Бешеная свора

Владимир Колычев, 2014

Охранник автосалона Трофим откровенно пялился на сногсшибательную Марьяну, любовницу банкира Тропинина, за что был жестоко избит и уволен без выходного пособия. О конфликте узнает конкурент Тропинина бандит Нестор. Он предлагает озлобленному и оскорбленному Трофиму отомстить банкиру, и тот, не задумываясь, соглашается. Бывшему охраннику поручено сблизиться с Марьяной и через нее добыть секретную информацию о бизнесе Тропинина. Трофим с азартом берется за дело и начинает ухаживать за Марьяной, не догадываясь, что он – всего лишь пушечное мясо в кровопролитной бандитской войне…

Глава 4

Нападение должно быть внезапным, захват — быстрым и эффективным. Вчера Трофиму показали, как это происходит, на занятиях по тактике, а сегодня он познал эту науку на практике.

Он и опомниться не успел, как оказался на земле с заломленными за спину руками.

Его обыскали, отобрали документы, поставили на ноги буквой «г» и в этом положении засунули в машину — головой вперед.

Увы, это было не занятие. Его арестовали реальные менты.

Съездил, называется, домой.

Один опер в штатском сел справа от него, другой — слева, никто даже не пытался ему что-то объяснить.

— Может, все-таки скажете, что произошло? — спросил Трофим, но в ответ ничего не услышал.

Его доставили в районное отделение внутренних дел, забрали ценные вещи, после чего без объяснений причин закрыли в клетку напротив дежурной части. Трофиму оставалось догадываться, почему он здесь. А догадки были…

Часа через два его выдернули на допрос, завели в унылое помещение без окон, стальными браслетами сцепили за спиной руки, посадили на железный табурет с одной ножкой, вмурованной в землю. Один опер остался сидеть за столом, другой встал у Трофима за спиной.

— Ну, рассказывай! — гипнотизирующе глядя на него, потребовал оперативник.

— Что рассказывать?

— Кто такой Антон Данилович?

— Не знаю такого, — вздохнул Трофим.

Речь шла о человеке, от которого он передал привет мажору.

— Может, и не знаешь. Тебе сказали, ты сделал.

— Что сделал?

— Виктора Чаянова избил.

— Не знаю такого.

— Ты его у «Энерго» подрезал. Челюсть у него сломана, и с «хозяйством» проблемы.

— Не знаю, о чем разговор.

— Все ты знаешь.

Опер посмотрел на своего напарника, который стоял у Трофима за спиной, тот и ударил кулаком в область правой почки. Острая боль едва не сбросила Трофима на пол.

— Это беспредел… — сквозь зубы процедил он. — Я в прокуратуру заявлю! Прокурору по надзору!

— По надзору? — хмыкнул опер.

— По надзору!

— А кто тебе поверит? Мы тебя сейчас в камеру к беспредельщикам отправим, они там тебя и прессанут. А будешь умничать, еще и опустят… И никакая братва за тебя не подпишется!

— Какая братва?! — похолодел Трофим. — О чем вы?

— Ты что, ничего не понимаешь? Мы же на тебя не просто так вышли. Мы через Антона Даниловича тебя отработали. Ты «шестерка», ты его не знаешь. Тебе сказали — ты сделал. А сказал тебе Юра Салтанов по кличке Салтан…

— Никто мне ничего не говорил! — мотнул головой Трофим.

— Я тебе говорю. Рассказываю, как все было. — Оперативник смотрел на него пристально, тяжело и гнетуще. — Виктор Чаянов оскорбил Антона Даниловича Шалькова, тот пожаловался своему очень хорошему знакомому Вадиму Геннадьевичу Нестерову по кличке Нестор, а тот озадачил Юру Салтанова, который пустил в ход «шестерку» Трофима Трофимова. Надеюсь, я доходчиво все объяснил?

— Объяснили. Но я ничего не понял.

— И в «Лейб-Страже» тебя никто не видел?

— Не знаю, о чем разговор.

