Шам
Производственный роман из жизни инженеров-бурильщиков Месопотамской нефтегазоносной провинции.Многочисленные совпадения с реальными людьми, местами и событиями являются случайными. Книга содержит нецензурную брань.
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Шам предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
II
— Ну, что, давай… — Антон, излучая неловкость, протянул руку. Марат, демонстративно задумавшись на пару секунд, её всё-таки пожал.
Гриша, уткнувшийся взглядом в землю, пробубнил что-то в духе «что ни делается, всё к лучшему», чем вызвал у блондина гримасу нескрываемого раздражения и засмущался окончательно. Рукопожатие, впрочем, состоялось и тут.
Валеев закинул на спину рюкзак, вышел через КПП и, не оглядываясь, побрёл по грунтовке в сторону трассы на Краснодар. Его друзья, оставшиеся позади, переглянулись и синхронно вздохнули. Как-то на редкость неудачно всё получилось. С другой стороны, а что они могли сделать? Разве что уйти вместе с товарищем. Оно, конечно, «по-пацански», только глупо как-то. Марат, правда, так не считал, и явно обиделся, но все уже большие мальчики — переживёт.
— Морлок! — командирский голос, прозвучавший от выхода из казармы ШО16 «Эр», заставил Петренко встряхнуться. — Ты хера там стату́ю Лота изображаешь? Давай в строй!
Вообще, в оригинале речь шла о Лотовой жене, но момент выказывать свою эрудицию был явно неподходящим. Стилос, при всех его положительных качествах, не оценил бы. Так что Григорий поспешил присоединиться к группе в дюжину человек, отправляющихся на тактическое поле.
— Чего там, братан, с корешем-то твоим случилось? Я думал, скруглили углы? — Егор, тоже попавший в артиллерию, с удовольствием пыхтел послезавтраковой (или послезавтрочной?) сигаретой.
Антон тяжело вздохнул:
— Да блин, с самого утра начальство какое-то припёрлось, проверило контейнер, ну и начало́ шашкой махать.
— Ясно. А этот… дитя солнечного Закавказья, хули?
— А хули он… — махнул в ответ рукой Шарьин.
— Ясно. — повторил Егор (выбравший, кстати, позывной «Косотур», но все продолжали звать его по имени). — Там, вроде как, занятия какие-то планируются.
— Ну, хорошо. — Антон удовлетворённо кивнул. — А то я лично в артиллерии «не алё», от слова совсем. А ты, кстати?
Егор неуверенно хмыкнул:
— Если тридцатимиллиметровку считать за арту… я ж по контракту в «песочнице» был, ещё летом пятнадцатого. Командиром «бэхи».
— В смысле? — не понял Антон. — От федералов что ли? Они там уже в пятнадцатом были?
— Угу. — Егор особого рвения поведать о ратных подвигах не испытывал и, похоже, вообще уже жалел, что сболтнул лишнее.
— И что, как там?
— Да ничего… — пожатие плечами. — Жарко, грязно, апельсины и прочая гадость. Мы почти всё время в Химках стояли, охраняли. На боевые выезжали пару раз всего.
— В Химках?..
— В Хмеймиме.17
Сверху стали спускаться остальные служители богов войны, и разговор завял.
Баламут, испускающий лёгкое перегарное амбре, огляделся вокруг:
— Буссольщик кто у нас?
Недоумённое лупанье глазами было ему ответом.
— Блин. Топогеодезисты, вычислители?
Две поднятых руки, одна из которых принадлежала Антону.
— Вот! — обрадовался эн-ша. — Звиздуйте наверх, в штаб, понесёте буссоль и Пу-О!
Шарьин и второй парень, молодой, худой и невысокий, с явной «чуматаринкой»,18 пошли наверх.
— Ты знаешь, как вся эта хрень выглядит? — поинтересовался Антон вполголоса. «Напарник» посмотрел в ответ с явным пренебрежением:
— Конечно. А ты что, не знаешь, что ли?
Тон ответа Шарьину не понравился, но он решил, что для обострения не время:
— Ну, если б знал, чего бы спрашивал? Я в арте не служил раньше.
«Молодой» хмыкнул:
— А чего тебя назначили? Я-то и корректировщиком был, и вычислителем.
— Да я откуда знаю? — Антон развёл руками. — Назначили и назначили. Пути начальственные неисповедимы.
«Чуматарёнок» неодобрительно покрутил носом, вызвав у Антона сильное желание по этому самому носу его пару раз приложить. Увы, воплощать эту мысль в жизнь явно не стоило.
Буссоль,19 которую понёс Шарьин, оказалась сравнительно небольшим оптическим прибором с кучей шкал, рычажков и барабанов, а также парой непонятных отдельных приспосо́б. Ко всему этому прилагалась металлическая тренога.
Таинственный «Пу-О», несомый молодым напарником, выглядел как обычный небольшой чемодан, только металлический.
Баламут стоял у лагерного «чипка»,20 беседуя с каким-то мужиком начальственного облика, а остальная группа, под руководством Джейка, бодро топала по дороге в сторону тактического поля. Начальник штаба жестом показал «догоняйте их», так что пришлось поднажать, таща нелёгкие железяки и стараясь их при этом не сильно трясти — оптика и точная механика, как-никак.
* * *
Гриша перемахнул через стенку и довольно ловко, на собственный взгляд, приземлился, спружинив ногами. Впечатление чуть испортил автомат — проклятая железяка чувствительно приложила хозяина по спине. Что самое обидное — фактически это был массогабаритный макет, функцию стрельбы кто-то наглухо отключил с помощью простого набора инструментов.
— Вперёд-вперёд! — инструктор энергично махнул стеком.
С этим самым стеком и в дорогих солнцезащитных очках он явно косил под героя какого-то западного боевика, но дело своё мужик явно знал туго, это полтора десятка вспотевших новобранцев уже успели оценить.
Петренко запрыгал через полосу вкопанных до половины в землю автомобильных шин.
— Ноги выше поднимай! Выше!
Преодолев полосу, запыхавшийся Гриша пробежал по подвешенному на канатах бревну и, надсадно хрипя, согнулся на финише, упёршись руками в колени.
— Нормально, в общем. Но дыхалку надо тренировать. — инструктор потерял интерес к Петренко и махнул рукой очередному новичку. — Следующий!
