24

Владимир Дэс

«Наконец юная поэтесса сдалась. Облизнув пересохшие от страсти губы, я стал дрожащими от возбуждения пальцами расстегивать пуговички на ее шелковой блузке в мелкий цветочек. Осталась последняя, и тогда… Тогда я…»

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Утро

Наконец юная поэтесса сдалась.

Облизнув пересохшие от страсти губы, я стал дрожащими от возбуждения пальцами расстегивать пуговички на ее шелковой блузке в мелкий цветочек. Осталась последняя, и тогда… Тогда я…

И в этот самый момент кто-то начал яростно колотить по моей голове пустой консервной банкой. От дикого шума я подскочил в кровати на полметра и, распахнув глаза, стал очумело озираться.

— Где она?..

Поэтессы нигде не было.

Я посмотрел на свои пальцы, все еще сонно перебирающие желанные пуговички, и ими же придавил кнопку ненавистного будильника.

Тут же зазвонил домашний телефон.

— Да, — просипел я в трубку.

— Спишь, черт кудрявый, а у меня всю последнюю партию твоих книг арестовали!

Я понял, что обращаются именно ко мне, поскольку я вполне еще кудряв. А вот о какой партии речь идет, въехал не сразу. Только хотел уточнить, как запищал сотовый телефон.

— Одну минутку, — сказал я в трубку домашнего телефона. — Да? — уже в тембре проговорил я в сотовый телефон.

— Вася! Василий! Где ты, Вася? — с ходу стал надрываться кто-то на другом конце. А так как меня звали Васей, я понял, что на свет божий призывают меня.

— Тут я. Слушаю, — сообщил я в телефон.

Там очень обрадовались.

— Вася, елки-палки, давай скорее к нам! Тут у нас такое…

Что у них там, я не дослушал — позвонили в дверь.

— Кто? — крикнул я издали, не подходя к глазку.

— Пушкин.

— Какой еще Пушкин? — оторопело переспросил я.

— Самый обыкновенный. Который вас, Василий Петрович, на машине возит.

— Тьфу ты! — плюнул я с досады. Собственного водителя не узнал. — Сейчас… иду…

Я прижал к уху сотовый телефон. Там, не заметив, наверное, моей отлучки, уже заканчивали:

— В общем, понял? Давай, вали к нам.

И не успел я переспросить, что должен понять, кому давать и куда валить, как мой собеседник отключился.

Надевая брюки, подхватил трубку домашнего телефона, но там слышалось только пикание. Видимо, с арестованной партией книг разобрались без меня.

Часы. Кейс. Свежий платочек. Зеленое яблоко в зубы. Газету — в карман. И — в лифт.

Спускаясь с тринадцатого этажа, и яблоко можно сжевать и сон, зажмурясь, вспомнить — времени на все хватит.

Кофточка… Что же это была за поэтесса такая? Лицо никак не припоминалось.

В машине включил радио — узнать, кого из знакомых издателей за эту ночь убили. Знакомых не оказалось.

Михалыч вопросительно посмотрел на меня. Куда, мол. Водитель был намного старше меня, но у нас были дружеские, на равных отношения, и поэтому на его задверную шутку я только и сказал:

— В следующий раз представляйся Чемберленом — быстрее проснусь. А сейчас давай в арт-клуб — сегодня меня снимают на телевидении. Прямой эфир, надо выглядеть шикарно.

Прежде чем войти в дверь клуба, я попросил Михалыча позвонить в офис и узнать мое расписание на сегодняшний день.

Сперва в раздевалку. Потом на бегущую дорожку. И под душ — горячий-холодный, горячий-холодный. И к парикмахеру. Эдик — мастер высшего класса.

Кофе с холодной минеральной водой. Задержал на секунду официантку — может, это она нынче снилась. Пожалуй, нет, та стихи читала.

Посмотрел на себя в зеркало — орел!

