Цена ошибки

Владимир Зещинский, 2022

Иногда мы просыпаемся в самых неожиданных местах. Александр Громов, например, очнулся однажды в овраге в окружении мертвецов. «Так себе компания», – подумал он и поспешил убраться подальше. В процессе выяснил, что каким-то образом попал в тело подростка, да и мир, как оказалось, совсем другой. Потусторонние существа и странные способности, конечно же, интересовали Громова, но больше всего ему хотелось знать, что скрывает его собственная память. Ответ ему не понравился. Зато появилась цель – во что бы то ни стало вернуться назад, в свой мир!

Глава 3

— Последний опыт, а затем можно и на утилизацию. Более ничего интересного в нём…

Проснулся я оттого, что меня трясло. Резко сев, огляделся и не сразу понял, где я. Но вскоре сон отступил, и я выдохнул. Просто сон. Проклятые сны в этом мире не перестают доставать. Всё время снится какая-то ерунда.

Мне даже начинало казаться, что не сны это вовсе, а мои потерянные воспоминания. Правда, слишком уж нереалистичными они были. Сложно поверить, что со мной могло произойти нечто подобное. А может, это какая-то аллегория? Может, моё сознание таким вот странным образом пытается мне что-то рассказать?

В голове что-то щёлкнуло, отчего я скривился и прикрыл глаза, замирая. Вслушавшись в свои ощущения, я будто наяву увидел, как нечто, напоминающее узорчатый покров, медленно сдвинулось, словно прикрывая что-то.

Открыв глаза, я озадаченно почесал щёку. О чем я только что думал? И чего проснулся в такую рань? Покров? Какой ещё покров? Глупости с утра пораньше в голову лезут.

Лёг обратно, но минут через пятнадцать лежать надоело. В голове звенела какая-то неприятная пустота. Было полное ощущение, словно я только что забыл о чём-то важном. Это дико раздражало.

Встав, я потянулся и зевнул. Время, конечно, ещё раннее, но раз не спится, значит, нечего бока отлёживать.

Деревню мы покинули два дня назад, и всё это время шли по почти заросшей дороге, петляющей по лесу. Сколько бы я ни присматривался к лесу, но ничего необычного в нём не видел. Встречались вполне знакомые деревья, такие как те же сосны или ели, пару раз даже дубы видел.

Хотя некоторые вещи меня всё-таки удивляли. Например, несмотря на напряжённость, витающую в отряде, никто не спешил. Мне казалось, что где-то там война, и нам нужно быть на месте как можно скорее, но нет, мы двигались крайне медленно, будто бы даже нехотя.

Понятно, что спрашивать у воителя я не стал. На такие случаи у меня был Ледар, готовый болтать о чём угодно, лишь бы не молчать слишком долго.

— А чего спешить? — удивлённо ответил он вопросом на вопрос.

— Там ведь сражаются. Может, им помощь срочная нужна, — предположил я и резко обернулся, так как заметил за деревьями какую-то странность.

Мы с Ледаром снова пошли за хворостом. Откровенно говоря, эти два дня я только и делал, что помогал с дровами. И не потому, что я вот такая неблагодарная скотина и ничего делать не хочу, а по той простой причине, что ничего более делать мне не доверяли. Либо на самом деле не верили, либо была иная причина, но я пока не спрашивал о ней.

Так вот, о странности. Могу поклясться, что видел с левой стороны дороги уже знакомую мне потустороннюю сущность. Правда, в этот раз она попросту испарилась, словно дым на ветру. Но я всё равно нахмурился.

— Если бы помощь была нужна, — не обратив никакого внимания на моё напряжение, заговорил Ледар, — то к нам давно послали бы кого-нибудь. А вообще, не привечается среди воинов, когда слишком усердствуешь в таком деле.

— Почему? — Оторвав взгляд от места, где ещё недавно клубился белёсый дым, я поглядел на Ледара.

— Потому что всем нужны воинские заслуги и возможность показать себя, — как маленькому разъяснил Ледар. — Представь… — Он понизил голос, опасливо оглянувшись, будто нас кто-то мог подслушать, и продолжил: — Вот прискакали мы, взмыленные, торопливые, а там бой идёт, воины степняков рубят. Наш воитель не удержится, тоже в бой наших воинов поведёт, но так нельзя. Кому потом победа достанется? Им или нам? Так ведь и до ссоры недалеко. Все начнут за мечи хвататься да рубиться. Нет, нельзя так.

— Но кто определяет, какой отряд пойдёт первым, а кто следом? — спросил я, удивляясь.

Всё это звучало такой глупостью, хотя если учесть, что они тут все грызутся из-за шанса завладеть землями и титулом, то ничего удивительного, что есть и такие вот странные правила. Надо же, кто первый пошёл, тому и победа.

