Дело рук Сталина. Том 2
Книга эта уникальна. Чтобы её написать, надо было там и столько, и именно в то время прожить. Её часть занимает рассказ участника событий о своей семье, судьба которой – характерный пример для сталинизма, до войны и после неё. Особое место занимает в книге “Ленинградское дело”, коснувшееся семьи автора вошедших в книгу повестей. Исключение из партии, аресты, лагеря, расстрелы, война, блокада Ленинграда, “Ленинградское дело”, реабилитация невиновных, – всё это было в истории России ХХ века и отражено в вошедших в книгу документальных автобиографических повестях и цитируемых материалах.
Оглавление
- Глава I. Введение к "Отповеди"
- Глава II. Правда о Сталине и его роли в большом терроре. «Портрет с натуры в интеръере» при жизни и «посмертная маска"
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Дело рук Сталина. Том 2 предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава II. Правда о Сталине и его роли в большом терроре. «Портрет с натуры в интеръере» при жизни и «посмертная маска"
«Всякую революцию задумывают романтики, осуществляют фанатики, а пользуются её плодами отпетые негодяи.»
«От того, кого боятся, пытаются избавиться.»
«Бесконечно маленькие люди имеют бесконечно великую гордость[1].»
«Мы вынесли из Мавзолея его.
Но как из наследников Сталина Сталина вынести?»
«И я обращаюсь к правительству нашему с просьбою: удвоить, утроить у этой плиты караул, чтоб Сталин не встал и со Сталиным — прошлое.»
«Нет человека — нет проблемы.»
"Нет, однако, и тени морального оправдания Сталина. Он сойдёт со сцены как наиболее запятнанная фигура в человеческой истории."
[Понятно, что именно здесь — начало записок.]
1. Правда смельчаков, высказанная Сталину при жизни, в глаза, — «портрет с натуры»
1.1. Меткое определение Мандельштама
Со многими время обошлось жестоко. А других, из тех категорий, которые преследовались, Сталин не тронул, ведя свою хитроумную и жестокую игру людьми.
Одних он миловал, других преследовал, а третьих и уничтожал, кого сразу, а кого — в результате долгих хитрых действий. И всё это так преподносилось, что народ это видел. И одни терпели и молчали, а кто роптал, тот и погорал, а иные даже оправдывали и восторгались, и участвовали сами.
И конечно же, пик оценки личности Сталина — известное, поражающее своей хлёсткостью, уподобившееся разорвавшейся бомбе, стихотворение Мандельштама, которое стоило его автору жизни. В своё время, при первом его прочтении, мы были невероятно поражены, как можно было так относиться к «вождю народов», да ещё осмелиться высказать это во всеуслышание. Для тех, кто не знает это стихотворение, или может прочесть по-новому время спустя, привожу его:
“Мы живём, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны.
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей,
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет.
Как подкову дарит за указом указ —
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него, — то малина
И широкая грудь осетина.»
Более хлёстко трудно написать. Как можно было на такое решиться?! [И самое главное, что тогда нас особенно поражало, при чтении подобного, так это то, что в то время, когда были безусловная всеобщая любовь к Салину и всенародный восторг от происходившего, могла быть такая очевидная неприязнь, явная ненависть, злоба, отъявленное ехидство!]
Кстати, среди многих самых разных слухов на-днях мне сказали, будто бы это стихотворение кем-то было сфабриковано специально — чтобы уничтожить Мандельштама. Но я этому не верю. Уж больно талантливо!
[26 марта 2015 г… [Не удивляйтесь поздним датам. Многое вставлено потом в удобные места. ] Закончен показ сериала"Орлова и Александров". В нём много, правдиво и ярко, показаны Сталин и его окружение, и их дела. Отражены и репрессии и то, как Сталин лично влезал в различные сферы, в искусство и личную жизнь советских граждан; он требовал менять сценарии фильмов и всё проч… А Берия пытался отравить Орлову. Показано, как Александров возмущён поведением Сталина, и при этом целиком прочёл это стихотворение Мандельштама, узнав, что его, по вине Сталина, уже нет в живых.]
Из дальнейшего мы узнали, что в 1932–38 гг. в концлагерях и тюрьмах находились около 12 миллионов человек. Из них по крайней мере один миллион был расстрелян, а два миллиона умерли, не выдержав лишений. Эту трагедию было сочтено целесообразным здесь выразить картиной, в основе которой — известная картина русского живописца Верещагина “Апофеоз войны”. Считаем (См. фото 18 в начале 1-го тома), что она отражает суть этой трагедии, которая во многих источниках названа “сталинскими репрессиями”.
И не терпится уже сейчас задать вопрос: как человечество, и направляющие его сверхестественные силы, если они есть, могли допустить всё, что было тогда и, в разной форме и в разных сферах, пусть не в таком масштабе, как это было при Гитлере и Сталине, кое-где на планете продолжается сейчас?! Как же люди так и не научились тому, чтобы не продолжать войны, и докатились до 11 сентября 2001 года в США?! И как погибают молодые, невинные, — цвет нации, а многие из виновников дожили до конца своих дней и остались безнаказанными, и более того, как многие люди эти преступления и как бы не видят, и как-то оправдывают?!
Ну, и конечно же, приходится оговориться, что Западу действительно трудно, узнавая всё это, не остерегаться, не осуждать, не сторониться, как сторонятся людей, которые чем-то хороши, но в чём-то провинились.
Я не мог об этом не сказать при случае. Вот он и подвернулся. Хотя понимаю, что для многих подобные мои высказывания прозвучат и наивными, и очевидными.
Приведены они здесь для тех, кто захочет получше понять сущность сталинизма и роль Сталина в истории России ХХ века. Найти самим и прочесть приведённое здесь большинству читателей было бы затруднительно. И так как детали забываются, — знаю по собственному опыту, — даже тем, кто когда-то кое-что из этого уже читал, уверен, будет полезно и интересно, знакомясь с этой моей картиной того прошлого, прочесть эти выдержки, без которых картина могла бы быть неполной.
И перед тем, как продолжить, хочу ещё раз сказать, что те, кто жил в то время, если им попадались какие либо анекдоты, осуждения в адрес Сталина, искренне не понимали их авторов и резко их осуждали. Понятно, что цитируемое стихотворение Мандельштама автоматически в глазах тогдашнего населения зачисляло его в число «заклятых врагов» народа, несомненно подлежащих расстрелу. [Это стихотворение, разумеется, не несёт информации о самих репрессиях, но показывает, что и тогда были люди, понимавшие преступную роль Сталина. Но понимать — одно, а найти в себе мужество в то время открыто об этом написать — другое дело. Вспоминая реакцию в то время, отмечу, что особенно удивила форма, образы, которыми, с явной ненавистью, поэт выразил своё отношение к Сталину.]
Этими моими краткими комментариями я как бы немного отдаляю каждый из отрывков, приведённых далее. Каждый из них настолько обстоятелен и силён своими обвинениями, что при их чтении одного за другим, очевидно, нужна хоть какая-то передышка…
1.2. Из книги Л. Троцкого «Преступления Сталина», законченной им в июле 1937 года
Поскольку в наше время уже не все знают достаточно даже о таких, как Троцкий, начинаю с выдержки из справочника о нём.
«ТРОЦКИЙ (наст. Фам. Бронштейн) Лев Дав. (1879–1940), полит. и гос. деятель…Один из рук. Окт. Вооруж. Восстания…Один из создателей Кр. Армии, лично руководил её действиями на мн. Фронтах Гражд. Войны… Острая борьба Т. с И. В. Сталиным за лидерство закончилась поражением Т. — в 1924 взгляды Т. (т. н. троцкизм) объявлены «мелкобурж. уклоном» в РКП(б). В 1927 исключён из партии, выслан в Алма-Ату, в 1929-за границу. Подверг резкой критике сталинский режим как бюрократич. перерождение пролет. власти. Инициатор создания 4-го Интернационала (1938). Убит в Мексике агентом НКВД испанцем Р. Меркандером.»
"ТРОЦКИСТСКО-ЗИНОВЬЕВСКОГО «ОБЪЕДИНЁННОГО ЦЕНТРА» ДЕЛО («Антисоветский объединённый троцкистско-зиновьевский центр»), сфабрикованное в сер. 30-х гг. дело по обвинению ряда лиц в проведении антисоветской, шпионской, вредит. и террористич. деятельности, причастности к убийству С. М. Кирова и подготовке террористич. актов против руководителей партии и пр-ва. По делу были привлечены 16 чел., среди них Г. Е. Зиновьев… Л. Б. Каменев… Г. Е. Евдокимов. Суд. процесс проходил в Москве… Все подсудимые приговорены к расстрелу.»
Если при капитализме главным предметом столкновения интересов является капитал, на основе теории коммунизма так выглядело, что материальное равенство сделает людей равными, равноправными. Однако, как видим на практике, неравенство людей стало несоизмеримо больше, поскольку обосрилась классовая борьба, а после полной победы революции неимоверных размеров достигла борьба за власть между партийными единомышленниками, в результате которой, особенно при сталинизме, неравенство людей переросло в форму уголовного преступления — массовое лишение невиновных соотечественников свободы и массовое их уничтожение.
Острота такой борьбы была наибольшей на самом верху. Так, после Ленина явными кандидатами быть его преемниками были Троцкий, Киров и Сталин. Первые двое явно превосходили Сталина во многих отношениях. Чтобы преодолеть эти преимущества и устранить конкурентов, в первую очередь именно — Троцкого и Кирова, и было сделано всё то, беспрецедентное по своей бесчеловечности, кровавости, что названо «массовыми политическими репрессиями», «сталинскими репрессиями», «бодьшим террором». Правду об этом, приведённую здесь, читайте далее у Троцкого и — из других источников.
Читателю может показаться, что объём приведённых далее цитат слишком велик. Но тема такая, что при возможности каждому надо было бы прочесть об этом всё. Понятно, это не возможно. Я облегчаю задачу. Привожу лишь самое главное. Да ещё комментирую. [В результате по одной моей книге всё будет понятно, правильно понято каждым. Я добивался, чтобы объём книги был исчерпывающим. Надеюсь, что мне это удалось, хотя и ценой, откровенно говоря, очень больших усилий.]
Это моё отношение коснулось каждого цитированного источника. Я старался по возможности придерживаться хронологии. Именно поэтому первой оказалась книга Троцкого. Сразу далее — о ней.
Книга Троцкого — прямо по нашей теме. В ней — 100 страниц. А цитаты занимают около 13 страниц. Надеюсь, достаточно. Помещаю их здесь, хотя по сути можно было бы в конце, поскольку они категоричны, как того и заслуживает личность Сталина, но такая категоричность была бы более убедительной после прочтения высказываний ещё других авторов. Предупреждаю, что в этом вы убедитесь. Однако, в этом разделе — цитаты из написанного при жизни Сталина. Именно поэтому с них и начнём. И предлагаю читателю постараться отвлечься от того особенно негативного отношения к Троцкому, которое всячески, как только мог, постарался Сталин внедрить в сознание людей, приписав ему всё плохое, антинародное, окрестив выдуманную Сталиным и далёкую от правды характеристику позиции Троцкого «троцкизмом», поскольку он видел в нём именно главного своего соперника, неизмеримо более высокого по всем своим данным, как физическим, так и умственным, и игравшего более значительную роль в революции и сразу после неё. [Напоминаю, что именно приверженность к троцкизму была указана в справке о реабилитации моего отца в качестве обвинения, что мой отец опроверг.]
Забегая вперёд, сразу говорю, что вред от сталинизма был очевиден, а от троцкизма — надуман Сталиным. Вот и читайте цитаты как написанное человеком, которого ценил Ленин, который был долгое время близок со Сталиным, узнал его ближе и лучше других, и написал о нём правду, за что и поплатился собственной жизнью. Именно поэтому эта его книга теперь опубликована с соответствующим предисловием, с выдержки из которого и начнём.
Из краткого предисловия в интернете:
«Книга… написана Троцким в 1937 г..
Тогда же она была издана на основных европейских языках, но на русском языке не публиковалась. Она представляет собой ответ Троцкого на те обвинения, которые были выдвинуты против него на открытых московских процессах 30-х годов. Сам Троцкий в августе 1940 г. был убит по приказу Сталина. Его смерть, последовавшая вскоре после окончания московских процессов, стала своеобразным эпилогом к проведённым в СССР партийным чисткам.»
Цитаты из книги:
«Политика Сталина лжива насквозь. В этом выражается её реакционный характер. Реакция вообще лжива, ибо вынуждена скрывать свои действительные цели от народа. Реакция на фундаменте пролетарской революции лжива вдвойне. Можно сказать без всякого преувеличения, что… режим Сталина является самым лживым в мировой истории.»
«…ГПУ… уже время от времени расстреливало отдельных оппозиционеров, приписывая им то саботаж, то шпионаж (в пользу Англии или Франции!). Но дело шло пока ещё о малозаметных лицах, расправа проходила за кулисами, в порядке скромных опытов. Сталин только дрессировал ещё своих следователей, судей и палачей. Понадобилось время, чтобы довести бюрократию до такой степени деморализации, а радикальное общественное мнение Европы и Америки до такой степени унижения, когда стали возможны грандиозные судебные подлоги против троцкистов.
Все этапы этой подготовительной работы можно проследить ныне с документами в руках. Сталин не раз наталкивался на внутренние сопротивления и несколько раз отступал, но каждый раз для того, чтоб придать своей работе более систематический хврактер. Политическая цель состояла в том, чтобы создать автоматическую гильотину для всякого противника правящей клики: кто не за Сталина, тот наёмный агент империализма. Это — грубая схематизация, приправленная личной мстительностью, вполне в духе Сталина. Он, видимо, ни на минуту не сомневался, что «добровольные признания» его жертв убедят весь мир в подлинности обвинений и тем самым раз и навсегда решат проблему неприкосновенности тоталитарного режима. Оказалось, не так. Процессы повернулись против Сталина. Причина — не столько в грубости подлога, сколько в том, что тиски бюрократии стали окончательно невыносимы для развития страны. Под напором растущих противоречий Сталину пришлось изо дня в день увеличивать радиус подлогов. Кровавой чистке не видно конца. Пожирая собственные ряды, бюрократия неистово кричит о бдительности. В её криках слышится подчас вой смертельно раненого животного.
Напомним ещё раз, что во главе списка изменников стоят все члены Политбюро эпохи Ленина — за вычетом одного Сталина, в том числе: бывший руководитель обороны в эпоху гражданской войны; два бывших руководителя Коммунистического Интернационала; бывший председатель Совета народных комиссаров; бывший председатель Совета труда и обороны; бывший глава советских профессиональных союзов. Далее следует ряд членов Центрального комитета и правительства. Фактический руководитель промышленности Пятаков стоял, оказывается, во главе саботажа; заместитель народного комиссара транспорта Лившиц оказался агентом Японии и отганизатором железнодорожных крушений; главный страж государственной безопасности Ягода — гангстером и изменником; заместитель народного комиссара по иностранным делам Сокольников — германо-японским агентом, как и главный публицист режима Радек. Мало того: вся головка Красной армии состояла на службе врага. Маршал Тухачевский, которого недавно посылали в Англию и Францию для ознакомления с военной техникой дружественных стран, продавал поведанные ему секреты Гитлеру. Политический руководитель армии Гамарник, член ЦК, оказался предателем. Военные представители Франции, Великобритании и Чехословакии совсем недавно отдавали дань украинским манёврам, которыми руководил Якир. Оказывается, что Якир подготовлял захват Украины Гитлером. Генерал Уборевич, страж западной границы, собирался сдать врагу Белоруссию. Два бывших начальника военной академии, генерал Эйдеман и генерал Корк, заслуженные полководцы гражданской войны, готовили своих воспитанников не для победы, а для поражения Советского Союза. В измене обвинены десятки менее известных, но крайне значительных военачальников. Все эти разрушители, саботажники, шпионы, гангстеры выполняли свою работу не день, не два, а ряд лет. Но если Ягода, Пятаков, Сокольников, Тухачевский и пр. были шпионами, куда годятся Сталин, Ворошилов и другие «вожди»? Какую цену имеют призывы о бдительности, исходящие от Политбюро, которое само обнаружило лишь глупость и слепоту?
Из последней «чистки» режим вышел настолько осрамлённым, что органы мировой печати серьёзно занялись гаданиями, не впал ли Сталин в безумие. Слишком простое решение вопроса! Сперва считалось, что Сталин оказался победителем, благодаря исключительным качествам своего интеллекта. Когда же рефлексы бюрократии приняли конвульсивный характер, вчерашние почитатели «вождя» начинают спрашивать себя, не сошёл ли он с ума. Обе оценки ложны. Сталин не «гениален». В подлинном смысле слова, он дажн не умён, если под умом понимать способность охватывать явления в их связи и развитии. Но он и не сумасшедший. Волна термидора подняла его наверх. Он сам поверил, что источник его силы в нём самом. Но каста выскочек, провозгласившая его гением, в короткий срок разложилась и загнила. Стране Октябрьской революции необходим другой политический режим. Положение правящей клики не оставляет более места для разумной политики. «Сумасшествие» не в Сталине, а в исчерпавшем себя режиме. В этом объяснении нет, однако, и тени морального оправдания Сталина. Он сойдёт со сцены как наиболее запятнанная фигура в человеческой истории.»
«…Когда я готовился сдать последнюю часть рукописи, из Москвы пришли телеграммы об аресте и расстреле восьми наиболее выдающихся генералов Красной армии.»
«Прибавлю ещё, что, когда писались эти страницы, я десятки раз вынужден был отдавать себе отчёт в том, насколько скудна гамма наших чувств и насколько беден наш словарь в сравнении с грандиозностью тех преступлений, которые совершаются ныне в Москве!»
«…Когда я по парижскому радио услышал (голос спикера дрогнул, когда он сообщил эту весть), что Сталин расстрелял всех подсудимых, в том числе четырёх старых членов большевистского ЦК, я с трудом поверил сообщению.»
«Ответственным организатором московского судебного подлога, этого величайшего политического преступления нашего времени, а может быть и всех времён, является Сталин.»
[Далее об этом же, в другом разделе — красноречивые цитаты из книги иностранного автора Р. Конквеста. А здесь ещё — продолжение цитат из книги Троцкого. — Авт.]
«Дело Зиновьева-Каменева прелставляет самостоятельное предприятие Сталина, построенное вне всякой связи с предшествующими «кировскими» процессами.»
«…Тех обвиняемых, которые продолжали бороться за остатки своего достоинства, ГПУ расстреливало одного за другпм, без суда и без огласки. Вот такими способами Сталин «отбирал» и «воспитывал» подсудимых для последнего московского процесса.»
«…Будущие подсудимые, как и сами следователи и судьи… доведены были до нынешней стадии деморализации лишь через ряд переходных ступеней… Ответственным организатором этой деморализации, — я снова жалею, что вынужден заявить это при закрытых дверях — является Сталин!»
«Сталин твёрдо решил превратить труп Кирова в неразменный капитал. ГПУ периодически извлекает этот труп для новых обвинений, новых признаний и новых расстрелов.»
«…Возражая против назначения Сталина генеральным секретарём, Ленин произнёс свою знаменитую фразу: «Не советую — этот повар будет готовить только острые блюда». Какие пророческие слова!»
«Сталин ведёт борьбу в другой плоскости. Он хочет добраться не до идей противника, а до его черепа.»
«Вынуждение от подсудимого фантастических показаний против себя самого, чтоб рикошетом ударить по другим, давно уже стало системой ГПУ, т. е. системой Сталина».
«Наиболее ценные досье хранятся в секретариате Сталина. Достаточно вынуть одну из этих бумажек, и высокий сановник ввергается в бездну.»
[Внимательно читайте и запоминайте эти заявления современников тех преступлений. В следующих частях вы найдёте им неопровержимые подтверждения и доказательства, в том числе и цитируемые, рассекреченные теперь, те самые «ценные досье». Замечу, что всего здесь не привести. В книге Троцкого подробно излагается и обосновывается вся проводившаяся против него личная травля, рассказывается о надуманных сталинских судебных процессах, их исполнителях и невинных жертвах. — Авт.]
«Простаки спрашивают: как же Сталин не боится, что его жертвы на открытом суде очнутся и обличат подлог? Риск такого рода совершенно ничтожен. Большинство подсудимых трепещет не только за себя, но за своих близких. Не так просто решиться на эффектный жест в зале суда, когда жена, сын, дочь или все они вместе являются заложниками в руках ГПУ… Как заставить поверить судебный зал и всё человечество, что все заявления и признания в течение десяти лет представляли лишь клевету на самого себя?»
[Как было довести страну, народ, до такого ужасного уровня?! Так люди устроены! Терпят и верят, что всё как-нибудь образуется. Не для того всё создано, чтобы так жестоко быть уничтоженным! Вот и надеялись, и верили!]
«…Суд кажется гласным. На самом деле зал был битком набит агентами ГПУ, которые намеренно хохочут в самых драматических местах и аплодируют наиболее зверским выпадам прокурора.»
«Каменев, наиболее расчётливый и вдумчивый из обвиняемых, питал, видимо, наибольшие сомнения насчёт исхода неравной сделки. Но и он должен был сотни раз повторять себе: неужели Сталин решится? Сталин решился.»
«Больной Ленин готовился открыть решительную борьбу против Сталина. Он… предостерегал меня: «Сталин заключит гнилой компромисс, а потом обманет». Эта формула как нельзя лучше охватывала политическую методологию Сталина…»
«Нынешние официальные приравнивания Сталина Ленину — просто непристойность. Если исходить из размера личности, то нельзя поставить Сталина на одну доску даже с Муссолин или Гитлером. Как ни скудны «идеи» фашизма, но оба победоносных вождя реакции, итальянской и германской, начинали с начала, проявляли инициативу, поднимали на ноги массы, пролагали новые пути.
Ничего этого нельзя сказать о Сталине.»
«Такие свойства интеллекта, как хитрость, вероломство, способность играть на низших свойствах человеческой натуры, развиты у Сталина необычайно и при сильном характере представляют могущественные орудия в борьбе. Конечно, не во всякой. Освободительной борьбе масс нужны другие качества.»
«И всё же взятый в целом Сталин остаётся посредственностью.»
«Можно применить к Сталину слова, сказанные Энгельсом о Веллингтоне: «Он был велик в своём роде, а именно настолько велик, насколько можно быть великим, не переставая быть посредственностью».
«Те черты, которые позволили Сталину организовать величайшие в человеческой истории подлоги и судебные убийства, были, конечно, заложены в его природе. Но понадобились годы тоталитарного всемогущества, чтоб придать этим преступным чертам поистине апокалиптические размеры.»
[И это надо было так сложиться истории, чтобы все его пакостные качества нашли себе почву для осуществления и нанесли бы невероятный, непоправимый, грандиозный по масштабам, урон стране, народу, мечтавшему стать счастливейшим на земле! — Авт.]
«Я упомянул выше хитрость и отсутствие сдерживающих начал. К этому надо прибавить жестокость и мстительность… В 1923 году, в интимной беседе с Каменевым и Дзержинским, Сталин признавался, что высшее для него наслаждение в жизни состоит в том, чтоб наметить жертву, подготовить месть, нанести удар, а затем пойти спать.» [Вот какой хищник! Рассказал им, а потом с ними так и поступил! Какой же злодей! И его ещё боготворят! — Авт.]
«Не без колебаний приведу два факта из личной жизни Сталина, которые получают теперь общественное значение. Бухарин рассказывал… как Сталин развлекался, пуская своей десятимесячной девочке дым из трубки в лицо: ребёнок задыхался, а Сталин смеялся… Десятилетний сын Сталина часто укрывался у нас на квартире, весь бледный, с дрожащими губами. Мой папа сумасшедший, — говорил он вслух, уверенный, что наши стены обеспечивают его неприкосновенность.
Чем бесконтрольнее становилась власть бюрократии, тем грубее выпирали наружу преступные черты в характере Сталина. Крупская… рассказывала мне о глубоком недоверии и острой неприязни, с какими Ленин относился к Сталину в последний период жизни и которые нашли лишь крайне смягчённое выражение в его «Завещании».»
«Последний оставшийся от Ленина документ, — это продиктованное им письмо, в котором он извещал Сталина о разрыве с ним всех личных и товарищеских отношений. Можно себе представить, как накипело у больного на сердце, если он решился на такой крайний шаг!.. А между тем подлинный «сталинизм» развернулся только после смерти Ленина.
Нет, личная ненависть — слишком узкое, домашнее, комнатное чувство, чтоб оно могло оказать воздействие на направление исторической борьбы, неизмеримо перерастающей каждого из участников. Разумеется, Сталин заслуживает самой суровой кары и как могильщик революции, и как организатор неслыханных преступлений.»
«Телеграммы из Москвы казались бредом. Каждую строку приходилось перечитывать несколько раз, чтобы заставить себя поверить, что за этим бредом стоят живые люди. Некоторых из этих людей я знал близко. Они были не хуже других людей, наоборот, лучше многих… Сталин поставил себе целью заставить человечество поверить в невозможные преступления. Опять приходилось спрашивать себя: неужели человечество так глупо? Конечно, нет. Но дело в том, что подлоги самого Сталина настолько чудовищны, что тоже кажутся невозможными преступлениями.»
[Отбирая то немногое, что нельзя не привести из книги Троцкого, видя по его личной реакции, что он под воздействием этих сталинских процессов, чувствует себя загнанным зверем, я стал понимать, что Сталин на каждом этапе истории, разворачивая свою чудовищную игру, вёл её в двух плоскостях: одну якобы — в интересах народа, коммунистического движения, человечества, и другую, тщательно прикрывая первой, а на самом-то деле для него — самую главную, против отдельных ненавистных ему личностей, из которых, из оставшихся к тому времени в живых, был Троцкий! Расправившись успешно с ним, он, как мы теперь видим, переключился на Гитлера. А расправу над Гитлером он так ловко провернул, что спас от фашизма всё человечество, а себе лично на долгое время, не только при жизни, но и на десятилетия после смерти, обеспечил неприкосновенность и стремление многих причислить его если не к святым, то по крайней мере к великим…
А на самом-то деле по книге Троцкого однозначно видно, что Сталин был за личность. Но книга эта была напечатана за границей и переведена на русский язык только недавно. И мало кто с ней знаком. Я и сам-то прочёл её в интернете, когда рукопись этой моей книги была закончена, и включил эти цитаты, и в число самых первых, после всего. А выступления Троцкого за границей всячески нивелировались Сталиным объявленной им борьбой с «троцкизмом», на острие ножа которой и была личная его борьба с самим Троцким. — Авт.]
[Надо отметить, что и здесь, в войне и борьбе с Гитлером лично, он спасал в первую очередь самого себя, бросая в топку войны без счёта — своих соотечественников, массово, даже там, где уже можно было этого и не делать!]
«Спираль сталинских подлогов, уже успевшая захватить слишком большое число людей, фактов и географических пунктов, продолжает расширяться.»