Григорий чуть отдышался и побрёл к уже отмучавшимся, сгрудившимся в тенёчке чуть поодаль. Качалка дважды в неделю давала ему кое-какие преимущества по сравнению с большей частью сослуживцев, но сытная домашняя кормёжка крайних лет и пачка сигарет в день сказывались.
На самом деле, не сказать, что нагрузки были такими уж запредельными. Собственно, если по-хорошему, для подготовки к войне они представлялись совершенно недостаточными. Но война где-то там, далеко, а здесь и сейчас потеть никому особо не хотелось, так что все с завистью косились на полузаброшенный учебный корпус через дорогу, куда полчаса назад лениво пробрели артиллеристы.
–…тоже не дураки, Сталинград устраивать. — Стилос, чувствующий себя комфортно в окружении с интересом внимающих новобранцев, ронял фразы солидно, веско и неторопливо. — На укре́пе обычно три-четыре духа, может и вообще один, а позиций нарыто — на роту. Копать они любят и умеют.
Гриша присоединился к кругу слушателей. Командир взвода из их отряда, оставленный специально для набора пополнения, уже отбыл две командировки в «песочнице» и послушать его стоило.
–…основные силы, если они вообще есть, сидят подальше, в укрытиях. Мы долбим укреп сначала, потом идём на штурм. И в этот момент они как раз сами туда заходят, и ловят нас — либо когда мы ещё на подходе, либо когда только-только вошли, кругом бардак, не укрепились ещё. Тактиковать они умеют, дураками не надо считать.
— А смертников правда полно там? — последовал «вопрос из зала».
— Есть, да. — комвзвода утвердительно поскрёб щетину на подбородке. — И «шахидки» есть — это машины минированные, и просто многие в атаку в поясах идут. Если видят шанс — взрываются, чтоб кого-то из наших с собой забрать.
— А от чего потери основные? От арты? — Морлок, помнящий Донбасс, высказал логичное предположение.
— От долбоебизма! — отрезал командир. — Долбодятлы лезут, куда не надо, и подрываются. Там среди бородатых такие спецы по части минирования есть, что… короче, не надо никуда лезть, пока вам не скомандовали. Не надо ничего трогать. Не надо никуда наступать в незнакомом месте, если можно без этого обойтись.
— То есть, от подрывов? — практичный Григорий всё-таки уточнил.
— От подрывов много, да. Снайпера бородатые тоже хорошо работают. От арты не так много, на самом деле — и с артой у них не очень, и спецов грамотных мало. Танки они в основном как саушки21 используют, а не как мы.
— А как мы? — Абрикосов, потерявший на тактической полосе пару литров пота и грамм сто жира, уже отдышался достаточно для вступления в разговор.
— А мы как большую снайперку, в основном. — ухмыльнулся Стилос. — Когда есть, что использовать.
— У нас в отряде танки есть? — спросил кряжистый, чуть раскосый мужик с позывным «Борзя», ощерившись железными и золотыми коронками.
— Есть. Аж целых один. Ещё один, вроде, до сих пор на Каракуме стоит, никак движок не реанимируют. Но ещё танковая рота есть, там у них с десяток, где-то, коробочек, может больше чуть — когда серьёзный замес идёт, они участвуют.
Инструктор, прогнав через полосу последнего бедолагу, подошёл поближе, что не осталось незамеченным Стилосом.
— Что, Серёг, всё?
— Ага. — инструктор махнул стеком в сторону мишенного поля. — Давай, гони своих туда, посмотрим, насколько они криворукие. Сейчас пару стволов нормальных подвезут.
Стилос легко, одним движением поднялся на ноги. Вокруг, кряхтя и тяжко вздыхая, зашевелились расслабившиеся было остальные.
* * *
–…против хода часовой стрелки, от оси канала ствола, уходящей в тыл. В тыл — значит назад. Это всё для угломера. Кто не понял — встать, идти копать траншею от забора и до обеда. Все поняли? Молодцы.
Баламут, вопреки перегару и разгильдяйской внешности, оказался хорошим преподавателем — довольно-таки сложные (ну, или, по крайней мере, далёкие от повседневно-житейского или военно-пехотного опыта) вещи он объяснял, что называется, «на пальцах», доходчиво и с юмором. Проблема состояла в том, что подавляющему большинству присутствующих на все эти магнитные азимуты, системы координат и прочие дирекционные углы было совершенно наплевать, что они даже не особо пытались скрыть. Начальник штаба, впрочем, явно придерживался принципа «кому надо — выучит, а кому не надо — и хрен с ним», так что его это не слишком заботило.
— Ладно, суха теория, а обед всё ближе. — Баламут заглянул в список личного состава. — Башкир кто?
Молодой парень, несший на занятия чемодан «Пу-О», поднялся со стула. Ага, вот «чуматаринка» и разъяснилась. Хотя, для башкира как-то славянских черт многовато, они обычно более азиатского типа. Ну да мало ли. Бабушка путалась с водолазом, например.
Насчёт самого «Пу-О», кстати, преподаватель высказался в том духе, что «это прибор управления огнём, но вам он на хрен не нужен, потому что мы им не пользуемся». Зачем в таком случае тощий Башкир нёс металлический ящик три километра (и ещё понесёт обратно) осталось загадкой. Судя по выражению лица «татарчонка» — не слишком приятной, но вслух он выражать недовольство не стал.
— Так, ты ж вычислителем был? На практике работал, или числился только?
— Работал конечно! — Башкира, кажется, искренне обидело предположение, что он мог «просто числиться». — И корректировщиком, и вычислителем! И боевые стрельбы были, я же в Таджикистане на границе слу…
— Ладно, понял. — выслушивать подробности боевого пути новобранца в планы НШ явно не входило. — Давай, сориентируй буссоль по магнитной стрелке.
Башкир подошёл к стоящему у окна треножнику и, на взгляд Шарьина, довольно быстро и уверенно, сориентировал буссоль, сделав для этого три замера, как и рассказывал перед этим преподаватель.
Баламут подошёл поближе.
— Ориентир какой выбрал?
Левый край во-о-он того окопа. — вычислитель ткнул пальцем в окно.
НШ, впрочем, выбор не порадовал:
— Ты что, блин, шутку юмора решил сделать? До него двести метров. Ты б ещё оконную раму за ориентир взял. — Баламут повернулся к классу и назидательно поднял палец. — Запомните — чем дальше находится ориентир — тем лучше. Это раз. Второе — точность в артиллерии достигается однообразием наводки.
