Влюблен и очень опасен

Владимир Колычев, 2011

С детства все считали Марка Грушу неудачником. Некрасивый и нескладный, он и на парня-то не был похож. В школе сверстники называли его Боксерской Грушей – и постоянно лупили его, а Марк даже не пытался дать сдачи… Прошли годы. И вот Марк снова возвращается в свой родной приморский городок. Здесь у него начинается внезапный и нелогичный роман с дочерью местного олигарха. Разгневанный отец даже слышать не хочет о выборе своей дочери. Многочисленная обслуга олигарха относится к Марку с пренебрежением и не принимает во внимание его ответные шаги. А напрасно. Оказывается, Марк уже давно не тот слабый и забитый мальчик. Он стал другим человеком. Сильным. И очень опасным…

Глава вторая

1

Сентябрь месяц — на севере страны уже холодно, но в Тепломорске пока лето продолжается. Женственно и грациозно, как русалка, Инга плавала в бассейне с морской водой. Видно, что родилась и выросла на побережье.

Красивое лицо, великолепное тело, которое, казалось бы, изучено вдоль и поперек, все равно продолжало хранить в себе некую загадку. Потому и смотрел Каховцев на свою жену с молодецким вожделением. Вот она руками цепляется за бортик, сильным рывком, но плавно вытаскивает тело из воды, встает на ноги. Ей не нужна лесенка с поручнями, чего не скажешь про него. Хотя он, конечно, тоже так умеет и даже делает, чтобы соответствовать ей. Инга должна видеть в нем молодого и сильного мужчину, чтобы не заглядываться на парней, не сравнивать с ними мужа в их пользу.

И парням на нее заглядываться нельзя. Каховцев стоял на террасе и наблюдал, как Инга ложится на шезлонг. У нее хороший загар, и белый купальник подчеркивает его. Это сочетание темного со светлым казалось ему таким сексуальным, что, голова невольно повернулась влево, затем — вправо. Но охранников не видно: они прекрасно знают, что когда Инга купается, рядом находиться нельзя. И соседи за ней не подсмотрят — вдоль забора с обеих сторон высится плотными рядами туя. Хотя, конечно, за Ингой можно наблюдать через камеры видеослежения, и этого Кирилл Дмитриевич запретить не мог: двор должен находиться под присмотром.

Сегодня ночью тучи еще больше сгустились. Тимур сам лично возглавил наезд на «Эскориал», до стрельбы дело не дошло, но южаковским досталось крепко.

И все зря. Настю никто не похищал. Ее нашел Харитон, сейчас она уже в пути, скоро будет дома.

Кирилл Дмитриевич уже направил Южаку свои извинения за инцидент, но это, конечно же, ничего не исправит. Может, стоит поговорить лично? Но разговорами, во-первых, ничего не решишь, а во-вторых, у Каховцева уже не тот статус, чтобы встречаться с Южаком. Он — человек деловой, уважаемый, бизнесмен, депутат законодательного собрания, а тот — типичный уголовный авторитет. Бизнес у него по большей части нелегальный: наркота, оружие, краденые машины, контрабанда, проститутки — в общем, весь криминальный букет. И плевать, что Южак — это серьезная сила. Не ровня он Каховцеву.

В-третьих, Южак не будет светиться перед ним. Он и сам прекрасно понимает, какая ему угрожает опасность. Он тоже где-то в городе, но где?

Залег, как говорится, на дно, на поверхность выныривает только в исключительных случаях. Покажет свой акулий плавник, и снова его не видно. Но специалисты работают, ищут его. Рано или поздно они сделают свое дело.

Но такие же специалисты работают и против Каховцева, поэтому Кирилл Дмитриевич вынужден усиливать меры безопасности. Его люди охраняют не только виллу, но и соседние дома, чтобы на них вдруг не забрался снайпер. И воздух контролируется, чтобы вдруг не прилетел какой-нибудь самодельный беспилотник, начиненный взрывчаткой. Да и вертолетам здесь нечего делать; если что, придется пускать ракету, а потом уже разбираться, что да как… Сокол, начальник личной охраны, даже за проходящими судами наблюдает — не выставляется ли на палубу ракетная установка.