[В экономике такое расширение называется «пирамидой»; думаю, это — политическая пирамида, выдуманная Сталиным. Забегая вперёд, скажу, что далее я цитирую книгу зарубежного автора, Конквеста, «Большой террор», написанную 30 лет спустя на основе большого количества документов, когда это стало возможно после смерти Сталина. Как вы увидите, это — полное подтверждение цитируемого здесь из книги Троцкого. Разница между этой книгой и написанным Троцким заключается в том. что книга Конквеста написана десятилетия спустя, а Троцкий реагировал, находясь за границей, на то, что происходило при нём в России. — Авт. ] [Если вдумчиво читать книгу Конквеста, то можно себе представить, насколько непостижимыми выглядели эти публичные судебные процессы над теми, кто совсем недавно были цветом нации, творцами революции, соратниками Ленина!]
«Официальные документы Москвы, если их подвергнуть критическому расследованию, оказываются кучей противоречий, лжи и бессмыслиц. Сверх того, вне Советского Союза имеется достаточное количество живых свидетелей и драгоценных документов, чтоб доказать ложность обвинений.»
«Дело идёт о подлоге, о величайшем подлоге во всемирной истории. Аппарат подлога — ГПУ, которое было раньше гвардией революции, а ныне стало полицией новой аристократии. Организатор подлога — Сталин.»
«Надо создать следственную комиссию.»
«Ведь их несгораемые шкафы — не правда ли? — должны ломиться от улик и доказательств. Иначе невозможно было бы расстрелять около 200 большевиков, в том числе старую гвардию партии. Пусть Сталин предъявит открыто хоть часть этих доказательств. Все сомнения рассеются.»
«Но я вам говорю заранее: Сталин этого вызова не примет.»
«Подлог Сталина поражает не только размахом преступления, но и грубостью фальсификации.»
«Суд ГПУ есть суд инквизиции. Признания подсудимых, вынужденные методами ужасающей нравственной пытки, полны противоречий и абсурдов. При первом соприкосновении со свободной критикой они рассыпаются в прах.»
«Те, кто сегодня защищают Сталина, будут завтра сгорать от стыда.»
«Помочь народу можно только правдой.»
«Несмотря на покорные покаяния, проклятия по моему адресу и гимны по адресу Сталина, подсудимые расстреливаются пачками. Всё старое поколение большевистской партии подвергается холодному и систематическому истреблению.»
«Убийство Кирова лежит в основе всех дальнейших процессов. Между тем в основе убицства Кирова лежит грандиозная провокация ГПУ, удостоверенная вердиктом военного трибунала от 29 декабря 1934 года.»
«Исходным пунктом семи процессов является убийство Кирова:
1) процесс Николаева и других 28–29 декабря 1934 г.;
2) процесс Зиновьева-Каменева 15–16 января 1935 г.;
3) процесс Медведя и других 23 января 1935 г.;
4) процесс Каменева и других в июле 1935 г.;
5) процесс Зиновьева-Каменева в августе 1936 г.;
6) процесс в Новосибирске 19–22 ноября 1936 г.;
7) процесс Пятакова-Радека в январе 1937 г..»
«Дальнейшее исследование покажет, что подложны были все семь.»
«…Дело шло… о систематическом заговоре ГПУ против оппозиции, — с целью навязать ей саботаж, шпионаж, покушения и подготовку восстания.»
«В распоряжении советских судебных органов нет ни одной улики, ни одного вещественного доказательства, подтверждающих правильность обвинений. Этот факт представляет самую страшную улику против Сталина.»
«Процессы представляют собой судебную комедию (как ни трудно употреблять здесь слово «комедия»), текст которой вырабатывался в течение ряда лет на основе многочисленных опытов органами ГПУ под непосредственным и прямым руководством Сталина.»
«Сталин оказал сперва величайшую услугу Гитлеру теорией и практикой «социал-фашизма». Вторую услугу он оказал ему московскими процессами. Этих процессов, в которых растоптаны и осквернены величайшие моральные ценности, нельзя вычеркнуть из сознания человечества. Помочь массам залечить нанесённую им рану можно только полной ясностью и полной правдой.»
[Эту книгу я прочёл и цитаты из неё здесь привёл уже после того, как моя книга была полностью написана. Читал и поражался, насколько точно всё представлял и описал Троцкий уже тогда. Можно теперь, оглядываясь и зная всё на деле, только с огорчением констатировать, что и сейчас, когда сталинизм стал далёкой историей, а Россия стала на путь демократии, до того, чтобы правда окончательно восторжествовала, ещё так и не дошли. Если тогда фактически один только Троцкий, опираясь именно на свою правоту, пытался что-то доказать, то уж теперь-то, когда всё открыто и всем и так известно, довести дело до конца и можно и нужно, противоборствующие силы и привычное опасение тех, от кого это зависит, как бы не вышло хуже, по крайней мере для них лично, не дают и теперь правде восторжествовать. Поэтому я здесь и вынужден продолжить мои записи, хотя, казалось бы, только приведённого в одной этой части книги более чем достаточно для окончательного вывода. Остаётся только поражаться, насколько всё-таки несправедливо устроен мир, если у власти оказываются непорядочные, более того, преступные, элементы, а лучшие люди попросту ими лишаются жизни, и плюс ко всему, — эти массовые убийцы ещё и остаются безнаказанными, и даже — в почёте…
Одна книга Троцкого чего стоит, как яркий убедительный обоснованный окончательный диагноз и вердикт сталинизму и лично Сталину! И как ни странно, и сама книга не стала широко известной, и на неё мне не известно никаких реакций специалистов. Ведь написанное уже в 1937 году можно было бы проанализировать на том, что было затем. Такой правды нет! А жаль! Я этот материал сознательно помещаю в середину книги, чтобы читатель ещё поразмышлял, читая мои дальнейшие записки, и убедился в очевидном, но так и не доведённом до логического завершения, на пользу всем. Читаю и думаю, насколько везло Сталину! Казалось бы, уже тогда, при Троцком, при его неоспоримой аргументации, можно было всё-таки прижать Сталина. Всем содержанием своей книги Троцкий показывает преступность Сталина и взывает к мировой общественности создать комиссию по расследованию сталинских процессов, основанных на главном обвинении — в адрес Троцкого. При этом он предполагает, и предлагает, своё участие в работе этой комиссии. Но Троцкого убили. А разразившаяся война позволила Сталину, как нельзя более кстати, бросив в руки смерти ещё миллионы лучших людей, превратиться в «спасителя человечества». Кстати сказать, только теперь, в этой книге Троцкого, можно прочесть и истинное состояние дел, и реальную роль, которую играл Троцкий, находясь за границей, по сравнению с тем, что нам, всему народу, вдалбливали в течение тех лет. И были труды Ленина и Сталина, краткий курс истории партии. А что можно прочесть теперь в качестве прояснения истины? Почему же никто не позаботился о политическом перевоспитании, воспитании, народа? Что в этом отношении сделали политики, историки? Да ровным счётом ничего. Похоже, трусливо прячутся за высказываниями самых разных позиций. Стало модным высказывать свои точки зрения, а не вырабатывать официальную позицию авторитетных специалистов, не давать правовую, окончательную, оценку важных сторон жизни, истории, роли тех или иных личностей. Но вижу, что я слишком отвлёкся. Однако, надеюсь, что здесь и в дальнейшем подобные отвлечения на прямое обсуждение с читателем помогут мне убедить его в истинах. Продолжу анализ книги Троцкого. Подчеркну ещё, что далее вы прочтёте такого же уровня обличения со стороны дипломата того же времени — Ф. Раскольникова. — Авт.]
[Замечу, что лишь некоторые высказывания я отметил жирным шрифтом. А такого выделения достойны все приведённые в этом разделе цитаты! Настолько они верны, важны для оценки этого невероятного периода в истории России, да и всего мира!]
«Дело идёт… о том, что Сталин организовал самый грандиозный в человеческой истории подлог.»
«В настоящее время школа Сталина при помощи свойственных ей научных методов, на которых воспитались и суд, и прокуратура, считает доказанным, что я не руководил Октябрьской революцией, а противодействовал ей. Однако эти исторические подлоги относятся не к моей биографии, а к биографии Сталина.»
«Без политики Сталина не было бы победы Гитлера!» [над Гитлером. — Авт.]
«Единственное действенное преступление — убийство Кирова… Ответственность за преступление падает на ГПУ, которое в свою очередь не могло в таком важном деле действовать без прямого поручения Сталина.»
«Механика Сталина и его полицейских и судебных агентов совершенно проста. За крупные аварии на заводах, особенно за крушения поездов, расстреливали обычно нескольких служащих, нередко тех, которые незадолго до того были награждены орденами за высокие темпы.»
«…Для системы «признаний» были пригодны только капитулянты, прошедшие долгую школу покаяний, унижений и клеветы на самих себя… Весь расчёт организаторов построен на суммарном эффекте публичных покаяний и расстрелов, которые должны заглушить голос критики.
Таков метод Сталина. Такова нынешняя политическая система СССР.»
«Подлость отступает моментами назад перед нелепостью. Если б какая-нибудь иностранная держава поручила вредителям из ГПУ втоптать в грязь советское правосудие, скомпрометировать правительство, подорвать доверие к режиму — эти господа не могли бы сделать ничего сверх того, что они сделали. Вся ткань процесса гнила.»
«Так поступает на процессах Сталина-Вышинского всякий дисциплинированный обвиняемый и свидетель (недисциплинированные расстреливаются до суда).»
[Большая часть книги посвящена личной жизни Троцкого за границей и обличительному разбору деталей сталинских процессов с опровержением ряда ложных фактов, в которых якобы участвовал Троцкий. — Авт.]
«Я ответил открытым письмом Президиуму ЦИКа от 1 марта 1932 года…: «Сталин завёл нас в тупик. Нельзя выйти на дорогу иначе, как ликвидировав сталинщину… Надо, наконец, выполнить настойчивый совет Ленина: убрать Сталина».
«Действия Сталина можно понять, только исходя из условий существования нового привилегированного слоя, жадного к власти, жадного к благам жизни, боящегося за свои позиции, боящегося масс и смертельно ненавидящего всякую оппозицию.»
«Сталин, который был революционером, оказался вождём термидорианской касты.»
«Духовная атмосфера страны насквозь пропиталась отравой условности, фальши, прямого подлога.»
«Сейчас может показаться невероятным, но уже в 1929 году мы встречаем в советской печати обвинения против «троцкистов» в «саботаже», «шпионаже», «подготовке железнодорожных крушений» и пр. Ни одного процесса по этим обвинениям, однако, не было… Чтоб оправдать репрессии, нужны были фальшивые обвинения. Чтоб придать ложным обвинениям вес, нужно было подкрепить их ещё более суровыми репрессиями. Так логика борьбы толкала Сталина на путь кровавых судебных амальгам… Сталин страшится маленького «Бюллетеня оппозиции» и карает расстрелом за его доставку в СССР…»
«Метод сталинской политики, нашедшей наиболее законченное выражение в судебных подлогах, полностью совпадает с рецептом Гитлера, а по своему размаху далеко оставляет его позади. Все, кто не склоняются перед правящей московской кликой, представляют отныне «единую фашистскую массу».
Во время московских процессов Сталин демонстративно держался в стороне… Это вполне в его стиле. Вышинский и «Правда» получили инструкции за кулисами. Однако провал процессов в глазах мирового общественного мнения, рост тревоги и сомнений в СССР заставили Сталина открыто выступить на арену… Это не более как инструкция по использованию совершённых подлогов и по подготовке новых.»
«После того как Сталин обезглавил партию и советский аппарат, он обезглавил армию… Я не знаю в Красной армии ни одного офицера (кроме разве Будённого), который мог бы по популярности, не говоря уж о знаниях и талантах, равняться с расстрелянными полководцами. Обвинение в том, что эти люди могли быть агентами Германии, настолько глупо и постыдно, что не заслуживает опровержения. Сталин и не надеялся на то, что Европа и Америка поверят этому обвинению. Но ему нужно оправдать сильнодействующими доводами истребление всех даровитых, выдающихся и самостоятельных людей перед лицом русских рабочих и крестьян… Когда Сталину пришлось выбирать, он оказался на стороне Ворошилова, который может быть только орудием, и выдал Тухачевского, который мог бы стать опасным противником.»
«Сталин нанёс армии самый страшный удар, какой вообще можно себе представить. Армия стала ниже на несколько голов. Она потрясена морально до самых своих основ. Интересы обороны страны принесены в жертву интересам самосохранения правящей клики.»
«Сталину нужно было пожертвовать десятками бывших своих товарищей, чтобы создать фантастическую фигуру контрреволюционного сверхзаговорщика Троцкого. А затем он воспользовался этой фигурой для расправы со всеми своими противниками. Их оказалось гораздо больше, чем думал Сталин… Как раз холодно подготовленная расправа над заведомо невиновными людьми… не могла не вызвать содрогания…»
«Из девяти человек, которые в эпоху Ленина были членами Политбюро, т. е. фактическими вершителями судеб СССР, необвинённым остаётся ныне один Сталин. Все остальные объявлены агентами иностранных государств…»
«Таким образом, все вожди большевистской партии, люди с большим политическим и революционным опытом, люди с именами, известными всему миру, строили в течение ряда лет «основные», «объединённые» и «параллельные» террористические центры, причём каждый из этих центров подготовлял убийство одного и того же второстепенного сталинского агента Кирова…»
«Московский процесс поражает как грандиозный абсурд, как бред помешанного, вооружённого всей полнотой власти.»
[Читая всё это, всё больше убеждаюсь, что Сталин вёл себя как одержимый азартный игрок, который упивался не только кровавыми результатами, но и самой игрой на пути к достижению этих результатов, в которой он упивался именно тем, что ему сходило с рук самое абсурдное обоснование. Чем бессмысленнее были его аргументы, то, что ему удавалось их протащить, приводило его в состояние внутреннего ликования, ликование маньяка. Прослеживая прошлое, убеждаемся, что вся жизнь Сталина была именно такой азартной игрой, в которой он, шаг за шагом, намечал очередные личные цели, жертвы, а затем создавал и разыгрывал самые немыслимые комбинации, после осуществления которых, ни с кем не делясь, что очевидно, в очередной раз приходил в неописуемый восторг, — какой он неповторимо «гениальный», «успешный» и «неуловимый». Скажу только, что эти бы его качества да на действительную пользу народа, с желанием и умением использовать усилия всех тех талантливых людей, которых он угробил! Вот тогда и можно было бы признать его великим! А так… Именно в день, когда я это писал, 2 января 2011 года, в ТВ-новостях было сказано: «Если человек — преступник, предатель и убийца, он так и остаётся, независимо от того, какие цели он при этом провозглашал.» Могу только добавить, что изощрённое прикрытие благородными целями только отягчает эти преступления. Преступления настолько невероятны по своим обоснованиям и грандиозны по масштабам, что они никак не укладываются в головах людей. Если бы этого не было на самом деле, никак нельзя было бы поверить, что это было, могло быть. Вот поэтому, хотя это общеизвестно, и необходимо именно официальным правовым органам и находящимся у власти обеспечить окончательное расследование и судебный приговор для того, чтобы никто уже не ссылался на презумпцию невиновности. И повторяю, написанное здесь Троцким подтверждается многими авторами разных времён, и наиболее близко по содержанию, Ф. Раскольниковым и Н. С. Хрущёвым, цитируемыми далее. — Авт.]
[С одной стороны, уже так выглядит, что если есть такие свидетельства, как эта книга Троцкого, всё и так — яснее ясного, и ничего доказывать уже не надо! Но с другой стороны, эту книгу мало кто прочтёт. А нужно именно публичное заключение! Ведь именно во времена Сталина важное доносилось публично. Например, были извещения"От советского Информбюро". Все с ними знакомились и всё понимали. — Авт.]
«Арестовывались десятками и сотнями родственники, друзья, сотрудники, коллеги обвиняемых. Цель арестов состояла в том, чтобы каждого из обвиняемых окружить кольцом ложных доносов со стороны близких ему людей.
Те из кандидатов в подсудимые, которые не дают себя сломить ни непрерывными допросами, ни ослепляющими прожекторами, ни десятками фальшивых показаний, расстреливаются в ходе самого следствия, без всякого суда, по простому постановлению ГПУ, т. е. по личному распоряжению Сталина… Нужно прибавить, что заключённые не только не имеют адвокатов, но лишены свидания с близкими, кроме тех, которые… склоняют заключённого дать требуемые показания. Так «воспитывались» обвиняемые в течение года, после ряда лет предварительных преследований и репрессий.»
«Особое место на скамье подсудимых занимает Ягода, который в качестве вдохновителя, затем начальника ГПУ был в течение десяти лет самым доверенным лицом Сталина по борьбе с оппозицией… Вчера только возведённый в сан полицейского «маршала», он был низвергнут, арестован, объявлен предателем и врагом народа.»
«Напомним вкратце, как выглядит большевистская партия и советская власть в результате серии судебных подлогов. Из девяти человек, которые при жизни Ленина входили в Политбюро, т. е. в верховное учреждение партии и государства, все, за исключением Сталина и своевременно умершего Ленина, оказались агентами иностранных государств. [Я бы все утверждения в этом абзаце, исходившие от организаторов процессов и цитируемые Троцким, поставил бы в кавычки. Но он этого не сделал, а они подразумеваются. — Авт.]. Самого Ленина от обвинения спасла только смерть. Во главе Красной армии и флота стояли сплошь изменники… Все советские послы… оказались врагами народа. Во главе промышленности и железных дорог стояли организаторы саботажа… Во главе Коминтерна стояли случайно агенты фашизма… как и во главе советской печати… Главы тридцати национальных советских республик оказались агентами империализма. Наконец, заведование жизнью и здоровьем вождей партии и правительства было поручено отравителям. Под этой картиной остаётся только дать подпись мастера: Иосиф Сталин.»
«Последние полтора года я живу почти непрерывно в атмосфере московских процессов. И тем не менее каждая новая телеграмма, рассказывающая о подготовке Бухариным покушения на Ленина… или об отравлении старика Горького врачами Кремля кажется мне бредом. Я должен сделать над собой почти физическое усилие, чтобы оторвать собственную мысль от кошмарных комбинаций ГПУ и направить её на вопрос: как и почему всё это возможно?»
«Со времени революции 1905 г. Сталин вступил в партию большевиков. Но большевиков нельзя красить в один цвет. Сталин представлял тип, прямо противоположный типу Ленина или, чтобы взять величины более сомнительные, Зиновьева-Каменева, которые долго работали в эмиграции под непосредственным руководством Ленина. Сталин бывал за границей лишь урывками, по партийным делам. Он не знает ни одного иностранного языка. В области теоретической он отличается всеми чертами самоучки. В его знаниях на каждом шагу встречаются зияющие пробелы. В то же время это сильный практический ум, осторожный и подозрительный. Его характер, несомненно, возвышается над умом. Сталин — человек бесспорного личного мужества и большой выдержки. Лишённое опоры в каких-либо ярких дарованиях — полёта мысли, творческого воображения, ораторского или писательского таланта, — его честолюбие всегда было окрашено завистью, подозрительностью и мстительностью. Однако все эти качества, и положительные, и отрицательные, долгие годы оставались замкнутыми, неразвёрнутыми и, тем более, напряжёнными. Сталин производил впечатление выдающейся посредственности, не более. Понадобились совершенно особые исторические обстоятельства, чтоб дать подспудным чертам его характера исключительное развитие.»
«Социалистическая программа Ленина застала Сталина врасплох. В массовом движении 1917 г. он не играл никакой роли. Склонившись перед Лениным, он отошёл в тень, сидел в редакции «Правды» и писал серые статьи.
Ленин ценил Сталина за выдержку, твёрдость характера и осторожность. Насчёт его теоретической подготовки и политического кругозора он не делал себе никаких иллюзий. В то же время он лучше, чем кто бы то ни было, отдавал себе отчёт в нравственной физиономии «чудесного грузина», как он его назвал в одном письме 1913 г… Ленин не доверял Сталину. В начале 1921 г., когда Зиновьев проводил Сталина на должность генерального секретаря, Ленин предупредил: «Не советую. Этот повар будет готовить только острые блюда».
[Подчёркиваю, именно поэтому и поместил цитаты из книги Троцкого в этом, раннем, разделе, что всё это писалось при живом и обладавшем неограниченной властью Сталине, несомненно, получавшем эти отзывы о себе. Можно теперь представить, какие мысли и чувства были при этом у Сталина! Вот он и расправлялся… Взявшись привести собранные о Сталине выдержки многие годы спустя, я не мог не привести подобные его характеристики со стороны людей, хорошо его знавших. Повидимому, эта характеристика Сталина, данная Троцким, — наиболее точная. Он его хорошо знал, отличался блестящим умом, в сложившейся ситуации был наиболее склонен дать правильную оценку и находился за границей, был недосягаем. — Авт.]
«В своём завещании (январь 1923 г.) Ленин прямо рекомендовал партии снять Сталина с поста генерального секретаря, ссылаясь на его грубость, нелояльность и склонность злоупотреблять властью. Запомним твёрдо эти черты!.. В первый период революции, примерно до 1923 г., когда натиск и импровизация масс играли ещё решающую роль, Сталин оставался второстепенной фигурой. Имя его никому ничего не говорило. Массы его не знали совершенно. Он был полуавторитетом для партийных чиновников, которые от него зависели. Но чем больше под гнётом исторических трудностей остывали и уставали массы [Да и не могут люди быть годами в состоянии революции. Они возвращаются к своей повседневной жизни. — Авт. ], тем выше поднимался над ними бюрократический аппарат. Одновременно он совершенно менял свой внутренний характер. Революция по самому существу своему означает применение насилия масс. Бюрократия, которая благодаря революции пришла к власти, решила, что насилие является единственным фактором истории…Бюрократия всё больше приходила к убеждению, что, вручив ей власть, массы выполнили, тем самым, свою миссию… Наиболее полное и последовательное выражение новым тенденциям бюрократии дал Сталин. Скрытые импульсы его сильной натуры нашли, наконец, надлежащее применение. В течение нескольких лет Сталин стал в полном смысле слова царём новой бюрократии, касты жадных выскочек.»
«Чем больше новая каста поднималась над советским обществом, тем более сильные средства нужны ей были для разгрома противников и устрашения масс. Именно здесь Сталин полностью развернул те опасные качества, о которых предупреждал Ленин: грубость, нелояльность, склонность к злоупотреблению властью. Кремлёвский повар стал готовить самые острые блюда… Боясь масс больше, чем когда-либо, он противопоставляет им бюрократический аппарат… А так как для касты выскочек опаснее всего те представители революционного поколения, которые хоть отчасти сохранили верность старому знамени, то ГПУ доказывает, что старые большевики — сплошь шпионы, изменники и предатели.»
«Каждый судебный процесс порождает недоумения и тревогу не только в народе, но и в самой бюрократии. Чтобы подавить недовольство, приходится ставить новый процесс.»
«Всё это кажется невероятным. Но невероятность составляет самую суть московских процессов. Они возможны только в отравленной насквозь атмосфере, скопившейся под свинцовой крышкой тоталитарного режима.»
«Режим Сталина стал главной опасностью для СССР в экономическом, моральном и военном отношении.»
[Читаю информацию, рассуждения и оправдания Троцкого и поражаюсь, что все обвинения в процессах построены на прямых обвинениях в его адрес, он показывает их ложность и в то же время оказывается полностью бессильным добиться правды. — Авт.]
«Нужно, однако не забывать, что одной из задач нынешнего процесса является пересмотреть историю последних 20 лет и отвести Сталину в прошлом такое положение, которого он никогда не занимал.»
Из примечаний к книге:
«1. И. В. Сталин (1879–1953), в партии с 1898 г. В 1912–13 — член Русского бюро ЦК. В 1917–1922 — нарком по делам национальностей, одновременно в 1919–1922 — нарком государственного контроля, РКИ. Член РВСР. С 1922 г. — генеральный секретарь партии. После смерти Ленина остаётся у власти вопреки ленинскому «Завещанию». В формируемых затем против Троцкого блоках находится всегда в тени… Выйдя к 1929 г. единоличным победителем из внутрипартийной борьбы, Сталин подготавливает убийство Кирова и, со ссылками на поднявших в СССР голову террористов, проводит партийные чистки 1935–39 гг. Освободившись от старого партийного актива, могущего помешать осуществлению нового политического курса, заключает соглашение с Гитлером о разделе сфер влияния в Европе. В 1939–1940 гг. присоединяет к Советскому Союзу территории ряда европейских государств… После второй мировой войны Сталин получает под свой контроль территории, называемые Восточной Европой. После Берлинского кризиса 1948 г., в результате которого Сталин добивается признания Западными правительствами разделения Германии на Восточную и Западную, рвёт установившиеся добрососедские отношения с демократическими странами, в пику Англии поддерживает образование Израиля, предаёт анафеме независимого коммуниста Тито и ведёт умеренно-изоляционистскую политику. Обстоятельства смерти Сталина нельзя считать выясненными. Не исключено, что был убит заговорщиками, среди которых были Маленков, Берия и Хрущёв.
2. Лев Давидович Троцкий (Бронштейн, 1879–1940). Виднейший русский и международный революционер, один из идеологов первой русской революции, в 1905–1907 гг. Председатель петербургского Совета. После поражения революции — в эмиграции. После возвращения в Россию в 1917 г. — один из руководителей русской революции, фактический организатор октябрьского переворота в Петрограде, сторонник и теоретик мировой революции, один из наиболее радикальных элементов в советском руководстве; противник создания многопартийного социалистического правительства, сторонник террора против непролетарских слоёв населения, прежде всего крестьянства. Со смертью Ленина постепенно оттесняется от власти Сталиным, Зиновьевым, Каменевым и Бухариным. В 1926 г. формирует так называемую левую оппозицию, однако проигрывает борьбу и оттесняется правыми (Сталиным и Бухариным). В январе 1928 г. ссылается в Алма-Ату, через год высылается из СССР в Турцию. В эмиграции продолжает заниматься политической деятельностью, издаёт журнал «Бюллетень оппозиции», формирует так называемый Четвёртый Интернационал, резко выступает против Сталина, защищая в то же время советский строй как таковой. В августе 1940 г. убит агентом НКВД Р. Меркадером, мексиканским коммунистом, получившим за убийство звание героя Советского Союза.»
«С. М. Киров (Костриков, 1886–1934), социал-демократ с 1904 г. С 1921 г. секретарь ЦК КП(б) Азербайджана. С 1926 г. — 1-й секретарь Ленинградского губкома (обкома) и Северо-Западного бюро ЦК ВКП(б). Одновременно с 1934 г. секретарь ЦК. Член ЦК с 1923 г… Член Политбюро с 1930 г… Убит Николаевым 1 декабря 1934 г. в Ленинграде. Убийство, подстроенное Сталиным, ознаменовало собой начало массового террора против партийных и советских работников.»