Сомневаюсь я что-то, что полноценная война тут идёт. Скорее уж какая-то местечковая разборка, для подавления которой и пятидесяти человек хватит. Тогда зачем послали этот отряд? Чтобы проверили, как дела идут, или подстраховали на всякий случай?

А ещё я помнил о людях в том овраге. Кто они и как там оказались? Может ли быть такое, что люди в овраге не имели к воинскому отряду никакого отношения? Как я понял, линия фронта совсем в другом месте, и до неё нам ещё идти и идти. Уйти далеко от оврага без обуви я ну никак не мог даже за те дни, что шатался по лесу в одиночестве.

— Властитель, кто же ещё. — Ледар глянул на меня, как на глупца, не способного понять элементарные вещи. Пришлось подавить поднявшее голову раздражение. — Он выбирает воителя, приказывает ему собрать отряд, указывает цель — всё как обычно. Справятся без помощи — уважение властителя. Но главное, если проявишь себя, то запомнишься властителю, а это дорого стоит.

— Понятно. — Я кивнул и принялся собирать хворост. Нас и так давно в лагере нет.

Когда мы уже возвращались, то со стороны лагеря услышали какой-то шум, а затем и крики.

Мы с Ледаром переглянулись, побросали хворост и припустили бегом. Правда, в отличие от того же Ледара, врываться в лагерь я не стал, а притормозил за ближайшим деревом, осторожно выглянул и замер, во все глаза глядя на происходящее.

Вылетевший прямо на поляну Ледар кое-как смог уклониться от когтистой лапы, едва не оторвавшей ему голову. Перекатившись по земле, он ввалился в кусты, но зверь вроде бы и не собирался его преследовать.

Это был весьма странный зверь. Думаю, многие иногда встречали на просторах интернета фотографии животных, о которых до этого и не подозревали. Обычно это очень редкие существа, выглядящие так, словно прибыли с какой-то иной планеты.

Вот и сейчас я видел что-то такое же необычное, не слишком симпатичное, а попросту говоря, страшное, зубастое и явно опасное.

Зверюга напоминала смесь крысы, лысой кошки, овчарки и бульдога. От овчарки зверь взял характерный опущенный зад. От крысы — хвост и морду. От лысой кошки — лишённую всякой шерсти шкуру. А от бульдога — мощную грудь и складки на коже. Хотя складки — это, наверное, от шарпея. В общем, милое создание, особенно если учесть, что росточком оно было чуть меньше лошади. Да и горящие ярко-зелёным светом глаза даже не намекали, а говорили прямо: на пути у этой жертвы экспериментов лучше не попадаться. И как я мог заметить, зверь был не один.

Я не собирался что-то делать, кидаться под клыки и когти. Если бы у меня был автомат — другое дело, а так я мог рассчитывать только на то, что меня убьют быстро. Умирать я однозначно не собирался, так что постою пока тут. Лучше вообще, конечно, уйти отсюда куда подальше, но я не мог заставить себя сдвинуться с места. Внутри меня поднималось что-то, отдалённо похожее на голод.

Всегда думал, что звери намного умнее. Взять хотя бы ту кошку, что не так давно едва мной не закусила. Она действовала очень умно: подкралась незаметно и кинулась только тогда, когда я сам повернулся. Если бы не моя удача, то быть мне удобрением.

Да и зачем они напали на лагерь? Мне кажется, нормальный зверь отследил бы одинокую дичь и по-тихому утащил. Тем более все мы за тем или иным ходили в лес, если не поодиночке, то в парах. За теми же дровами, да хоть нужду справить.

В общем, поведение крайне странное. Впрочем, что я могу знать о местных зверях? Может, для этого вида такое нападение вполне нормально.

Наклонившись, я подхватил камень размером чуть меньше, чем мой кулак, и снова затаился. Сделать много я не смогу, но и полностью отстраняться от всего не имею права.

Мной не овладела никакая горячка боя, я не испытал никакого азарта или же желания немедленно присоединиться к веселью, но и страха, который просто обязан был погнать меня от этого места подальше, тоже не было.

Скорее я ощутил незнакомую холодную сосредоточенность, которую раньше за собой не замечал. Мне показалось, что мир вокруг стал чётким и более объёмным. Я слышал своё дыхание, биение сердца, а всё остальное словно отдалилось, стало нереальным, как шум телевизора в соседней комнате. Я слышал отдельные слова, выкрики, рычание зверей, но мне казалось, что происходящее будто отделено от меня тонкой преградой.

Почему-то звери, несмотря на многочисленные раны, даже не думали умирать.

— Ноги перебивайте! — крикнул во всё горло воитель.

Ноги? Хотя, наверное, это правильно: раз по какой-то причине невозможно убить, то можно попробовать обездвижить. Правда, я не представляю, сколько человек погибнет, прежде чем отряду удастся остановить всех этих зверей.