Судя по лицам слушателей, мысль осталась недопонятой. Баламут вздохнул и вновь повернулся к Башкиру.
— Ты, когда второй и третий раз ориентировал, как наводку сбивал?
— Э-э…
— Да как левая нога захочет, вот как, я же за тобой следил. А нужно всегда делать это однообразно. Выбери какой-то способ — например, три пол-оборота барабана по часовой, и всегда делай именно так. Тогда и точность будет, какая нужно. Ясно?
— Ясно. — c умным видом кивнул Башкир.
— Садись. — преподаватель снял буссоль с подставки и положил на стол. — Так, кто там у нас ещё… Интеллигент!
— Я! — Антон поднялся с места.
— Давай, оправдывай позывной. Ты ж у нас топогеодезист. Вот и топогеодези́.
Вообще-то, насколько помнил Антон, его собирались назначить вычислителем, а что такое топогеодезист и с чем это едят он не имел ни малейшего представления. Но начальству, как обычно, виднее, так что Шарьин подошёл к буссоли и начал ориентирование.
Установить буссоль шаровой опорой в зажим, прикрутить винт. Выровнять уровень по пузырьку, закрутить винт окончательно. Ослабить зажим магнитной стрелки…
* * *
Двое ментов с нескрываемым подозрением покосились на Марата, но докапываться не стали и побрели дальше по вагону походкой бывалых моряков. Валеев облегчённо выдохнул и, стараясь производить манипуляции как можно незаметнее, пропихнул бутылку подальше под подушку. Плацкарт, конечно, в этом плане неудобен — всё на виду. С другой стороны, с финансами дела обстоят отнюдь не блестяще, не до купе сейчас.
За ментами хлопнула дверь тамбура, и бутылка вермута вновь заняла своё место на столике. Мужичонка напротив, помятый и неказистый, деликатно шмыгнул носом, но напрашиваться в компаньоны не стал и вернулся к сканворду.
Марат приложился к горлышку и сделал хороший глоток. «Крымский белый», созданный, вопреки названию, не в Крыму, а на Кубани, оказался неожиданно хорош. Правда, хорош он был в сильно охлаждённом виде, а сейчас бутылка стала ощутимо теплее, но и так неплохо. Марат отхлебнул ещё, закусил крекером и откинулся назад. Напряжение ощутимо отпустило, мелькающие за окном кубанские пейзажи уже не бесили, а, скорее, настраивали на философский лад.
Обида на друзей тоже подугасла, хотя и не прошла совсем. Нет, понятно, что у всех свои проблемы, и всем нужны деньги, но… он бы, оказавшись на месте Антона и Гриши, шагнул бы за ворота не раздумывая. Без криков восторга, конечно, но и не стал бы канючить и требовать восхищения своей жертвенностью. Дружба, всё-таки, важнее денег.
Ещё минут пять и грамм сто Марат потратил на прорисовку в воображении красивой сцены, в которой он самоотверженно уходит из ЧВК вслед за выгнанными за какой-то залёт друзьями, а они на него смотрят восхищённо и признательно, но затем врождённая практичность победила и мысли перешли в иное русло.
Денег нет. В кармане осталось тысячи полторы, не больше, на карточке ещё десятка. Для Москвы — можно сказать, он нуле. Есть, правда, ещё кредитка от «Тинькоффа» с лимитом в полтинник. Но там комиссия за обналичку, плюс драконовские проценты, так что это вариант на самый крайний случай.
Жилья нет. С квартиры он съехал, вещи в боксе хранения. Собственно, хрен бы с той квартирой, всё равно не нравилась, но на снятие новой нужны деньги, а их…
–…в продаже имеются чай, кофе, напитки, шоколад…
Молодящаяся проводница прошла мимо, рекламируя наличествующий ассортимент и не забыв с подозрением осмотреть их закуток. Марат, вновь успевший закрыть и спрятать бутылку, сделал максимально невинное лицо, но, похоже, не убедил. Да и чёрт с ней. Повадились, понимаешь, коситься. На чём там… а, да.
Работы нет. В силу чего, кстати, обостряется пункт «нет денег». Нет, конечно, Москва есть Москва, и какую-то работу там можно найти всегда, но «какую-то» в тридцать два года уже не очень хочется, а хочется нормальную.
В принципе, есть вариант остановиться у брата на недельку, тот не откажет. Правда, там и так четверо в двухкомнатной квартире, да и мотаться каждый день в Москву далековато, всё-таки. Конечно, это всё можно пережить, но показаться Тимуру на глаза нищим бомжом, сразу после разговора… губы Валеева непроизвольно скривились при одной мысли об этом.
— Что, не очень?
— А? — вопрос, заданный соседом, выдернул Марата обратно в реальность.
— Вермут не очень? — мужичонка кивнул на бутылку.
Марат пожал плечами:
— Да нет, нормальный. Попробуешь? — он кивнул на классический стакан в подстаканнике, надеясь маленьким подношением отвязаться от нежелательного собеседника.
Мужичонка оживился и проворно вытащил из стакана чайный пакетик:
— С удовольствием, благодарю!
Валеев набулькал ему треть стакана и попытался вернуться к размышлениям, но попутчик воспринял дар как приглашение к общению и отложил сканворд в сторону.
— О, а и правда ничего так! Дима! Я из Хадыженска сам, на стройку вот еду работать. — он протянул руку через столик.
— Марат! — Валеев ответил на рукопожатие с внутренним вздохом. — В Москве работаю. А так из Рязани.
Послать его, что ли? Неудобно как-то. Да и впереди ещё сутки, подумать о будущем ещё успеется.
* * *
Гриша отжался в последний раз и спрыгнул с брусьев. Мышцы приятно гудели от нагрузки. Теперь ещё на пресс три подхода, и хорош на сегодня.
Порядком обветшавший спортгородок, доставшийся Конторе от «десятки», пользовался популярностью. Не чрезмерной, но полторы дюжины любителей спортивных нагрузок перед ужином оккупировали снаряды и, в меру сил и умения, повышали физическую немощь.
Из отстоящих метров на сто ворот лагеря показалась длинная фигура Антона. Тот о спорте тоже пытался не забывать, но, на взгляд Гриши, безбожно филонил — если у Петренко на занятия уходило часа полтора, то Шарьин редко не укладывался в двадцать минут. Ну, зато и результаты соответствующие, довольно подумал Гриша и поиграл бицепсом.