Опер в очередной раз глянул на своего коллегу, и Трофима снова скрутило, на этот раз от боли в левой почке.

— Все ты знаешь, парень, — ухмыльнулся опер. — И мой тебе совет, не буди во мне зверя. Это нетрудно, гораздо трудней загнать его обратно… Ну, так что, рассказывать будешь?

— Кому?

— Мне.

— Кому — мне? Кто вы вообще такой?

— Капитан полиции Васютин, старший оперуполномоченный уголовного розыска. Доволен?

— Доволен?! Вы смеетесь?.. Взяли меня непонятно за что.

— Умный? Знаешь, сколько я таких умников по этапу отправил? И ты пойдешь. За хулиганство, за нанесение тяжких телесных повреждений. На пять лет закроем, будешь знать, как на бандитов работать.

— Я не работал на бандитов.

— И Чаянова не бил?

— Нет.

— Так и запишем. А потом опознание проведем. Чаянов тебя опознает, и судья учтет твой отказ помогать следствию. Получишь все пять лет.

— А если признаюсь?

— Четыре года получишь. Все равно много. Всю жизнь себе сломаешь… Давай договоримся, ты сейчас признаешься в том, что избил Чаянова по приказу Салтана, и мы тебя отпустим… — Васютин смягчил тон. И взгляд его потеплел. — Я понимаю, Салтан тебя обрабатывал, угрожал, говорил, что нельзя своих сдавать. Ну, какой ты для них свой? Подобрали тебя с улицы, впутали в грязную историю… И это еще только начало. Сейчас ты кости ломаешь, а потом тебя убивать заставят…

От волнения у Трофима запершило в горле. А ведь Васютин прав. Как шторм зарождается с легкого дуновения ветра, так и его жизненная катастрофа началась с избиения Чаянова. Сначала драка возле ночного клуба, потом убийство Тропинина — если, конечно, он сумеет выбраться из ментовских застенков. А если нет? Пять лет — это ведь целая жизнь, за это время с ним в тюрьме может произойти всякое.

— Да не переживай, парень. Убивать ты уже не будешь, — усмехнулся капитан. — Или посадят тебя, или заставлять будет некому. И Нестор у нас под колпаком, и твой Салтан. Они по ниточке ходят. Поможешь ты нам или нет, все равно их возьмем. И в самое ближайшее время. А если поможешь, то они уже сегодня будут на нарах. И все, никаких с ними больше проблем. И тебя никто не тронет, когда ты выйдешь на волю… Тебя, Трофимов, даже на суд вызывать не будут, там и без тебя есть что им предъявить. Там такой букет! Ты меня понимаешь?

— Понимаю.

Трофим верил капитану. Вряд ли тот смог бы вычислить его, если бы не следил за Нестором и Салтаном. Обидно будет принять их вину на себя и сесть за это вместе с ними. Пять лет за солидарность с бандитами — это глупо.

— Ну, так что? — спросил Васютин.

— Да, я избил Чаянова.

— Кто приказал?

— Никто.

— А зачем ты про Антона Даниловича сказал? — обозленно спросил капитан.

— Сам не знаю зачем.

— Ты не знаешь, но мы-то знаем.

— Так зачем тогда меня допрашивать?

— Отправить в камеру?

— Отправляйте.

— К насильникам?

— З-зачем к насильникам? — опешил Трофим.

— Ты же думаешь, что Салтан тебя отсюда вытащит! Думаешь?

Трофим вздохнул. Он действительно очень на это надеялся. Салтан же ясно сказал, что его не бросят в беде.

— Не станет он тебя вытаскивать, к тому же ему сейчас не до тебя.

— Но вы не можете так! — заколотился Трофим.

И братва его не вытащит, и судья влепит ему полный срок — это ли не катастрофа!

— Можем. Очень даже можем. И никакой прокурор тебе не поможет. А знаешь почему? Потому что Нестор со своей бандой у всех уже поперек горла стоит! — Васютин выразительно провел пальцами поперек шеи.

— Но мне никто не заказывал Чаянова, — через силу выдавил Трофим.