Когда один из воинов очень не вовремя споткнулся о кочку и упал, явно хорошо приложившись спиной, я напрягся, замирая в ожидании. Падение заметил не только я, но и воитель, но он был слишком далеко, чтобы успеть.

Зверь как-то совершенно не солидно взвизгнул и кинулся к упавшему человеку.

Время! Я сам не понял, что произошло, но в следующий момент зверь вздрогнул, остановился и, пошатнувшись, упал, как подрубленный. Я же выпрямился и посмотрел на свою руку. В ней только что был камень. И я его бросил. И убил этим камнем животное. Как такое возможно?!

Я не имел представления, как у меня получилось нечто подобное, но решил, что подумаю об этом чуть позже. Хотя время от времени в голове всё-таки всплывал вопрос: с какой же силой нужно бросить камень, чтобы не просто отвлечь, а именно убить?

А когда я увидел, что зверь как ни в чём не бывало встаёт, меня словно что-то толкнуло в спину. Мир в одно мгновение превратился в смазанный туман. Я отстранённо наблюдал, как с огромной скоростью перемещаюсь от одного зверя к другому. Внутрь меня полноводной рекой лилось что-то отвратительное, но я совершенно не обращал на это внимания, концентрируясь только на том, чтобы сделать всё максимально быстро и незаметно. Огромные туши зверей были плюсом, так как за них было очень удобно прятаться.

Вскоре я понял, что живых зверей не осталось, поэтому вернулся на своё прежнее место и сделал вид, что никуда не отходил. И всё это с отстранённостью и холодным безразличием, словно ничего особенного на самом деле не произошло.

Подняв с земли ещё один камень, я продолжил наблюдать. Воины явно были не готовы к такому нападению и к тому, что противник окажется почти неуязвимым. Они даже не сразу поверили, что звери всё-таки отдали концы.

Конечно, без потерь на нашей стороне не обошлось. И там, и здесь лежали раненые люди, постанывая, а то и вовсе без сознания. На вытоптанной поляне виднелись следы крови, и сейчас уже сложно было понять, кому она принадлежала. В воздухе плыл тошнотворный запах битвы, к которому примешивалось что-то ещё, непонятное, с первого раза неопределимое.

Странно, но я ощущал себя донельзя бодрым, не было ни тошноты, ни голода, ни усталости. Казалось, если я захочу, то могу до неба допрыгнуть.

— Как ты его, а!

Резко развернувшись, я едва не подпрыгнул от неожиданности.

— Ледар! — выплюнул я, толкая его в плечо и сердито поворачиваясь обратно к лагерю.

И как только он подобрался так тихо, что я и не услышал совсем? Видел? Не видел?

Выкинув камень в кусты, я вытер ладонь о штанину и пошёл в лагерь. Я, конечно, не доктор, но может, на что и сгожусь. Хотя сомневаюсь, что могу сделать что-то большее, чем принести горячей воды, придержать, чтобы пациент не дёргался, или же помочь забинтовать.

На нас в лагере никто не обращал внимания: все ещё отходили от того, что произошло. И я заметил, какими шокированными взглядами люди смотрели на зверей, словно сомневались, что такое возможно. Я ради интереса даже подошёл к тому, в которого попал камнем. Под его головой расплывалась тёмно-красная, почти чёрная кровь, так что не нужно было быть гением, чтобы понять: попал удачно, в голову, вероятно даже пробил висок. Я всё ещё старался не думать, как такое возможно. А ещё меня крайне волновало, как после такого он смог подняться.

Ледар, плетущийся за мной хвостом, тоже принялся разглядывать зверя, даже не побрезговал поднять ему голову и поглядеть на рану. При этом он то и дело присвистывал, что-то бормотал и качал головой.

Вскоре все немного отошли. Одни воины начали помогать раненым товарищам, другие же занялись зверями, оттаскивая их к краю поляны, чтобы не мешались. Не думаю, что мы останемся здесь надолго.

Несколько человек всё-таки погибли. Воитель отобрал людей и послал копать для погибших могилы.

— Сандар, иди сюда, помогать будешь, — позвал меня Браир, возившийся с одним из раненых воинов. Приложило того хорошо: если выживет, шрамы от когтей на лице останутся на всю жизнь.

Я ничего спрашивать не стал, тут же подошёл и изобразил крайнее внимание и желание помочь.

— Давай, снимай с него верх. Раны нужно прижечь, иначе кровь не остановится.

Прижечь? Я с сомнением поглядел на него. Прижигание мне казалось плохой идеей. Во-первых, кровь, может, и остановится, но вот лечить потом ожог нисколько не легче, чем рваную рану от когтей. Хотя, может, это поспособствует дезинфекции?

