хорошо.

Ответ ее остановил.

— Что ты сказал?

— Я согласен выйти. Но есть условие.

— Говори свое условие!

— Вы обещаете найти мне другой чулан.

— Мой подойдет?

— Он просторный?

— Нет. Тесный и много разных тряпок.

— Мне подходит.

Гусеница неспеша вышла из чулана и зажмурилась. Видно, давненько ее глаза не встречались с дневным светом.

— Ты что спятила?! Зачем тебе гусеница? — Зашипел я на Алисию. Что на меня нашло…

— Молчи Генри, молчи! Готово, где наша оплата?!

Старушка поправила очки. Она удивилась. И еще больше обрадовалась.

— Пока Марвин! — Помахала она вслед гусенице.

— Прощай любительница бессмысленной классики. В твоем чулане я провел самые бессмысленные годы своей жизни.