Далее идут страниц 15 — список из 312 различных выдающихся деятелей различного уровня из совершенно разных сфер деятельности. Большинство — бывшие советские политические и хозяйственные деятели, о каждом из которых приводятся справочные данные. При этом обращает на себя внимание то, что большинство из них расстреляны, многие другие либо были в лагере, либо покончили собой… Есть и такие сообщения: «убит советскими органами безопасности», или «отравлен цианистым калием» и т. п… Уже одно это — прекрасная документальная иллюстрация преступлений сталинизма.
И ещё, дополнительное замечание, чтобы рассмотрение было исчерпывающим.
У меня нет ни малейшего стремления обсуждать здесь национальный вопрос. Но с другой стороны, нельзя не заметить, что этот вопрос так или иначе, очевидно, по ряду сложных причин, постоянно поднимается, обсуждается, и тоже далёк от объективного понимания. Затронут он и Троцким. И по нему, в частности, в комментариях к его книге, сказано характерное, может быть кому-то интересное:
«Попытка Сталина в период «социализма в одной стране» сыграть на выставлении на первый план прежде всего еврейских фамилий — очевидна.»
От себя замечу предположение, что в разыгравшейся борьбе за власть, уж если Сталин попросту расстреливал и сажал, то использовал при случае и другие виды оружия, в том числе играл и на антисемитизме, как и при случае отметали людей с непролетарским происхождением, отдавая предпочтение выходцам из рабочих.
По книге Троцкого, считаю, — уже и по ней одной, — можно было бы провести анализ и расследование всего сталинизма.
А вот вывод, который я предварительно, на её основе, делаю.
Иными словами, власть, люди, пришедшие к власти, во главе со Сталиным, только на словах продолжала дело революции, а на деле предала народ и во главу угла поставила свои личные интересы.
Всё это оказалось далеко от того пути, который был начертан теоретиками марксизма-ленинизма. Репрессии не пошли на убыль и не прекратились, а наоборот, разрослись и пронизали всё общество.
Этот процесс прдолжался и после войны, пока был жив Сталин. Но после него, хотя пошли реабилитации, но ожидавшихся преимуществ социализм России так и не принёс.
Надеюсь, что по этому, приведённому здесь частичному материалу вам понятно, какое это было время, какая смертельная борьба была среди тех, кто стоял в СССР у власти уже через много лет после победы революции, как хорошо и в деталях это было известно и правильно оценено такими, как Троцкий, и каким ловким и преступным был организатор и руководитель всех процессов при сталинизме, если он сумел стать во главе и удержаться в течение всей своей жизни…
Как вы убедились, читая приведённые здесь цитаты, — причём следует учитывать, что столь же насыщены доказательствами и остальные 85 страниц, — Троцкий откровенно описал Сталина таким, какой он и был на самом деле.
А теперь, десятки лет спустя, можно спросить, не потому ли Сталина кое-кто продолжает называть «великим», что никто другой не смог и не сможет столько натворить, столько причинить горя, столько уничтожить хороших людей?!
Именно наиболее политически активная, культурная, деловая, политическая часть общества оказалась втянутой в борьбу. И именно более благородная, более честная, не способная что-либо противопоставить физическим расправам, менее агрессивная, часть подверглась репрессиям, уничтожению. А более преступная, бандитская, отрицательная часть оказалась у власти, среди обвинителей, исполнителей репрессий.
Основная, более пассивная, масса, не способная на длительное участие в политической борьбе, после самой революции, да ещё и гражданской войны, вернулась к своей повседневной жизни. Она слепо верила в то, что стоявшие у власти продолжают «правое дело». А что было на самом деле, мы теперь видим.
1.3. Открытое письмо Ф. Раскольникова, 1939 г.
Привожу его без сокращений в силу большой содержательности и важности. Справка об авторе письма прилагается.
Особенно характерно, что, хотя имеются попытки оспорить в суде виновность Сталина, но нет попыток опровергнуть неоспоримые факты, приведённые Троцким и Раскольниковым. Но сталинисты продолжают действовать от противного: судом не объявлено. Вот и надо объявить.
А факты читайте далее.
Читайте это письмо особенно внимательно, ибо здесь, в этом письме, каждое слово дорогого стоит. Имейте ввиду, что оно написано участником событий, талантливым дипломатом, человеком, который достоверно знал всю подноготную сталинизма, и осмелился, и сумел, со всей полнотой и достоверностью изложить суть и факты всего, что было особенно характерно для того времени. Его, это письмо, следовало бы теперь какому-нибудь квалифицированному специалисту разобрать по фразам и дополнить документальными фактами и выводами, на основе всего, что было раскрыто потом, уже после Раскольникова. Уже одно это послужило бы неопровержимым и исчерпывающим юридическим документом для окончательного судебного приговора и завершения затянувшегося спора о том, что такое был сталинизм и кем был его инициатор, организатор и руководитель исполнения. А пока такое не сделано, я предлагаю читателю самым внимательным образом прочесть это письмо и всё остальное в моих записках.
[И согласитесь, если всё изложенное — правда, было крайне рисковано, крайне трудно, это опубликовать.
И уж чистейший абсурд был бы, если бы это не было правдой, а было бы выдумано автором письма, Раскольниковым, как и — записок Троцкого, и стихотворения Мандельштама, так же — и всех приведённых здесь сведений.
Надо понимать, что этот довод и определяет правдивость и обличительность всех этих источников.
И если по-настоящему пытались это опровергнуть наиболее в этом заинтересованные, то наиболее яркий их представитель, внук Сталина, был опровегнут не только российским, Басманным, но и международным, Страссбургским, судами, о чём здесь приведена информация. Читайте её далее.]
Итак, вот это письмо:
««Я правду об тебе порасскажу такую,
что хуже всякой лжи.»
Сталин! Вы объявили меня «вне закона». Этим Вы уравняли меня в правах — точнее в бесправии — со всеми советскими гражданами, которые под Вашим владычеством живут вне закона.
Со своей стороны отвечаю полной взаимностью: возвращаю Вам входной билет в построенное Вами «царство социализма» и порываю с Вашим режимом. Ваш «социализм», при торжестве которого его строителям нашлось место лишь за тюремной решеткой, так же далёк от истинного социализма, как произвол Вашей личной диктатуры не имеет ничего общего с диктатурой пролетариата.
Вам не поможет, если награждённый орденом, уважаемый революционер-народоволец Н. А. Морозов подтвердит, что именно за такой «социализм» он провёл 20 лет своей жизни под сводами Шлиссельбургской крепости.
Стихийный рост недовольства рабочих, крестьян, интеллигенции властно требовал крутого политического манёвра, наподобие ленинского перехода к НЭПу в 1921 году. Под напором советского народа Вы «даровали» демократическую конституцию. Она была принята всей страной с неподдельным энтузиазмом.
Честное проведение в жизнь демократических принципов конституции 1936 года, воплотившей надежды и чаяния всего народа, ознаменовало бы новый этап расширения советской демократии.
Но в нашем понимании всякий политический манёвр — синоним надувательства и обмана. Вы культивируете политику без этики, власть без честности, социализм без любви к человеку.
Что Вы сделали с конституцией, Сталин?
Испугавшись свободных выборов как «прыжка в неизвестность», угрожавшего Вашей личной власти, Вы растоптали конституцию как клочёк бумаги: выборы превратили в жалкий фарс голосованием за одну-единственную кандидатуру, а сессии Верховного Совета наполнили акафистами и овациями в честь самого себя. В промежутках между сессиями Вы бесшумно уничтожаете «зафинтивших» депутатов, насмехаетесь над их неприкосновенностью и, напоминая, что хозяином земли советской является не Верховный Совет, а Вы, Вы сделали всё, чтобы дискредитировать Советскую демократию, как дискредитировали социализм. Вместо того, чтобы пойти по линии намеченного конституцией поворота, Вы подавляете растущее недовольство насилием и террором. Постепенно заменив диктатуру пролетариата режимом Вашей личной диктатуры, Вы открыли новый этап, который в историю нашей революции войдёт под именем «эпохи террора». Никто в Советском Союзе не чувствует себя в безопасности. Никто, ложась спать, не знает, удастся ли ему избежать ночного ареста. Никому нет пощады.
Правый и виноватый, герой ли Октября и враг революции, старый большевик и беспартийный, колхозный крестьянин и полпред Союза, народный комиссар и рабочий, интеллигент и Маршал Советского Союза, — все в равной мере подвержены ударам Вашего бича, все кружатся в дьявольской кровавой карусели.
Как во время извержения вулкана, бумажные глыбы с треском и грохотом рушатся в жерло кратера, так целые пласты советского общества срываются и падают в пропасть. Вы начали кровавые расправы с троцкистов, зиновьевцев и бухаринцев. Потом перешли к истреблению старых большевиков, затем уничтожили партийные кадры, выросшие в гражданской борьбе, вынесшие на своих плечах строительство первых пятилеток, и организовали избиение комсомольцев. [Это сколько всего! От одного прочтения этого перечисления у Раскольникова — мороз по коже! Ужас! Это же надо такому быть на свете! И с этим люди жили! И не хотят раз и навсегда обсудить, признать правду и удалить всё, с этим связанное, очиститься максимально! Письмо Раскольникова — очень образное. Видно, что он досконально знал, о чём писал! Да ещё и написано так выразительно! И ещё представляю, что чувствовал, когда читал это письмо сам Сталин! — Авт. ] Вы прикрываетесь лозунгом борьбы с «троцкистско-бухаринскими шпионами», но власть в Ваших руках не со вчерашнего дня. Никто не мог «пробраться» на ответственный пост без Вашего разрешения. Кто насаждал так называемых «врагов народа» на самые ответственные посты государства, партии, армии, дипломатов? — Сталин. Кто внедрил так называемых «вредителей» во все поры советского аппарата? — Иосиф Сталин.
Прочитайте старые протоколы Политбюро. Они пестрят назначениями только одних «троцкистско-бухаринских шпионов», «вредителей» и «диверсантов»… а под ними красуется подпись — Иосиф Сталин. Вы притворяетесь доверчивым простофилей, которого годами за нос водили какие-то карнавальные чудовища в масках.
«Ищите и обрящете козлов отпущения», — шепчете Вы своим приближённым и награждаете пойманные, обречённые на заклание жертвы своими собственными грехами. Вы сковали страну жутким страхом террора. Даже смельчак не может бросить Вам в лицо правду. Волны самокритики, «не взирая на лица», почтительно замирают у подножия Вашего пъедестала. Вы непогрешимы, как Папа. Вы никогда не ошибаетесь! Но советский народ отлично знает, что за всё отвечаете Вы — «кузнец всеобщего счастья».
С помощью грязных подлогов Вы инсценировали судебные процессы, превосходящие вздорностью обвинения, знакомые Вам по семинарским учебникам средневековые процессы ведьм.
Вы сами знаете, что Пятаков не летал в Осло, что М. Горький умер естественной смертью и Троцкий не сбрасывал поезда под откос. Зная, что всё это ложь, Вы поощряете своих клевретов: Клевещите, клевещите! От клеветы всегда что-нибудь останется.
Как Вам известно, я никогда не был троцкистом, напротив, я идейно боролся со всеми позициями в печати и на открытых собраниях. И сейчас я не согласен с политической позицией Троцкого, с его программой и тактикой. Принципиально расходясь с Троцким, я считаю его честным революционером. Я не верю и никогда не поверю в его сговор с Гитлером и Гессом. Вы — повар, готовящий острые блюда: для нормального желудка они несъедобны.
Над гробом Ленина Вы произнесли торжественную клятву выполнять его завещание и хранить, как зеницу ока, единство партии. Клятвопреступник, Вы нарушили и это завещание Ленина. Вы оболгали, обесчестили и расстреляли многолетних соратников Ленина: Каменева, Зиновьева, Бухарина, Рыкова и др., невиновность которых была Вам хорошо известна. Перед смертью Вы заставили их каяться в преступлениях, которые они никогда не совершали, и мазать себя грязью с головы до ног.
А где герои Октябрьской революции? Где Бубнов, где Крыленко, где Антонов-Овсеенко, где Дыбенко? Вы арестовали их, Сталин.
Где старая гвардия? Её нет в живых. Вы расстреляли их, Сталин. Вы растлили и загадили души Ваших соратников. Вы заставили идущих с Вами с мукой и отвращением шагать по лужам крови вчерашних товарищей и друзей. В лживой истории партии, написанной под Вашим руководством, Вы обокрали мёртвых, убитых и опозоренных Вами людей и присвоили себе их подвиги и заслуги. Вы уничтожили партию Ленина, а на её костях построили «партию Ленина-Сталина», которая служит удачным прикрытием Вашего самодержавия. Вы создали её не на общей базе программы и тактики, как строится всякая партия, а на основе личной любви и преданности Вам. Значение программы новой партии объявлено необязательным для её членов, но зато обязательна любовь к Сталину, ежедневно подогреваемая печатью. Признание партийной программы заменяется объяснением в любви к Сталину.
Вы — ренегат, порвавший со своим вчерашним днём, предавший дело Ленина. Вы торжественно провозгласили лозунг выдвижения кадров, но сколько этих молодых выдвиженцев уже гниёт в Ваших казематах? Сколько из них Вы расстреляли, Сталин? С жестокостью садиста Вы избиваете кадры, полезные и нужные стране: они кажутся Вам опасными с точки зрения Вашей личной диктатуры.
Накануне войны Вы разрушаете Красную Армию, любовь и гордость страны, оплот её мощи. Вы обезглавили Красную Армию и Красный флот. Вы убили самых талантливых полководцев, воспитанных на оплоте мировой и гражданской войн, во главе с блестящим маршалом Тухачевским. Вы истребили героев гражданской войны, которые преобразовали Красную Армию по последнему слову техники и сделали её непобедимой.
В момент величайшей военной опасности Вы продолжаете истреблять руководителей Армии, средний командный состав и младших командиров.
Где маршал Блюхер? Где маршал Егоров? Вы арестовали их, Сталин. Для успокоения взволнованных умов Вы обманываете страну, что ослабленная арестами и казнями Красная Армия стала ещё сильнее.
Зная, что закон военной науки требует единоначалия в армии, от главнокомандующего до взводного командира, Вы воскресили институт политических комиссаров, который возник на заре Красной Армии и Красного флота, когда у нас ещё не было своих командиров, а над военными специалистами старой армии нужен был политический контроль. Не доверяя красным командирам, Вы вносите в армию двоевластие и разрушаете воинскую дисциплину.
Под нажимом советского народа Вы лицемерно воскрешаете культ исторических личностей русского народа: Александра Невского, Дмитрия Донского, Суворова, М. Кутузова, надеясь, что в будущей войне они помогут Вам больше, чем казнённые маршалы и генералы.
Пользуясь тем, что Вы никому не доверяете, настоящие агенты гестапо и японская разведка с успехом ловят рыбу в мутной, взбаламученной Вами воде, в изобилии подбрасывают Вам подложные документы, порочащие самых лучших, талантливых и честных людей. В созданной Вами гнилой атмосфере подозрительности, взаимного недоверия, всеобщего сыска и всемогущества Народного комиссариата внутренних дел, которому Вы отдали на растерзание Красную Армию и всю страну, любому «перехваченному» документу верят или притворяются, что верят, как неоспоримому доказательству.
Подсовывая агентам Ежова фальшивые документы, компрометирующие честных работников миссии, «внутренняя линия» РОВСа* [Российский освободительный военный союз — эмигрантская белогвардейская организация] в лице капитана Фосса добилась разгрома нашего полпредства в Болгарии — от шофёра М. И. Казакова до военного атташе В. Т. Сухорукова.
Вы уничтожаете одно за другим важнейшие завоевания Октября.
Под видом борьбы с текучестью рабочей силы Вы отменили свободу труда, закабалили советских рабочих и прикрепили их к фабрикам и заводам. Вы разрушаете хозяйственный организм страны, дезорганизовали промышленность и транспорт, подорвали авторитет директора, инженера и мастера, сопровождая бесконечную чехарду смещений и назначений арестами и травлей инженеров, директоров и рабочих, как «скрытых», ещё не разоблачённых вредителей.
Сделав невозможной нормальную работу, Вы, под видом борьбы с «прогулами» и «опозданиями» трудящихся, заставляете их работать бичами и «скорпионами» жестоких антипролетарских декретов. Ваши бесчеловечные репрессии делают нестерпимой жизнь советских трудящихся, которых за малейшую провинность с волчьим паспортом увольняют с работы и выгоняют из квартиры. Рабочий класс с самоотверженным героизмом нёс все тяготы напряжённейшего труда и недоедания, скудной заработной платы, жилищной тесноты и отсутствия необходимых товаров. Он верил, что Вы ведёте к социализму, но Вы обманули его доверие. Он надеялся, что с победой социализма в нашей стране, когда осуществится мечта светлых умов человечества о великом братстве людей, всем будет житься радостно и легко.
Вы отняли даже надежду: Вы объявили социализм построенным до конца. И рабочие с недоумением, шёпотом спрашивали друг друга: «Если это — социализм, то за что боролись, товарищи?»
Извращая теорию Ленина об отмирании государства, как извратили всю историю Марксизма-Ленинизма, Вы устами Ваших безграмотных доморощенных «теоретиков», занявших вакантные места Бухарина, Каменева, Луначарского, обещаете даже при коммунизме сохранить власть ГПУ.
Вы отняли у колхозных крестьян всякий стимул к работе. Под видом борьбы с «разбазариванием колхозной земли» Вы разоряете приусадебные участки, чтобы заставить крестьян работать на колхозных полях.
Организатор голода, грубостью и жестокостью неразборчивых методов, отличавших Вашу тактику, Вы сделали всё, чтобы дискредитировать в глазах крестьян ленинскую идею коллективизации.
Лицемерно провозглашая интеллигенцию «солью земли», Вы лишили минимума внутренней свободы труд писателя, учёного, живописца. Вы зажали искусство в тиски, от которых оно задыхается, чахнет и вымирает. Неистовство запуганной Вами цензуры и понятная робость редакторов, за всё отвечающих своей головой, привели к окостенению и параличу советской литературы. Писатель не может печататься, драматург не может ставить пьесы на сцене театра, критик не может высказать своё личное мнение, не отмеченное казённым штампом. Вы душите советское искусство, требуя от него придворного лизоблюдства, но оно предпочитает молчать, чтобы не петь Вам «осанну». Вы насаждаете псевдоискусство, которое с надоедливым однообразием воспевает Вашу пресловутую, набившую оскомину «гениальность».
Бездарные графоманы славословят Вас как полубога, рождённого от Луны и Солнца, а Вы, как восточный деспот, наслаждаетесь фимиамом грубой лести. Вы беспощадно истребляете талантливых, но лично Вам неугодных писателей.
Где Борис Пильняк? Где Сергей Третьяков? Где Александр Аросев? Где Михаил Кольцов? Где Галина Серебрякова, виноватая в том, что была женой Сокольникова? Вы арестовали их, Сталин.
Вслед за Гитлером Вы воскресили средневековое сжигание книг. Я видел своими глазами рассылаемые советским библиотекам огромные списки книг, подлежащих немедленному и полному уничтожению. Когда я был полпредом в Болгарии, то в 1937 году в полученном мною списке обрекаемой огню закрытой литературы я нашёл мою книгу исторических воспоминаний — «Кронштадт и Питер в 1917 году». Против фамилий многих авторов значилось: «Уничтожить все книги, брошюры и портреты». Вы лишили советских учёных, особенно в области гуманитарных наук, минимума свободы научной мысли, без которой творческая работа становится невозможной. Самоуверенные невежды интригами, склоками и травлей не дают работать учёным в университетах и институтах, лабораториях. Выдающихся русских учёных с мировым именем и академиков Ипатьева и Чичибабина — Вы на весь мир провозгласили «невозвращенцами», наивно думая их обесславить, но опозорили только себя, доведя до сведения всей страны и мирового общественного мнения постыдный для вашего режима факт: что лучшие учёные бегут из Вашего «рая», оставляя Вам Ваши «благодеяния»: квартиру, автомобиль, карточку на обеды в совнаркомовской столовой. Вы истребили талантливых русских учёных. Где лучший конструктор советских аэропланов Туполев? Вы не пощадили даже его. Вы арестовали Туполева, Сталин.
Нет области, нет уголка, где можно спокойно заниматься любимым делом. Директор театра, замечательный режиссёр, выдающийся деятель искусства В. Мейерхольд не занимался политикой, но Вы арестовали и Мейерхольда, Сталин. Зная, что при нашей бедности кадрами особенно ценен опытный и культурный дипломат, Вы заманили в Москву и уничтожили одного за другим почти всех советских полпредов. Вы разрушили дотла весь аппарат Народного Комиссариата иностранных дел.
Уничтожая всюду и везде золотой фонд страны, — её молодые кадры, Вы истребили во цвете лет талантливых и многообещающих дипломатов.
В грозный час военной опасности, когда остриё фашизма направлено против нас, когда борьба за Данциг и война в Китае — лишь подготовка плацдарма для будущей интервенции против СССР, когда главный объект германо-японской агрессии — наша Родина, когда единственная возможность в предотвращении войны — открытое вступление Советского Союза в международный блок демократических государств, скорейшее заключение союза с Англией и Францией, Вы колеблетесь, выжидаете и качаетесь, как маятник, между двумя «осями».
Во всех расчётах внешней политики Вы исходите не из любви к Родине, которая Вам чужда, а из животворного страха потерять личную власть. Ваша беспринципная диктатура, как гнилая колода, лежит поперёк дороги нашей страны.
«Отец народа» — Вы предали побеждённых испанских революционеров, бросили их на произвол судьбы и предоставили заботу о них другим государствам. Великодушное спасение жизни не в Ваших принципах. Горе побеждённым! Они Вам больше не нужны.
Еврейских рабочих, ремесленников, бегущих от фашистского варварства, Вы равнодушно предоставили гибели, захлопнув перед ними двери нашей страны, которая на своих огромных просторах может гостеприимно приютить многие тысячи эмигрантов.
Как все советские патриоты, я, работая, на многое закрывал глаза. Я слишком долго молчал. Мне трудно рвать последние связи не с Вами, не с Вашим обречёным режимом, а с остатками старой ленинской партии, в которой я был без малого 30 лет, а Вы её разгромили в три года. Мне мучительно лишаться моей Родины.
Чем дальше, тем больше интересы Вашей личной диктатуры вступают в непрерывный контакт с интересами рабочих, крестьян, интеллигенции, с интересами всей страны, над которой Вы измываетесь, как тиран, дорвавшийся до единоличной власти. Ваша социальная база суживается с каждым днём. В судорожных поисках опоры Вы лицемерно расточаете комплименты «беспртийным большевикам», создаёте одну за другой привилегированные группы, обсыпаете их милостями, но не в состоянии гарантировать новым «калифам на час» не только их привилегии, но даже право на жизнь.
Ваша безумная вакханалия не может продолжаться долго.
Бесконечен список Ваших преступлений.
Бесконечен список имён Ваших жертв. Нет возможности всё перечислить.
Рано или поздно советский народ посадит Вас на скамью подсудимых как предателя социализма и революции, главного вредителя, подлинного врага народа, организатора голода и судебных подлогов.
[До чего же многих аспектов коснулся Раскольников! До чего же глубоко он всё понимал! Даже, уже в 39-м году предвидел, предугадал, войну и отношение к ней Сталина! Это какая смелость была нужна, чтобы это написать!]
И ещё цитаты, относящиеся к тому же.
Ф. Раскольников. «Психологический портрет Сталина» (начало 30-х годов):
«Сталин ненавидит настоящую культурную интеллигенцию — партийную и беспартийную в равной мере.»
«Презирая людей, он считает себя полновластным хозяином над их жизнью и смертью.»
«…Сталин стремится загнать жизнь в изготовленные им рамки. Чем неподатливее живая жизнь, со всем её пёстрым многообразием, укладывается в тесное прокрустово ложе, тем сильнее он коверкает и ломает её…»
Из воспоминаний М. В. Раскольниковой-Канивез:
«Мы вспомнили, что в Берлине на процессе «поджигателей рейхстага» главный обвиняемый Георгий Димитров мог защищаться и был оправдан. Фашисты позволили то, что было невозможно на сталинских процессах…»
Справка о Ф. Раскольникове:
«Раскольников (наст. фам. Ильин) Фед. Фед. (1892–1939), полит. деятель, дипломат, литератор. С 1918 зам. Наркома по мор. делам, чл. РВС Вост. фр., чл. РВСР. В 1919–20 команд. Волжско-Каспийской воен. флотилией. В 1920–21 команд. Балт. Флотом. В 1921–23 полпред в Афганистане. В 1930–38 полпред в Эстонии, Дании, Болгарии. В 1938 был отозван. Остался за рубежом. Выступил с обвинением И. В. Сталина в массовых репрессиях. Заочно объявлен «врагом народа». Реабилитирован посмертно.».
Не могу оставить эти жгучие строки письма Раскольникова, — бывшего соратника Сталина, без следующего моего комментария.
[Перечитывая это письмо годы спустя, я пришёл в ещё больший ужас. Ведь достаточно было, как уже было сказано, будучи преданным Сталину, написать ему жалобу, чтобы лишиться жизни! А тут — прямое ему обвинение, которое можно было побояться написать или, обращаясь, — приуменьшить факты. А уж если написал, то не смог смолчать, и конечно же, понимал, что рискует жизнью. Так что в написанном им сомневаться нельзя ни в коем случае! И можно только ужасаться фактами, и не понять тех, кто находит этому оправдания. — Авт.]
Я не смог, не устоял, чтобы не привести это письмо без сокращений. ибо каждое его слово звучит убедительно, и никто в дальнейшем не нашёл ни оснований, ни каких-либо слов, чтобы хоть как-то его опровергнуть. Оно особенно ценно тем, что написано непосредственным участником всех событий, который с одной стороны глубоко понимал всё происходившее, с другой — нашёл в себе мужество в той обстановке, явно рискуя жизнью, написать об этом так откровенно. Откровеннее не скажешь. И все понимали правду сказанного, но с одной стороны дрожали и видели, что другие тоже видят и тоже молчат, а с другой стороны, поддаваясь к тому же хитроумной пропаганде, находили оправдание этому невероятному беспеделу. Ведь многие находят его и сейчас, когда им уже ничего не грозит.
Непостижимо, как такое обличение, уж если при жизни Сталина оно не увидело свет, после него, будучи опубликовано, осталось без всякой реальной реакции и не повлекло за собой процесс типа Нюрнбергского. Если разобрать и довести до логического завершения то, что здесь изложено, очевидно, больше бы ничего и не надо: и других обличений, свидетельств, мнений, в том числе — и моих этих записок… Однако, повторяю, прошло время, больше полувека, — целая историческая эпоха, — и, как очевидно, те, кто сейчас читает подобное о Сталине, делают для себя пагубный вывод, что это либо преувеличено, либо прощено стоящими у власти, и получается, что ему ничего не остаётся, как тоже принять такое непостижимое «всепрощение» как исторический факт, наряду с известными другими невероятными фактами из жизни, из истории, в той же России.