Надеюсь, что меня лечить никто не будет, если я вдруг поранюсь. Мои раны как-то сами отлично заживают и без подобных варварских процедур.

Может, предложить им просто промыть раны чем-нибудь спиртным и зашить? Жаль, что у них тут водки нет, ведь они пьют что-то похожее на пиво. А я слышал, что именно им промывать раны нельзя, то ли из-за дрожжей, то ли ещё из-за чего, точно сейчас уже и не скажу. Так что остаётся простая вода, прокипячённая и остуженная.

Своё предложение я озвучил Браиру. Он возмутился, сразу же отказываясь, но его словоизлияния оборвал подошедший воитель. Внимательно выслушав, он покивал и разрешил, странно при этом на меня взглянув. Я же заподозрил, что мой забег не остался им незамеченным. А может, мне просто показалось.

Воитель притащил целый бурдюк алкоголя, похожего на водку, только чуть мутную. Самогон, что ли? Пахло странно, но вполне сносно. Сам воитель назвал это как-то мудрёно, но я не запомнил. На всякий случай разбавил алкоголь большим количеством воды. Когда я это делал, то многие смотрели на меня, как на варвара, посягнувшего на святыню с самыми отвратительными намерениями. Самое интересное, что многие легкораненые просили просто дать им выпить это, а не переводить столь ценный продукт на нечто, по их убеждениям, бесполезное.

Я как-то читал, что ране нужно дать хотя бы минут пять покровить, ведь организм сам старается очиститься от грязи, микробов и даже нежизнеспособных клеток тела. Конечно, это в том случае, если кровь не бьёт из тела фонтаном, — в таком случае нужно спешить.

Как там говорится? Инициатива наказуема? Вот есть же у людей умные мысли. Поглядев на иглу, которую мне всучили, я как-то резко засомневался в том, что идея зашить раны так уж хороша. Игла была длиной сантиметров десять, толстая, на вид вроде даже бронзовая и откровенно кривая. Да и нитке до хирургической очень далеко.

Но раз назвался груздем… М-да, в общем, думаю, и так понятно.

И нитку и иглу, конечно же, прокипятили. Руки я тщательно вымыл, размышляя при этом о том, что лучше бы не высовывался со своими предложениями.

Настала очередь накладывания швов. В юности я, как и многие пацаны, дрался. В драках случалось всякое. И бровь мне разбивали, и нос ломали. К крови я всегда относился равнодушно, да и здесь на неё успел насмотреться.

Но всё равно зашивать живого человека оказалось не слишком приятно. Может быть, если бы игла была острее и тоньше, всё прошло бы быстрее, но чего нет, того нет. Раны вспухли, кожа вокруг посинела. А если учесть, что края многих ран походили на лохмотья, то всё и вовсе смотрелось весьма жутковато.

— А теперь обмотать, — закончив шить, сказал я, кивая на местные бинты, которые выглядели не слишком чистыми. — Хотя их для начала лучше прокипятить, — притормозил я паренька, помогавшего мне.

Тот явно не понял, чем мне не нравятся бинты, но, пожав плечами, подхватил их и куда-то умчался.

А мне подсунули ещё одного подранка. Я в который раз подивился странностям. По логике вещей меня вообще никто слушать не должен. Я всего лишь ребёнок, который непонятно как оказался на их пути. Ничего не помнящий, постоянно о чём-то спрашивающий мальчишка. И тут я им говорю, что прижигать не надо, а нужно зашить. И они соглашаются! Вот как такое возможно? Я лично на их месте с большим сомнением отнёсся бы к словам какого-то мутного пацана, встретившегося на моём пути.

Хотя, может быть, в этом мире дети в моём возрасте считаются взрослыми?

Поглядев на воителя, который внимательно наблюдал за моими действиями, я вдруг подумал, что ему, возможно, всё равно, что будет со всеми этими людьми. Помогу я им? Прекрасно. Погибнут они после такого лечения? Что поделать, зато он будет знать, что прижигать всё же лучше, чем зашивать. Или он знает что-то такое, чего не знаю я, и опирается именно на эти свои знания.

Закончил я уже под вечер. Многие были недовольны задержкой, ведь можно было просто прижечь, а потом по-быстрому покинуть опасную зону, а теперь всем придётся провести на этой поляне ещё одну ночь. Кроме этого воины, нет-нет да неодобрительно качали головами, вспоминая зазря растраченный ценнейший напиток.

Когда я залатал последнего (долго, да, а что поделать, раньше я подобным не занимался), то у меня отваливалась спина и болели от напряжения плечи и руки.

Оглядевшись, я заметил многочисленные носилки, явно собранные наспех за день. А и верно, как-то же всех раненых нужно будет перемещать. Повозок у отряда не было.