Друзья сегодня уже пару раз виделись, так что Антон, подойдя ближе, лишь молча кивнул и начал примеряться к перекладине. Крепыша, однако, распирало желание сообщить новости.
— Что, вам сказали, кто во вторник летит?
Шарьин помотал головой:
— Двое только. Говорят, это не чартер будет, а военный борт — мест мало. Через неделю, наверное, отправят. А у вас?
— Все летим! — Гриша без особого успеха постарался сохранить равнодушный тон. — Девятнадцать человек, все, кто с «Эрки» есть.
Антон присвистнул:
— Шустро. Вас же несколько дней всего гоняли. И две трети вообще без ОБД?
Петренко развёл руками — «кому сейчас легко?».
— Я думаю завтра отпроситься, суббота же. И в Краснодаре закупиться всяким разным. Ты как?
— Угу. — Антон кивнул. — У нас без проблем с этим. Поехали.
Парочка собратьев Гриши по пехоте, мучавших турники неподалёку, завистливо хмыкнули — разница между штурма́ми и арто́й явно виделась им не в собственную пользу.
Из ворот показался кинематографической внешности парень лет тридцати и, подставляя солнцу обнажённый атлетический торс, легко и красиво побежал по дороге к лесу.
— А это не тот, который… — Гриша ухмыльнулся и кивнул на удаляющегося «актёра». — Я слышал у вас там…
Он сделал многозначительную паузу. Шарьин вздохнул:
— Чего вы докопались до человека? Нормальный он, вполне адекватный. Два иностранных языка знает, и кэ-мэ-эс по карате, между прочим. Жена, двое детей. В Осетии был в восьмом году. Позывной просто менять не хочет — плохая примета, говорит. Он же не сам его себе придумал — командир роты дал, ещё по срочке.
Молодой тюменец с позывным Принцесса служил мишенью для шуток не только артиллеристов, но и всего лагеря. Относясь к этому, впрочем, достаточно благодушно — привык, наверное. Ну, а пару совсем уж безмозглых «остряков», решивших, что круче них только яйца и можно распустить руки, он довольно жёстко приземлил мордами в гравий, на чём желающие и закончились. Поговорить с ним было о чём, так что Антон в общем зубоскальстве не участвовал изначально.
Жаркое кубанское солнце палило вовсю, даже слепни, бич здешних мест, почти не летали, разморенные жарой. Шарьин щелчком согнал с себя одиночного кровососа, с возмущённым жужжанием улетевшего куда-то в траву.
— Марат не звонил? — крепыш до сих пор переживал размолвку.
— Не-а. — Антон, небезуспешно пытающийся развивать у себя представление о собственных и чужих границах, пожал плечами. — Дуется до сих пор, наверное.
— Напишу ему, что ли. Так, чисто «как дела» спросить. — Гриша ухватился за чуть покосившуюся шведскую стенку и начал качать пресс, поднимая ноги.
Антон неопределённо махнул рукой:
— Ну да, и повод есть, вроде как. — он в очередной раз примерился к турнику, но затем вновь повернулся к товарищу. — Да не грузись ты. В Москву вернётся, на работу устроится и пробздится.
Делающий упражнение Гриша молча кивнул в ответ. Шарьин хотел что-то добавить, но передумал, вместо этого, наконец-то, подпрыгнув и ухватившись за перекладину.
* * *
Толстая, некрасивая тётка с носом-«пуговкой» неубедительно разыграла удивление:
— В смысле «не об этом договаривались»? — она ткнула пальцем в кучу коробок с японскими ножами на упаковке. — Вы менеджер по продажам, вот берите и идите продавайте!
Коробки, сгрудившиеся на пыльном, драном линолеуме вызывали уныние и инстинктивное желание держаться подальше. Марат, уже всё понявший, но продолжающий цепляться за иллюзорную надежду «это какое-то недоразумение», примирительно поднял ладони.
— Послушайте, мы говорили о продажах по телефону и работе с магазинами. Это то, чем я раньше занимался, и что у меня хорошо получается. А ходить с сумкой по подъездам — это не «менеджер по продажам», это коробейник какой-то. Я это не люблю, не умею и не хочу делать.
Короткопалые руки упёрлись в жирные бока.
— Ишь, барин нашёлся! По подъездам он ходить не хочет, видите ли! Менеджером быть ещё заслужить надо! Я сама три года по квартирам ходила, предлагала наш товар, потом только с магазинами стала работать! А сейчас директор филиала уже! С низов, потому что, начинала! Зато всё знаю теперь, до мелочей! А вы всё хотите сразу в дамки!
Блондин вздохнул — определённая логика в словах стервозной толстухи была, но обходить квартиру за квартирой, пытаясь впарить эти несчастные ножи… он потряс головой, отгоняя страшную картинку.
— Да причём тут «в дамки»? Я знаю, что у меня получается, а что нет. Толку от меня как от коробейника не будет никакого, сразу могу сказать. А как от менеджера по продажам — будет, сами увидите. И я к вам на эту должность и устраивался!
Толстуха с заметным удовольствием повысила обороты и подбавила визгливости:
— Ну вот бери и иди продавай! Я тут решаю, кто чем занимается! Не нравится — свободен, у меня из таких очередь стоит! Тоже мне, аристократ помоечный!
Марат вздохнул, жалея, что разговаривает не с мужиком. Всё было бы намного проще — девять лет занятий тхэквондо бывают полезны, как не крути. Но бить женщину воспитание не позволяло, потому он интеллигентно послал несостоявшуюся начальницу в пешее эротическое путешествие, развернулся и вышел, сопровождаемый яростной руганью в спину.