Но давайте всё-таки вдумаемся! Высокопоставленное лицо из бывшего сталинского окружения, проработавший долгое время в этих условиях, наблюдавший в непосредственной близости всё и вся, испытавший всё лично на себе и видевший воздействие на его окружавших, нашёл в себе мужество, по велению совести, прямо и открыто, во всеуслышание, высказать всё, как было, как есть! Совершенно очевидно, что это обращение не должно было остаться без официального рассмотрения и юридической оценки! Должно бы быть вынесено заключение, из которого должно быть предельно ясно, всё ли здесь — правда, и разумеется, после этого напрашивается правовая оценка. Но, ведь если этого не сделали, то так выглядит, что всем ответ и так очевиден, и он вытекает из того состояния, в каком в результате оказались двое, — автор послания и тот, о ком оно, т. е. Раскольников и Сталин. И что же было? Раскольников был объявлен «врагом народа», а Сталин не только не был обвинён, а так и остался в своей роли, да и ещё больше возвысился. Какой отсюда, пока нет прямого ответа, логический вывод? Очень простой: «Раскольников был неправ и возвёл на Сталина клевету». Но сейчас-то уж надо, чтобы всё это были не чьи-то мнения и логические умозаключения, а объективный вердикт. И то, что такого вердикта до сих пор нет, не украшает общество, называющее себя передовым или во всяком случае стремящееся быть таковым. [И повторим, если это осталось без окончательного вердикта, это и способствует неприязни к России в наше, постсоветское, время.]
И ещё. Раскольников прожил всего 47 лет, и не стало его в том же году, когда он написал это письмо, находясь за границей. О причине его смерти в справочнике не сообщается. А предположить можно одно из двух: или он не вынес невозможности вернуться на Родину, или его и там «достали» изощрённые умертвители всех неугодных Сталину. А что они могли это делать, даже без всяких следов, теперь стало известно.
В то время, когда я писал эту часть книги, на дворе был 2008 год. И при опросе общественого мнения в пользу Сталина было в 4 раза больше голосов, чем — за Пушкина, и при этом — больше, чем за кого бы то ни было. И было решено в Чехословакии строить американскую станцию противоракетной обороны. Российские власти предупредили, что они предпримут «ответные меры».
Многие не понимают, почему Запад всё ещё боится России. А вот потому и боится, что в отличие от Германии, открестившейся от фашизма и Гитлера, Россия не открестилась ни от Сталина, ни от коммунистической партии, ни от многих других настораживающих признаков… Да достаточно уже одного того, что в самом сердце страны, — у Кремлёвской стены на Красной площади, — пантеон вождей революции!!! Да, непостижимо то, что они творили, непостижимо и то, насколько всё было умело обставлено, что не утихает у некоторых желание им всё это простить… И многие в народе, увы, рассматривают, что Сталин был «великим», а если уничтожал, то тех, кто мешал. И чтобы их перевоспитать, нужно очень взвешенно и последовательно себя вести тем, кто способен это сделать, но сделать это надо во благо самого народа. Именно это и должны все понять.
И пророчество Ф. Раскольникова, жизнь которого была также преступно исковеркана Сталиным, как очевидно, должно быть исполнено хотя бы теперь, пусть «поздно», уж если не удалось его реализовать «рано», — ещё при жизни Сталина, ибо чем раньше это сделали бы, тем больше жизней уцелели бы, тем меньше были бы искалечены судьбы тех, кто в той или иной степени подвергся сталинским репрессиям, а в общем, — всего народа России, тем скорее страна стала бы на правильный путь.
Могу сказать, сделать однозначный вывод, что такое, что написали Мандельштам, Троцкий и Раскольников, и ещё при живом Сталине, можно было написать только от отчаянья, что есть такой «дьявол во плоти», способный подобное творить. И только убедившись, что всё именно так, можно знать, но всё-таки промолчать. Но выдумать подобное просто не возможно. И так заблуждаться тоже нельзя. Ясно, что промолчать проще и безопаснее. Ведь так все и делали. А на их месте, — как, имея хоть какую-то возможность хоть что-то изменить, улучшить, предотвратить, можно было бездействовать?! Надо понимать, что при любых обстоятельствах находятся такие героические личности, которые за правду и ради лучшего будущего своего народа готовы рисковать своей жизнью. Очевидно, именно такими и были Мандельштам, Троцкий и Раскольников.
Ну, при жизни Сталина можно было, положим, струсить, или попытаться как-то повлиять, но натолкнуться на сопротивление. Но потом! Когда его уже не стало! Как можно было всё здесь написанное не разобрать по деталям и не осудить сразу на высоком уровне?! Ну, Хрущёв осудил (См. след. раздел.). Но как же было возможно не довести это до такого же конца, до которого довели дело Гитлера?! Видно, уж больно он рядился в ангельские одежды! И выглядел главным победителем в войне, так что сердобольные россияне старались за это всё ему простить. И даже не вдавались в то, что и победа-то была после уничтожения всех командиров в армии и — при потерях, которых могло быть значительно меньше, и при уничтожении побывавших в плену…
Но простить такое нельзя! Вредно для народа. Ведь сейчас так выглядит, что сами и виноваты!
Только перечитывая в последний раз, при окончательном редактировании, я до конца проникся состоянием отчаянья как в стихотворении Мандельштама, так в книге Троцкого и в письме Раскольникова. Видно, что «достал», что уже стало ясно, что дальше так нельзя! Но мы-то этого тогда вовсе не понимали, и ещё долго потом — тоже считали, что всё не так плохо, более того, очень хорошо. И даже так выглядело, что наоборот, вовсе всё — наилучшим образом! И с гордостью сравнивали в свою пользу дела на Западе и у нас. И всему находили объяснения и оправдания. И даже так выглядело, что вмешательством можно только навредить. И эти стихотворение, книга и письмо выглядели даже заблуждением, и кощунственным наговором в адрес «великого вождя», не понятно от чего взявшимся. И только долгое перечитывание ещё и других источников, узнавание всё нового и нового, обдумывание и переосмысление, привели к мысли, что действительно критика правильная. Именно неисправимый оптимизм, слепое убеждение, что «у нас — лучше всех», сознание народа-победителя и создавали эту эйфорию, — несмотря ни на что, — что мы — «страна мечтателей, страна учёных», и что «в своих дерзаниях всегда мы правы»…
Вдумываясь, видим, что произошло чудовищное преобразование сознания, при котором те невиновные, которые оказались жертвами невероятных репрессий, даже когда всё доказано и совершенно очевидно, — кто конкретно виноват в исковеркании их жизни, теперь, когда уже даже всё яснее ясного, со своей стороны всё-таки боятся сделать ошибку и присоединиться к обвинителям, всё-таки боясь ошибиться. Я уж не говорю, что физически в то время как раз и уничтожены именно те, кого это в первую очередь коснулось, и поэтому не дожили до того времени, когда они могли бы присоединиться к тем, кто стоит за восстановление справедливости и торжество закона. Так чудовищно на самом-то деле то, что вождь народа оказался элементарным, да ещё и чудовищным, неповторимым, преступником, кровавым убийцей, фальсификатором, выдумавшим невероятные, лишённые всякого разумного смысла, ложные обвинения! Вот именно этим и объясняется, что стоящие у власти и правосудие должны довести всё до конца и тем самым помочь народу правильно понять, что же с ним произошло и кто в этом виноват, и вынести, наконец, этот самый окончательный приговор тому, кто действительно во всём виноват, и тем самым рассеять все сомнения и выбить почву из-под тех, кто продолжает явно чёрное называть белым и удерживает многих в непростительном заблуждении, ну, и конечно же, снять, помимо конкретной реабилитации, ещё и остающуюся пока на них вину за репрессии. Короче, помимо реабилитации поимённой должна быть реабилитация нации, для чего и должен быть приговорён истинный виновник.
[Хочу ещё раз подчеркнуть, что я здесь — не только свидетель, но и жертва, сам лично, и цитирую других, и просто выражаю своё согласие, что всякое серьёзное дело надо довести до разумного конца.
А в то время, когда я это пишу, обстановка в мире небывало накалилась, страны Запада объявили Россию своим врагом. Мир — на грани ужасной войны!
Всё это ещё усиливает мнение, что надо во всём разумно навести порядок. Продолжу. ]
Если можно было бы точно узнать число его жертв! Это был бы, очевидно, самый высокий рекорд Гиннеса. Но если в остальном, в положительном, рекордсмены фиксируют, доказывают, свои достижения, то здесь, наоборот, всё самым тщательным образом, и крайне умело, с ловким использованием невиданной доселе ситуации, всё скрывалось. Поэтому и приходится доказывать. И доказательств не кажется слишком много, ибо тема — слишком волнующая!
Добавлю трудное для понимания объяснение сложившейся ситуации. Можно было бы его поместить в конце, но важно понимать сразу.
Сложность в том, что расстреливали за обвинение Сталина, т. е. «антисталинистов». А потом доказано, что они антисталинистами не были, их реабилитировали. И теперь получается, что надо было обвинить, и надо обвинить, виновников репрессий. Получается, что теперь, разобравшись, становятся на сторону тех, кто обвинял виновников репрессий, становятся антисталинистами. Психологически так выглядит, что реабилитирующие стали «антисталинистами», кого, будь то время, надо было бы расстрелять. Это трудно преломить в своём сознании, особенно тем, кто в своё время боготворили Сталина, были готовы, по примеру так и поступивших, даже отдать свои жизни.
А те, кто попросту были исполнителями, и их наследники, фактически были сообщниками. И они боятся обвинения и поэтому заинтересованы в отсутствии приговора. Яркий тому пример — внук Сталина, Евгений Джугашвили, который, о чём читайте дальше, хотя всё это читал и должен понимать, тем не менее, пользуясь сложившейся обстановкой, ещё и обращается в суды, на что-то надеясь, даже прямо ссылается на презумпцию невиновности, хотя отказы ему в иске — уже доказательство вины его деда.
Таким образом видим, что слишком многие не хотят, лично не заинтересованы, признать правду. Для них личная заинтересованность дороже улучшения отношения Запада к России. Они рассуждают, что замалчивание — как-будто и не было, а если объявить приказом, то — признать преступление. И можно рассуждать, что к какой стране принадлежит преступник, — некоторые могут, не вдаваясь в исключительные особенности, так всё преподносить, — его вина распространяется и на всю страну.
Но на самом деле надо так понимать, что если самой страной обвинён конкретный преступник, виновный в массовой гибели своих же соотечественников, к стране не может быть никаких претезий.
[В заключение этого содержательного раздела — ещё мнение, годы спустя.
Здесь многократно говорится о необходимоти вынести окончательный приговор и придать ему гласность. Но чем больше я думаю об этом, тем больше склоняюсь к более компромиссному варианту.
Ведь всем действительно достаточно известно об этом! И уже есть и доклад Хрущёва (читайте следующим), и многое ещё опубликованное, ранее и здесь, и судебные приговоры. И новое разбирательство, очевидно, привело бы к усложнению обстановки в стране. Многие авторитеты так бы и прореагировали:"Сколько же можно?! Всё уже жёвано-пережёвано!"Поэтому можно ограничиться некоторыми мерами по очищению страны от этого прошлого, и именно их предложение — в конце этой книги.
Ведь так получается, что в течение 30 лет страной правил массовый убийца своих же граждан! И его не свергли, не уничтожили покушением! Он повсюду опережал. Невероятно, но факт!
И устроить процесс, на котором это должить следствию и вынести посмертный приговор? Это ли не потрясение?! Совершенно очевидно, что было бы раздвоение масс и противодействие многих!!!
Вот поэтому достаточно того, что уже сделано.
С этим мнением, доведённым до вашего сведения, дорогой читатель, и продолжим наше повествование, поскольку ещё есть что сказать.]
2. Правда, высказанная после смерти Сталина хорошо его знавшими, — «посмертная маска»
2.1. Из доклада Первого секретаря ЦК КПСС тов. Хрущёва Н. С. ХХ съезду КПСС от 25.02.56 г. «О культе личности и его последствиях»
Это было, по сути дела, первое публичное высказывание, одного из бывших ближайших соратников Сталина с критикой в его адрес. Оно прозвучало, как гром среди ясного неба и вызвало не меньший шок, чем сами сталинские репрессии. Оно всколыхнуло всех, вызвало волну откровений. И так выглядело, что уже обличениям не будет конца, и от них не будет возврата. Это был очень смелый шаг Н. С. Хрущёва, способствовавший культу его самого. Но дальше было тоже далеко не так просто. Из дальнейших выдержек вы всё это тоже увидите и поймёте. А пока — отрывки из доклада самого Хрущёва.
«В. И. Ленин — съезду КПСС, 22.12.22 г.:
«Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью».»"
«Тот, кто сопротивлялся «безоговорочному подчинению мнению Сталина», или старался доказывать свою точку зрения, свою правоту, тот был обречён на исключение из руководящего коллектива с последующим моральным и физическим уничтожением.»
[А в нормальном обществе именно такие люди, — более инициативные и даже талантливые, — оцениваются положительно и быстрее продвигаются в карьере. Здесь же было самым несправедливым образом наоборот. — Авт.]
«Жертвами деспотизма Сталина оказались многие честные, преданные делу коммунизма, выдающиеся деятели партии и рядовые работники партии (особенно после VII съезда КПСС в 1934 году).»
«…Когда коренным образом изменилась социальная структура… когда идейные противники партии были политически давно уже разгромлены, против них начались репрессии.»
«Сталин ввёл понятие «враг народа»… Этот термин сразу освобождал от необходимости всяких доказательств идейной неправоты… давал возможность всякого… кто был заподозрен во враждебных намерениях, всякого, кто был просто оклеветан, подвергнуть самым жестоким репрессиям, с нарушением всяких норм революционной законности.»
«…Пострадали многие совершенно ни в чём не виновные люди, которые в прошлом выступали за линию партии.» [Именно таким и был мой отец. — Авт.]
«…Многие лица, которых впоследствии уничтожили, при жизни В. И. Ленина работали вместе с Лениным.»
«Сталину были совершенно чужды ленинские черты — проводить терпеливую работу с людьми…»
«Он… переходил с позиций идейной борьбы на путь административного подавления, на путь массовых репрессий, на путь террора. Он действовал всё шире и настойчивее через карательные органы, часто нарушая при этом все существующие нормы морали и советские законы.»
«Массовые аресты и ссылки тысяч и тысяч людей, казни без суда и нормального следствия, порождали неуверенность в людях, вызывали страх и даже озлобление.»
«Сталин же применял самые крайние меры, массовые репрессии уже тогда, когда революция победила, когда укрепилось советское государство…»
«Вместо доказательств своей политической правоты и мобилизации масс, он нередко шёл по линии репрессий и физического уничтожения не только действительных врагов, но и людей, которые не совершали преступлений против партии и советской власти. [Самым прямым текстом высказывается тот, кто был всего ближе к Сталину, лучше всех его знал! — Авт.]
Выясняется, что многие партийные, советские, хозяйственные работники, которых объявили… «врагами», в действительности никогда врагами, шпионами, вредителями и т.п. не являлись, что они, по существу, всегда оставались честными коммунистами, но были оклеветаны, а иногда, не выдержав зверских истязаний, сами на себя наговаривали (под диктовку следователей-фальсификаторов) всевозможные тяжкие и невероятные обвинения.»
«…Нелепыми, дикими, противоречащими здравому смыслу были обвинения в контрреволюционных преступлениях, предъявленные, как теперь выясняется, большинству участников XVII съезда партии.»
[Перечитываю и думаю: До этого были прижизненные, при Сталине, приведённые в печати высказывания Мандельштама, Троцкого и Раскольникова. А здесь доклад на съезде, перед полным залом, потом пошедший по всей стране, да такой откровенный, подробный, — всё, как было! Это и было очень важным шагом, как там ни судите! — Авт.]
«В докладе Сталина на… Пленуме ЦК 1937 года… сделана попытка теоретически обосновать политику массовых репрессий под тем предлогом, что по мере нашего продвижения вперёд к социализму классовая борьба якобы «должна всё более и более обостряться».»
[Хорошо помню, что на политучёбе и лекциях по политэкономии я никак не мог понять, как совершенствование общества могло приводить к росту враждебности его членов. — Авт.]
«Как только политическая обстановка в стране улучшилась [1920 г. — Авт. ], Ленин дал указание Дзержинскому об отмене массового террора и об отмене смертной казни.
Сталин отступил от этих прямых и ясных программных указаний Ленина. После того, как были уже ликвидированы все эксплуататорские классы в нашей стране и не было никаких сколько-нибудь серьёзных оснований для массового применения исключительных мер, для массового террора, Сталин ориентировал органы НКВД на массовый террор.
Этот террор оказался фактически направленным не против остатков разбитых эксплуататорских классов, а против честных кадров партии и Советского государства, которым предъявлялись ложные обвинения в «двурушничестве», «шпионаже», «вредительстве», подготовке каких-либо выдуманных «покушений» и т. п..
Используя установку Сталина о том, что чем ближе к социализму, тем больше будет и врагов, исползуя резолюцию февральско-мартовского Пленума ЦК по докладу Ежова, провокаторы, пробравшиеся в органы государственной безопасности, а также бессовестные карьеристы, стали прикрывать именем партии массовый террор против кадров партии и Советского государства, против рядовых советских граждан."
«Нет более горькой муки, как сидеть в тюрьме при строе, за который боролся.»
«Всё моё дело — это образец провокации, клеветы и нарушения элементарных основ революционной законности…»
(Из заявлений Эйхе Сталину в 1939 г.).»
«…В органах НКВД имеется ещё не выкорчеванный гнойник, который искусственно создаёт дела, принуждая ни в чём не повинных людей признавать себя виновными… Проверка обстоятельств обвинения отсутствует и не дается никакой возможности доказать свою непричастность к тем преступлениям, которые выдвинуты теми или иными показаниями разных лиц. Методы следствия таковы, что заставляют выдумывать и оговаривать ни в чём не повинных людей, не говоря уже о самом подследственном.»
(Из заявления Рудзутака, бывшего кандидата в члены Политбюро, члена партии с 1905 г., пробывшего 10 лет на царской каторге, расстрелянного и посмертно реабилитированного.)»
«…Необоснованные репрессии проводились в массовых масштабах, в результате чего партия понесла большие потери в кадрах.»
«Массовые аресты партийных, советских, хозяйственных, военных работников нанесли огромный ущерб нашей стране, делу социалистического строительства.»
«…Всё разрешал Сталин… Сталин давал не только разрешения, но и указания об арестах по своей инициативе.»
«…Самые грубые нарушения социалистической законности, пытки и истязания, приводившие… к оговорам и самооговорам невинных людей, были санкционированы Сталиным от имени ЦК ВКП(б)."
«Единовластие Сталина привело к особо тяжким последствиям в ходе Великой Отечественной войны.»
«…Сталин непосредственно вмешивался в ход операции и отдавал приказы, которые нередко не учитывали реальной обстановки на данном участке фронта и которые не могли не вести к колоссальным потерям человеческих жизней.»
«Сталин считал, что он всегда прав… хотя он совершал немало ошибок и в теоретических вопросах, и в своей практической деятельности.»
«После войны Сталин ещё больше отгородился от коллектива, действовал исключительно единогласно, не считаясь ни с кем и ни с чем.»
«Факты показывают, что и «Ленинградское дело» — это результат произвола, который допускал Сталин по отношению к кадрам партии.»
«…Невинно пострадавшие люди теперь реабилитированы, восстановлена честь славной Ленинградской партийной организации.»
«…Сталин, всё более злоупотребляя властью, стал расправляться с видными деятелями партии и государства, применять против честных советских людей террористические методы… Именно так Сталин поступил с видными деятелями нашей партии и государства — Косиором, Рудзутаком, Эйхе, Постышевым и многими другими.»
Этот доклад — важнейший исторический документ большой личной смелости Н. С. Хрущёва. Очевидно, что без такого обличения ему совесть не позволяла стать преемником власти в стране. Его откровения никто, однако, потом не развил должным образом, но никто и не опроверг. Завершению этого обличения несомненно помешало ещё и то, что этот доклад был секретным, — только для съезда, а не для всего народа. Поэтому так и выглядело, что эти откровения Хрушёва народ узнал тоже «по секрету». Разнеслись слухи, а нужен был гласный и официальный приговор. Объективно непонятно, как такие обличения в явных тягчайших преступлениях могли остаться без соответствующих последующих юридических последствий. Да… Слишком сильным было нежелание многих в стране довести это дело до справедливого завершения… Как мы понимаем, этого завершения не избежать, хотя противники его ещё остались. Хотя и прошло время, всё равно без этого нынешняя власть для многих выглядит соучастником этих преступлений, пока их настоящий виновник окончательно не назван в юридическом, судебном, порядке. Это следует сделать, тем более, что доклад этот теперь стал всеобщим достоянием, а был зачитан на закрытом заседании. Ведь совершенно очевидно, что простого доклада, хотя и с высокой трибуны, да к тому же вовсе не рассчитанного на всех, абсолютно не достаточно. Он мог послужить только исходным материалом для расследования. Но такого расследования и последующих правовых действий так до сих пор и не было!
А к тому же закончил свой доклад Н. С. Хрущёв словами, давшими козырь тем, кто не хотел его огласки в будущем:
«Мы не можем допустить, чтобы этот вопрос вышел за пределы кругов партии… не должны давать оружие в руки нашим врагам, не должны полоскать грязное бельё у них на глазах.»
И в результате всего именно так, худшим образом, и получилось, т. к. огласка получилась, а вот правильной и окончательной правовой оценки-то и нет!!!
Получилось самое неудачное для России: «по секрету — всему свету». Все противники России намотали сведения из доклада на ус и использовали для себя, России во вред, а для России сам же Хрущёв посоветовал, — по сути дела сделать вид, как-будто никто ничего не знает, — закрыть на всё глаза. Иными словами, Хрущёв своими откровениями только обелил себя, а страну подставил, ибо не будь его доклада, — не было бы этой констатации фактов, за которой не последовала их достойная объективная оценка, а получилось только — смешивание врагами России с грязью. Те, кому надо было должным образом прореагировать, промолчали. А те, кто хотел навредить России, получили за счёт этого молчания, большую возможность это делать. Ведь так выглядело, что если не обвинили по закону, то значит и не виновен! А оставление безнаказанными больших преступлений наводит на мысль, что меньшее зло тем более сойдёт с рук.
В итоге видим, что Хрущёв поделился с теми, кто по сути дела были прямыми исполнителями преступных дел Сталина, могли бояться осуждения и запрета партии, и поэтому были не заинтересованы в правовой оценке, в каком-либо процессе, подобном Нюрнбергскому в отношении гитлеризма. И сталинизму в отношении его окончательной правовой оценки повезло тем, что стоявшие тогда у власти, услышав доклад Хрущёва, переполошились, что дальнейшие шаги могут коснуться и их лично. Была разыграна карта «народной любви» к «вождю и учителю» и — те самые опасения, как бы не дать врагам оружие против самих себя, которые в конце своего доклада высказал Хрущёв. И в результате всего этого, вместо всеобщей поддержки и осуждения сталинизма и лично Сталина, получилось медленное вытекание информации о массовых репрессиях, опиравшееся на постепенное, тянувшееся годами, несомненно благородное дело реабилитации невинно пострадавших. Этим по сути дела всё и закончилось. И вместо того, чтобы за реабилитацией последовало наказание того, кто виноват в репрессиях, за которыми реабилитация последовала, те, кто эту реабилитацию произвёл, гордятся тем, что это сделали, а на вытекающую из этого необходимость, — назвать и приговорить виновника репрессий невиновных, — так и не вышли…
[Как там ни суди, этот доклад был очень своевременным, совершенно неоспоримым, обличением Сталина, от которого уже никому его не отмыть! — Авт.]
В декабре 2010 года по телевидению показан кинофильм «Екатерина III». В нём о времени сталинизма высказываются известные лица. В частности, сын Хрущёва Сергей отмечает, что доклад Н. С. Хрущёва был его подвигом, а возможно, и просчётом.
Там же, кстати, главный режиссёр театра на Таганке Любимов отметил: «При Сталине был выбор: ГУЛАГ, расстрел, или работай.». Имелось ввиду — так работай, как требуется в условиях сталинизма.
В том же фильме упоминается, что при похоронах Сталина погибло много людей. От себя отмечу, что — не только при жизни Сталина, но даже и после неё, в связи с ним, роковым образом не обошлось без жертв!
Что касается сохранения «секретности» сведений из доклада Хрущёва, то об этом красноречиво поведал А. Кончаловский в своей книге «Низкие истины». Один из приятелей автора этой книги поведал тогда ему шёпотом:…Выступал Хрущёв, так понёс Сталина! Оказывается, Сталин был негодяй, преступник!» Кстати, там же, уже сам автор этой книги, Кончаловский, отмечает: «Сталин не считал человеческих душ.» И особенно — о войне: «На каждого убитого немца не меньше пяти убитых русских солдат.»
Обсуждавшими роль Сталина были, что очевидно, два юноши, далёкие от политики. Из этого должно быть ясно, что о том, каким в действительности был Сталин, из доклада Хрущёва, содержание которого, благодаря ещё и тому, что его и преподнесли «секретным», только для узкого круга, было ещё более привлекательным, стало всем всё ясно! И к тому же все понимали, и понимают, что замалчивание этого преступления — нарушение законов, конституции, тоже — преступление.
Как видим, лица, заинтересованные в искажении представления прошлого в дальнейшем, так всё повернули, что этой массовой реабилитацией, ну, и осуждением нескольких сподвижников Сталина, во главе с расстрелянным Берией, и ограничились. [Как Сталин увёл в сторону лирию Ленина, так и его вину в этом свалили на других, обелив тем самым его самого! — Авт. Как очевидно, и до сих пор вопрос о правовой оценке и осуждении массовых репрессий при сталинизме так и не идёт дальше этой самой реабилитации… Никто так и не поднял вопрос, что реабилитация — только расчистка, насколько возможно, тех невиданных преступлений, за которые по закону должен быть наказан прежде всего их главный виновник! Не реабилитировать не смогли. А вот такое грубейшее нарушение права, как оставление безнаказанным главного виновника репрессий, умудрились протащить, сами не побоявшись, что этим самым покрывают преступника, фактически оказываются его сообщниками, и бросают несправедливую тень на весь народ, на всю страну. На основании этого многие не без оснований могут сказать, что в России нет соблюдения законов, если такую очевидную вещь, как наказание виновника самого массового и самого бесчеловечного, самого кровавого, преступления, так и не произведено. Не даром говорят: «За державу обидно.». Говорят ещё: «Рыба гниёт с головы.». Повторяю, что пока в таком крупном деле, как осуждение сталинизма, не будет поставлена точка, дальнейшее продвижение к светлому будущему будет очень не простым и гораздо медленнее, чем если бы очевидные вещи были подвергнуты правильным действиям. [Очевидно, уже после Сталина, другие, стоящие у власти, действуют теми же методами: как бы указывают людям довольстоваться тем, что касается только их лично, а в правовые дела не лезть, — это — не их дело. — Авт.]