К убитым зверям никто не приближался. Все, наоборот, старались не подходить к ним ближе чем на пару метров. Поглядывали с опаской (при этом изредка я замечал и на себе такие же взгляды, и это меня слегка нервировало), словно ждали, что звери сейчас снова оживут и нападут.

Естественно, меня такое положение дел заинтересовало. Неужели эти животные несъедобны? Я сразу вспомнил свой местный опыт поедания сырого мяса.

— Их нельзя есть? — спросил я у Ледара, подсаживаясь к нему.

Тот встрепенулся и повернулся ко мне. Проследив за моим кивком, он качнул головой:

— Нет, нельзя.

— Почему? Несъедобные?

— Никто не станет есть бывших одержимых тенями. — Ледар поднялся и пошёл в сторону звериных трупов. Я последовал за ним.

Ледар не стал подходить слишком близко. Я отчётливо видел, что ему и жутко интересно, и одновременно с этим страшно, хотя после самого боя он не выглядел таким нерешительным, особенно когда бегал вокруг и трогал убитого мною зверя. В отличие от остальных, я спокойно приблизился, с любопытством рассматривая мёртвое животное. По мне, так обычный зверь. Да, внешний вид у него странный и непривычный, но ничего тёмного или же мистического я в нём не видел. Вот та орущая тварь — она да, явно была непростой. А это — всего лишь местное животное.

— Что думаешь?

Услышав вопрос, я поднялся с корточек и обернулся. Ледара и след простыл, зато рядом, сложив руки на груди, стоял Роар.

— О чём?

— Об этих тварях, — пояснил он, разглядывая меня так, будто хотел узнать, что у меня внутри. — Я слышал, ты простым броском камня убил одного из них.

— Было такое, — не стал отпираться я, понимая, что Ледар давно уже всем растрепал. На самом деле убил я зверя совсем не так, но зачем говорить лишнее? Пока я и сам не понял до конца, что со мной происходит. Сначала привидение в доме, теперь эти звери. Голод непонятный. Может, я всё-таки вампир? Думал ведь, когда размышлял о регенерации, но отбросил это предположение: крови мне как не хотелось, так и не хочется. Так может, стоит ещё раз обмозговать эту версию? — Думаю, что просто удачно попал, и только. А по поводу животных… Ничего не могу сказать, я мало помню. Не думаю, что раньше встречался с ними.

— А тьма? — не отставал воитель.

Вот скажите, какая такая тьма? Неужели они на самом деле что-то такое ощущают, чего не могу почувствовать я?

— В чём она проявляется? — спросил я, решив снова сыграть на своём беспамятстве. — Может, я чего и ощущаю, просто не понимаю, так как забыл.

— Ощущение от них… тяжёлое, — пояснил Роар и поморщился так, словно наступил в кучу дерьма.

Я незаметно принюхался. Пахло от зверей и в самом деле так себе. И запах этот, к моему удивлению, не был животным. Скорее уж какой-то резкой химией несло, правда, не слишком сильно, почти неуловимо.

— Попахивает от них, это да, — сказал я и отошёл на пару шагов.

Воитель как-то странно глянул на меня, но продолжать расспросы на эту тему не стал. Зато его явно заинтересовало моё врачевание. Надеюсь, меня не определят в хирурги. Посвящать свою жизнь целительству я как-то не слишком хочу. Не моё это, совершенно точно.

Объяснять ничего не стал. Да и как бы я ему рассказал, откуда всё это знаю? Просто сказал, что будто под руку кто толкнул. Кажется, такое объяснение воителя полностью устроило, он даже заулыбался, явно довольный моим ответом. Подозрительный он всё-таки.

Ночь, как рассказал мне Ледар, для всех прошла тревожно. Хотя лично я спал как убитый, совершенно ни о чём не волнуясь. А чего дёргаться? Полный лагерь людей с мечами, уж в случае опасности точно кто-нибудь да разбудил бы.

Утром, когда стал проверять, все ли живы после моего, мягко говоря, не очень профессионального лечения, я был по-настоящему изумлён: раны у всех выглядели так, словно им не несколько часов, а как минимум пара дней. Я даже заподозрил, что тут у всех такая быстрая регенерация, но как оказалось, это не так. Люди и сами выглядели шокированными. Те, у кого раны были не слишком серьёзными, даже вполне могли передвигаться на своих ногах.

На меня поглядывали, но я пока не заметил в этих взглядах ничего опасного. Скорее, смотрели так, словно чего-то подобного и ожидали от меня, а я всего лишь подтвердил правильность их мыслей. Но лёгкое опасение во взглядах всё-таки улавливалось.

Мне пришлось признаться самому себе, что мой менталитет сильно отличается от менталитета местных людей. Не знаю, как на их месте повёл бы себя я, но уж точно не делал бы вид, словно ничего необычного не случилось.