Вот бы сразу таким просыпаться.

Сел в машину и закурил, наконец, первую. Михалыч, как всегда, поморщился и демонстративно открыл кнопкой окно с моей стороны.

Я просмотрел его каракули в блокноте и поехал в банк. Там должны были вернуть мне полторы тысячи долларов, их ошибочно сняли с моей карточки в мюнхенской гостинице, когда мы встречались с писателями Германии.

Дежурно улыбающаяся девушка попросила зайти через месяц, когда придут все мои счета. Я с выражением посмотрел на ее лицо-маску, но заводиться не стал — утро ведь еще.

По дороге в офис ответил на дюжину телефонных звонков. Разобрался с арестом партии книг и выяснил, куда меня приглашали сегодня с утра пораньше.

У входа в офис мой спившийся школьный товарищ традиционно отрэкетировал меня на сумму, равную самому ходовому нашему российскому торговому эквиваленту и передал очередные «Записки из подворотни».

Набрал цифры на кодовом замке — дверь не открылась. Постучал кулаком по металлу.

— Чево? — спросили за дверью.

Я популярно объяснил, «чево».

— А-а… — поняли за дверью и открыли. — А мы код сменили.

— Понятно, — сказал я. — Только предупреждать надо.

На меня посмотрели, как на идиота.

Я не стал объяснять, что если человеку не сообщать о смене кода, то ему сложно будет открыть замок, разве что он обладает талантами медвежатника. А только махнул рукой и двинулся к своему офису в глубине здания.

Моя секретарша Зоя сидела с заплаканными глазами.

— Что с тобой? — мимоходом поинтересовался я.

— Ничего, соринка.

— Ага, — понятливо ответил я. Похоже, очередной поход за очередным мужем закончился не совсем удачно.

Прошел к себе в кабинет, до потолка заваленный рукописями, журналами и книгами. Включил телевизор, приемник, компьютер, факс.

Зоя, уже припудрив носик, вошла с блокнотом.

— Через два часа телевидение, прямой эфир.

— Тема?

— Сказали, что на месте.

— Что на месте?

— Тема определится на месте.

— А почему?

— Я не знаю.

— Так позвони и узнай!

— Я звонила.

— И что?

— Ничего. Там тоже никто ничего не знает.

— Так я, может, там и не нужен?

— Говорят, что нужны. Но кому и зачем, никто не знает.

Я от такого заключения впал в тоску. Посмотрел долгим взглядом на Зою. Та, уставясь в блокнот, тихо шмыгала носом.

Я махнул рукой.

— Ладно, давай дальше.

— Сейчас придет прозаик Крюков, желает вас видеть.

— Пошли его к главному редактору.

— Ему главный не нужен. Ему гонорар нужен.

— Ну, как придет, скажи, будто я в командировке. Я ему уже месяц говорю, что вы в командировке.

— Ну, и еще раз скажи.

— Больше не буду. Я когда вчера ему сказала, так он чуть меня не задушил в припадке. Он как раз, говорят, какой-то роман про душителей пишет. Вот и вживается в образ.

— О Бог мой! Ну, скажи главбуху, пусть выдаст.

В это время в приемной кто-то шумно зашевелился.

— Это наверняка он, — констатировала Зоя и испуганно шагнула к двери. Но тут же остановилась и, взявшись за ручку, еще раз спросила:

— Ну что, будем выдавать?

— Да, будем. Пусть выдадут половину. И что там у меня на сегодня дальше?

Зоя прокричала уже из-за двери:

— Сейчас, только отправлю «душителя» к главбуху!..

Я на всякий случай спрятался за свой большой стол, стал на ботинках шнурки перевязывать.

Развязал… Завязал…

Потом опять развязал и завязал…

Когда в седьмой раз стал проверять крепость шнурков, заметил какую-то папку — валялась в пыли под одной из тумб стола.

Конец ознакомительного фрагмента.