Но обо всём этом мы и продолжим наши цитаты, информацию из различных источников, вплоть до самых последних, и сопутствующие авторские комментарии. Читайте. Не пожалеете.
2.2. Из книги Г. Вишневской «Галина. История жизни» (1984). О России при Сталине и после него
У Галины Вишневской — сложная и долгая личная судьба. И написанное ею — очень правдиво, описано очень образно и — очень меткими словами, и заслуживает особенного внимания, поскольку она, прожив непростую жизнь и по роду своей деятельности, видела различные стороны жизни страны, её различных слоёв, — до самого верха.
«…Прокатилась новая волна арестов. Сажали кого попало. Страна лежала в развалинах — требовался рабский труд, нужна была новая армия рабов. При существующей у нас системе государство не может оплачивать человеческий труд, как он того заслуживает, но «мудрая партия» имела по этой части большой опыт: ещё до войны руками заключённых были построены Беломорканал, гигантские электростанции, заводы, комбинаты и т. д. — славные стройки социализма и коммунизма.
Так и после войны под руководством «Отца и Учителя» ретивые исполнители до предела набили ГУЛАГ мужиками и бабами, подложили под это дело политическую платформу и — вкалывай бесплатно минимум десять лет. Гениально: и платить за работу не надо, и безработицы в стране нет.
Потом пошла борьба с формалистами и космополитами.» [Иными словами, если до Сталина такими заключёнными были истинные противники коммунизма, то при Сталине проделали то же со своими, выдумав для них совершенно бессмысленные идеи!]
«Под лозунгом «Долой космополитизм!» чёрная чума прокатилась по всем театрам, и множество лучших произведений искусства на долгие годы оказалось погребённым. Один за другим сыпались приказы, обязывавшие театры ставить современные советские пьесы, прославляющие партию, и целая армия бездарных писателей, драматургов, поэтов, композиторов, годами точившая перья в ожидании своего часа, наперегонки кинулась к кормушке, истерически славя советскую власть и «великого вождя, гения всех времён и народов». Неважно, что по его вине уже в первые месяцы войны миллионы почти безоружных солдат стали в буквальном смысле слова пушечным мясом, и немцы, походным маршем пройдя Украину и Белоруссию, оказались у стен Москвы и Ленинграда, что в одном только Ленинграде больше полутора миллионов гражданского населения, — стариков, женщин и детей, — приняло мученическую смерть от голода. Это всё [для них] не имеет значения, — важно, что дождались своего часа. Вперёд, деятели искусства и культуры! Выслуживайтесь…»
«Это всё-таки удивительно, как быстро сумела наша власть морально развратить людей, разрушить кровное отношение детей к родителям, родителей — к детям, уничтожить вековые семейные традиции. Насильственно оторванные от понятия «моё», «своё», люди легко сходились и так же легко расходились; уходя, все бросали, разучившись придавать значение словам «моя семья», «мои дети», «мои родители». Когда тебе долго повторяют, что все принадлежат партии и государству, — твоя душа, равно как и стул, на котором ты сидишь, — ты в конце концов начинаешь постигать науку равнодушия, непринадлежности своей ни к кому и ни к чему.»
«…58-я — враг народа! [Именно по этой статье был осуждён отец автора повести в 1-м томе. — Авт. ] Ещё жив был Сталин, и не было такого человека в стране, который бы не знал, что такое 58-я статья. По этой статье сгноили в тюрьмах и лагерях миллионы людей.»
[Нижеследующее настолько образно и правдиво отражает тогдашнюю жизнь советских людей, что его надо читать по-особому. В каждой фразе — истинная правда. А ведь в то время мы считали, что наша бедность — временная, а те, кто у власти,"имеют право на жизнь намного лучше". Ведь некоторые из них говорили, и мы это воспринимали как должное, что они уже как бы живут при коммунизме, а остальным надо только подтянуться. ] [Короче, всё, что было при Ленине, Сталин после него пустил по своему усмотрению, — с невероятным вредом своему народу!]
«Живя раньше в Ленинграде, я, конечно, знала, что существует привилегированная часть общества, что не все ютятся, как я, в коммунальных квартирах. Но до поступления в Большой театр я и вообразить себе не могла численность господствующего класса в Советском Союзе. Часто, стоя в Георгиевском зале Кремлёвского дворца у банкетного стола, заваленного метровыми осетрами, лоснящимися окороками, зернистой икрой, и поднимая со всеми вместе хрустальный бокал за счастливую жизнь советского народа, я с любопытством рассматривала оплывшие, обрюзгшие физиономии самоизбранных руководителей государства, усердно жующих, истово уничтожающих все эти великолепные натюрморты. Я вспоминала свои недавние скитания по огромной стране, с её чудовищным бытом, непролазной грязью и невообразимо низким, буквально нищенским уровнём жизни народа, невольно думала, что эти опьянённые властью, самодовольные, отупевшие от еды и питья люди, в сущности, живут в другом государстве, построеннном ими для себя, для многотысячной орды, внутри завоёванной России, эксплуатируя на свою потребу её нищий обездоленный народ. У них свои закрытые продовольственные и промтоварные магазины, портняжные и сапожные мастерские, со здоровенными вышибалами-охранниками в дверях, где всё самого высокого качества и по ценам намного ниже официальных цен для народа. Они живут в великолепных бесплатных квартирах и дачах с целым штатом прислуги, у всех машины с шофёром, и не только для них, но и для членов семей, к их услугам бывшие царские дворцы в Крыму и на Кавказе, превращённые специально для них в санатории, свои больницы, дома отдыха… В собственном внутреннем государстве есть всё. Искренне уверовав в свою божественную исключительность, они надменно, брезгливо не смешиваются с жизнью советских смердов, надёжно отгородившись от них высокими непроницаемыми заборами государственных дач. В театрах для них отдельные ложи со специальным выходом на улицу, и даже в антрактах они не выходят в фойе, чтоб не унижаться до общения с рабами. [До чего же правдиво, образно! А мы в то время считали это нормальным! Вспомним сданную партийцам парадную комнату в доме дяди Пети, по описанию моей повести.]
Да знают ли они, как мы живём? Ясно, что знают, да мало знать — надо почувствовать своей шкурой, животом своим, пожить хоть месяц гнусной жизнью советского раба, чтобы орали они свои тосты за победу коммунизма во всём мире не на этом лукулловом пиру, набив рот икрой и лососиной, а в вонючих кухнях коммунальных квартир, куда бы стоило поселить каждого члена Политбюро…»
«…И вот, поживи они, наши вожди, этой нормальной для советских людей жизнью, без глобальных проблем и патетических восклицаний, может, и пришло бы им в головы, что живут-то советские люди по-скотски. Да о скотине хоть человек заботится, а о человеке-то — кто?»
«Создаётся впечатление, что правительство специально создаёт бытовые трудности, чтобы, измотав человека до чёртиков в глазах, отвлечь его от более важных проблем, затруднить в нём интеллектуальную и духовную жизнь…
… А если освободить народ от этой ежедневной борьбы, пожалуй, у него будет время задуматься над своим положением холопа, вкалывающего на потребу партийной элите.»
«Советские люди привыкли к знакам отличия, как к клейму на мясе…»
«Что за страна, почему всегда надо просить, хлопотать, доставать? Казалось бы, чего проще — плати человеку за его труд столько, сколько он стоит на деле, и он сам будет распоряжаться своими доходами, жить по своим возможностям. Да, но тогда не будет «бесплатных» квартир, «бесплатной» медицины, и ты ничем не будешь обязан советской власти, и вообще не нужна будет эта власть с миллионами партийных дармоедов, по своему усмотрению отмеривающих тебе твои потребности. От самого рождения они за тебя решают, вся жизнь твоя подчинена чужой воле, и страшно то, что постепенно, с отмиранием твоих желаний и инициативы, это становится даже и удобным. Пусть конура в грязной, коммунальной квартире, но она есть и стоит дёшево, пусть плохая еда, но тоже есть, а ведь может и не быть. Живы — и слава Богу…»
«…Эти государственные организации для того и существуют, чтоб защищать советскую власть от нас, надоедливых рабов.»
«Господи, как странно, что все мы живём в вечной оскорбительной подозрительности друг к другу… Большинство артистов и оперы и балета сотрудничают с КГБ.»
О Берии:
«…После его расстрела нашли списки более ста женщин, которых по его указу кагэбешники поставляли ему… Будучи негодяем, он двадцать лет был членом правительства, и все его соратники остались на своих местах, охраняя режим.»
«Культ личности Сталина… массовые расстрелы невинных… уничтожение всей армейской верхушки… пытки в тюрьмах… доносы. Всё это выложил Хрущёв в своём докладе на закрытом заседании ХХ съезда партии перед изумлёнными делегатами.»
«По вине Сталина сотни тысяч безоружных советских солдат в первые же дни войны попали в плен… Сталин в страхе прятался, не принимая участия в решениях Военного Совета… Сталин — трус!.. Сталин — преступник!.. Культ личности… Сфабрикованное Сталиным «дело врачей»… Сталин — маньяк…»
Культ личности! Но кто же его создал? И что делали в годы культа члены Политбюро — мозг и сердце партии?»
«Всем скопом вцепившись в глотку Берии, бывшему главе КГБ, повешенному сталинским методом, тайно прикончили его — избавились от самого осведомлённого свидетеля их общих преступлений, а все чудовищные злодеяния правящей партии свалили на мёртвого Сталина. И вот уже матёрые волки, надев на себя овечьи шкуры, дружно вопят: «Ленинское ядро Коммунистической партии «разоблачило культ личности Сталина!»
[Увы, повопили и спустили свои вопли на тормозах, перевалив всю вину за страдания народа на сам же пострадавший народ. Вина, конечно, не одного Сталина, но как можно, например, обвинить Берию, а того, чью волю он выполнял, при чьём одобрении, он действовал, оставить в стороне?! — Авт.]
[Да. Русский народ готов всем всё простить, чтобы так выглядело, что он во всех отношениях самый великий, самый счастливый. Не охота ему иметь, признать на своей истории такое невероятное, такое непосижимое пятно. Ну, привык он побеждать, иметь таких великих, как Суворов, Кутузов, Ломоносов и проч.!!! — Авт.]
«Уничтожение лучшей части крестьянства во время коллективизации, расстрел всего командования армии перед войной, за что советский народ заплатил миллионами жертв во время войны и руинами на месте бывших городов, уничтожение интеллигенции, — всё это всего лишь «грязное бельё»…"[Это — реакция на заключительные слова Хрущёва, как бы перечеркнувшие его обличительные откровения. — Авт.]
«Казалось бы, народ обязан действовать, открыто выразить своё возмущение преступлениями правящей партии. Нет…
Все граждане страны, — раз не потребовали к ответу своё преступное правительство, — становились его сообщниками. Мне кажется, что во имя этого и сделал свой доклад Хрущёв…»
[Мы с Вишневской не сговаривались, а она тогда сказала то же, что я вижу и высказал здесь теперь, и что видно в приведённых здесь цитатах, что, вне всяких сомнений, и было на самом деле. Столько доказательств и приводится потому, что при всём этом, как это ни поразительно, находятся их отрицающие, и это оказывается возможным именно в силу неправдоподобия самого сталинизма. Вот как всё сложно! — Авт. ] [Добавляю ещё. Ведь самое парадоксальное, что мы себя чувствовали счастливыми, и власти не осуждали. Мы наоборот, считали, что они могли бы брать ещё больше. Например, мы считали, что Сталин ходит в простой шинели и работает в Кремле день и ночь. А критикующих Советы мы осуждали, их анекдоты — особенно.]
«Что мы за народ такой? Неужели мы совсем лишены чувства достоинства, чести, задавлены низменным страхом, коль позволили сотворить над собой такое? Нет, русский народ не труслив. На войне безоружные солдаты шли в атаку на верную смерть, готовы были умереть, защищая отчизну. Но кому хочется умирать просто так, как последней скотине? Где-то в подвале, тайно избитым, униженным, замученным, под пытками своих же соотечественников-палачей? Во имя чего? Ведь голоса твоего, как ни кричи, никто не услышит. Нет, это не страх, а гораздо хуже, — это безнадёжность. Впервые мне со всей ясностью представилась патологическая ложь всей моей прошлой, настоящей и будущей жизни в этой стране.»
[И всё-таки, каков же ответ? Почему? Да потому, что партийная верхушка начала всё больше и больше сознавать ошибочность всего, что они сотворили, идейных коммунистов постепенно вытеснили карьеристы, только прикрывавшиеся фразой и силой, и чем дальше, тем больше. Ничего не жалели ради этого, в круговой поруке с единомышленниками, круша всё на пути. Кстати, теперь видно, как большинство таких с невероятной легкостью забыли о своих партийных билетах и впереди всех устремились к частной собственности и первым местам в бизнесе. Но тогда беспартийные, многие действовали не из корысти, а считая это своим долгом, коммунисты — долгом коммуниста. И это было великим заблуждением, на руку царствовавшей верхушке. — Авт.]
[Всё это было настолько чудовищно, делалось настолько цинично, было подготовлено предыдущими кровавыми событиями, — гражданской войной и террором при Ленине, который был последователен после революции, что фактическое, по форме, его повторение и выглядело правильным для народа, доверившего свою судьбу вождям, и проходило даже при его одобрении, поскольку он и не подозревал, что во главе уже был не Ленин, а самозванец, у которого и цели стали уже совсем другими. Иными словами, если первый террор был логическим, неизбежным, шагом после революции, то второй террор был надуманным, специально подстроенным с целью удержания власти, и опирался он на надуманное утверждение, что классовая борьба становится всё больше. ][И это ложное, даже то, что осталось после Сталина, не могло не развалиться. Очевидно, оно же и привело к развалу страны.]
«(Кстати, фашисты тоже выполняли волю своей партии. За что же их судили?)»
[А за то, что они совершали преступления в соответствии с идеологией фашизма.]
«Эпоха позднего Реабилитанса! В столицу со всех концов стекались истощённые, измученные люди, — те, кто выжил в советских концлагерях… добиваясь — кто восстановления в партии, а кто — документа о реабилитации. Эти клочки бумаги с циничной простотой сообщали полутрупам-калекам и пожизненным инвалидам, что они были невинно осуждены и, отсидев в тюрьмах по десять-двадцать лет, теперь, за отсутствием состава преступления, досрочно освобождены и реабилитированы."
[Так одним абзацем Вишневская изложила в том числе и судьбу отца и родственников автора повести, рассказ о которой вы перед этим прочли в этой книге. Понимая, что лишь немногие прочли её книгу, и, возможно, приняли как должное, что её такие правильные, ёмкие, содержательные, обличительные слова никто не обнародовал так, как это следовало бы сделать, но никто и не пытался хоть как-то их опровергнуть, — замолчали, как и всё аналогичное до того, — я не смог их не привести здесь. И ещё кое-что продолжу. — Авт.]
«Своей безответственностью и безразличием к человеческой жизни жалкий клочок бумаги напоминал, что никакие людские жертвы не способны изменить звериный лик советского режима.
Как и прежде, все сталинские соратники отсиживались за стенами Кремля, никто из них не был судим, и их физиономии всё ещё украшали фасады домов, нагло глядя и на реабилитированных, и на весь одурманенный народ.»
[Добавим, что не был судим и главный виновник. А его окружение, оставшись без главаря, всё сделало, чтобы так и выглядело, что они тут нипричём. Его не стало, всех и реабилитировали. А итог-то: и его толком не осудили — Авт.]
[Добавлю ещё здесь тот вывод, который сделан в конце книги, — что если было попытаться должным образом, как это было сделано, например, на Нюрнбергском процессе по итогам Мировой войны, юридически разобраться, отделить виновных от пострадавших, а виновным оценить их долю вины, то понятно, что число участников столь велико, что такой процесс привёл бы и к расслоению общества, и к большим новым ошибкам. Поэтому и говорится, что надо, — да и уже фактически сделано, — назвать именно главных виновников, и сделать это наиболее полезно.]
«…Не было в стране завода, школы, театра, университета, улицы, площади, парка, где не красовался бы прославленный своими учениками Генеральный секретарь ЦК.»
«Первыми должны были платить по векселям писатели и художники. Партия потребовала от них прославления великих строек, счастливой жизни народа — в те страшные годы, когда на Украине несколько миллионов человек умерли от голода, когда в Казахстанские степи, в Сибирь нескончаемым потоком месяцами шли эшелоны, набитые крестьянскими семьями, — так называемыми кулаками и теми, кто сопротивлялся коллективизации. Зимой их выбрасывали в тайгу, где ещё не было жилищ, с детьми и женщинами, беспомощными стариками и старухами. Огромная часть их сразу же умирала, а те, кто имел ещё силы, тут же валили лес и строили для себя концлагеря и тюрьмы, где им потом придётся умереть от голода и каторжного труда."
[Вот пишу это со слов не политика, а оперной певицы, и думаю, что, вероятно, такую жесточайшую правду о сталинизме не читали стоящие ныне у власти, а то употребили бы её для того, чтобы назвать, наконец, поимённо и — в судебном порядке заклеймить, уж если не удалось это сделать при их жизни, хотя бы главных виновников этой непостижимо несправедливой судьбы массы их соотечественников. — Авт. ] [Об этом же добавлено ещё на предыдущей странице. Дополню ещё, в конце второго десятилетия XXI века. Россия — такая сложная страна, с такими невероятными природными условиями и народом, что можно только радоваться, что после всего пережитого в ХХ веке ей удаётся опять стать Великой. Очевидно, эти самые трудности и делают людей способными бороться и побеждать.
"(Как сказал Сталин Черчиллю, уничтожено было в годы коллективизации 10 миллионов «кулаков». [Источник — У. Черчилль. «Вторая мировая война.» Том 4. Лондон, 1951. Советская власть победила в соревновании с нацистами, уничтожившими 6 миллионов евреев.)»
[Дополним ещё Вишневскую тем, что безвременно ушедшие тогда из жизни, уничтоженные, — это была именно лучшая, более способная, часть коренного населения России, именно выходцы из тех, кто пополнили её города, из тех, кто построили Санкт-Петербург — красу и гордость народа России. — Авт.]
"По стране покатилась волна террора: убийство Кирова в 1934 году — тысячи арестов; таинственная смерть Горького, Куйбышева — снова аресты, расстрелы. Летят головы вчера ещё всесильных, всевластных партийных деятелей, увлекая за собой сотни тысяч смертных. В те годы доносы, даже анонимные, приняли узаконенную форму и не оставались без последствий. На этой благоприятной почве пышным цветом расцвели самые низменные чувства людей: ложь, предательство, зависть. Ведь так легко было свести счёты с конкурентом, убрать со своего пути любого талантливейшего соперника. [Два таких конкретных жизненных примера приведены в повестях 1-го тома. это мои — отец и дядя. ] Стоило только опустить в почтовый ящик маленький конверт с адресом НКВД. Дьявольский соблазн был велик! Тем более, что за примером далеко ходить было не надо: в правительственной верхушке, где мёртвой хваткой душили один другого вожди революции, вчерашние соратники, клевета и подлость стали узаконенными приёмами партийной борьбы. Вся эта липкая грязь, перелившись через стены древнего Кремля, поползла в народ, отравляя души смрадом и животным страхом. И как венец бесчеловечности правящей партии — выходит постановление, распространившее все виды наказаний, включая смертную казнь, на детей с двенадцатилетнего возраста.» [До чего же образно! — Авт.]
«Это было золотое время для подлецов и карьеристов. Все они хорошо изучили вкусы Сталина, подыгрывали ему в его невежестве. Ведь Сталин вообще не понимал симфонической, инструментальной музыки, а музыку современную просто терпеть не мог. Максимум, что было доступно его восприятию, — это народные песни и некоторые оперы."
[Как оперная певица, нередко бывавшая в Кремле по их приглашению, она всё это видела сама, и пишет по личным наблюдениям в течение долгого времени. Настолько точно и всесторонне всё описано, что не хуже любого приговора, какой только можно себе вообразить! И надо понимать, что это написано человеком, всё это испытавшим на себе! И такое не написать, если это — хоть в чём-то не правда! — Авт.]
"Об этом не стоило бы говорить, если бы его примитивные, обывательские вкусы, узаконенные безграничной диктаторской властью, не стали определяющей политикой в искусстве, постулатом для любого гражданина этой страны и самым действенным и бьющим без промаха оружием в руках выслуживающихся прихлебателей, вовсю старавшихся доказать свою преданность системе лжи.»
[Читаю и думаю, что это написала женщина из артистической среды! Чтобы такое написать, такими хлёсткими, выверенными, словами, надо было это действительно пережить, через это пройти, много раз передумать, и найти в себе мужество всё это написать. Ясно, что это было не просто! Это — акт большого гражданского мужества! Ясно, что она понимала, что это было просто необходимо, именно ради светлого будущего народа России! Отсюда вы видите, какие яркие и убедительные источники информации я вам предоставил здесь!]
«В 1932–38 гг. в концлагерях и тюрьмах находились 12 миллионов человек. Из них один миллион был расстрелян, два миллиона умерли.»
«Те, кто арестован, выли под пытками в подвалах; те, кто был ещё на свободе, молчали, открывая рот только для прославления Сталина.»
«12 июня 1937 года… было объявлено о суде над верховным командованием Красной Армии. Обвинялись в измене и шпионаже маршалы, командующие армиями, корпусами, дивизиями. Среди них — М. Тухачевский, И. Якир, В. Примаков, В. Путна, А. Корк, И. Уборевич, Р. Эйдеман, Б. Фельдман. На другой день все они были расстреляны. Руководил расстрелом цвета высшего командования Красной Армии совсем молодой в то время Иван Серов, командир отделения палачей…
Всего в ходе террора погибли: три — из пяти маршалов, 14 из 16 командующих армиями, все 8 флагманов, 60 из 67 командиров корпусов, 136 из 199 командиров дивизий, 221 из 397 командиров бригад, все 11 заместителей наркома обороны и 75 из 80 членов Высшего военного совета, а 35 тысяч человек командного состава были расстреляны или брошены в тюрьмы.»
[Постижимо ли это?! Кто в этом повинен? Как это сказалось на разразившейся всего через 4 года войне, направленной на уничтожение России? Где ответ и осуждение? — Авт. ] [Пишу ещё, перечитывая. И надо же! Какая осведомлённость Вишневской! И какой же это был ужас! Ну, какое же человеческое, или точнее — бесчеловечное, существо могло такое сотворить?! И как такое можно было исполнить, именно над теми, в чьих руках было оружие?! Непостижимо! Недаром писали о болезни Сталина паранойей! Здоровый человек не мог такое сотворить! Прав был Раскольников, предвидя пагубные последствия этого, перед войной! — Авт.]
«…При имени Тухачевского нельзя забыть о подавленном им в 1921 году Кронштадтском восстании и об истекающих кровью матросах на льду Финского залива…»
[Понятно, что искать правду и — кто виноват, на всех уровнях и во все времена — дело архисложное. Но ведь это и не требуется! Важно правдиво оценить самую верхушку и самые главные события прошлого. Но ведь и это не сделано! Ложные процессы того прошлого — налицо. А такой процесс, который всё это бы прояснил, так и не состоялся.]
«2 марта 1938 года… новый судебный процесс [в Москве]… В ролях обвиняемых предстали: Бухарин, Рыков, Крестинский, Раковский, Ягода…
Все они из одного логова и пожирали друг друга, сводя между собой счёты, зная, на что идут. Но только по их именам обозначаются периоды судебных процессов в истории коммунистической партии, когда были замучены миллионы ни в чём не повинных граждан.»
«Как вообразить себе гибель трёх миллионов человек в подвалах тюрем коммунистической страны в мирные 1937–1938 годы? Это — только за два года! А сколько же миллионов уничтожено за все годы террора? А десять миллионов так называемых кулаков? Ведь не какая-то адская машина выполнила эту работу, — это были советские люди, профессиональные палачи, которые каждый день, как на фабрику, шли на работу и делали своё дело — пытали, расстреливали… Но сколько же их было по всей России? Это должна быть целая армия, чтобы замучить и уничтожить столько миллионов человек!» [Вот и понятно, что именно эта «армия», её близкие и потомки остались в живых и составили большую часть населения страны, в отличие от репрессированных. Это и влияет на многое в дальнейшем. Это вставлено позже. — Авт.]
[Подчёркиваю, что так эмоционально здесь изложена правда о том времени, поскольку это написано женщиной, человеком из области искусства, пережившей всё это и наблюдавшей больше других, поскольку была участницей концертов в Кремле. — Авт. ] [Добавлю при перечитывании. Надо понимать, что упоминаемые в предыдущем абзаце"профессиональные палачи"… Их была целая армия! Именно они, очевидно, не только остались безнаказанными, но и жили благополучнее других, не говоря уж о репрессированных. И нетрудно понять, что годы спустя, их потомки, и стараются обелить своих предков, и восхваляют Сталина. Поэтому и трудно иметь однозначное мнение о прощлом страны.]
«Патриарх всея Руси Тихон ещё в 1918 году обратился к советской власти с кафедры Московского Церковного Собора:
«Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что вы творите, есть не только жестокое дело! Это дело поистине сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей, загробной и страшному проклятию в жизни настоящей, земной.
Властью, данной нам от Бога, запрещаем вам приступать к Тайнам Христовым, анафемствуем вас!»
[Где же это проклятие, когда ужасные факты и их последствия очевидны, — всё подтверждено свидетелями и документами?! — Авт. ] [И это проклятие было ещё при Ленине, перед послереволюционным террором! А ведь ещё потом был сталинизм со всем ещё более абсурдным! Как это можно объяснить с позиций религии?]
[Настолько было сильно воздействие внушения, что"цель — сверхблагородная", что для её достижения ничего не жалко, и — что она реально достижима, что мы тогда, читая это обращение патриарха, веря во всё, исходившее от коммунистов, ститали, что сами эти обличения патриарха и т. п. и есть — заблуждение и достойны осуждения. Вот так всё это было завёрнуто!]
«Почему ни один из членов Политбюро, — тех, кто подписывал со Сталиным приказы об арестах и казнях граждан России, — не пустил себе пулю в лоб, когда на XXII съезде партии Хрущёв объявил их преступниками перед своим народом? В своём выступлении на съезде тогдашний председатель КГБ Шелепин, документально нарисовав ужасающие картины массового террора и назвав имена душегубов: Генерального секретаря ЦК партии, генералиссимуса Советского Союза И. В. Сталина и членов Политбюро Молотова, Кагановича, Маленкова, Ворошилова, — с возмущением воскликнул: «Иногда задумываешься, как эти люди могут спокойно ходить по земле и спокойно спать? Их должны преследовать кошмары, им должны слышаться рыданья и проклятья матерей, жён и детей невинно погибших товарищей.»