Убогая офисная четырёхэтажка выходила прямо на Люберецкий городской суд, со стоянки которого как раз выезжала скромная BMW X6. За рулём сидела тётка с кисло-стервозной рожей, сразу напомнившая, несмотря на худощавость, оставшуюся позади толстуху. У той, правда, стервозность явно прикрывала какие-то комплексы, а у этой носила скорее этакий барственный оттенок, от утомлённости смердами, вроде как. Судья, видимо. Вот уж кого денежный вопрос точно не гложет…
Марат вздохнул — всякая ерунда в голову лезет, а надо о деле думать. Уже неделю ищет работу, и пока что результатов никаких, одни затраты. Койка в дешёвой общаге для гастеров обходится не так уж дорого, но, всё равно, расходы постепенно набегают, и от имевшийся заначки уже почти ничего не осталось. К слову, о расходах…
Желудок, пустовавший со вчерашнего вечера, напомнил о себе протяжным урчанием. На торце четырёхэтажки трепыхались на ветру два больших плаката — один, «Адвокаты», был неинтересен, зато «Кафе-столовая, бизнес-ланчи от 200 рублей» манил стрелочкой куда-то за угол…
Нет, нафиг. Ещё тварь эта жирная туда припрётся, будет аппетит портить. Да и вообще, лучше вечером поесть, перед сном. Крепче спаться будет. А пока, чтоб время не терять, надо бы опять залезть в Интернет и…
В кармане завибрировал телефон. Номер незнакомый. Будучи человеком здравомыслящим, Марат обычно на такие звонки не отвечал, но сейчас время для предосторожностей не слишком подходящее — его данные выложены сразу на нескольких сайтах, возможно, кому-то из потенциальных работодателей он приглянулся…
— Алло?
«Салам, братан!»
Голос был знакомым, но чьим именно, Марат так вот сразу вспомнить не мог. Одно точно — это не работодатель. Жаль.
— Здорово! Номер новый завёл, что ли?
Спрашивать «кто это?» как-то неудобно, но можно попробовать вспомнить по ходу разговора.
«Ага, завёл новый. Ты в Москве сейчас, да?»
Характерный казанский говор наконец заставил нужные нейроны в мозгу активизироваться.
— Да, где ж мне быть. А ты где-как?
Линар жил в Казани, но номер был московским.
«В Москве, проездом! С вокзала только вышел. Пересечёмся вечером, как смотришь, да?»
Валеев мысленно чертыхнулся. Не то, чтоб он имел что-то против Линара — нормальный парень, и даже дальний родственник. Кто-то из них кому-то приходился троюродным племянником, а кто-то, соответственно, дядей. Но «пересечься» — это неминуемые расходы, а с финансами сейчас…
— Конечно, давай!
Да и хрен с ним. Есть ещё кредитка — уж пару кружек пива можно взять, ничего страшного. Всё равно, рано или поздно он работу найдёт. Не может не найти.
«Отлично, братан! Ты когда освободишься?»
— К шести. Где будешь?
До шести ещё можно успеть пару потенциальных работ «пробить», а то и тройку.
«На „Водном стадионе“ буду. Знаешь, где это, да? Или я подъехать могу, где ты живёшь, без проблем»
— Не-не, давай я на «Водный» подъеду. К половине седьмого тогда, хорошо?
Блин, на «Водный» — считай, через всю Москву тащиться. Но уж лучше так, чем «А вот общага, я тут койку снимаю». Позорище.
«Всё, давай, рад был услышать! Как освободишься — звони на этот номер»
— Тоже рад, давай, до вечера тогда.
Марат убрал телефон и задумчиво посмотрел на рекламу столовой. Раз уж пошла такая пьянка, и один фиг придётся залезть в кредит, может?.. Да, пожалуй. Хорош над организмом издеваться, надо что-нибудь закинуть в желудок.
Только не здесь. Не хватало ещё и в самом деле опять на толстую стерву напороться. Лучше другое место найти. У метро он вроде что-то такое видел, да.
* * *
Валеев в растерянности откинулся назад и, пытаясь скрыть замешательство, отхлебнул пива из большого пластикового стакана. Забегаловка была недорогой, по московским меркам, а пиво, соответственно, хреновым, но сейчас качество напитка его как-то не слишком заботило — и без того хватало, о чём переживать.
— Ты что, серьёзно, что ли? — переспросил он ещё раз, не в силах поверить.
Линар, откровенно наслаждающийся произведённым эффектом, солидно кивнул и тоже сделал глоток.
— А пиво как же? Вам же нельзя! — мозг Марата ухватился за эту детальку, как утопающий за соломинку. Может, его всё-таки разыгрывают? — Алкоголь же!
Собеседник беззаботно отмахнулся:
— Воину Аллаха, ступившему на путь джихада, можно всё. Он всё равно попадёт в Рай.
Валеев нервно оглянулся по сторонам — Линар не считал нужным понижать голос, и компания из трёх средней потасканности девчонок (пара среднеазиаток и, кажется, молдаванка) через столик их явно слышала. Особого ажиотажа, правда, снимающие стресс после работы кассирши из «Перекрёстка» не выказали, ограничившись парой настороженных взглядов. Скорее, даже, настороженно-заинтересованных — спортивные голубоглазые блондины на дороге не валяются, да и Линар, несмотря на дурацкую бородёнку в три волосины, совершенно ему не идущую, смотрелся не так уж плохо — гибкий и худощавый, с резким лицом восточного типа.
— Ты не ори, блин. А то не доедешь до Шама своего. — Марат дружелюбно улыбнулся девушкам, одновременно предостерегающе постучав пальцем по столу для раздухарившегося родственника.
Линар вновь махнул рукой и приложился к пиву. Он чувствовал себя уезжающим на войну героем, представляя, как во главе мчащейся по шоссе колонны, ощетинившейся пулемётами и чёрными знамёнами, под ревущий из динамиков «Иерусалим» Муцураева врывается в… э-э… куда-нибудь, в общем. Хоть в Дамаск, хоть в тот же Иерусалим. Голос понижать не хотелось, а вот чтобы окружающие были в курсе его героизма — хотелось, и даже очень. Впрочем, дураком парень не был, вполне отдавая себе отчёт, что это говорит пиво и ещё кое-что, употреблённое недавно на «конспиративной квартире» с братьями, посему…
— Ты как во всё это ввязался-то вообще? — не унимался Валеев. Не то чтоб он был так уж досконально знаком с жизнью дальнего родственника, но кое-какое общение они поддерживали, и уж чего-чего, а излишней религиозности за Линаром никогда не замечалось. Да и вообще какой-бы то ни было, если уж на то пошло. Скорее уж, имела место тяга к пацанско-блатной романтике, пару раз приводившая сначала в детскую комнату милиции, а потом и в обезьянник. Ничего серьёзно, впрочем. Тем удивительнее была новость.
