Смерть банкирши.

Владимир Дмитриевич Окороков, 2022

Успешный московский журналист Павел Козлов, которому в далеком сибирском Белоярске, внезапно привалило наследство, даже не подозревал с какими страшными и опасными событиями он там столкнется. И снова уже известные нам детективы "Агентства 404" придут ему на помощь.

Глава 3. Неисповедимы пути.

Пропустив уже вторую рюмку ледяной водочки и с аппетитом поглощая шашлык, Павел мысленно строил планы о дальнейшей своей жизни в городе, о котором два месяца назад он даже понятия не имел. Нет, конечно, как любой грамотный интеллигентный человек он, разумеется, знал о существовании такого сибирского города, как Белоярск. И даже как-то, транзитом, по пути на Дальний Восток проезжал мимо. Но, конечно же, он никогда не думал, что ему придется здесь поселиться. Ему никогда не нравилось выражение «Везде люди живут». Павел, как коренной москвич, всегда считал, что жить надо не где-то, а только в Москве, ну, на худой конец, в Санкт-Петербурге. Но вот уже больше месяца он жил здесь и, как говорится, ничего страшного не происходит. Вокруг такие же люди, такие же автомобили, а уж квартира, в которой он жил в столице и в подметки не годится той, где он сейчас проживает. Правда с работой промашка вышла. Впрочем, а кто его здесь должен был ждать? Сразу и в Москве хорошую работу хрен найдешь.

Павел отложил вилку, вытер салфеткой губы и поймав вопросительный взгляд официанта, поманил его пальцем.

— Принеси, братец, еще, двести водочки и один шашлычок горяченький.

— Нет вопросов. Сейчас все сделаем в лучшем виде. — Склонил голову официант. Замешкавшись, он топтался на месте, словно хотел еще что-то добавить.

— Что-то не так? — Глянул вопросительно Павел.

— Видите ли — Замялся официант — сегодня в зале очень много посетителей. Вы не будете возражать, если я подсажу к вам за стол одного нашего гостя, он наш постоянный клиент. Правда, выглядит он сегодня, не совсем комильфо, — Блеснул эрудицией официант — но проблем вам, поверьте, он не создаст.

— Пьяный, что ли? — Приподнял брови Павел, намереваясь категорически отказать.

— Что вы, он вообще очень умеренно пьющий. Более того, очень интеллигентный и образованный человек, просто он сегодня одет несколько неряшливо. У него, наверное, какие-то проблемы в личном плане, я конкретно не осведомлен.

— Хорошо. Давайте сюда вашего неряшливого интеллигента. — Усмехнулся Павел. — Водочки тогда четыреста, пожалуйста и пару греческих салатов. Может у него и с деньгами сегодня не все в порядке.

— Благодарю вас. — Официант склонил голову. — Господин Вяземский платежеспособен, но в случае чего, заведение всегда готово оказать этому клиенту услугу в виде кредита.

— Давно наслышанный об этом ресторане «Сопка», — Павел благодушно осматривая зал, с удовлетворением отметил, что в углу на эстраде уже располагались оркестранты. Он решил, сегодня не ограничиваться ужином, а посидеть подольше, понаблюдать за публикой, послушать музыку. Хоть и не ахти, какое заведение, так на слабую троечку, по столичным меркам, но все же для Белоярска, это был ресторан, и говорят, один из лучших.

— Разрешите представиться. Юрий Вяземский.

Павел повернулся. Перед ним, чуть склонив голову, стоял джентльмен. Именно это слово почему-то сразу пришло в голову Павлу, глядя на породистое, слегка небритое и чуть усталое лицо человека, определенно знающего себе цену.

Павел, в прежней своей жизни работая в московском журнале, имел возможность общения с представителями бомонда, потому хорошо знал подобный типаж людей. Нельзя сказать, что он был ценитель мужской красоты, но стоящий перед ним человек действительно был классически красив и породист, как может быть красива античная статуя.

— Павел. — Поднялся он из-за стола. — Прошу, присаживайтесь. Фамилию называть он не стал, уж больно комичным был диссонанс между Козловым и Вяземским.

Даже не притронувшись к карте меню и не глядя на стоящего рядом официанта, Вяземский, хорошо поставленным голосом, видимо в привычной, своей манере заказал бокал красного вина «Каберне Совиньон» и «Амейжуаш-а-бальяо-пату» на закуску.

— В Португалии бывали? — Осведомился Павел, наливая себе рюмочку водки.

— Доводилось. — Улыбнулся снисходительно Вяземский, хотя наверняка даже не знал, где она находится.

Такая категория людей, к которой, вне всякого сомнения, относился и сидевший напротив Вяземский, была достаточно хорошо известна Павлу. Как правило, обладая хорошими природными данными, они не заморачивались над своим образованием считая, это излишним. Нахватавшись верхушек в среде себе подобных, очень поверхностных и по-дилетантски легковесных, они, тем не менее, умели преподнести себя в благоприятном свете как интеллигентные и очень образованные люди. Ведь мало кто знает, например, что в Португалии никогда к «Амейжуаш-а-бальяо-тату» не подадут красное вино «Каберне Совиньон». Подавать к морепродуктам, в частности к моллюскам, из чего это блюдо и готовят, полагалось только светлое вино или шампанское. Интересно, что за «Амейжуаш-а-бальяно-тату» ему подадут в этой забегаловке, из перемороженных креветок, наверное — Весело усмехнулся в душе Павел.