[Считаю, что объяснение только одно: все выполняли волю, общую идею и конкретные указания, смертельно боясь за себя и своих близких, которые исходили только от одного Сталина. — Авт. ] [Можно себе представить, как ликовал творец всего этого террора!] [И всё это было настолько невероятно, что, очевидно, люди даже не могли себе представить, что подобное можно было выдумать, и представить, что подобному могла быть причина, и что кто-нибудь мог бы на такое решиться без реально важных мотивов, именно — в пользу народу!]
[Можно только добавить, что народы России настолько пострадали, натерпелись всего плохого, что им уже не хочется в этом копаться, что-то ещё выяснять, кого-то осуждать. Да и опять возможны ошибки.]
«…Ведь при однопартийной системе если человека начинают бить, то добьют обязательно, большинством. Обратиться за помощью не к кому — нет оппозиции правящей партии. В лучшем случае, кто-то из порядочных людей уйдёт в сторону, не участвуя в избиении, но не пойдёт защищать. А куда идти? К кому? Печать вся в руках партии, народ — стадо должен знать только то, что велит ему партия. Идти защищать единолично — всё останется за плотными дверями кабинетов. Выйти с плакатом на площадь — арестуют через минуту. Кричать на собрании — заткнут глотку организованным большинством.» [Какая ясная голова у Вишневской! Как она глубоко всё понимала!]
«Откуда у нас в России эта неслыханная, садистская сладость от унижения человека? Думаю, что от тех процессов 30-х годов, когда вожди революции, чтобы спасти свою жизнь, падали на колени, прося прощения, возводили ложные обвинения на себя и своих друзей, как доисторические чудовища пожирая друг друга. Те, кто уцелел в той мясорубке, действовали в дальнейшем теми же методами. Это стало называться «партийной дисциплиной и партийной самокритикой.»
[Как видно, идейная подоплёка и единопартийность были бы хороши для людей идеальных. А для проходимцев всех мастей они были идеальным прикрытием для осуществления своих корыстных замыслов, вплоть до уничтожения нежелательных. И чем выше был пост, тем это было проще, а масштабы были тем больше. — Авт.]
[Короче говоря, условия, сложившиеся в результате революции, были удобны для проявления отрицательных сторон людей. В результате и сложилась та обстановка, которая привела к террору, к репрессиям.
Провозгласили равенство и братство. А правящая верхушка была далека от равенства с народными массами. И в борьбе за равенство и братство докатились до того, что самое дорогое у человека, его жизнь, отбирали самым преступным образом и совершенно безнаказанно, настолько, что даже когда доказано, что пострадавший пострадал ни за что, виновные в этом не только не наказаны, но ещё и возвеличиваются! И всё это настолько ненормально, что навести должный порядок архитрудно!]
«…Ведь в советской стране нет «людоеда-частника», нет меценатов, и если государственные организации не покупают новых сочинений и правительство запрещает исполнять ранее написанные… то выход у тебя один — умереть с голоду.»
«В годы сталинского правления и террора почти в каждой семье, в каждой коммунальной квартире был свой зэк, и часто не один. Арестованные миллионы людей были не бандиты, не воры, а цвет и мозг нации (правда, Ленин в своё время писал Горькому — да простит меня читатель за цитату: «Интеллигенция это не мозг нации, а г… « — Полное собрание сочинений, 5-е изд., т.51, стр. 48).»
"И ещё там же, об особенностях и последствиях того режима, и не могу не привести достаточно полно эти обличительные строки, которые, несмотря на их правдивость и силу, тоже остались как бы незамеченными, как-будто так и надо:
«После ГУЛАГа и запела интеллигенция блатные песни. Те, кто выжил в советских концлагерях, отсидев сроки от 10 до 25 лет, вернувшись домой, хотели они того или нет, принесли воровской жаргон тюрем в свои семьи, в своё сословие, и он расцвёл пышным цветом… Оголтелая атеистическая пропаганда и более полувека запрещённая, подцензурная литература привели к внутренней зажатости и духовному оскудению народа, что повлекло за собой обнищание русского языка, и человеку уже часто не хватает слов для выражения своих мыслей. Тогда он сдабривает свою речь блатным жаргоном, пересыпает отборным матом, и этот советский русский язык понимают все. Им щеголяют студенты, учёные, знаменитые артисты, потому-то естественным оказалось появление в 60-х годах Владимира Высоцкого с его песнями и блатным истерическим порывом. Талантливый человек, сам алкоголик, он сразу стал идолом народа, потонувшего в дремучем пьянстве, одичавшего в бездуховности… Но что же должен был пережить народ, через какие моральные ломки пройти, чтобы вот эти блатные истерические вскрики уркагана находили такой массовый отклик во всех слоях советского общества!»
«Но в том-то и дело, что в этой стране ты не можешь быть просто человеком со своим мировоззрением, жить по законам твоего Бога. Нет, ты обязан изгнать Его из твоей души, а в образовавшуюся пустоту вселить, как в коммунальную квартиру, Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина со всей их галиматьёй и превратить её в свою религию. Иначе, как сказал вечно живой Ильич: «Кто не с нами, тот против нас.»»
[Воистину, хотел бы сказать более метко, более правильно, более всеобъёмнее, но уже всё сказала Вишневская! Да, воистину, такого времени, с такими высокими идеалами и в то же время — настолько преступного, если бы его действительно не было, было бы не выдумать, не вообразить! И если бы такого действительно не было, со всеми описанными красками, то не могло бы быть и этих строк! И как хорошо, что об этом написано очевидцем и участником! Но где же их правовая оценка?!]
[Перечитывая, думаю: и до чего же несправедливо, что этот народ, столько выстрадавший, принёсший столько жертв, лишенный самого цвета нации во многих кровопролитнейших боях, да ещё и с помощью некоторых из него выходцев, поливают грязью, немыслимо обвиняют в надуманных грехах! И можно только поражаться его стойкости, живучести, непотопляемости. ] [И конечно же, читая об этих невероятных и таких массовых ужасах, можно подумать, что в стране больше не могло остаться сколько-нибудь порядочных людей.]
«…Творческий героизм Дмитрия Шостаковича и его человеческий облик будут вечным разоблачением самой лживой, низменной, циничной коммунистической идеологии, ползущей по всей планете как метастазы раковой опухоли и уничтожающей на своём пути все духовные ценности народов.»
[Вспоминаю, что в то время, официального осуждения Шостаковича, после исполнения его произведения в Ленинградской Филармонии, дирижёр Мравинский поднял над головой его партитуру, при бурных аплодисментах в зале.]
Здесь пропущен мною красочный рассказ Г. Вишневской о нищенском существовании простых людей СССР. А затем показано, сколь далеко было в СССР от равенства, за которое на словах боролись большевики:
«Самые большие и лучшие здания заняты партийными учреждениями: областной комитет партии, городской комитет партии, районные комитеты партии… Да сколько же их по всей необъятной России? И сколько же вас, дармоедов, осело во всех этих комитетах? Везде одни и те же лозунги, славящие коммунистическую партию и правительство за счастливую жизнь народа. А со стен домов глядят на всё это «великолепие» портреты вождей — их тупые рыла преследуют советского человека от рождения и до самой смерти.
Да, если до революции в России был один царь, отвечающий перед богом за свой народ, то теперь свой партийный царь и его бесчисленные царедворцы есть в каждом городе Страны Советов. Не верят они ни в Бога, ни в Маркса, ни в черта и дьявола, а только в свою ненасытную утробу и пользуются теми же привилегиями, что и вожди в Кремле, — порядок есть порядок, и охраняется здесь он строго.
Однажды сумев создать для себя эту райскую систему, они не остановятся ни перед чем, чтоб сохранить и удержать её. Кому же охота добровольно отдать всю эту райскую жизнь, лишиться сладостной власти, этого единственного источника их материального благополучия, лишиться возможности самолично казнить и миловать? Будучи в основном, по своим данным, бесцветным середняком общества, где ещё они получат такие блага и привилегии, при каком ином режиме?»
[Опять же добавляю. Блокада и репрессии, о которых — речь в этой книге, особенно подчекнули эти характерные черты советского общества.
Взять хотя бы два примера из нашей тогдашней жизни!
Первый — жизнь семьи моего дяди и нашей семьи, в соседних комнатах. Мы голодали настолько, что отец потерял все, до того крепкие, зубы. А дядя и его семья как были в теле, а его жена — толстой, так и остались, пока его не расстреляли ни за что. А был он начальником колбасного цеха, снабжал верхушку властей города, и, видно, много видел у них, почему его и убрали…
Второй — моя работа в первое лето блокады Ленинграда. Был я за городом, в комендантском взводе, в спортивном лагере. Мы обслуживали этот лагерь, в котором были подростки именно верхушки власти города, которые не знали никакого голода, ни в чём не нуждались, да ещё и занимались там спортом, как-будто и не было никакой блокады!
Вот такое красноречивое неравенство, при котором отношение к самой жизни было невероятно особенным! А в то время нас это не поражало, не возмущало. Так выглядело, что во всём этом виноваты внешние враги, а внутри у нас всё — как надо. А теперь у Вишневской — всё так выразительно!]
Мнение, записанное автором в дневник несколько лет назад, при чтении книги Г. Вишневской:
«Среди величайших трагедий человечества первыми следует назвать: противоборство сталинизма и гитлеризма, уничтожение населения России Сталиным, евреев — Гитлером и атомные взрывы в Хиросиме и Нагасаки.
Величайшие кровопролитные противостояния: 1) блокада Ленинграда; 2) битва под Сталинградом; 3) битва под Москвой; 4) Курское сражение; 5) битва за Берлин.
Блокада Ленинграда — самое великое, [самое непостижимое!] ни с чем не сравнимое по численности жертв и длительности, непрерывное по времени и месту действия, противостояние человеческих масс, порождённое противоборством и попыткой завоевать весь мир ленинско-сталинского коммунизма и гитлеровского фашизма, — непостижимых одновременных трагедий и заблуждений двух народов — России и Германии. Они — боль человечества и горькая наука ему на все времена.
По роли личности в истории, по невероятному влиянию на умы, концентрации власти и масштабам преобразования общества вопреки его законам, ни с кем не сравнить Ленина, Сталина и Гитлера."[хотя они — совершенно разные, сравнимы только по масштабам!]
Можно предположить, нам было бы интересно поручить самому талантливому историку или самой совершенной вычислительной машине смоделировать человечество к концу ХХ века без этих троих. И хотя и говорят, что эпоха порождает героев, не представить себе им подобных.
Знать об этом, приведённом здесь, назидании потомкам должен каждый!
Теперь, перечитывая эти строки Г. Вишневской, их последнюю часть, и хочу подчеркнуть, что они как нельзя лучше объясняют, что Сталин, при его наивысшем положении и раскрытой теперь сущности, именно и воспользовался в наибольшей степени этим режимом, не считаясь ни с чем, наоборот, опираясь на низших партийных «вождей», и творил все эти бесчеловечные дела. А так как все они понимали подсудность их поведения, то и была пущена в ход теория обострения классовой борьбы, позволявшая всё больше и больше проводить массовые репрессии. И чтобы это приостановить, хотя бы аресты и расстрелы, нужно было, чтобы Сталин умер, потому что при жизни было его не убрать, и — ничего не изменить. А чтобы ликвидировать всю эту искусственную систему, понадобились ещё годы, почти полвека, и несколько поколений партийных руководителей. А последствия были печально-известные, вплоть до развала страны… [Так что приведённые здесь выступления Мандельштама, Троцкого, Раскольникова и Хрущёва были тоже невероятными событиями!]
И не всем понятно, насколько непросто, при том материальном и моральном бремени, унаследованном от того режима, возрождать страну в её ином виде, насколько все кругом пытаются перенести всю вину за коммунистическое прошлое на современную Россию, её народ в целом. Да ещё бывшие республики, испытавшие всё это совместно, валят теперь всю вину на Россию в её нынешнем виде, как-будто они не были соучастниками, а были какими-то особенными жертвами, тогда как, если трезво оглядеться, некоторые республики были в лучшем положении. Те же грузины и прибалты, как мы помним, — опуская причины, отметим, — жили лучше россиян. Но это мы уже отвлеклись. [Добавлю, что тем, что бывшие республики отошли, и подчёркивается, что вся эта преступнось исходила из центра страны, российской республики, ну, а в ней, продолжим, от её правящей верхушки, ну, и — от самого"верховного"!]
После ознакомления со всеми, приведёнными здесь, материалами, просто, ну, никак не возможно постичь, как до сих пор, при наличии таких неопровержимых доказательств, при последующей массовой реабилитации пострадавших от репрессий, являющейся самой по себе уже прямым доказательством преступления, к тому же при наличии приговора Басманного суда, о котором — далее, дело о сталинизме остаётся не закрытым, и прах главного виновника и его сообщников продолжает находиться на Красной площади Москвы, — в самом святом месте страны!
И свидетельство Галины Вишневской, которая шире, чем большинство простых советских людей, видела разные стороны сталинизма, особенно убедительно говорит о том, что и как тогда было.
[Перечитывая, добавляю ещё.
Посмотрел в интернете, что такое паранойя, потому что в своё время такой диагноз был Сталину. И вычитал, что это — психическое расстройство, выражающееся в большой подозрительности и агрессивности. Именно это и наблюдалось у Сталина.
Надо так полагать, что условия и особенностиего личности к тому и привели, что он стал невероятным чудовищем! И исходным к этому было его прошлое! Сын сапожника из села, семинарист, царский доносчик в прошлом. Став большевиком после этого, при том, что всех неугодных устраняли, он постоянно боялся за себя. Поэтому, борясь за высокое положение и в конце концов получив неограниченную власть, он уничтожал вокруг, да так ловко, что не оставалось никого, ему опасного. И так — до старости. Планы по репрессиям у него всё ширились! И нельзя исключить, что его ближайшие сподвижники, к тому же опасаясь и за себя, могли в конце концов с ним и расправиться.]
[Опять же сделаю вставку. Завершая работу над книгой, как видно, я изменил кое-что в сторону смягчения. Почему? А потому, что расценил, что со временем люди и в самом деле стали понимать многое более правильно. Ведь недаром о Сталине, Ленине, коммунизме пишут, говорят и проч. совсем по другому. Отсюда и мой финал книги, до которого вы ещё дочитаетесь. Отмечу ещё в конце этого высказывания вопиющую несправедливость, часто встречающуюся в жизни, что именно народ, так пострадавший, Запад избрал для своих нападок, что и надо бы умело убрать. А здесь — только реплика.]
Но продолжим ещё. Познакомим васс фактами и мнениями ещё и из других, тоже очень содержательных, источников.
3. Из книги зарубежного автора Р. Конквеста «Большой террор» (в двух томах), изданной в советское время, в 1968 году
3.1. Предисловие к выдержкам из книги Конквеста
Автор этой книги — английский политический деятель и литератор. Из его книг о России цитируемая мною книга, по моему мнению, полно, обоснованно (на основе более двух тысяч (!) первоисточников, перечисленных в книге) и очень убедительно показывает, каким был сталинизм. Так что все приведенные далее высказывания, хотя и написаны иностранцем, но не голословны, а опираются на российские первоисточники.
В книге Конквеста подробно и правдиво описаны и обстоятельства убийства Кирова, и открытые судебные процессы над теми, кого объявили врагами народа. Обо всём и можно там прочесть. Я только цитирую оттуда общие выводы. Но не могу не привести здесь особенно поразившие меня сведения о личном участии в этих процессах Сталина.
Как рассказано, он обычно наблюдал за происходившим из особой ложи. Для всех же так выглядело, что все ложные обвинения были без его ведома. И каждый обвиняемый считал, что только его обвинили ошибочно, а все остальные были действительно врагами. Так было в процессах, так же было и во всех массовых репрессиях, включая и"ленинградское дело". И похоже, то, что реально происходило в стране, до конца знал один только Сталин, ибо он один был зачинщиком всего происходившего и ни с кем не делился своими истинными замыслами, а вёл тончайшую многоходовую изощрённейшую игру, плоды которой и постигал он один! [И насколько это было чудовищно, что вообще трудно поверить, что такое возможно! Этим и пользуются некоторые. — Авт.
Процессы предварительно долго и тщательно готовились. Пытками добивались нужных показаний и уверенности, что процесс пойдёт по задуманному сценарию и каждый обвиняемый даст «признательные показания», т. е. сам наговорит на себя то, в чём его пытками заставили «признаться». В крайних же случаях, когда всё бывало исчерпано, но обвиняемый «не сдавался», приходилось вступать лично Сталину. Однажды он пообещал собрать Политбюро, а пришёл только сам, сославшись на то, что другие прийти не смогли. А были и такие случаи, ужасные по своей крайней бесчеловечности, когда он, чтобы «спасти» процесс, обещал в случае, если обвиняемый на процессе скажет то, что ему предписывалось, сохранить ему жизнь, а после процесса его всё-таки расстреливали! И как говорят, всё было шито-крыто; мёртвые не могут обжаловать… Чудовищно, невозможно было бы поверить, если бы не столько авторитетных свидетельств и доказательств, оставшихся неопровергнутыми. Вот поэтому их и надо утвердить правовым путём!
Подчёркиваю, что книга Конквеста — не художественное произведение, где автор вправе домыслить то, чего могло и не быть. Нет никаких оснований сомневаться в достоверности приводимых им фактов. Залог тому — авторитетные советские документы, на которые он ссылается. Да и слишком высока цена, слишком велик риск быть уличённым, да и незачем, если бы что-то было выдумано! А процессы освещены Конквестом обстоятельно, с деталями поведения их участников, — известных политических фигур, как жертв, так и — со стороны обвинения. И только то, что мало кто смог ознакомиться с подобными источниками (тираж книги Конквеста — 50 тыс. экземпляров, т. е. — всего двадцатая часть одного миллиона!), лишает население страны возможности узнать горькую правду о недалёком прошлом.
Подчёреивает правдивость и то, что эту книгу перевели на русский язык и снабдили предисловиями россияне-специалисты.
Понимая таким образом, что далеко не все из моих читателей знакомы с этой редкой и полезной книгой, я решил (не устоял) привести здесь хотя бы наиболее важные, с моей точки зрения, умозаключения.
И подчёркиваю, я особенно ценю эту книгу Р. Конквеста как фундаментальный документальный труд, полностью подкреплённый ссылками на многочисленные и неоспоримые источники, сочетающий в себе последовательно изложенный фактический материал и веские, обоснованные, умозаключения. И именно поэтому я счёл просто необходимым привести здесь, после уже всего моего цитированного из российских источников, ещё и немало убедительных цитат из книги этого иностранного автора.
Считаю, что я, соединяя своё с этими цитатами, тем самым как бы подписываюсь под ними от имени россиян, «перекидываю мостик» между материалами западных авторов и росссийскими-отечественными, восполняя тем самым тот пробел, — недостаточную самооценку собственной истории, и в первую очередь неполноценный анализ и недопонимание сталинизма, со стороны россиян, — которые в своём предисловии отметил сам Р. Конквест (См. далее.).
И прошу иметь ввиду, что на этих нескольких страницах я представил лишь очень малую часть подобных же высказываний, и практически не привёл рассказов о конкретных участниках всех описываемых событий, весьма насыщенно заполнивших два тома, в сумме — 843 страницы, сплошь начинённых в свою очередь цитатами и ссылками на первоисточники, занимающие, очевидно, не один десяток тысяч страниц. Но я в свою очередь отбирал цитаты очень тщательно, и надеюсь, что смог передать суть этих первоисточников для тех, кто не читал более подробного на ту же тему до моих записок. Надеюсь, по сути дела двойное цитирование (вначале Конквест — первоисточники, а затем — я их же, но уже из книги Конквеста) придаст моей книге статус действительной отповеди сталинизму, позволит многим действительно пересмотреть своё к нему, и лично к Сталину, отношение, и, наконец, поставит всё в этом ужасном деле на свои, хотя для нас и очень досадные, но нужные и единственно полезные для России, места.
А теперь — сами обещаные выдержки, составляющие, как сказано, всего самую малую долю от всего интересного собранного материала, в свою очередь представляющего тысячи вопиющих и неисчерпаемых первоисточников, вскрытых в недолгую пору хрущевской «оттепели» и горбачевской «перестройки».
3.2. Выдержки из первого тома книги Р. Конквеста, в основном посвящённого открытым, сфабрикованным Сталиным, судебным процессам и ликвидации известных лиц
Обращаю внимание, что в этих выдержках всё настолько содержательно, что всё можно было бы выделить крупным и жирным шрифтом. Но если выделять всё, само выделение потеряло бы всякий смысл. Именно поэтому пришлось выделить только некоторые, совсем отдельные, места и комментарии автора этой книги.
«Правление Сталина представляет собой один из важнейших эпизодов современной истории; если суть его не усвоена, то нельзя понять до конца, как вообще устроен современный мир… Моя книга — первая попытка дать полный и общий отчёт о событиях определённых лет.»
«Каждого, кто любит русский народ, глубоко трогает его трагическая судьба. Страна, столь богатая талантами, столь многообещающая, столь щедро одаривающая мировую культуру, перенесла тяжкие муки без всяких реальных причин.»
«Ленин не уставал повторять, что в Советском государстве «бюрократическая язва есть», что «мы переняли от царской России самое плохое, бюрократизм и обломовщину, от чего буквально задыхаемся, а умного перенять не сумели.»»
[Обращает на себя внимание, насколько с уважением и глубокой симпатией пишут о России цитируемые мною здесь авторы! — Авт.]
«Воюя против демократических тенденций внутри коммунистической партии, Ленин фактически передал все бразды правления в руки высших механизмов партийной машины. Именно вследствие этого партийный аппарат стал сперва самой мощной, а впоследствии и единственной силой внутри партии.»
«Если говорить о личных истоках большого террора, то их надо искать в раннем периоде советской власти, когда вся ненависть Сталина к соперникам была сосредоточена на Троцком — на человеке, который выглядел, по крайней мере для поверхностного наблюдателя, наиболее вероятным наследником Ленина, но который именно поэтому вызывал единодушную вражду всех членов высшего руководства.»
«Помимо обычных политических деятелей, обслуживавших официальную партийную и государственную машину, Сталин начал ещё в двадцатые годы создавать группы своих личных агентов, выбирая их по принципу отсутствия щепетильности, по признакам полной зависимости от него и преданности… Люди, которых он подбирал, были поистине отвратительны по любым меркам. Этой группе были чужды любые политические — даже коммунистические — нормы поведения. Можно сказать, что это были кадры головорезов, готовых к любому насилию или фальсификации по приказу своего вождя. В то же самое время политический механизм страны, в котором ещё работали относительно уважаемые люди, продолжал существовать в качестве фасада и представлял собой набор обычного административного или экономического персонала.»
«Макиавелли даёт несколько примеров, когда настоящие преступники поднимались к управлению государством — как, например, Агафокл Сиракузский. Грузинские коммунисты между собой любили называть Сталина «кинто» — это старотифлисский эквивалент неаполитанского бродяги «лаццарони». Эта тенденция в характере Сталина очень ясно видна в том, как он подбирал приближённых. На процессе 1937 года Вышинский скажет об оппозиционерах: «Эту банду убийц, поджигателей и бандитов можно сравнить только со средневековой «каморрой», объединявшей итальянскую знать с бродягами и разбойниками». В некотором смысле это определение годится для самих победителей.»
«Не мешает заметить, что Сталин не имел никакого экономического опыта, обладал весьма слабыми экономическими познаниями. После революции большевики начали с того, что почти полностью разгромили в промышленности квалифицированный предпринимательский класс. Теперь, в деревне, прошла точно такая же ликвидация наиболее продуктивного, наиболее умелого крестьянства.
Экономика, построенная на мифах, привела также к постепенному выкорчёвыванию сколько-нибудь знающих экономистов из самой партии. «Сталин так разнёс в 1929 году имевшиеся балансовые построения, что отбил охоту заниматься ими, как у учёных, так и у практических работников.» [Газета «Правда», 1 декабря 1963 г. ]»
«К концу 1932 года, применяя гораздо лучше подготовленное сочетание беспощадности и экономических мер, Сталину удалось почти полностью коллективизировать всё крестьянство…
Сталина можно с полным правом обвинить в создании голода на селе… Возможно, это единственный в истории случай чисто искусственного голода… Голод в Советском Союзе удалось тогда в значительной мере скрыть от мирового общественного мнения… Осторожное сопоставление всех возможных подсчётов показывает, что наиболее близка к действительности оценка в 5–6 миллионов смертей от голода и вызванных им болезней, из которых более 3 миллионов приходилось на Украину; тяжело пострадали также Казахстан, Северный Кавказ и Средняя Волга…
Голод сочетался с террором. Повсюду процветал партийный произвол. Но даже и нормально, по законам, меры наказания были драконовскими: например, закон от 7 августа 1932 года об охране социалистической собственности предусматривал десятилетнее заключение за любую кражу зерна, даже незначительную. По районам и областям были разосланы нормы высылки людей. Играли роль и массовые расстрелы. Позже Сталин скажет Черчиллю, что пришлось расправиться с десятью миллионами «кулаков», из коих «громадное боьшинство» было «уничтожено», а остальные высланы в Сибирь. Вероятно, около 3 миллионов из них окончили свой путь в быстро расширявшейся системе исправительно-трудовых лагерей…
Вряд ли можно сомневаться, что главной целью было просто полное подавление крестьянства любой ценой…
…Массовый террор уже действовал в деревне в то время, и тысячи полицейских и партийных начальников получали беспощадную оперативную тренировку.
На другом фронте — на фронте ускоренной индустриализации — господствовала аналогичная организационная атмосфера…
Возможно, что и другие меры могли привести по меньшей мере к таким же успехам при гораздо меньших затратах людских резервов…
В частном разговоре Бухарин сказал, что во время революции он видел «сцены, которые… не пожелал бы увидеть своим врагам. И тем не менее даже 1919 год несравним с тем, что случилось между 1930 и 1932 годами. В 1919 году мы сражались за нашу жизнь. Мы казнили людей, но в это же время мы рисковали и своими жизнями. В последующие периоды, однако, мы проводили массовое уничтожение абсолютно беззащитных людей вместе с их жёнами и детьми…"По мнению Бухарина, самым худшим результатом террора и голода в стране были не страдания крестьянства, как ужасны они ни были. Самым скверным результатом были «глубокие изменения в психологии тех коммунистов, кто принимал участие в этой кампании и, не сойдя с ума, стал профессиональным бюрократом. Для таких террор стал после этого нормальным методом управления, а повиновение любому приказу свыше стало главной добродетелью». Бухарин говорил о полной дегуманизации людей, работающих в советском аппарате.»