— Заказывал! Салтанов его тебе заказывал! Пойми, парень, лихие девяностые ушли в прошлое, новый президент поставил четкую задачу — очистить страну от бандитов. На это брошены все силы. С бандитами будет покончено в самом ближайшем будущем. И от вашего «Лейб-Стража» камня на камне не останется. Так что зря ты в блатную романтику впутался. Зря. Ничего ты не добьешься. Ну так что, кто тебя на Чаянова натравил? — спросил капитан.

— Никто. Я сам.

Надо было признаваться, но Трофим не мог этого сделать. Не тот у него характер, чтобы кого-то сдавать. С детства стукачей терпеть не мог, а в армии бил таких…

— Думай, Трофимов, думай! — угрожающе сощурился Васютин. — У тебя еще есть время.

— Я сам по себе на Чаянова наехал. И Антона Даниловича не знаю. Что на ум пришло, то и сказал…

— Может, все-таки не сам по себе?

— Сам по себе.

— Ну, смотри.

Васютин подал знак своему напарнику, и тот натянул на Трофима противогаз, пережав трубку. Сам капитан сел на корточки, заблокировав его ноги.

Какое-то время Трофим терпел, потом без воздуха ему стало невмоготу. Он задергался, пытаясь вырваться, но менты держали его крепко. Трубка пережата, воздуха нет, глаза лезут из орбит, сознание раненой птицей мечется в клетке черепной коробки — еще чуть-чуть, и оно пробьет брешь и вместе с душой вырвется на свободу. Тогда все…

Трофим уже терял сознание, когда с него сняли противогаз. Он с жадностью хватал ртом воздух и пытался сползти с табурета, упасть на пол, как будто там было больше кислорода.

Наконец он пришел в себя, и Васютин опять спросил про Салтана. Но Трофим уже закусил удила. И снова его лицо стянула проклятая шлем-маска.

На этот раз он сделал вид, что потерял сознание, расслабился, обмяк, и менты тут же сняли с него противогаз. Так хотелось хватануть ртом воздух, но Трофим продолжал притворяться. И только когда в нос ударил запах нашатыря, он стал пожирать воздух…

— Говорить будем? — зло спросил капитан.

— Нет! — Трофим с ненавистью смотрел на него.

Может, он и сдал бы Салтана, если бы его допрашивал кто-то другой. А Васютин — его личный враг, и разговора с ним не будет. Пусть его убивают, все равно…

— Ты, наверное, не понимаешь, какая статья тебе грозит? Что ж, сейчас узнаешь!

Напарник Васютина взял со стола тяжелый талмуд Уголовно-процессуального кодекса, снова стал за спину, размахнулся… Знакомство с уголовными статьями чуть не выбило из Трофима дух, настолько сильным был удар.

Но все-таки он выдержал и этот удар, и другой.

— Ты что, идиот? — взбесился капитан. — Да твоего Салтана по-любому закроют! Все, спета его песенка! И его не будет, и Нестора! Ни за грош ведь пропадешь!

— Пропаду, — кивнул Трофим, с ненавистью глядя на него.

— Идиот! У тебя вся жизнь впереди! Хочешь в охране работать, работай! Есть нормальные фирмы, где никакого криминала. Мы тебе поможем с трудоустройством, будешь себе работать, горя не знать. А так тебя самого будут охранять! Пять лет! Ты слышишь, пять лет! Пять лет ада!!! — Васютин растопырил пальцы и ткнул ими Трофима в лицо. — Будешь говорить, тварь?

Трофим сплюнул ему под ноги. И тотчас получил кулаком в поясницу. И снова острая боль пронзила его. Но и это испытание он выдержал.

— Ну, смотри! Сам виноват!

Васютин распорядился увести Трофима в изолятор временного содержания, там его закрыли в камере на четыре койко-места. Он ожидал увидеть здесь амбалов-мордоворотов, но камера пустовала.

Трофим лег на голый матрас и затих, пытаясь успокоить боль в пояснице. И мысли надо было привести в порядок…