— Просто ты потерял память, — пояснил мне Ледар. Вот он точно не кидал на меня странных взглядов. Скорее, ему было до жути всё интересно. — Воитель ведь тебе уже рассказывал.

— И что? — Для меня «просто потерял память» не было железным аргументом.

— Раз Отец забрал твою память, значит, дал что-то взамен. Все знают, что ты теперь не просто человек. Отец на кого угодно свой взгляд не направляет. Его расположение трудно завоевать.

— И зачем бы ему нужна была моя память? — спросил я, скептически поглядев на парня.

— Может, и ни к чему, но ведь просто так что-то даровать нельзя: цениться не будет. А память — ценность большая. По потере и награда.

Так что утром, осмотрев раненых людей, мы спешно собрались и покинули «дурное место».

— Может, нам надо свернуть с дороги? — поинтересовался я у Браира, который в последние часы постоянно отирался рядом. Я даже заподозрил, что Роар приставил его следить за мной.

— Зачем?

— Ну как же? Сначала деревня, потом эта поляна. Такое чувство, что тени облюбовали эту дорогу. Может, поэтому люди оставили эти места?

Браир посмотрел на дорогу под своими ногами как на личного врага и хмуро кивнул:

— Может, и так. Да только дорогу выбирает воитель, и нечего нам ему советовать. Он поболе нашего знает. Да и раньше всё спокойно тут было.

Мне совсем не понравилось последнее уточнение. Что-то мне нашёптывало, что не стоит развивать эту мысль.

Чем дальше мы шли, тем сильнее я ощущал тот самый химический запах, который почувствовал от трупов зверей, напавших на лагерь. Казалось, запах шёл со всех сторон, нависая над нами, как прозрачный туман. Кажется, все остальные тоже это ощущали.

Может, это радиация? Интересно, а она как-нибудь пахнет? Кажется, сама по себе она не имеет запаха, а вот что-то там другое сильно пахнет озоном, оставляющим на языке привкус металла. Здесь же явно было не это, но мало ли как в этом мире пахнет радиация.

То ли из-за запаха, то ли ещё по какой-то причине, но мне постоянно хотелось есть. Я даже заволновался, но потом подумал, что организм растёт, ему надо больше пищи, вот он и намекает мне об этом.

С каждым днём мне становилось всё тревожнее и тревожнее. Я посматривал на Роара, но тот не делал ни малейшей попытки изменить направление, хотя время от времени хмурился.

Хорошо хоть раненые поправлялись с большой скоростью. Все уже могли идти сами, да и повязки кое-кто полностью снял.

Это случилось на очередном привале. Мы, как обычно, не спеша двигались весь день, явно никуда не торопясь. Постепенно становилось всё темнее. Мы с Ледаром (они с Браиром теперь постоянно маячили рядом) давно натаскали хвороста. Раньше у Ледара кроме этого было ещё полно дел, сейчас же его освободили от всего, оставив лишь присмотр за мной. Не скажу, что я сильно против. В отличие от того же Браира, которого на разговор раскрутить было весьма сложно, Ледар мог бесконечно говорить обо всём на свете.

Так вот, когда уже почти стемнело, и мы готовы были садиться ужинать (есть хотелось так, что скулы сводило от нетерпения), появились они.

Я заметил их моментально. Левый глаз дёрнуло так, словно по нему кто-то недавно ударил. Я глубоко вздохнул, пытаясь взять под контроль слегка завибрировавшее от нетерпения тело. Теперь, глядя на них, я понимал, что моё желание есть не имеет никакого отношения к обычной пище. У меня даже слюна во рту собралась. Я тяжело сглотнул. Пальцы слегка задрожали, заставив меня сжать кулаки. Казалось, мои руки жаждут вцепиться в кого-нибудь.

Они стояли вокруг лагеря и, подняв ободранные морды, выли. Волки! Вернее, это было что-то потустороннее. Определить это было не сложно, даже с учётом того, как мало я в своей жизни сталкивался с чем-то подобным. Во-первых, у обычных волков глаза не светятся зелёным, как светофоры. Во-вторых, у обычных животных на месте животов не могут торчать оголённые ребра, окутанные всё тем же зелёным светом. И, в-третьих, я почему-то полностью уверен, что у волков позвоночник покрыт шкурой, а не белеет открытыми костями. Когда они двигались, то оставляли чуть мерцающий зеленоватый след, похожий на не слишком густой туман. Эти существа, несмотря на свой вроде бы материальный вид, таковыми не являлись.

Люди их не видели, но зато отчётливо ощущали, ведь все сразу вскочили со своих мест, схватились за мечи и принялись озираться. В их глазах можно было увидеть не простую тревогу, а ужас смертельно напуганных людей. Но надо отдать им должное: никто не побежал, лишь Браир плевался и поминал Отца, клянясь ему в чём-то там.

