Возвращение доктора Моро. Фантастическая повесть

Владимир Влялько

Сергей учится в Университете на биологическом факультете и мечтает стать хорошим специалистом в этой области. Для этих целей юный студент проводит опыты над лягушками. Но этого ему мало. Сергей решает попрактиковаться на «серьезных», как он говорит, животных. Результаты опытов будущего биолога выходят из-под контроля. Животные начинают мстить своему истязателю.

2. ЗАВЕЩАНИЕ ГЕНРИЕТТЫ

«Мне двадцать два года. Учусь на биологическом факультете Одесского университета (что в Шампанском переулке). Живу с дедом Захаром. Родители погибли два года назад в авиационной катастрофе. Или пропали без вести. Учусь на третьем курсе. Хочу стать хорошим специалистом в своей области. И стану им! Давно мечтал изучать жизнь животных. Это же так интересно и увлекательно! В биологии много белых пятен. Я уверен! У того же Дарвина при всем уважении к его наблюдениям и открытиям. Его теория происхождения видов для меня не убедительна. В ней много изъянов. Я еще не знаю каких, но интуитивно убежден в этом. Хочу найти их, проанализировать, создать новую, свою теорию происхождения видов. Человек, это…» — Сергей прервал внутренний монолог. За окном движущейся к университету маршрутки мелькали пейзажи южного города. Пол дюжины бездомных собак мирно дремали в тени акаций у кромки дороги.

«Вот прекрасный материал для опытов. Сколько бесхозных животных пропадает, не давая обществу никакого прока. Они и не подозревают о том, какую пользу могут принести человеку, отдав свою жизнь в его руки», — думал Сергей.

Студент вышел из подъехавшей к Шампанскому переулку маршрутки. Пятьсот метров до здания университета были заполнены мыслями о предстоящем дне — напряженном и интересном. Сегодня он будет участвовать в опытах на лягушках для изучения функций нервной системы и работы мышц.

«Лягушка — простейшее существо, — думал Сергей. — Интересней было бы проделать опыты с теплокровными животными — например, собакой или кошкой. Но это сложнее: различные запреты и ограничения, недостаток живого материала, протесты общественности. Вот, и обезболивающее средство кетамин запретили. Да, я понимаю, без него животному больно. Трудно представить себя на его месте. Но чиновники от медицины запретили этот препарат. Что же в таком случае остается делать?».

Сергей вспомнил об истоках своего биологического увлечения, переросшего в мечту стать известным ученым в данной сфере. Это произошло семь лет назад. Ему тогда было пятнадцать — восьмой класс. Он с родителями пошел в местный зоопарк. Среди многочисленных животных внимание юного натуралиста привлекла старая черепаха, живущая в небольшом вольере с грязным бассейном. По словам работников зоопарка, ей было около восьмидесяти лет. По возвращению домой отец рассказал сыну о более старой черепахе — Генриетте, родившейся в 1830-м! году. Ее привез из южного похода сам Чарльз Дарвин, и отдал в Австралийский зоопарк. Генриетта удивляла ученых и простых посетителей зоопарка своей древностью.

Был поражен и Сергей. Обостренная в юном возрасте тема жизни и смерти в мозгу восьмиклассника определила всю последующую жизнь будущего биолога. Уже позже, (Сергей был на втором курсе) он узнал о смерти Генриетты. Животное прожило сто семьдесят пять долгих лет! Бог смерти Танатос призвал к себе и это старое существо, продемонстрировав власть над всем сущим.

«Только опыты над животными без жалости и сострадания помогут глубже изучить природу самой жизни, ответить на вопросы происхождения всех видов живых существ и их венца — человека». Таков был девиз молодого человека, определивший его взгляд на биологическую науку.

— Ну, пожалей ты безвинных животных! — часто говорил дед Захар, подметив за Сергеем необоснованную склонность к кровавым экспериментам над «младшими братьями». — Откуда подобная тяга к жестокости? Сейчас — я слышал — существуют десятки других щадящих способов изучения живых существ. Компьютерные модели, различные муляжи. Наконец, исследование мертвых животных. Я читал, в Европе создали аппарат, который как бы оживляет труп — наполняет сосуды кровью, заставляет работать сердце, повышает температуру тела. Вот и проводите опыты над такими бездыханными объектами. Не слышал ли ты случайно, мой юный друг, о подростках, истязавших в детстве домашних животных и, впоследствии, ставших маньяками и убийцами?

— Ладно, дед, — отвечал внук, — не понимаешь ты в этом ничего. А с маньяками загнул. Ну, посуди сам, — как можно, например, стать хирургом, не прикоснувшись ножом к живому перед тем, как сделать реальную операцию; как изучить функции организма и действия лекарств без опытов на живых существах? И вообще, эксперименты над животными являются важной частью медицинских исследований. Смерть во имя науки обоснована и оправдана.

— Нет, это жестоко и несправедливо! В вашем, с позволения сказать, научном случае, — это медленная, ничем не оправданная, казнь. — Захар не унимался. — Это гуманно пропускать через животных ток или охлаждать их до наступления гибели? Пересаживать или удалять здоровые органы, причем, без наркоза? Нельзя научиться чему-то хорошему, причиняя страдания и смерть живым существам.

— Дед, мы остаемся каждый на своей точке зрения. Я хочу стать хорошим специалистом, и буду продолжать заниматься тем, чем занимаюсь. Давай, оставим наши споры. Время рассудит нас.

— Рассудит. Это ты правильно сказал. Но я уверен, — правда будет на моей стороне. И родители твои, если были бы живы, согласились бы со мной.

Родители. Мать и Сергей любили друг друга. А вот с отцом, тоже, кстати, биологом, были существенные разногласия. В основном, на той же почве, что и с дедом — отношение к животным. Но родители погибли вместе с отцовскими поучениями и материнской любовью. Что до деда, — то можно простить его позицию, объясняя ее возрастом и непониманием сути биологии. Так считал Сергей.

Как и намечалось, день прошел в опытах и их анализе. Экзекуции подверглись три лягушки, каждую из которых постигла смертельная участь. Этого Сергею было мало, и он задумал сам, вне учебной программы поэкспериментировать над «серьезными» животными. Своего Дика трогать не решался — дед ему не простил бы. А вот у соседа с первого этажа имелся хороший объект для опытов — как считал Сергей — двухлетний неаполитанский мастифф по кличке Фалькон.

Это была большая охранная собака темно-серого окраса с массивной головой и обилием отвислых складок кожи в районе морды и шеи, присущих этой породе. Видимо, сосед недостаточно внимания уделял ей. Присущая данной породе привязанность и преданность хозяину заменились открытостью и доверием к чужим людям. Этим и воспользовался целеустремленный студент.

Однажды он заманил не подозревающее о своей будущей участи животное в заброшенный сарай недалеко от дома. Там все было готово к эксперименту. Сергей ввел собаке дозу снотворного, а затем, сделал обильную инъекцию гормонального препарата. И начал наблюдение.

Прошла неделя. Стали заметными изменения во внешнем облике собаки и ее поведении. Во-первых, Фалькон на глазах увеличился в размерах. Его и до того массивная голова стала более мощной. Свисающий с шеи подвес придавал теперь животному вид стареющего льва. Возрос аппетит собаки. Сергей уже не успевал приносить из дома продукты для утоления голода растущего монстра.

Однажды, навещая в очередной раз подопытных животных (их стало уже больше), Сергей обнаружил взломанную дверь. Ни собаки, ни других животных в сарае не было. Лишь специфический запах напоминал об их недавнем присутствии.

Конец ознакомительного фрагмента.