«Четыре года, с сентября 1932 до сентября 1936, Сталин добивался возможности физически уничтожить своих партийных врагов, для чего нужно было сломить сопротивление многих…
В то же время Сталин видел среди своих приближённых таких людей, чьё сопротивление было нелегко сломить, и для отстранения которых было трудно подобрать какой-либо политический повод. В последующие два года идея устроить настоящее политическое убийство и заботы по поводу строптивых соратников сошлись у Сталина в единое логическое решение — убийство Кирова.»
«12 января 1933 года пленум ЦК вынес резолюцию о всеобщей чистке партии. В том же году было «вычищено» восемьсот тысяч бывших членов партии, а в следующем 1934 году — ещё триста сорок тысяч".
[Именно на это время пришлось исключение из партии отца автора повестей в 1-м томе этой книги. — Авт.]
«Сам метод партийной чистки вдохновлял и порождал доносчиков, подхалимов и бессовестных карьеристов… Это вызывало — и во всё больших масштабах по мере того, как ухудшались условия — во-первых, раздувание действительных, хотя и мелких деталей из пошлого (вроде дальнего родства и знакомства с бывшими офицерами Белой армии), а затем просто выдумки или искажения действительности.»
«…На январском (1933) Пленуме было положено начало расправы со старыми ленинскими кадрами.»
«В течение последующих нескольких лет Сталин вырвал с корнем все остатки гуманизма. Никакая часть общества не была больше ограждена от произвола.»
«…При единоличной диктатуре всё зависит исключительно от воли одного человека. Бывали, конечно, сравнительно мягкие диктаторы. Но Сталин был не из их числа.»
«Первые шаги к террору нового типа, который охватил страну позднее, Сталин сделал как раз в ходе борьбы за победу в деревне.»
«На протяжении всей своей карьеры Сталин рассматривал это «удельное княжество» — ленинградскую организацию — как гнездо недовольства. Настороженное отношение Сталина к ленинградской парторганизации видно на многочисленных примерах — от отстранения Зиновьева в 1926 году, до истребления третьего поколения руководителей ленинградских коммунистов в 1950-м.»
[Только подумать, что такое было написано именно иностранцем, откопавшим всё это в российских источниках. Уж при такой переработке не могло быть преувеличения, выдумок. Зачем?! И как можно было бы на это пойти?! — Авт.]
«Это убийство можно с полным правом назвать преступлением века. В последующие четыре года сотни советских граждан, включая наиболее известных политических руководителей революции, были расстреляны, как непосредственно замешанные в убийстве Кирова; буквально миллионы других были уничтожены как соучастники некоего гигантского заговора, который якобы существовал за кулисами убийства Кирова. Фактически же смерть Кирова стала фундаментом всего исполинского здания террора и насилия — здания, выстроенного Сталиным для того, чтобы держать население СССР в абсолютном подчинении.» [Какой ужас! — Авт.]
«Проблемы, стоявшие перед Сталиным в 1934 году, не давали возможности удовлетворительного для него политического решения. Но он видел один выход из положения. Выход был крайне необычный, но на этом примере ясно, что у Сталина не было никаких моральных или иных сдерживающих факторов. Убить Кирова означало убрать ближайшее препятствие; это позволяло в то же время создать атмосферу насилия; создать возможность обвинения противников Сталина в убийстве и стереть их с лица земли…»
«На всём протяжении декабря 1934 года печать нападала на троцкистов, обнаруженных в различных районах страны… и призывала к бдительности. Начались массовые высылки в Сибирь и Арктику. За несколько месяцев было схвачено 30–40 тысяч ленинградцев.»
«… Сталин считал естественным расстреливать сотрудников НКВД и всех других, кто знал слишком много.»
«В конечном счёте весь характер террора определялся личными и политическими побуждениями Сталина.»
«Не может быть сомнения, что Сталин неумолимо реализовывал свои антипатии — иногда даже через много лет. Но, конечно, это было лишь частично мотивом убийств, совершавшихся по его приказам. Ибо убийства распространялись и на друзей его, и на врагов, и на людей, которых он почти не знал, равно как и на его личных соперников. Люди, когда-либо повредившие Сталину, не пережили террора. Но не пережили, конечно, и те, которых оскорблял он сам…»
«Если рассматривать сталинский террор со статистическими данными в руках, как массовое явление, а не с точки зрения отдельных личностей, то он предстаёт в более рациональном виде. Отсутствие направленности на какие-либо определённые категории жертв — как могло бы быть у какого-нибудь Троцкого, указывает на осмотрительную извилистость террора и не даёт критикам выявить сколько-нибудь ясно его цели. Сталин, возможно, считал, что террористический эффект получается тогда, когда арестовывается и расстреливается определённая часть данной общественной группы. Тогда остальные приводятся к повиновению и подчиняются без жалоб. И с этой точки зрения не так уж важно, кто избран в качестве жертв — особенно если все или почти все ни в чём не виноваты.»
[Пишу это и думаю: что там какой-нибудь маньяк, серийный убийца, на счету у которого всего какие-то несколько десятков жертв?! Да… по количеству и всему, с чем это так или иначе связано, никакие преступления во все времена истории человечества не могут идти ни в какое сравнение с тем, что было при сталинизме. Даже думаю, что «сталинизм» здесь вторичен, а на самом деле это — использование всех и всего лично одним Сталиным, — самым изощрённым из всех маньяков, в руки которого именно попала такая форма прикрытия его деяний, как этот самый «сталинизм», — уродливая форма, по недоразумению вытекающая из марксизма-ленинизма. Спрашивается, не следует ли переписать всё-таки историю России ХХ века именно на основе вскрытия подлинного лица, деяний и их мотивов, Сталина, с той степенью глубины, какую удастся достичь? И тогда всем без исключения должно стать ясным, что Россия — не виновник, а жертва! Ещё особенность. Я всё здесь ведь пишу не от себя, а цитирую. И, откровенно говоря, перечитывая, каждый раз настолько глубоко переживаю то невероятное, что описано, до и после, что сердце щемит. — Авт.]
«На протяжении четырех лет после убийства Кирова Сталин провёл революцию, которая полностью преобразила партию и общество. Этот период, в гораздо большей степени, чем сама Октябрьская революция, определил отрыв России от её прошлого. Это была также наиболее глубокая травма из тех, какие потрясли население страны в предшествующие бурные десятилетия, с самого 1905 года. [Такого невероятного и масштабного не было никогда и нигде, и больше быть не может! — Авт. ]
Несомненно, что такой радикальный поворот мог быть проведён только на странном фоне советского прошлого, на фоне необычных традиций Всесоюзной коммунистической партии. И уже существовавшая к началу периода тоталитарная государственная машина была той точкой опоры, без которой нельзя было бы перевернуть мир. Но всё же террористическая революция остаётся, как бы мы о ней не судили, прежде всего, личным достижением Сталина.»
[Всё, что было плодом революции, Сталин дьявольски использовал по-своему, ни с чем не считаясь, с грандиозным вредом для страны, народа. — Авт.]
«…Все его сторонники, возражавшие ему по вопросу террора, исчезли; и, что самое важное, остальные соратники Сталина по Политбюро, умершие до 1938 года, были тоже им убиты, но такими методами, что приписать убийство Сталину было нелегко.
…В середине 1935 года Сталин лично подобрал людей, которые вскоре показали себя подлинными энтузиастами террора.»
«Ещё более чудовищным, но столь же важным для общих планов Сталина было постановление от 7 апреля 1935 года, распространившее все виды наказания, включая смертную казнь, на детей с 12-летнего возраста.
…Один старый сотрудник НКВД рассказывает, как за два-три года до того количество беспризорных было снижено путём повальных расстрелов.
Как выяснилось впоследствии, Сталин имел особые причины для объявления такого закона. С его изданием он мог грозить участникам оппозиции, что их дети будут уничтожены на вполне «законном» основании, как соучастники, если арестованные оппозиционеры не выполнят того, чего он от них требовал.»
«Хотя старые революционеры и оказывали некоторое сопротивление Сталину, главный отход от него самого наблюдался в самом младшем молодом поколении коммунистов… Так или иначе, подобные группы молодёжи неуклонно арестовывались и расстреливались.»
«Сталин планировал казнь участников оппозиции независимо от возможной реакции в рядах партии. Ибо он уже подготовился к тому, чтобы справиться с этой реакцией своим обычным сочетанием твёрдости и манёвра.»
«Сталин писал… что революция готова отбросить любые «великие имена», включая имя Горького, если будет необходимо.»
«Большинство смертей, наступивших в удобное для Сталина время, «случались», по очевидным причинам, именно когда было надо — ни раньше, ни позже… Он отнюдь не питал отвращения к человекоубийству, а его уважение к литературе не было настолько велико, чтобы предотвратить расправу со многими знаменитыми писателями. Как мы увидим в дальнейшем, все свидетельства показывают, что Горький умер неестественной смертью.»
«Одно совершенно ясно: до самой казни Зиновьева, Каменева и остальных оппозиция никак не ожидала, что Сталин действительно убьёт старых вождей. Все манёвры участников оппозиции до этого момента сводились к тому, чтобы оставаться живыми, если возможно — в рядах партии, до того времени, пока сталинские ошибки и эксцессы не изменят настроений в партии в лучшую для них сторону и не дадут им новых шансов. А после первых казней уже ни один участник оппозиции какого-либо ранга не был в состоянии предпринять попытку убийства Сталина — назависимо от своего мнения о разумности этой меры. Возможность освободиться от Генерального секретаря имели теперь только те люди, которые работали в его непосредственном окружении.
Мы не знаем, конечно, точных обстоятельств смерти Сталина в марте 1953 года. Но его смерть определённо последовала в тот момент, когда он готовил новую резню среди руководства, и может быть в это время окружавшие его люди были достаточно умны, чтобы не ждать своей судьбы как овцы.»
«Выборочные убийства дезертиров из рядов НКВД и других политических врагов на Западе вскоре стали обычной практикой советских властей.»
«Через неделю после расстрела Зиновьева и остальных приговорённых к смерти, Сталин приказал Ягоде отобрать и расстрелять пять тысяч участников оппозиции, находившихся в лагерях… Спустя несколько месяцев последовал приказ о новых массовых казнях. Большинство оставшихся на Воркуте троцкистов были привезены в Москву и расстреляны… До конца 1938 года каждую неделю заключённых воркутинского лагеря рсстреливали группами по 40 человек или около того, причём расстрелы бывали и дважды в неделю.»
«…Некоторые оппозиционеры, например, Каменев, понимали стремление Сталина подавить их любой ценой. Но они не верили, что Сталин сможет возглавить партию, как ни в чём не бывало, после казни ветеранов революции, они считали это политически невозможным. Они недооценивали не его жестокость, а его решимость, хитрость и полную беспринципность. Когда Сталин кончил своё дело, в живых не осталось ни одного члена бывшего Политбюро, за исключением Григория Петровского, который молчаливо согласился работать администратором в музее.
Взгляд на историю, которого придерживались оппозиционеры, мешал им понять, что пролетарская партия может быть превращена в аппарат личной диктатуры путём интриг или какими-то другими методами… Они не понимали ненасытного стремления к власти как части психики Сталина… Им и в голову не приходило, что их противник прибегнет к методам обычного преступника, не остановится перед убийствами и «пришьёт» другим вину за свои собственные преступления.»
«Два предварительных условия сделали террор возможным: во-первых, личные побуждения и способности его главного инициатора — Сталина, во-вторых, общая политическая обстановка, в которой он действовал.»
«Хрущев сказал…в 1956 году: «Как могло получиться, что люди признавались в преступлениях, которых они не совершали? Только одним путём — применением физических методов воздействия, пыток…»
«К физическим пыткам прибегали довольно часто, но до 1937 года они применялись вопреки правилам. Затем неожиданно они превратились в обычный метод допроса — во всяком случае, в большинстве дел на более низком уровне.»
«Нет никаких сомнений в том, что угрозы семье — иными словами, использование заложников — было одним из самых сильнодействующих средств сталинского террора.»
«Использование родственников в качестве заложников, заключение их в тюрьму или даже уничтожение было новым явлением в истории России. При царе революционеры могли об этом не беспокоиться. Поистине, Сталин не признавал границ ни в чём.»
«Сталинские показательные процессы имели такую логику, какой не встретишь больше нигде. Чтобы избежать смерти, осуждённый должен был признать всё, дать своим действиям наихудшее толкование. Это был его единственный шанс. Но даже полное признание своей вины могло спасти жизнь только в редких случаях.»
«Сталин хотел не просто ликвидировать своих старых противников, но уничтожить их морально и политически.»
«…Странно-искажённый легализм оставался в силе до конца. Тысячи, миллионы людей можно было сослать просто по подозрению. И вместе с тем сто тысяч работников тайной полиции и других официальных лиц тратили месяцы на допросы и охрану заключённых…»
[Читаю всё это ещё раз одно за другим и думаю, что у многих может сложиться мнение, что все лучшие люди России при Станине были уничтожены, а остались только именно те, кто эти репрессии творили и их потомки. Но мы должны понимать, что были и реабилитированные и их потомки, и ещё очень многие, к этому никакого отношения не имевшие. Отсюда — и сравнительно большой процент сталинистов, но и немалое количество понимающих, каким он был. — Авт.]
«…На публичных процессах был установлен принцип признания обвиняемого… Получить их было всегда желательно, ибо можно не сомневаться, что в основном идея принадлежала самому Сталину… В результате такой идейной установки тысячи и тысячи людей обрекались на духовные и физические муки, длившиеся недели и месяцы.»
«Всё, что произошло, — суд, расстрелы, — было организовано без ведома партийных кадров, без консультации с ними. Мёртвых не воскресить, и опаснейший прецедент был, таким образом, успешно установлен.»
«…Нелогичность обвинений никогда не была соображением, способным остановить Сталина; на протяжении последующих лет вредительство стало поводом к массовому террору на всех уровнях.»
«23 января 1937 года… началась ещё одна отвратительная инсценировка… Цели нового процесса не были такими ясными и очевидными, как цели предыдущего. Причины же его довольно просты. Во-первых, месть. Боьшинство бывших ведущих троцкистов было теперь уничтожено, но месть, по идее Сталина, должна была совмещаться с мерами предосторожности и превентивными действиями на будущее. Даже если, по обычным человеческим представлениям, непосредственного повода к процессу и не было, то окончательная чистка представлялась нужной Сталину, всегда верившему, что только мёртвые не кусаются и что лучше жить в безопасности, чем в тревоге.»
«…Процесс Пятакова давал ему в руки козырь — последовательность. Этот процесс должен был быть использован — и фактически был использован — для «вскрытия заговора» бухаринцев.»
«…Суд над нынешними семнадцатью обвиняемыми занял семь дней — против пяти дней, которые понадобились для процесса над шестнадцатью обвиняемыми по делу Зиновьева-Каменева.»
«30 января в 3 часа утра был оглашён приговор. Смертная казнь всем, кроме Сокольникова и Радека… а также Арнольда… и Строилова…»
«Теперь уже не осталось сомнений, что смерть Орджоникидзе была делом рук Сталина.»
«В последующие несколько лет подавляющее большинство, семьдесят процентов состава ЦК — в том числе все те, кто в 1937 году сделали последнюю неловкую попытку воспротивиться террору, — последовали за Бухариным и Рыковым в камеры смертников.»
«Ещё осенью 1936 года Сталину нужно было спорить и оказывать давление, чтобы добиться ареста и предания суду даже его потенциальных соперников. Теперь он мог отдать приказ об аресте любого из его ближайших сотрудников без чьего-либо ведома. Он мог наносить удары куда хотел, и жаловаться на него было некому»
«Как сообщают, в 1937 году были казнены три тысячи бывших сотрудников Ягоды в НКВД.»
«Вышинский провёл массовую чистку органов прокуратуры. С его санкции были арестованы и впоследствии погибли многие видные прокурорские работники, стремившиеся в той или иной форме ослабить репрессии, пресечь беззакония и произвол.»
«11 июня 1937 года было объявлено, что цвет высшего командования Красной Армии обвиняется в измене. На следующий день командиры были судимы и казнены. В отличие от прежних политических чисток, против генералов не велось какой-либо публичной пропагандистской кампании.»
«…Если кто-то даже воздерживался, не голосуя ни за, ни против, то для Сталина это было уже опасным признаком.»
«…«Заговоры», объявленные на трех больших политических процессах, были либо очевидно фальшивыми с самого начала, либо оказались таковыми очень скоро.»
«Во время прошедших процессов подсудимые часто обвинялись в том, что работали в пользу различных иностранных государств.»
«…Если теперь уничтожались верные сторонники Сталина, люди, не принимавшие участия ни в каких оппозиционных движениях, то тут уже никто не мог чувствовать себя в безопасности. К тому же не было видно никакого принципа в отборе жертв.»
«…Довольно естественно, что запланированный Сталиным удар по военному командованию пришёлся как раз на тот период, когда вождь стал уничтожать своих собственных недостаточно покорных сторонников.»
«…«Документы», свидетельствующие, что Тухачевский был немецким шпионом, были переданы в советские руки… Эти «документы» были сфабрикованы в Восточном отделе гитлеровской службы безопасности (СД).»
«…Ясно, что скорострельный суд признал обвиняемых виновными на основании устных заявлений Сталина на Военном совете без привлечения «досье» в подтверждение выдвинутых обвинений в связях с немецкой разведкой.»
«…Происходили казни лучших военачальников Красной Армии… Слушателей академии тоже хватали целыми пачками… То же самое творилось и на периферии. В Киевском военном округе около этого времени было арестовано 600–700 командиров…»
«Печать изо дня в день писала всё о новых и новых фактах вредительства, диверсий, шпионажа…»
«…По меньшей мере 20 000 политработников были арестованы или погибли…»
«Потери среди армейских коммунистов составляли…около 125 тысяч.»
«Во флоте бушевал тот же шторм, что и в армии. Из восьми человек, носивших к началу террора высшее флотское звание флагмана 1-го ранга, не выжил ни один.»
«Вместе с руководителями флота погибло большое количество их подчинённых.»
«27–29 июля 1938 года произошло следующее крупное избиение военных руководителей… Операция была столь же широкой, как и в июне 1937 года… Она была, по-видимому, связана также с ликвидацией ряда крупных партийных деятелей, развернувшейся в эти же дни.»
«…Очевидно, что Сталин, если и избавился от какой-то опасности, угрожавшей его власти, то в то же время причинил громадный ущерб обороноспособности страны.» [Результатом чего были, без всяких сомнений, гораздо большие потери в ходе войны. — Авт.]
«Ленинградская партийная организация понесла особенно большие потери… В течение четырёх лет в Ленинграде шла непрерывная волна репрессий по отношению к честным, ничем себя не запятнавшим людям. Часто выдвижение на ответственную работу было равносильно шагу на край пропасти. Многие люди были уничтожены без суда и следствия по лживым, наскоро сфабрикованным обвинениям. Репрессиям подвергались не только сами работники, но и их семьи, даже абсолютно безвинные дети, жизнь которых была надломлена, таким образом, в самом начале… Репрессии… были совершены или по прямым указаниям Сталина, или с его ведома и одобрения.»
«На деле, однако, первые волны террора ударили по беспартийным и по массе низовых работников.»
«Террор в Ленинграде уже и до 1937 года был жесточайшим даже по советским меркам. Но в последующий период, когда террор охватил всё политическое и хозяйственное руководство, он стал страшнее, чем почти во всех других местах страны. Это означало почти стопроцентное уничтожение руководящих кадров, тогда как в других районах цифра колебалась между восьмьюдесятью и девяноста процентами.»
«Были арестованы все семеро членов и кандидатов в члены ЦК ВКП(б), работавшие в Ленинграде… Исчезло большинство членов бюро обкома и «сотни активнейших партийных и советских работников»… Террор ударил также по военной верхушке Ленинграда… Жертвами террора пали также ведущие хозяйственники.»
«Материалы следствия, проведённого в то время, показывают, что почти во всех краях, областях и республиках будто бы существовали шпионско-террористические и диверсионно-саботажные организации и центры правых и троцкистов и что во главе таких организаций, как правило, стояли первые секретари областных, краевых и республиканских партийных комитетов.»
«В те годы за решётку попадали даже представители нового поколения сталинских карьеристов — людей, вполне приспособившихся к новой системе.»
«Во многих случаях только четвёртый или пятый преемник выживал на своём посту до конца террора.»
«Когда следователь попытался вынудить у Мдивани признания, он… ответил так: «Вы меня уверяете, что Сталин обещал сохранить жизнь старым большевикам! Я знаю Сталина 30 лет. Сталин не успокоится, пока всех нас не перережет, начиная со своего непризнанного ребёнка и кончая своей слепой прабабушкой!»
«Наиболее вероятно, что было принято общее решение о разгроме старого состава компартии в национальных республиках… По тщательно разработанным предварительным планам люди, присланные из Москвы, хладнокровно уничтожали имевшуюся в республике партию, создавая вместо неё из рядов работников и новичков особый набор энтузиастов, представлявший собой уже не партию, а некую новую организацию террористов и доносчиков. Необходимо подчеркнуть именно размах операции, полноту уничтожения всей партийной иерархии. В центре, в Москве, Сталин уже создал свои кадры и протащил их на высокие посты. В ближайшие месяцы в Москве тоже предстояли грандиозные опустошения… Инструментами власти Сталина были вновь назначенные более молодые работники. В республиках же «чёрный ураган» вырвал с корнем всех старых «партийно-сознательных сталинцев — ветеранов, представлявших некую непрерывную линию руководства и связь с подпольной дореволюционной партией, с революционерами 1917 года и участниками гражданской войны. Это была ешё одна революция — не столь заметная, но настолько же полная, насколько и предшествовавшие ей другие коренные изменения в стране.
…Если до тех пор самым полновластным человеком в национальной республике был первый секретарь ЦК, то теперь таким лицом стал Нарком внутренних дел… В этот момент именно НКВД — сам по себе тоже всё время «прочищаемый» террором — был прямым исполнителем воли Центра и проводил в жизнь все главные задания.»
Примечание автора записок к выделенному в конце тексту:
Этим красноречивым отрывком (хотя не менее характерно и всё остальное содержание) описаны существо и ужасные последствия сталинизма. По сути дела, как следует из этого текста, Сталин, преследуя свою эгоистическую цель сохранения единоличной безграничной власти, физически уничтожил всю руководящую верхушку по всей стране, — людей, во всех отношениях наиболее достойных, — и заменил их другими, совершенно далёкими от высоких общечеловеческих идеалов, и менее компетентными, и вступавшими в партию только из чисто карьеристских соображений, в чём я потом лично убедился в период своей работы. Да что я здесь буду пытаться что-то пояснять и добавлять, если из вышесказанного всем и так всё должно быть яснее ясного?! Могу только сказать, что путём такой чудовищной подмены вместо искомого общества с максимально равными правами и условиями жизни была создана чудовищная пирамида, на верху которой — Сталин, а далее, подпирая его, вниз и вширь, такие же по своей бесчеловеческой сущности, как и он, опирающиеся на следующий, более низкий, слой, лицемеры, притворявшиеся строителями коммунизма, т. е. ведшие игру по правилам, предписанным их «вождём и учителем». Только такая пирамида и позволила одному человеку, прикинувшемуся борцом за счастье народа и умело скрывавшему свою истинную цель, опереться на других, по своей сути таких же, как он, и так же притворявшихся, каждый на своём месте и на своём уровне, чтобы сметать всех и вся на своём пути. Вот и получилось то, о чём мы теперь с прискорбием рассуждаем.
[Уже после прочитанного оглянемся на прошлое в ХХ веке. Началось, как мы отметили, с «Ходынки». Потом — революция, после которой оказалось уничтоженным немыслимое, которое не представлял Ленин, количество её противников, ну, а потом — это, описанное и здесь, совершенно немыслимое, невероятное по масштабам, уже не нужное делу революции, совершённое по инициативе Сталина, уничтожение своих же, и сторонников коммунизма, и партийной верхушки, и лучшей части армии, и многих других, — цвета нации, миллионов соотечественников!!! Непостижимо, но факт! И как такое можно оправдывать?! Прав Э. Радзинский:"Великий, но каков злодей!" — Авт.]
Продолжим чтение Конквеста.
«…В целом Сталин исключительно прочно держал весь процесс в своих руках…»
«Только за период 1937–38 годов Ежов послал 383 списка, содержащих тысячи имён тех лиц, приговоры которым «заготавливались заранее», но требовали личного его утверждения… Сталин получал такие списки чаще, чем через день. Число лиц в каждом списке в точности неизвестно… Советский историк Рой Медведев утверждает, что эти списки охватывали около 40 000 имён… Мы можем себе представить, как Сталин, приходя в кабинет, находил почти каждый день в секретной папке список из сотни, а то и больше имён осуждённых на смерть; как он просматривал эти списки и утверждал их в порядке, так сказать, нормальной кремлёвской работы… Случалось, что руководящие работники награждались орденами «за неделю до ареста».
«…Даже сталинцев старой закалки стали арестовывать — особенно (но не только) если они выказывали признаки сопротивления террору.»
«В последующие месяцы Сталин добился возможности натравливать органы безопасности на любых своих противников… На июньском пленуме 1937 года, по имеющимся сведениям, его речь отличалась беспощадностью. В частности, Сталин требовал более сурового обращения с заключёнными.»
«Он имел целью уничтожить старый ЦК и тысячи партийных работников, стоящих на одну ступень ниже.
Теперь, начиная с мая 1937 года, под арест пошёл цвет политической машины, которую Сталин взращивал долгие годы.»
«В самом аппарате ЦК был полностью обновлён отдел руководящих партийных органов…»
«Партийные и правительственные учреждения окутала атмосфера ужаса. Народных комиссаров арестовывали по дороге на работу по утрам. Каждый день исчезал кто-нибудь ещё из членов ЦК или заместителей наркомов или других крупных сотрудников.»
«…Психологически ожидание ареста было более изматывающим и разрушительным для человека, чем сам арест и последующие допросы. Ожиданием человека доводили до такого состояния, что потом при допросах от него легко удавалось получить что угодно.»
«С самого начала террора Сталин направлял всеобщую ненависть на тех, кто на каждом предыдущем этапе был его орудием, чтобы уничтожить их, когда они сделают своё дело. Если так, то до известной степени это шло успешно. За террором в памяти народной осталось прозвище «ежовщина»…»
«Партия в том виде, как она существовала всего год назад, была разгромлена. Ветераны первого периода сталинского правления, от секретарей обкомов до народных комиссаров, пали жертвами Ежова. Однако это был ещё не конец шторма. Охваченных ужасом людей ждали новые жестокие удары.»
3.3. Выдержки из второго тома книги Р. Конквеста, в основном освещающие разные стороны большого сталинского террора
[Можно только удивляться, насколько иностранцы, абсолютно далёкие от всего этого, сумели точно понять и сформулировать точёными фразами всё существо этого сталинского террора! И конечно, тогда столько было написано, что толковый иностранец мог всё это и сам переварить, и изложить для других. — Авт,]
«… На каждого пострадавшего члена партии приходилось 8–10 брошенных за решётку простых граждан.»