Откинувшись в кресле, он с любопытством, почти в открытую изучал незваного соседа, стараясь угадать, сколько времени понадобится, чтобы он прокололся и выдал себя с потрохами.

— Вы, извините, чем изволите на жизнь зарабатывать, господин Вяземский? — Павел с нескрываемым ехидством осматривал его одеяние.

Павел сразу обратил внимание, что одет он был и впрямь как-то неподобающе. Ни прическа, ни холеное лицо, пусть даже с легкой щетиной не соответствовали его одежде. Белоснежная импортная сорочка с золотыми запонками на манжетах, слегка приспущенный галстук «боло» на шее, и мягкий темно-синий пиджак из кашемира и шелка, никак не соответствовали тренировочным брюкам с вытянутыми коленями и старомодным ботам «прощай молодость», на которые трудно было не обратить внимание. А когда на левом запястье, тускло блеснул, дорогущий «Ролекс» в платиновом корпусе, стало понятно, что человек либо случайно, может по пьяни, выпал из своей социальной среды, либо с ним случилась какая-то неприятная история.

Заметив оценивающий взгляд Павла, Юрий Петрович артистично развел руками.

— Не обращайте внимания на мой внешний вид, молодой человек. Все это так банально и пошло, что не стоит даже об этом говорить.

— Я могу вам чем-нибудь помочь? — Вполне серьезно спросил Павел.

— Не думаю. Впрочем, может чуть позже. — Вяземский положил на колени салфетку, пододвинул блюдо и вооружившись вилкой принялся за ужин.

Павел тоже, налил себе рюмку водки, выпил, поковырялся в греческом салате. Что-то не давало ему покоя. Что-то незримо и даже магически притягивало его к человеку, сидящему напротив. Он положил вилку.

— Вы так и не ответили мне, господин Вяземский, чем изволите заниматься?

— А вы отгадайте. — Ухмыльнулся тот, отхлебывая вино из бокала.

— Вероятно, вы принадлежите к категории творческих людей. Я прав?

— Смотря, что следует понимать под творчеством, молодой человек — Внимательно и пристально взглянул на него Вяземский.

— А он не глуп. Неужели я ошибся с его характеристикой. Но что мне так в нем знакомо? Что? — С напряжением думал Павел.

Заиграла музыка. Павел обернулся к оркестру. Какой-то поддатый «дрищ» в узких клетчатых брюках, покачиваясь что-то кричал на ухо саксофонисту, держа в руках пятитысячную купюру. Тот что-то возражал, качал отрицательно головой, но потом все-таки забрал деньги, кивнул «дрищу» и сделал рукой жест ансамблю.

Павел почти не удивился, когда оркестр заиграл «Владимирский централ». Его поразило другое. Как он мог забыть? В детстве у них во дворе, очень талантливо и красиво пел эту песню под гитару кумир всей дворовой молодежи — дядя Юра Горшков.

Теперь уже уверенный на все сто процентов, Павел повернулся к господину Вяземскому, элегантно поглощающему блюдо из перемороженных моллюсков и запивая их «Каберне», цинично спросил.

— Песенка интересная, не находите?

— Вы знаете, тюремный фольклор нисколько меня не интересует. Я сторонник несколько иных жанров в музыке. — Он положил вилку, вытер губы белоснежной салфеткой, достал из внутреннего кармана пиджака золотой портсигар и вопросительно уставился на Павла.

— Курите, курите. — Разрешил тот. — Я тоже, знаете ли, подвержен, как это принято сейчас говорить, вредным привычкам.

Павел сразу приметил, что в шикарном портсигаре господина Вяземского были обыкновенные сигареты «Прима» и это нисколько не умаляло статус курильщика, а наоборот, должно было придавать особый шарм и даже шик, подчеркивая его индивидуальность.

— Чтобы отгадать ваш род занятия — он тоже достал пачку сигарет, но это были «Мальборо» — разрешите задать вам наводящий вопрос — вы москвич?

— Да. И не в первом поколении — Усмехнулся Вяземский — впрочем, как и вы сами. Диалект, манеры, их знаете ли, не скроешь.

— Да, я полтора месяца назад приехал сюда. А вы?

— Я здесь живу уже более трех лет.

— Если не секрет, где вы проживали в Москве?

— Вам, наверное, это ничего не скажет, но проживал я в районе 5-го тупика. Чтобы было понятно, это где улица Рудниковская.

— Вы знаете, мне этот адрес очень даже знаком. У меня там комната в коммуналке, а вы, дядя Юра, наверняка хорошо помните как там, среди дворовой шпаны, пели именно эту вот песню и тогда вам тюремный фольклор, очень даже нравился.

Было видно, что господин Вяземский, никак не ожидая такого оборота, растерялся. Но надо отдать ему должное, поняв, что сидевший напротив него молодой человек, многое знает о нем, правда пока не известно сколько, выкрутился тоже артистично.

— На то она и молодость, где все было по-другому. Так выходит мы с вами, Павел, не только земляки, но еще и соседи?

— Да, дядя Юра, «пути Господни неисповедимы». Так что не корчи из себя «Великого князя в эмиграции», а давай лучше хлопнем водочки, чисто по-нашему. А потом ты честно и без прикрас расскажешь, что с тобой произошло и чем я могу соседу помочь.