— Ну, как… — Линар, покосившись на кассирш, обстреливающих их столик взглядами, всё-таки понизил голос. — Познакомился через Чин… э-э… знакомого одного. Разговаривали как-то за дела, дунули чутка, ну и… он говорит — есть человек, наших татарских пацанов набирает, кто повоевать хочет в Шаме. Ну там, за веру и всё такое… А там оказалось, что я и того человека знаю. Сам он тоже там был, кстати. Фотки показывал, и видео даже. Во-о-от… Что, ещё по пиву возьмём уж?
— Ага. — Марат, у которого неожиданные новости на время отогнали мысли о незавидном финансовом положении, жестом просигнализировал официантке «повторить». — И что?
— Ну, что… Познакомил меня там ещё кое с кем, поговорили, что и как… Спрашивают — поедешь? Я говорю — поеду! Как раз группа готовилась. Меня, кстати, старшим назначили! — добавил Линар с гордостью. — Руки не из жопы растут, плюс английский знаю, ещё и боксом занимался.
— И сколько вас там, в группе? — хмыкнул не слишком впечатлённый Марат. Не то, чтоб он считал родственника дураком, но и слишком высокого мнения о его способностях не был точно. Воспоминания о том, как Линар, желая продемонстрировать гостю собственную крутость, на пустом месте докопался до какой-то компании на набережной Казанки, а в итоге им обоим серьёзно наваляли, жили в памяти до сих пор. Когда тебе ломают сразу два ребра, такое обычно запоминаешь.
— Четверо. — собеседник чуть смутился. — Но это потому, что большие группы опасно отправлять, спалиться могут.
Официантка принесла заказанное пиво, избавив новоиспечённого амира от тягостных объяснений по поводу скромных размеров джамаата.22
Дождавшись, пока женщина отойдёт, Марат поднял стакан и полушутливо предложил тост:
— Ну, за воинов ислама?
Линар, ничуть не смутившись, с готовностью поддержал:
— За воинов ислама!
С громкостью он опять переборщил, и навострившая уши компания по соседству дружно прыснула, тут же сделав вид, что это они о своём, о девичьем.
— Слушай, ну а если серьёзно — нафига оно тебе надо? — спросил Марат, вытерев губы от пивной пены. — Бабла вариант вообще поднять? Или что? Там же задвухсотиться влёгкую, да?
— Ну… — Линар чуть замялся. — Насчёт бабла — уж как повезёт. Так-то там платят немного. Ринат говорил, кому сотку баксов месяц, кому две… но это чисто так, на расходы! — поспешил уточнить воин ислама, заметив скепсис Марата. — А вообще можно нормально поднять, если масло в голове есть — война же. Я Рината этого… ну, набирает который, давно знаю — обычный пацан с Хадишки был, как все, постарше нас чуть. На год съездил, вернулся — трёшку себе в элитном доме купил, дом загородный, тачку реальную. Да и вообще нормально живёт! Не пьёт — не курит правда теперь, намазы там, всё уж как положено…
В последней фраза столь забавно смешались сомнение и не слишком искреннее одобрение, что Марат невольно улыбнулся. Незамеченным это не осталось.
— Ну и вообще, что мне дома ловить?! — Линар перешёл на горячечный шёпот. — На СТО с утра до ночи за тридцатку пахать, и это ещё если с премией? На квартиру так хрен заработаешь! А эти суки все, с жирными рожами — менты, чиновники, депутаты там всякие… Попробуешь что своё открыть — сожрут моментом! А Ринат и остальные, кто там был — они сами по себе, отдельно, понимаешь? Их никто не трогает, боятся.
Марат задумчиво кивнул. Что-то в этом всём было, несмотря на всю кажущуюся безумность.
— А некоторые и там остаются, кстати. — Линар продолжал ковать, пока горячо. — Дом заняли, какой понравится… ну, вражеский, в смысле. Землю дают, жён несколько можно взять, уважаемый человек, короче, воин Халифата,23 все дела.
Поселиться в доме посреди пустыни с четырьмя бровастыми, волосатоногими арабками Валеева привлекало примерно никак, и на лице это, видимо, отразилось, потому что Линар быстро уточнил.
— Ну, это уж кто хочет, конечно. Я-то по любому обратно приеду, мне и в Казани хорошо. Будет. С баблом. Айда, а?
— В смысле? — Марат от неожиданности аж моргнул. — Я, что ли?
— Ну да! — Линар энергично кивнул. — Сам же говоришь — работа не нравится, денег мало, начальник мудак. У нас в группе ни одного с опытом, а ты же на войне был! Загранник же есть у тебя?
— Есть, но…
— Вот! Да я договорюсь обо всём, ты не парься! Мы послезавтра летим, в Стамбул. Я с Ринатом свяжусь, всё объясню, поручусь за тебя — всё нормально будет! Билет он купит, там нас встретят. Съездим, бабла поднимем… да и вообще — интересно же! Движуха! Не то, что тут…
Валеев ещё подбирал слова, чтобы ответил на весь этот бред, когда одна из девушек, та, что похожа на молдаванку, устала ждать, пока потенциальные кавалеры проявят инициативу, и решила взять дело в свои руки.
— Мальчики, привет! А мы тут краем уха слышали, вы такие интересные вещи рассказываете…
Линар, не обращая внимания на предостерегающий взгляд Марата, гордо откинулся на спинку стула.
— А может, вы к нам присоединитесь, девушки?
— С удовольствием!
Среднеазиатки поднялись с места, спеша застолбить плацдарм поближе к блондину, правую сторону которого уже оккупировала их представившаяся Анжелой подружка. Линар, впрочем, отнёсся к этому философски — учитывая численное превосходство прекрасного пола, остаться без подруги ему точно не грозило. А уж когда они узнают, насколько он крут…
Все трое при ближайшем рассмотрении оказались приемлемой симпатичности, особенно после пары пива. Опять же — личная жизнь в последнее время Марата не радовала, так что, почему бы и нет? Денег жалко, конечно, ну да живём один раз…
Лишь бы Линар язык чересчур не распускал.
* * *
Марат неспеша, с хрустом потянулся, пару раз зевнул и, наконец-то, выбрался из постели. Почёсывая голую грудь, он с рассеянным любопытством огляделся по сторонам. Ничего, так, чистенько, и вообще, за порядком следят. Даже его разбросанные вчера вещи кто-то (видимо, Гуля) собрал и аккуратно развесил на стуле.
