Я ещё живой. Рассказы и повести

Владимир Анатольевич Удод

В книгу вошли лучшие рассказы и повести автора. Разные по жанру и тематике. Их объединяет желание писателя показать человека в различных жизненных ситуациях, порой невероятных, иногда комических, а чаще драматических.

Женя-дурачок

Женя был тихим и ни к кому сам не приставал. Зато приставали к нему. Кто с корыстной целью, кто из любопытства, а кто чисто ради прикола. Дело в том, что Женя с рождения был гением. В пятом классе он решал задачи по математике лучше любого десятиклассника. Со всех школьных олимпиад он неизменно возвращался победителем.

Преподаватели в институте прочили Евгению большое будущее. Но закончить вуз ему не было суждено. На четвёртом курсе что-то в нём сломалось. Как сказал один из сокурсников, проживавший с ним в общежитии, перегрелся Женя. На экзамене он стал выдавать такие формулы и методы решения задачи из билета, что преподаватель был вынужден вызвать специалистов из другой области.

После курса лечения в психиатрической клинике Женю в институте уже никто не ждал, и он вернулся домой, к маме. Судя по всему, и дома ему не сильно обрадовались. Ходили слухи, будто родная мать пыталась его отравить. Но оставим это на совести тех, кто такие сплетни распространял. Люди, бывавшие у него дома, рассказывали, что все стены его квартиры расписаны формулами. Так ли это, утверждать не берусь, но однажды был свидетелем случая, когда гениальность Евгения не оставила никаких сомнений.

В семидесятые годы я был учащимся горного техникума. На третьем курсе нам предстояло выполнить курсовую работу по сопромату. Один мой товарищ, вместо того чтобы корпеть над «сопромутью», как мы называли этот предмет, выбрал более лёгкий путь.

— Пойдём к Жене-дурачку, — предложил он мне. — Женя за пять минут сделает все расчёты.

— Да ну? — усомнился я в целесообразности такой авантюры.

— Отвечаю! — заверил приятель и для убедительности добавил: — Он мне уже не раз задачи решал. Пойдём, не дрейфь, сам увидишь.

— Ты откуда его знаешь?

— Жили рядом раньше. Потом мы переехали. Но он меня помнит. Пошли!

— Ну пошли, — согласился я. Любопытство взяло верх.

Нам повезло. На ловца, как говорится, и зверь бежит. Женю мы встретили на улице недалеко от нашего учебного заведения.

Мой приятель без лишних разговоров налетел на своего старого знакомого и стал объяснять ему, что нужно сделать, будто тот был его вечным должником.

— Давай хотя бы присядем, — сказал Женя, кивая в сторону детской площадки со столиками и скамейками. Пока мы шли, он пристально посмотрел на моего однокашника и неуверенно спросил: — Ты Витька?

— Витька, Витька, — подтвердил приятель, усаживаясь на скамейку, хотя он был никакой не Витька, а Серёга. — Давай по-быстренькому сделаем расчёты и разбежимся. Я тебе за это мороженое куплю. Ты, главное, эпюры построй, а то я в этом полный ноль. Вот, смотри, это задание, это…

— Сам разберусь, — оборвал его Женя, подвигая к себе поближе тетрадь. — Ручку дай.

Сергей протянул ему шариковую авторучку и многозначительно посмотрел на меня: гляди, мол, что сейчас будет.

Я впервые видел вблизи нашего сумасшедшего гения. На вид ему было лет сорок. Невысокого роста, плохо побритый, почти лысый, в изрядно поношенной и давно не стиранной одежде он производил впечатление одинокого и несчастного человека. И, тем не менее, я не увидел в нём признаков каких-то отклонений от нормы. В моём представлении сумасшедший должен был иметь безумное выражение лица с глазами навыкате, дёргающееся тело, бессвязную речь и неконтролируемые действия. А этот был самым обыкновенным, похожим на рабочего завода, который заглянул домой на обеденный перерыв. Таких мужиков была треть города. Но когда я увидел, как Женя заработал шариковой ручкой по бумаге, то понял: человек он необыкновенный. Так быстро писать цифры и формулы, рисовать балки, эпюры, графики и при этом пользоваться только своей головой мог только гений. Не прошло и десяти минут, как Женя уже подводил итог. То, что мы могли сделать за несколько дней, он сделал за считанные минуты. Я как заворожённый, затаив дыхание, следил за руками и лицом этого человека и не понимал, почему люди считают его безумцем и дали обидное прозвище Женя-дурачок.

Вдруг Женя перестал писать, посмотрел на моего приятеля и сказал:

— Но это слишком простое решение. Можно сделать всё по-другому и гораздо точнее.

— Не надо по-другому! — испугано воскликнул Сергей, хватаясь за тетрадь.

Женя крепко прижал тетрадь к столу, не позволяя её у него отобрать, и голосом, полным убеждённости в своей правоте, произнёс:

— Ты не понимаешь. Этот метод определения прогибов при помощи эпюры изгибающих моментов давно устарел. Это по учебнику Тимошенко. Я у него учился. Он догматик, сторонник графоаналитического метода. Сергей Петрович вперёд не смотрел. Он не признавал работы Дэвида Вуда. Амбиции ему мешали. А я не только изучил Вуда — я его усовершенствовал. Вот посмотри, как надо решать эту же задачу, только по моему методу.

Он снова заработал лихорадочно ручкой по бумаге, выводя какие-то новые формулы. Сергей вовремя спохватился.

— Женя, подожди! — закричал он. — Давай я дам тебе другую тетрадь, чистую, и ты запишешь в ней все свои расчёты.

— Давай, — отрываясь от стола и выпуская из рук исписанные листы, согласился тот.

Сергей подсунул ему толстую общую тетрадь и сделал мне жест — пора тихо уходить. Когда мы отошли, оставив безумного гения в одиночестве, склонившегося над столом и с неимоверной скоростью записывающего вычисления, Сергей мне тихо сказал:

— Главное — вовремя выхватить у него тетрадку, а то он такого напишет, что сам чёрт не разберёт. Минут на десять-пятнадцать его хватает. Можно не сомневаться, что всё решено правильно. А потом всё — крыша едет у этого дурачка.

— Не называй его дурачком! — крикнул сердито я. — Он больной, но не дурачок.

— Ладно, не буду, если не хочешь, — пожав плечами, согласился приятель. — В принципе Женя парень хороший, зла никому не делает. Жалко, что так с ним случилось. Теперь, пока не испишет всю тетрадь до конца, он не успокоится.

— Ты же ему мороженое обещал, — напомнил я.

— Обещал, — тяжело вздохнул Серёга. — Женя мороженое любит. Только у меня сейчас денег ни копейки.

Я пошарил по карманам в поисках мелочи, наскрёб больше двадцати копеек и весело сказал:

— На эскимо хватит. Пошли в ларёк. Будешь должен.