Все слишком серьезно. И оттого так грустно. Что в тюрьме охрана, что здесь — везде неволя и дышится тяжело. Скорей бы с Южаком проблему решить, тогда можно будет вздохнуть полной грудью.

— Кирилл Дмитриевич, Настю привезли, — по рации сообщил начальник охранной смены.

Каховцев не побоялся выйти во двор. Забор там высокий, снайпер может выстрелить только с неба, но там все чисто, во всяком случае команда «Воздух!» не поступала.

Настя стояла возле машины — нервная, раздраженная. Направляясь к боссу, Харитон слишком близко прошел от нее, за что и поплатился. Сейчас, в присутствии отца, она могла позволить себе все, поэтому и пнула его ногой в голень. И еще шикнула на него, обозвав козлом.

Харитон сделал вид, что ничуть не обиделся.

— Вот, Кирилл Дмитриевич, доставили в целости и сохранности, — натянуто улыбнулся он.

— А в целости?

Каховцев уже знал, где и с кем провела ночь Настя, и догадывался, что могло с ней произойти. Эта мысль выводила его из себя. Какой-то мужлан прикасался к его дочери!

Харитон сделал вид, что не расслышал вопрос. Деликатничает. Дескать, не мое это дело. Что ж, правильно делает.

— Ну, иди сюда, блудное дитя.

— Учти, если твои козлы обидели Юльку, я от тебя снова сбегу! — заявила Настя, вызывающе скрестив на груди руки.

— Наркоманка твоя Юлька, — нахмурился Каховцев.

Он уже знал про наркотики. Только за это ее непутевую подружку стоило утопить в бухте. Но пока с этим не спешили. Вот если Настя не замолвит за нее словечко.

— И ты…

Кирилл Дмитриевич осекся, глянув на Харитона. Тот, конечно, в курсе, но не стоит отчитывать Настю в его присутствии. Да и во дворе лучше долго не светиться.

— Пошли в дом.

— Вот только морали мне читать не надо!

Настя обогнала его, бегом поднялась на второй этаж и закрылась в своих владениях. Там и спальня у нее, и комната для занятий; ванная и туалет — само собой. Теперь ее оттуда и газом не выкуришь. Каховцеву ничего не оставалось, как позвать к себе Харитона.

Кирилл Дмитриевич расположился в одном кресле, а ему указал на другое, но тот остался стоять. Каховцев настаивать не стал.

— Что за чмо с ней было? — грубо спросил он.

Харитон вжал голову в плечи, как будто он сам провел ночь с Настей.

— Это вы верно заметили, Кирилл Дмитриевич, натуральное чмо. В халате, как баба, не лицо, а рожа…

— В халате?! — скривился он.

— Ну, банный такой халат…

— Настя в чем была, когда вы зашли?

— Ну, в джинсах… Но вроде бы в постель собиралась.

— Ты мне прямо скажи, было у них что-то или нет?

Харитон замялся:

— Ну, они рано из клуба ушли, во втором часу. И сразу к нему. Пока мы таксиста нашли, пока соседей обошли, пока до них добрались… Десятый час утра уже был.

— Выходит, вместе они провели восемь часов.

Каховцев сжал кулаки до треска в суставах. За восемь часов мир можно перевернуть. А Настя еще и под кайфом была. И какой-то мерзавец воспользовался этим.

— Куда ты эту гниду дел? Где он? В багажнике?

— Нет, — растерялся Харитон. — Дома у себя остался.

— Почему? — яростно сверкнул взглядом Каховцев.

— Ну, Настя сказала, чтобы мы его не трогали. Она домой ехать не хотела, а как ее насильно увезешь? Ну, она сказала, что поедет с нами, если мы Марка трогать не будем. Она ему позвонить может, узнать, что с ним. — Харитон умоляюще смотрел на босса. — Но мы сейчас можем к нему поехать. В багажник так в багажник…

— Ладно, давай к этому, как там его?

— Марк. Она его Марком называла.

— Плевать, как его зовут, — с омерзением скривился Каховцев. — В общем, давай к нему. Но трогать не надо. Под наблюдение его возьми.