«… Не хватает воображения, чтобы понять, что во главе великого государства могут стоять люди, которых в нормальных условиях сочли бы преступниками. Также трудно проникнуться чувствами советского гражданина, которому пришлось жить при Большом терроре.»
«Россия переживала террор и раньше. Ленин заявлял об этом открыто, считая террор орудием политики… Но тогда обстоятельства были другими… Но они были редко частью большой, спланированной и «спущенной сверху» операции.»
«Сталин, с другой стороны, полностью подчинил себе страну в период относительного спокойствия… Новый цикл террора был начат Сталиным намеренно и хладнокровно. Сначала партия пошла войной на крестьянство. После выполнения этой сталинской операции положение начало снова стабилизироваться, и тогда, в середине 30-х годов, на беззащитное население, с тем же хладнокровием, были обрушены новые страдания. Хладнокровие сопровождалось другой, специфически сталинской чертой террора: абсолютной лживостью выдвинутых причин и обвинений.»
«Говоря о жизни советских людей в 1936–38 годах, очень трудно передать этот бесконечный, еженощный, бросающий в пот страх, страх в ожидании того, что арест наступит ещё до рассвета. Сравнение с войной вполне правомерно.» [Это я вам и описал во второй повести о нас. — Авт.]
[Могу сказать по собственному опыту, что, с другой стороны, в силу природной черты людей надеяться, что беда, даже в войну, как-нибудь минет их самих, и, хотя, даже без видимых причин, люди боятся, как бы чего не вышло, в то же время даже в условиях полной безнадёжности они продолжают верить, что как-нибудь обойдётся, надеются, что «Бог поможет». Вот поэтому и присутствовали одновременно два эти чувства, позволявшие людям находить возможность выживать даже в самых невероятных условиях. И ещё надо особо отметить, что ведь весь этот жесточайший террор проходил при одновременном процессе ярких успехов народа в различных областях, начиная с самых рядовых и заканчивая всевозможными новыми и новыми достижениями, как например, полярные экспедиции, перелёты авиации, различные научные достижения… Всё это расписывалось ярчайшими красками на страницах печати, в которой традиционно плохое писали только о других странах. Все эти захватывающие новости затмевали от населения то, что творилось во власти, которой, что бы она ни творила, слепо доверяли, где-то к тому же рассматривая, что что бы ни творили, «Сталин всё видит, и если не сразу, так потом во всём разберётся и накажет виновных». Ну, а что он сам и мог быть главным виновником и инициатором каких-либо преступлений по отношению к советским людям… такая мысль была так же невозможна, как приписывание Богу дьявольских деяний. Вот так мы и жили. А теперь прозрели, да узнали и осознали ещё далеко не всё и не в должной степени. — Авт. ] [И ещё, позже. Всё это настолько непостижимо, что не хочется верить, а если поверить, то не хочется, чтобы это так или иначе пятнало страну, ибо так может выглядеть, что"кобель с большим чёрным пятном уже не может выглядеть чистым". — Авт.]
[В подтверждение этой мысли опять привожу чудовищное наблюдение толпы в газовой камере. Даже там, в закрытой камере, в которой были обречены абсолютно все, видя стелющийся по низу газ, люди подминали одни других, а сами карабкались вверх, в результате чего в камерах каждый раз была одна и та же картина: пирамида из человеческих тел. Кстати сказать, пирамида власти при Сталине напоминала эту, вышеописанную, пирамиду, в которой в центре наверху оказался Сталин. Именно такая символическая картина, по замыслу автора символизирующая репрессии при сталинизме, сначала была представлена на одной из иллюстраций и на обложке книги.]
[Перечитывая книгу перед изданием, годы спустя, уже забыв это сопоставление сверх ужасного, я и хотел написать о газовых камерах. А оказалось, уже написал.
Да, ужасно! Непостижимо! И в камерах — открытый факт. А здесь — коварное предательство своего народа, кровавее не придумаешь, да так ловко, что ничего и не подозревали, ещё и восхваляли!
И если Сталину приписывали болезнь — паранойю, то и я в финале (См. в конце) сам прихожу к выводу, что психически нормальный человек такое величайшее, трагичнейшее, преступление совершить не мог. Одна его многочисленная охрана тому верное доказательство!]
[Ещё характерным примером могло бы послужить падение на землю воздушного шара, с той лишь поправкой, что шар вовсе и не падал, а его капитан (Сталин) так всё преподнёс летевшим с ними вместе, что стали выкидывать беззащитных… — Авт.]
«Разрушение семейных связей было осознанной целью Сталина.»
«Любой человек, который слышал неосторожно сказанное слово и не сообщил об этом, мог поплатиться сам.»
[Так, именно за это, в блокадном Ленинграде, сначала зверски пытали, а потом расстреляли, а скорее — просто замучили до смерти, дядю автора повестей в 1-м томе этой книги, совершенно далёкого от политики, — за то, что он слышал анекдот о Сталине, а того, кто этот анекдот рассказал, так и не выдал. — Авт. ] [А могло быть, что всё это про него кто-то выдумал, чтобы его убрать, как тогда и делали. Верный способ убрать! Если такого вообще не было, вот и мучили до смерти.]
"Членов партии, которые не могли отыскать «врагов народа» среди своих знакомых, «прорабатывали на собраниях за «недостаток бдительности».»
«Интриганы, вызывающие склоки дома и на работе, авторы анонимных писем и т. д. могут причинить неприятности в любом обществе. При Сталине эти люди процветали… Деятельность доносчиков разрослась до невероятных размеров… Некоторые совершенно бредовые доносы вели к невероятным результатам, анонимные письма представляли собой просто злопыхательские выдумки, но они достигали цели… Но доносительство процветало не только на любительской добровольной основе. НКВД повсеместно организовал специальную сеть «сексотов» (секретных сотрудников), которые вербовались из местного населения… По самым приблизительным подсчётам, каждый пятый сотрудник советского учреждения в те годы был в той или иной форме осведомителем НКВД… Сталин неуклонно разбивал все формы солидарности и товарищества, за исключением тех, которые были созданы на основе личной преданности ему самому… Когда Сталин стал действовать против всего народа как такового, он был совершенно логичен. Только такими методами можно было раздробить общество, уничтожить всякое доверие и всякую преданность, за исключением преданности ему самому и его ставленникам… Он всегда умел остаться на заднем плане, обманув даже таких людей, как Пастернак и Мейерхольд. А если в заблуждении оказались умы такого калибра (хотя и не политического склада), то ясно, что аналогичные представления были широко распространены. Страх и ненависть всей страны сосредоточились на Ежове.»
[Это только подумать, что столько непорядочных, преступных людей, которых, повидимому, сдерживает только страх наказания! Ведь известно, что при стихийных бедствиях вдруг проявляют себя массово мародёры.]
«…Число арестов по обвинению в контрреволюционных преступлениях возросло в 1937 году, по сравнению с 1936 годом, больше, чем в десять раз.»
«На показательных процессах, естественно, всплывали имена не только политических соратников, но и множества людей, не имевших ничего общего с партийной борьбой… Всё более и более яростная кампания за «бдительность» и разоблачение «скрытых врагов» охватила всю страну — не только партию; об этом шумели пресса и радио.»
[Но, насколько помню, все в своей массе жили, как ни в чём ни бывало, всё той же надеждой на обещанное"светлое будущее", уверенные, что вожди, затеявшие всё это,"знают, что делают, делают всё правильно, во благо народа."]
"Значительная часть всего населения Советского Союза уже была занесена в списки Особого отдела НКВД и его местных отделений… В списках по группам перечислены: все бывшие руководящие работники государства, армии и судебной системы, все бывшие члены коммунистических партий, все активные члены студенческих корпораций, члены национальной гвардии, все, кто боролся против Советов в 1918–1920 годах, беженцы, представители иностранных фирм, служащие и бывшие служащие иностранных миссий, фирм и компаний, люди, имевшие контакт с заграницей, включая филателистов и эсперантистов, всё духовенство, бывшее дворянство, помещики, купцы, банкиры, коммерсанты, владельцы гостиниц, ресторанов, магазинов, бывшие работники Красного Креста. Подсчитано, что в списках числилось 23 процента всего населения… [Т. е. были на заметке, в первую очередь подлежали уничтожению те, кто что-нибудь значил, приносил наибольшую пользу стране, наиболее нужные, талантливые. — Авт. ] И каждый был окружён, естественно, расширяющимся кругом коллег и знакомых, на которых автоматически распространялось подозрение в общении с «чуждыми элементами»…
Таким образом, к середине 1937 года практически всё население Советского Союза стало потенциальным объектом террора… Почти каждый мог ждать, что за ним придут.»
[Сейчас, оглядываясь, перечитывая это, думаю, как такое могло быть?! Какое же сложное было положение! И как много может навредить хотя бы один негодяй при благоприятном для этого положении!!! И как хорошо, что это время ушло в прошлое! Вот и важно его проанализировать и назвать всё своими именами, и внимательнее прочесть уже написанное ранее!]
«На предприятиях проходили специальные собрания, на которых члены коллектива выступали с взаимными разоблачениями. В это движение был вовлечён весь рабочий класс.»
«Весь этот период прошёл под знаком периодически возникавших, тщательно организованных массовых процессов.»
«Массовые аресты и высылки проводились с невозмутимым спокойствием и деловитостью.»
«Сотни женщин стояли в очереди у каждой тюрьмы… Некоторым женщинам удавалось точно установить место нахождения мужа только на второй или третий год.»
[Так же трагнчно было и с семьёй автора повестей первого тома.]
«Все согласны, что при царе жизнь в тюрьмах была несравненно лучше, чем в советские времена… Иногда скученность достигала такого предела, что половине заключённых приходилось стоять, в то время как другая половина спала.»
«Все без исключения люди, побывавшие в тюрьме, рассказывают, что знали ответственных работников, которые и в заключении сохраняли верность партии.» [Такой же пример — мой отец, как описано, в повести 1-го тома.]
«В разгул сталинских репрессий в Бутырках было около 30 000 заключённых.»
«В камерах, предназначенных в царские времена для одного человека, сидело по шестнадцати.»
«К 1937 году население в массе уже понимало, что жертвы репрессий ни в чём не виноваты.» [Удивительно, что так документально точно и подробно это изложил для читателей иностранный писатель. А в России так рассказал фактически только Хрущёв, да и то — по секрету, для съезда.]
«В тот период сотни тысяч людей были арестоаны только за то, что в прошлом по отношению к ним была допущена несправедливость.»
[Так и отец автора повестей в 1-м томе книги до войны фактически ни за что был исключён из партии, а после войны, на основе той же выдумки, был арестован. — Авт.]
«…Любое инакомыслие, даже самое безобидное, обычно заканчивалось лагерем.»
«В общем сто шестьдесят детей, главным образом в возрасте от двенадцати до четырнадцати лет, были арестованы и, после строгих допросов, признали себя виновными в шпионаже, террористических актах, измене и связях с гестапо.»
«…В общее число трудящихся 78 811 000 человек входило не менее 2 126 000 надсмотрщиков и надзирателей, не считая милицию и НКВД.»
[Если к этим более чем двум миллионам добавить всех, кто вершил террор, то, очевидно, цифра будет внушительная, а к ним ещё добавить их родственников, потомков, то и будет понятно, откуда набралось столько людей, голосующих за признание Сталина «великим» и оправдывающих его преступную деятельность. — Авт. ] [Это — ключевая мысль, вытекающая из сведений Конквеста в последнем абзаце.]
«Говорят, что следователи сталинского времени использовали список вопросов, составленный Святой Инквизицией в XVI веке.»
«Многие следователи НКВД сознавали абсолютную лживость обвинений и иногда даже признавались в этом…"
[Так было и с отцом автора повестей: первый следователь отказался от его дела, т. к. не смог найти никакой вины; дело передали другому, который всё и состряпал. — Авт.]
"Потом эти люди сами были ликвидированы. Им на смену пришли свежие, выкованные Сталиным, кадры, которые, казалось, больше верили в виновность осуждённых.» [Это — важные слова, подчёркивающие именно то, что при всей массовости репрессий их творец и организатор так всё обставил, что их исполнители и верили в виновность репрессированных, и в то же время боялись, хотя считали себя ни в чём не виноватыми, что их тоже могут репрессировать. Так и было потом ещё. — Авт.]
[Да, по собственному опыту, описанному здесь же в повестях, свидетельствую, что дважды, один раз, — почти 3 года в блокаде, второй, — при заключении отца в ГУЛАГе, мы всячески старались жить нормальной жизнью. Действительно, мы так устроены, что не хотим верить, что такое, невероятное, могло быть на самом деле. Для этого я и написал мои повести, и теперь привожу эти, насыщенные вопиющими, сходными с моими, фактами, документы. Через это надо, мыслями и правовой оценкой, пройти раз и навсегда, чтобы очиститься от него и направить страну к свету!]
«Многие люди были уничтожены без суда и следствия.»
«Распространённой формой приговора было «заключение без права переписки». А это даёт все основания полагать, что число уничтоженных людей было больше, чем приговорённых к казням…»
«Исполнители всех операций были перегружены донельзя, они бегали, метались, что называется, высунув языки. Не хватало транспорта, трещали от переполнения камеры, круглосуточно заседали судебные коллегии.»
«…Половина городского населения уже была занесена в чёрные списки НКВД… Всякие различия исчезли: было столько же оснований взять одного, как и другого и третьего… К моменту падения Ежова было арестовано не менее 5 % населения — каждый двадцатый. Можно сказать, что из каждой второй семьи в стране один человек ушёл в лагеря или сидел в тюрьме. Среди образованных классов норма была гораздо выше… За каждым арестом автоматически следовало ещё несколько… Каждый подсудимый называл 2–3 сообщника… новая волна поглотила бы 10–15 % населения, а потом — 30–45 %. Существует много теорий относительно мотивов действий Сталина на протяжении всего этого устрашающего периода… Тюрьмы и лагеря были забиты до отказа… Массовый террор выполнил свою задачу. Страна была подавлена.»
«Русская интеллигенция всегда была рассадником вольнодумства… Естественно поэтому, что на интеллигенцию репрессии обрушились с особой силой.
Но, пожалуй, самой ужасной была судьба советских писателей… Из 700 писателей, присутствовавших на первом съезде в 1934 году, только «может быть полсотни» дожили до второго съезда в 1954 году… В общем итоге носителей культуры погибло «более тысячи».»
«Когда упоминались цифры в десять или пятнадцать миллионов, а то и больше, возникало инстинктивное ощущение, что это противоречит здравому смыслу, не согласуется с обычным жизненным опытом… Но ведь реальность сталинских порядков вообще нередко ставилась под сомнение, посколку представлялась немыслимой. Ведь сталинский стиль в том и состоял, чтобы творить дела, дотоле морально и физически невообразимые.
Но всё равно трудно соглашаться с гигантскими цифрами, трудно не усматривать в них «очевидных» преувеличений… Я склонен принять цифру восемь миллионов человек, находившихся в лагерях в течение 1938 года. Ни в коем случае эта цифра не может быть далека от истины.»
«Самые осторожные оценки численности лагерников в доежовский период выглядят следующим образом:
в 1928 году было 30 тысяч заключённых;
в 1930 году — свыше 600 тысяч;..
в 1931–32 годах — около 2 миллионов;..
в 1933–35 годах… 5 миллионов человек;
в 1935–37 годах — 6 миллионов.
Для сравнения укажем, что в царские времена максимальное число сосланных на каторгу (1912 год) составляло 32 тысячи человек, а максимальное общее число заключённых по всей стране было — 183949.»
[Кто же более «кровавый»? Если Николая II назвали «кровавым» уже сразу после «Ходынки», то как же можно по всему, что здесь приведено, оценить и прозвать Сталина?! — Авт.]
«Из Москвы поступали приказы о ликвидации определённого числа бывших участников оппозиции — и эти приказы выполнялись после беглого опроса намеченных жертв.»
«…Мы видим, что во времена Достоевского арестанты имели значительно большую свободу внутри лагеря.»
«Миллионы рабов-заключённых в распоряжении ГУЛАГа играли важную экономическую роль и воспринимались как нормальный компонент советского народного хозяйства.» [И это — на пути к коммунизму! — Авт.]
«…Массовые аресты, действительно, остаются в основном явлением политическим. Желание получить даровую рабочую силу могло быть вторичным мотивом. Ведь инженеры и учёные, врачи и адвокаты не потому арестовывались, что кому-то хотелось превратить их в плохих лесорубов.»
«Если кухонные помои в лагере выливались в выгребные ямы при уборных, то даже и там на помои немедленно бросались группы голодных.»
«Существовал ряд лагерей особенно сурового режима… Из тех лагерей людей ни при каких обстоятельствах не выпускали живыми.»
«Даже сравнительно мягкие лесные лагеря были лагерями смерти.»
«В период 1927–38 годов смертность превысила нормальную на 2,3 миллиона человек — в результате действия лагерей и ссылки… Умерших в лагерях с 1936 по 1939 год: два миллиона восемьсот тысяч… С 1939 по 1941 год за колючей проволокой умерло ещё 1,8 миллиона заключённых.»
«Обычно, когда срок у политического заключённого кончался, его вызывали к оперуполномоченному и сообщали, что срок продлён на столько-то лет.»
«…Можно полагать, что всех, выживших в лагерном заключении по всему Советскому Союзу, было отнюдь не больше одного миллиона человек. А остальные семь с лишним миллионов?»
«…Третий процесс был… не более, чем «парадом победы». На процессе были собраны воедино все виды оппозиций, а также вредительство, террор, измена и шпионаж… Судебный процесс открылся… 2 марта 1938 года… Масштаб спектакля был крупнее, чем масштаб двух предыдущих зрелищ того же рода…
В обвинительном заключении перечислялось решительно всё — шпионаж, вредительство, подрыв советской военной мощи, провокация нападения на СССР, заговор с целью расчленения Советского Союза, свержения общественного строя в стране и восстановления капитализма. С этими целями обвиняемые, дескать, создали широкую конспиративную организацию троцкистов, зиновьевцев, «правых», меньшевиков, эсеров и «буржуазных националистов» на всей территории Советского Союза. Они будто бы действовали в тесном сотрудничестве с «военными заговорщиками». Многие из подсудимых, говорилось в обвинительном заключении, были немецкими, английскими, японскими или польскими шпионами с давних пор — с начала двадцатых годов. Некоторые были агентами царской охранки в революционном движении. Вредительские акты совершались в промышленности, сельском хозяйстве, торговле, и финансовой области… На обвиняемых была возложена ответственность за убийство Кирова… Кроме того, обвинительное заключение приписывало им умерщвление Куйбышева и Максима Горького… Помимо этого, в обвинительное заключение был вписан знакомый по прошлым процессам набор безуспешных попыток покушения на Сталина и других партийных руководителей. Против главного подсудимого Бухарина было выдвинуто ещё одно, совершенно новое, обвинение: он якобы пытался в 1918 году захватить власть, убив Ленина и Сталина.»
[Ведь всё это, описанное и свидетелями, и в документах со ссылками на них, приводимое здесь, настолько конкретно, что будь оно неправдой, могли их опровергнуть, выдвинув коитр-аргументы. Но ничего подобного не было и нет. Есть только немногие общие слова и жалкие попытки оправдать это вынужденными обстоятельствами. И внук Сталина Евгений Джугашвили против этих высказываний в трёх томах не выступил. Его иски — против гораздо менее существенного, и судом отвергнуты. — Авт. ] [И если это написано иностранным автором и могут читать иностранцы на родном для них языке, то и можно понять, что, при отсутствии соответствующей реакции со стороны России, могут расценивать, что"Россия осталась такой же."]
«На скамье подсудимых нашлись «ответственные» за недовольство советских граждан во всех областях жизни.»
«Долгая психологическая обработка доводила человека до такого состояния, что на суде он уже не мог проявлять никакой воли.»
«Сталин опять победил.»
«Велось якобы широкое вредительство, направленное на то, чтобы расстроить хозяйство и вызвать недовольство.»
«После трехмесячных допросов, после угроз его молодой жене и ребёнку, Бухарин… согласился… признать все обвинения. В том числе замысел убить Ленина… признал, что планировал насильственное свержение советской власти…»
«На протяжении последующих двух дней главной темой допросов была система «медицинских убийств».»
«…На процессе тайно присутствовал Сталин, сидя в помещении на хорах и наблюдая через окно.»
«Можно быть уверенным, что все подсудимые были невиновны в измене, заговорщицкой деятельности, шпионаже и вредительстве. С другой стороны, мы можем практически определённо утверждать, что ответственность Ягоды за убийство Кирова была установлена правильно — с той небольшой поправкой, что инструкции на этот счёт Ягода получал… от Сталина.»
[Известно, что преступники часто уничтожают своих сообщников. Так и Сталин поступал со своим окружением, которые"слишком много знали"и были для него опасны.]
«Ясно только одно: если «медицинские убийства» и имели место, то выполнялись они по приказам Сталина.»
«Утверждается, чио Куйбышев и Горький были препятствиями для Сталина, а как Сталин умел избавляться от препятствий — известно достаточно хорошо.»
«Смерть Кирова и Орджоникидзе, как мы знаем, была делом рук Сталина.» [Обратите внимание на совпадение этих слов с прежним названием книги. Но главный источник этих использованных слов — Ленин. — Авт.]
«Внутри НКВД известны случаи прямого отравления людей цианистым калием с последующим медицинским заключением о смерти от сердечного припадка.»
«…Сталин, не взирая на результаты предыдущих процессов, опять обещал сохранить жизнь бухаринцам… Он этих обещаний не выполнял, но в подобных обстоятельствах даже ничтожная надежда действует чрезвычайно сильно.»
«Сталин ещё раз одержал победу, перехитрив всех.»
«Для ареста иностранцев… годился любой повод — как для ареста советских граждан.»
«В 1936 году произошёл… разгром коммунистической партии Латвии… Осуждению и разгрому подверглась также и компартия Эстонии… Был полностью арестован и Центральный Комитет компартии Литвы… После советско-германского договора 1939 года в московских тюрьмах были собраны около 570 немецких коммунистов.
Очень тяжелы были также потери компартии Венгрии… В ходе террора погибло также много итальянских коммунистов… Был арестован почти весь состав ЦК компартии Югославии… Почти все финны, жившие тогда на территории Советского Союза, были объявлены врагами народа… Тяжёлые репрессии перенесла компартия Болгарии… Но самый тяжёлый удар обрушился на поляков… Всего за период, окончившийся процессом Бухарина, в стране было расстреляно пятьдесят тысяч поляков… От всего польского коммунистического движения и его последователей осталось не более 70–80 человек… За период с 1937 по 1939 год были расстреляны все двенадцать членов ЦК КПП, находившиеся в СССР, а также сотни других партийных работников… Жёны арестованных иностранцев страдали наравне с жёнами советских жертв…»
[И это надо же, что творилась такая вакханалия, и никто не нашёлся, чтобы ей хоть как-то противостоять! А возможно, кое-кто мог и радоваться, что"пауки сами себя сжирают". Вот такого же рода беспредел творится сейчас, в 2014–15 гг. в Украине и вокруг неё.]
«Советские представители в аппарате Коминтерна были также уничтожены по обвинению в том, что они содействовали проникновению врага в иностранные компартии.»
«Один из списков, подписанных Сталиным, содержит триста имён присуждённых к высшей мере коммунистических партработников… В целом волна террора смела с лица земли практически весь аппарат Коммунистического Интернационала…»
«Многие иностранные оперативники… вернулись в СССР, где их сперва переводили на другую работу, а потом расстреливали.»
[Читать это без содрогания не возможно. Верить этому приходится через силу, только благодаря неопровержимости фактов, убеждая себя, что такое не выдумать. Поэтому, повидимому, легко убедить в обратном тех, кто верить не хочет и правду не знает. — Авт. ] [Именно два типа наглости характерны: Если нет никаких подтверждений, говорят:"Да это же и так всем известно!"А при наличии невероятных фактов говорят:"Такого не было, потому что такое не могло быть!"По первому варианту, без всяких доказательств, утверждают сейчас на Западе многие сведения против России.]
«Можно определённо сказать, что главным побудительным мотивом… Сталина было желание просто физически уничтожить любых других возможных руководителей… Дважды во время войны с немцами Сталин проводил массовые расстрелы среди сколько-нибудь видных военных и политических деятелей, томившихся в лагерях.»
«Он стремится нанести удар не по идеям своего оппонента, а по его черепу».»
«После процесса Бухарина Сталин и Ежов занялись остатками оппозиции на партийных верхах…
Теперь Сталин полностью игнорировал какие бы то ни было формальности.
…Сталин уже и до того расстреливал высокопоставленных членов ЦК без таких формальностей, как открытый суд…
Никто из находившихся под арестом не был больше выведен на публику.»
«Дипломаты исчезали десятками… Всё новых и новых советских дипломатов отзывали в Москву на расправу.»
«…В партийных кругах очень многое было известно о подлинном характере обвинений против жертв террора, и… сведения такого рода обсуждались старыми партийцами.»
«Нет сомнения, что арест комсомольских руководителей был важнейшей операцией Сталина.»
«Ежов уничтожил массу невинных людей и был расстрелян за это.»
«Устранение Ежова — просто лишний пример практичности Сталина. Казнь большинства его подчинённых людьми Берии явилась всего лишь элементом сталинской политической механики.»
«Сталин фактически избежал открытой ответственности за события на протяжении всего террора. А когда террор разросся до предельных размеров, так, что дальше идти было некуда, Сталин смог с выгодой пожертвовать тем человеком, который открыто выполнял его тайные приказы.»
«Ежовщина была чрезвычайной операцией против всего народа.»
«…Из 1966 делегатов XVII съезда партии 1108 человек были арестованы «по обвинению в контрреволюционных преступлениях»… В период с 1934 по 1939 год Сталин создал совершенно новую партию.»
«В составе ЦК, избранного на XVII съезде партии, насчитывались 71 член и 68 кандидатов… Из 115 исчезнувших 98 были расстреляны… Новое руководство — сталинцы с головы до пят…»
«В последующие годы Сталин и Берия доделали большую часть того, что Ежов начал и не окончил.»
[Как после всего, здесь приведённого, когда роль Ежова и Берии по отношению к Сталину совершенно очевидна, можно мириться с тем, что Ежов и Берия расстреляны, а Сталин полвека считался юридически невиновным, и продолжает кое-кем оправдываться?! — Авт.]
«Арестованные командиры уничтожались так же, как и политические деятели.»
Конец ознакомительного фрагмента.
Оглавление
- Глава I. Введение к "Отповеди"
- Глава II. Правда о Сталине и его роли в большом терроре. «Портрет с натуры в интеръере» при жизни и «посмертная маска"
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Дело рук Сталина. Том 2 предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