Возможно, люди слышали их вой, не могу сказать, но вот лично меня этот звук донельзя нервировал. Я сам не заметил, как поднялся на ноги и хищно прищурился. Немного нервно переступив с ноги на ногу, я чуть подался вперёд, а потом всё для меня слилось в одно-единственное движение. Уверен, что в тот момент моим телом управлял кто угодно, но только не моё собственное сознание.

Я лишь успевал заметить, как останавливался около очередной твари (пока не узнаю, кто это на самом деле, буду называть их так), хватал её и через мгновение волк рассыпался чуть влажным, полупрозрачным туманом. В отличие от прошлых существ, с этими я расправлялся гораздо быстрее.

Наверное, в какой-то момент они поняли, что их становится меньше, некоторые даже попытались как-то не слишком серьёзно напасть на меня, но моё тело было быстрее.

Вскоре я остановился точно в том месте, откуда стартовал, и меня отпустило. Неестественный голод пропал, его сменила какая-то наполненность, сытость, я бы сказал. Глаз перестал нервно дёргаться. Покров памяти колыхнулся, я тут же обратил на это внимание, но спустя мгновение позабыл.

— Что это было? — хрипло спросил Ледар, нервно оглядываясь по сторонам.

Неужели никто не заметил?

— А что было? — невинно поинтересовался я. — Чего все подскочили?

— Ты что, не почувствовал? — Ледар удивлённо глянул на меня, но в следующую секунду его взгляд снова принялся обшаривать местность.

— Что я должен был ощутить?

— Тени. Они совершенно точно только что были тут, — шёпотом сказал Ледар. — Тьма сгущалась вокруг нас, а потом словно пропала.

— Ушли?

Ледар одарил меня взглядом, которым всегда смотрел, когда я, по его мнению, говорил или спрашивал глупости.

— Они не стали бы так просто нас отпускать, — пояснил он. — Стой здесь и никуда не уходи. Я быстро.

Он стремительно ушёл, явно к воителю. И хорошо, мне нужно обдумать случившееся: не каждый день со мной такое происходит. Хотя в последнее время странностей до обидного много, это да.

Отойдя немного в тень, я попытался повторить свой ускоренный забег ещё раз (первый был после нападения материальных зверей). Снова ничего не вышло.

Сел прямо на землю и задумался. Я никогда не любил чего-то не понимать, а в этом мире, кажется, только и делаю, что чего-то не понимаю. Сначала меня каким-то непонятным образом занесло в совершенно иной мир и в чужое тело. Затем я заметил, что мои раны неестественно быстро заживают. После этого понял, что вижу какую-то потустороннюю ерунду, да и к тому же могу на неё воздействовать. При нападении я смог пробить череп животного простым броском камня, и это с учётом того, что никакой великой силой я не обладаю, ведь я просто тощий пацан, которого может скрутить в бараний рог любой взрослый мужчина. Я убил зверей тем, что вытянул из них что-то и поглотил. И вот сегодня апофеоз — самые натуральные призрачные волки.

Взлохматив рукой волосы, я хмуро оглядел всё ещё взбудораженных людей. Я точно знаю, что с моей памятью что-то не так. Иногда мне кажется, что некая завеса приподнимается, и знания приходят, но в следующий момент я и думать об этом забываю. От всего этого остаётся лишь ощущение, словно хотел что-то вот прямо сейчас сделать, а в следующий момент отвлёкся и забыл. Это дико раздражает.

Теперь совершенно точно можно быть уверенным, что в моём прошлом между тем моментом, когда я спустился из своего офиса, собираясь ехать домой, и моим пробуждением в этом мире случилось что-то весьма важное, но по какой-то причине этот пласт воспоминаний мне не подвластен. И я уверен, что причину сегодняшних, да и не только, событий нужно искать именно в этих утерянных воспоминаниях.

Подняв руку, я осторожно прикоснулся к веку левого глаза. Он меня беспокоил. Сначала я думал, что глаз травмирован, потом заподозрил, что с ним не всё так просто, а вот сейчас был полностью уверен: кто-то что-то сделал с моим глазом. И я очень хотел бы знать, что именно.

Закрыв глаза, я поднял голову вверх, с удивлением понимая, что за всё время, пока находился в этом мире, ни разу не посмотрел на небо. А ведь сделай я это раньше, сразу бы понял: мир совсем другой. Астрономом я не был, кстати, как и хирургом (иногда мне даже кажется, что я вообще никем не был), но уж созвездие Большой Медведицы отыскать на звёздном небе должен уметь каждый землянин.

Небо пока ещё было светлым, несмотря на то, что здесь, на земле, в лесу уже наступила ночь. Я намеревался дождаться, когда небо будет усыпано звёздами, чтобы отсечь последние сомнения, которые всё ещё оставались у меня.