— Все уже сделано, Кирилл Дмитриевич. Смотрят уже за ним.

— Значит, усиль наблюдение. Ты еще здесь?

Харитон убрался, и Каховцев сразу же связался с Тимуром.

— Да, Кир.

Тимур был одним из немногих людей в его окружении, кто мог обращаться к нему на «ты» и только по имени, тем более в сокращенной форме.

— Как настроение?

— Боевое, — голосом, лишенным каких-либо эмоций, отозвался тот.

Тимур в силу своей профессии всегда держал себя в отменной физической форме, но за последнее время оброс, так сказать, житейским жирком — бизнес у него свой собственный, семья, дом, хозяйство, личная жизнь. Но это нисколько не мешало ему заниматься основным своим делом. Он был доступен для Каховцева в любое время дня и ночи.

— Зря мы с «Эскориалом» связались, — поморщился Кирилл Дмитриевич. — Погорячились.

— Может быть. Но я ни о чем не жалею. Ты сказал, я сделал, всего-то делов…

— Ну да, ну да… Настя в это время с одним типом была.

— Я в курсе.

— Поговорить бы с ним. Кто такой, откуда. Может, подставной какой-то. Я бы Сокола озадачил, но ты сам знаешь, какая сейчас обстановка, у него людей не хватает.

— Я все понял, Кир. Лично займусь.

— Только это, без перегибов. Если Настя, тьфу-тьфу, влюбилась, она может нас не понять.

— Если влюбилась — дело житейское. А если такое дело, то тут надо аккуратно. Я тебя понял, Кир. Считай, что я уже в пути.

Удивительным образом Тимур сочетал в себе две черты характера — необычайную жестокость и мягкий нрав. Он мог искренне поговорить с человеком по душам, а мог хладнокровно пустить ему пулю в лоб. Все зависело от ситуации. И если Каховцев настроил его на мирный лад, то Настиному избраннику повезло.

2

Марк не мог поверить своим глазам. На лестничной площадке стоял и улыбался Тимур Сергеевич, бывший учитель физкультуры.

Разглядывая его в дверной глазок, Марк невольно протер глаза, думая, что ему померещилось. Но Тимур Сергеевич никуда не делся, и он открыл ему дверь.

Может, он по соседству живет, может, Марк затапливает его квартиру… Но тогда почему бывший физрук улыбается? И одет он не по-домашнему — на нем дорогой костюм. Да и вообще, Тимур Сергеевич как-то изменился: вид у него стал холеный. Только взгляд прежний: добродушный, но при этом пристальный, оценивающий. И улыбался он со снисходительной иронией. Да, Журыгин узнал Марка.

— Марк! Ну конечно же, Марк!

Он развел руки, но не спешил заключать в объятия своего бывшего ученика. Да и не собирался, похоже. Не тот случай.

— Марк Груша!

— Грушин, — поправил его Марк. — Теперь Грушин.

— Фамилию сменил?

— Ну, скажем так, подкорректировал.

— Я смотрю, ты изменился, Марк. Совсем уже взрослый. Где брюшко? Где хилые плечи? Может, в дом пустишь, а?

— Ну да, конечно, — засуетился Марк.

Встреча с прошлым всколыхнула неприятные впечатления, подняло на поверхность старые обиды и недовольство самим собой. Он снова почувствовал себя виноватым за то, что так и не оправдал доверия, возложенного на него Тимуром Сергеевичем, не пришел к нему на занятия. И все из-за Бугаря. Не пустил Вася его тогда на самбо.

Марк живо вдруг вспомнил, как Бугарь на пару с Костей Хазаровым подняли его на руки, раздвинули ноги и с разгона ударили промежностью о фонарный столб. Марк потом целую неделю ходил на полусогнутых. Как Бугарь макнул его головой в унитаз. Как он же вместе с Игорем Битюком сбросил его на клумбу со второго этажа. Как заставлял он изо дня в день после занятий мыть полы в классе…

Четырнадцать лет было Марку, когда он оказался под пятой Бугаря. Он так надеялся, что Вася поступит в техникум после девятого класса, но тот остался в школе до самого выпуска. В десятом классе он, правда, уже не так унижал Марка, как прежде, но все равно доставалось. И в старших классах Марка не считали за человека. Бугарь к 11-му классу почти оставил его в покое, зато девчонки иначе как чушком его и не называли. И одноклассники презирали его. Да что там, даже девятиклассники считали своим долгом пнуть его под зад… Вот такие были у него воспоминания о школе.