Одеяло на второй кровати зашевелилось и из-под него показалась заспанная женская мордашка, заинтересованно уставившаяся на гостя. Тот смущённо ойкнул и поспешно потянулся за трусами. В трёхкомнатной квартире, по словам Гули, проживали аж семь девушек, так что с приватностью и уединением дела обстояли так себе — помогало лишь то, что они работали в разные смены. Вторая обитательница комнаты, очевидно, вернулась домой, когда они спали.
— Доброе утро! — неловко поздоровался Валеев, натянув трусы.
Насмешливо фыркнув, мордашка вновь исчезла под одеялом. Парень подождал несколько секунд, ожидая продолжения, но такового не последовало, так что он пожал плечами и пошлёпал на кухню. Благо, оттуда притягательно веяло запахами свежезаваренного кофе и шкворчащей на огромной сковороде яичницы с колбасой.
Гуля, деловито хлопотавшая над завтраком, поприветствовала господина и повелителя (временного, по крайней мере) радостной улыбкой, но попытки дать волю рукам немедленно пресекла.
— Мне выходить через полчаса, а ещё краситься надо. Садись, почти готово уже.
Послушно усевшись на табуретку, Марат принялся рассматривать девушку. Миниатюрная, стройная, но все приятные глазу и руке выпуклости в нужных местах есть, как раз в его вкусе…
— Что смотришь так? — Гуля, почувствовав его взгляд, обернулась. — Нравлюсь?
В её голосе смешались ирония и неуверенность. Мужчина, вместо ответа, молча встал и притянул её к себе.
Затянувшийся поцелуй прервали донёсшиеся из другой комнаты звуки, красноречиво свидетельствовавшие, что Линар, Анжела и третья девушка (Марат поймал себя на мысли, что не может вспомнить её имени) тоже проснулись и времени зря не теряют. Молдаванка вообще в этом плане отличалась голосистостью — ночью её наверняка было слышно не только ближайшим соседям, но и половине хрущёвки.
Гуля насмешливо хмыкнула и высвободилась из объятий кавалера.
— Всё, садись есть.
Она выключила газ под сковородкой и начала было накладывать яичницу, но Марату резко стало как-то совсем не до завтрака — он подтянул девушку поближе, развернул спиной к себе и подтолкнул к столу, одновременно задирая вверх полы её короткого халата. Гульнара попыталась изобразить сопротивление, но не слишком убедительно, и через полминуты уже выгнулась дугой, постанывая сквозь прикушенную губу.
* * *
Кубанские электрички, не в пример подмосковным, редки и неспешны. С другой стороны, это отчасти компенсируется их немноголюдностью — Антон, Гриша и ещё пяток желающих с утра пораньше отправиться в Краснодар составили ровно половину пассажиров вагона.
— Что, сколько занял-то? — с пролетарской непосредственностью поинтересовался Григорий. Антон, навострившийся было задремать, недовольно посмотрел по сторонам — обсуждать финансовые дела при посторонних он не любил.
— Тридцатник.
Задавать напрашивающийся вопрос «А ты?» Шарьин не стал, надеясь, что товарищ угомонится и тоже задремлет, но Петренко распирала энергия и спать он не собирался.
— А чего мало так? Я вот полтинник. Что брать планируешь?
Антон вздохнул и сказал напрямик:
— Гриш, давай потом обсудим, а? Спать охота.
Собеседник понятливо кивнул и уставился в окно. Антон вздохнул повторно, на этот раз с облегчением, и прикрыл глаза.
— Я тоже полтинник занял! Ты чего брать будешь, Морлок?
Громкий, до отвратительного жизнерадостный голос Абрикосова дал понять, что на спокойный сон можно не рассчитывать. Гриша радостно переключил внимание с заоконного пейзажа на желающего пообщаться сослуживца.
— Ну, во-первых, разгрузку нормальную. Стилос же говорил, что там обычные подсумки советские выдают только. Потом, обувь запасная нужна — выдали херню полную, она по камням за месяц ушатается. Я думаю, «Лову» взять — пацаны сказали, в «Еврокамуфляже» за десятку есть, со скидкой…
— А шо за «Лова»? — Абрикосов, наивно-хитрожопое дитя природы из неведомого никому Морозовска, в околотактическом шмурдяке24 разбирался не слишком, пятнадцать лет в ВОХРе Ростовской АЭС не совсем тот опыт, который тут нужен.
— Фирма́ такая! — с готовностью пустился в объяснения Гриша. — Офигительная обувь…
Антон, не открывая глаз, сквозь зубы пробормотал что-то ругательное и мысленно поставил жирную отметку — не забыть купить беруши, и чтоб с запасом. Сон у него был крепкий на удивление всем, в четырнадцатом он мог не просыпаться во время прилётов в сотне метров от позиции, но вот именно в момент засыпания какие-то более-менее связные звуки, вроде телевизора или болтовни товарищей, очень мешали. Он несколько секунд раздумывал, не встать ли и не перейти в другой вагон, где народу, скорее всего, вообще почти нет, но лень победила.
–…панаму нормальную. То, что выдали — это изврат какой-то. — Гриша, тем временем, продолжал перечисление запланированных покупок. Поджопник, обязательно. Каремат. Аптечку ещё подобрать надо, кстати. Во-первых, обезболивающее и противошоковое. Во-вторых…
— От живота ещё нужно взять обязательно, да! — Байрамуков, взявший позывной Хабез и тоже попавший в «Эрку», поспешил высказать своё ценное мнение. — И от простуды — в горах даже летом холодно может быть!
В общем к моменту прибытия электрички на вокзал «Краснодар-1» все успели не единожды обменяться соображениями по поводу того, на что потратить занятые у товарищей под первую зарплату деньги, а Шарьин, которому так и не удалось заснуть, успел несколько раз пожалеть, что поленился и не перешёл в другой вагон. При этом, разумеется, с лавки он так и не поднялся, продолжая страдать и злиться.
Наконец, состав остановился, и вся честна́я компания одной гурьбой потопала к троллейбусной остановке.
* * *
— Ну, что, за сегодня успеешь собраться уж?
— В смысле? — Марат, бодро шагавший к метро через дворы вместе с Линаром, недоумённо уставился на родственника. — Куда?