Когда в лагере все немного успокоились и угомонились, меня позвали ужинать, но, к моему удивлению, есть мне совершенно не хотелось. Я сказал об этом, и от меня отстали. И неудивительно: здесь не станут уговаривать поесть, как маленького ребёнка.

А ночью, когда в лагере остались бодрствовать лишь караульные, я полностью убедился, что этот мир не мой. Звёзды были абсолютно другими. Никакой Медведицы, ни Большой, ни Малой, я так и не нашёл. Да и Млечного Пути, который обычно сиял туманной дымкой на ночном небе, тоже не было. А вот луна оказалась менее яркой, чем на Земле, но большей по размеру: можно было даже невооружённым взглядом отчётливо увидеть многочисленные кратеры.

Странно, я думал, что уже смирился со своим переносом, но, как оказалось, это не так. Вспомнились жена и сын. По обоим я весьма сильно скучал, особенно по сыну, хоть и старался о них не думать. Интересно, как они там? Всё ли у них в порядке? Сын, наверное, переживает: всё-таки у нас была весьма дружная семья. Хорошо ещё, что вырос он у меня умным. Оставалась надежда, что никуда не попадёт по глупости.

Наверное, кто-то другой на моём месте стремился бы обратно, но я такие душевные порывы нещадно давил. Я был полностью уверен, что пока эта дорога для меня закрыта. Да и как обычный человек может по собственной воле перенестись из одного мира в другой? Это не в нашей власти, я уверен. Тут задействованы иные силы, которых, может быть, я никогда так и не постигну.

Но, что интересно, где-то в глубине моей души тлела уверенность, что не всё так просто. Наверное, это оттого, что не верю я в случайности и действия, которые не несут в себе никакой логики и причины. Сам я вряд ли смог бы вот так перенести свою душу (сознание, разум или что там ещё?) сюда, значит, это сделал кто-то другой. И я никогда не поверю, что сделали это без веской причины, просто так. Как говорится, просто так даже мухи не летают. Причина есть у всего, надо её просто отыскать.

Я обвёл взглядом безмолвную стоянку. В самом деле, почему они не сворачивают с пути? Любой другой лидер группы попытался бы отыскать менее опасный путь, тем более что они тут все верят в тёмные силы и различных тварей. Вообще, не верить в них сложно, даже мне, учитывая всё, что случилось в последние дни.

Они ведь не боятся потеряться, не так ли? Но воитель упорно ведёт их вперёд по этой дороге, а ведь сегодня уже третий непонятный случай. А сколько их было до встречи со мной?

Неужели это единственная дорога, по которой можно добраться до линии фронта? Я уже даже сомневаюсь в том, что где-то там небольшой отряд воюет с некими степняками, уж больно нелогично воитель себя ведёт. А другие даже не думают выказывать своё недовольство, будто были заранее готовы к тому, что нечто подобное будет происходить на их пути.

А что если в этом мире нет безопасных дорог, и все это отлично знают? Если весь мир как минное поле, на котором каждый шаг может стать смертельным? Если подумать, то путешествие на Земле в средние века тоже, наверное, было небезопасным мероприятием. Правда, я не уверен, что тогда на путников нападали всякие призраки, а вот звери — очень может быть. А ещё любители поживиться за чужой счёт. Не стоит забывать и о болезнях.

В этом мире опасности немного другие. Впрочем, звери тут тоже имеются, да и от болезней никто не застрахован. Но ко всему этому есть ещё некие тени — потусторонние сущности, вполне способные, как оказалось, вселиться в живое тело.

И всё-таки должны же быть более безопасные пути. Мало кто из людей готов рисковать собственной шкурой, поэтому давно уже должны были отыскаться дороги, тропки, пути, где можно проскользнуть с наименьшими потерями. Неужели эта дорога — такая?

Но, когда я бродил по лесу в одиночестве, я не встречал никаких призраков. Кажется, в самом начале, когда я выбрался из оврага, что-то такое уловил краем глаза, и всё. В остальном мир казался мне вполне нормальным и обычным. Даже звери (кроме той кошки) обходили меня стороной; по крайней мере, я их не встречал на своём пути. Странности начались после встречи с той первой тенью. Так что нет, это не безопасный путь, а как бы не наоборот: дорога чем-то привлекает потусторонние сущности. А воитель нас упорно ведёт вперёд именно по ней.

Встав, я прошёлся немного, разгоняя застоявшуюся кровь: идея сидеть на голой земле явно была плохой.

— Не спишь? — спросил воин, назначенный сегодня в караул. Как там его зовут? По-моему, Вард. Всё-таки, несмотря на то, то имена короткие, запомнить их сложновато. Перепутать, кто есть кто, очень легко. Наверное, со временем можно привыкнуть, но сейчас все эти имена для меня звучат одинаково.

Конец ознакомительного фрагмента.