— Что значит «куда»? — возвратил непонимание Линар. — С нами. Ты ж сказал, что едешь. Я Ринату ещё вчера позвонил, что у нас «плюс один», он сказал — ярар,25 если ты за него ручаешься… Ну, помнишь, покурить когда выходили.
— Э-э… — Валеев пытался подобрать слова так, чтобы не слишком разочаровать товарища. — Слушай, братан, ну я ж это… вообще, понимаешь? Не точно, в смысле.
Понимания у Линара такой подход не вызвал.
— Не, братан, погоди уж — что значит «не точно»? Это же не на шашлыки съездить — «может да, может нет». Я за тебя поручился, люди готовятся уже всё организовывать, понимаешь? Сказал «еду» — надо ехать, да.
Марат вздохнул. Он действительно после четвёртого или пятого пива подтвердил прозрачные намёки, щедро рассыпаемые Линаром перед заинтригованными девушками, но сделал это исключительно дабы произвести впечатление на уже сильно понравившуюся ему к тому времени Гульнару, а не всерьёз.
Ну, почти не всерьёз — самому-то себе можно признаться, что идея поехать на войну обладала какой-то неуловимой притягательностью, особенно если сравнивать её с безуспешными поисками работы и койкой в общаге для гастеров. Но это самому себе, а вот окружающим…
— Да не, братан, ну ты что? — продолжал отбиваться Валеев. — Ну ты сам подумай, как так может быть — тут, типа, менты и фээсбэшники всеми силами борются, а они с одного твоего звонка соглашаются меня принять и отправить, ничего обо мне не зная. Ну ерунда же какая-то, сам подумай. Или вообще подстава ментовская!
Линар вдруг резко остановился, вызвав на заполненном движущимся к «Ховрино» людским потоком тротуаре небольшую сутолоку.
— Братан, я не понял, ты сканил,26 что ли?
Прохожие, вынужденные обходить вставших посреди тротуара парней, бросали на них недовольные взгляды и что-то бурчали, но Линар не обращал на толпу ни малейшего внимания, сверля Марата требовательным. Блондин почувствовал себя неуютно, и, будучи человеком действия, тут же перешёл в контратаку.
— Ты словами-то не кидайся! Тоже мне, воин ислама! Стрелять-то умеешь хоть? Я, в отличие от тебя, на войне был! И людей убивал!
Несколько человек, услышав последние слова, обошли будущих моджахедов по более широкой дуге, чем все остальные, но этим реакция и исчерпалась. Линар развёл руками, словно призывая кого-то в свидетели.
— Ну, так а чего тогда?! Сказал — делай уж! В чём проблема? А то я за тебя поручился, а ты теперь вилять начинаешь, меня перед людьми подводишь…
Заметив разгорающееся на лице собеседника раздражение, казанец сменил тактику:
— Братан, ну ты сам посуди — какого тебе тут ловить? Ты что думаешь, я не заметил, как ты за бабки жался, когда расплачивались? Сам же говорил — с работой хреново сейчас, начальники мудачьё сплошное.
Валеев вздохнул — крыть было нечем. Вчерашние посиделки, на которых они, как истинные кавалеры, расплатились за дам, сожрали последние остатки наличности и заставили далеко залезть в последнюю оставшуюся кредитку. К тому же, Гульнара прозрачно намекала, что очень даже не против перевести общение в постоянную плоскость. Это, безусловно, радовало, но вот в финансовом плане…
Линар, почуявший успех, продолжал развивать наступление:
— Полгода повоюем, бабла поднимем — и обратно. Я в Казани хату куплю, ты в Москве, красиво всё будет, да! А насчёт подставы — не беспокойся, слушай! Я тебе клянусь, нет ничего! Меня люди знают, мне доверяют, я за тебя поручился — поэтому легко так всё! С улицы бы ты пришёл — полгода бы проверяли, гадом буду! Ну, и ещё — там сейчас люди нужны, поэтому не так строго отбирают…
Заключительная фраза настолько походила на молькинское «гребут всех подряд», что Валеев, не выдержав, ухмыльнулся. Линар, ободрённый его реакцией, поспешил закрепить успех.
— Братан, ну не твоё это — в офисе штаны протирать! Помнишь, мы про кшатриев говорили как-то?
Марат кивнул — разговор он помнил. Правда, с учётом того, куда именно его столь горячо зазывали ехать, отсылка к индуизму выглядела несколько… забавно.
–…ты воин! Кшатрий!27 Ну что, самому разве не хочется на войну опять?
На войну хотелось. И одновременно, не хотелось. Странное чувство, знакомое и понятное только тем, кто побывал.
Марат механически кивал продолжающему что-то вещать Линару, одновременно вызывая из памяти недавнее прощание с Гульнарой. В больших, чёрных глазах светились серьёзность и печаль, она чуть застенчиво улыбнулась и спросила: «Ты правда едешь туда?». Он кивнул, не всерьёз, а словно поддерживая вчерашнюю игру, и тогда в её взгляде появилось что-то ещё… тогда он не понял, что это, но почему-то вдруг стало неуютно. Гуля шагнула к нему и поцеловала, жарко и крепко, и это непонятное, занозистое чувство исчезло, но вот сейчас оно появилось вновь, и внезапно Марат понял, что именно увидел тогда в глазах напротив — это была гордость.
–…молчишь-то?
— А? — Валеев вдруг вернулся в реальность. Замолчавший Линар стоял перед ним, излучая смесь беспокойства, надежды и раздражения.
— Ты меня что, не слушал, что ли?!
— Слушал, почему…
Казанец недоверчиво хмыкнул:
— Ну-ну… Так что, едем?
Марат обвёл задумчивым взглядом спешащую в недра метро толпу. Почему-то вспомнился Арам Суренович, общественным транспортом не пользовавшийся принципиально и любивший говорить: «Если мужчина до тридцати лет не заработал на квартиру и машину — семью ему создавать уже ни к чему. Такие не должны размножаться». Хитрый армянский прищур в сторону Марата не оставлял сомнений, кто подразумевается под незаслуживающим потомства неудачником.
— Едем.
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Шам предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Примечания
19
Артиллерийская буссоль — прибор, применяемый в артиллерии для определения магнитных азимутов и дирекционных углов, ориентирования орудий, измерении расстояния, засечки целей, наблюдения и разведки
22
Джамаа́т — весьма многозначное слово. В данной книге используется либо как «воинское подразделение», либо как «землячество или др. неформальная группа».