Марк ненавидел свое школьное прошлое, но к Тимуру Сергеевичу претензий не имел. Физрук хоть и был низкого мнения о нем, но все-таки время от времени он приструнивал распоясавшегося Бугаря. И к себе в секцию Марка звал, потому что хотел воспитать в нем мужчину. Но это все было в девятом классе. В десятом и одиннадцатом физкультуру в их школе преподавал уже другой учитель, а Тимур Сергеевич перешел на тренерскую работу в городской Дворец спорта.

Бывший физрук зашел в квартиру, и Марк настороженно глянул ему за спину, прежде чем закрыть дверь. И это не укрылось от внимания Тимура Сергеевича.

— Ты чего-то боишься? — насмешливо спросил он.

— Да нет, — пожал плечами Марк.

— А может, все-таки боишься? — настаивал тот.

Он заглянул на кухню, зашел в комнату, не спрашивая разрешения, расположился в кресле за журнальным столиком.

— Неплохую квартиру ты снял, — все с той же ироничной насмешкой сказал Тимур Сергеевич.

— Снял? Откуда вы знаете, что снял?

— А сам ты как думаешь?

— Без понятия, — пожал плечами Марк.

На самом деле он догадывался, кого представляет этот человек.

Сначала в его жизнь ворвалась Настя, за ней появились блэкмены, как он называл крепких парней в черных костюмах. Эти трое просто увезли ее, а теперь вот к нему в гости наведался Журыгин. Потому что его прислал отец Насти.

Большой человек — большие возможности. И доступ к информации. Несложно было пробить по базе данных адрес, выявить хозяина, связаться с ним. То, что Тимур Сергеевич владел информацией, указывало на серьезность его намерений. Не просто так он приехал к Марку. Знать бы, какой тяжести камень у него за пазухой.

— И почему я здесь, тоже не догадываешься?

— Не совсем.

— А с кем сегодня ночевал, не знаешь?

— Со своей невестой.

— Ну, ну. Я Настю с малых лет знаю. Она у меня на глазах, считай, росла. Отец с нее пылинки сдувал. — Тимур Сергеевич смотрел на него строго, холодно, как на ученика, прогулявшего несколько уроков подряд. — А ты с ней спал. И как ты себя чувствуешь после этого?

— Нормально чувствую, — неуверенно отозвался Марк.

— Представь себе ситуацию: ты садовник, бережно растишь розу. Долгие годы растишь, холишь ее, лелеешь, а потом появляется некто и ломает твой драгоценный цветок. Твоя реакция?

— Кто садовник? Кто цветок?

— Ты что, правда ничего не понимаешь? — удивленно и с насмешкой спросил Тимур Сергеевич.

Дескать, он-то думал, что Марк изменился за пятнадцать лет, но нет, как он был ничтожеством, так им и остался. В душе очень хотелось сломать этот стереотип, но Марк и не пытался это делать.

— Я был в клубе, познакомился с Настей, мы поехали домой. Ей семнадцать, она уже взрослая девушка, и я не понимаю, что я такого сделал? Все было по взаимному согласию.

— А вот ее отец смотрит на все это по-другому.

— Ее отец меня мало тогда волновал.

— А сейчас?

— А я должен его бояться?

— Ну вот, ты уже соображать начал, — ехидно хмыкнул Журыгин. — На глазах растешь.

— Давно уже вырос, — глухо отозвался Марк.

— Ну да, конечно. Это, конечно, хорошо, что ты банки накачал, — сказал Тимур Сергеевич, ладонью хлопнув по бицепсу правой руки. — Но в ситуацию вникаешь слабо. Кирилл Дмитриевич — очень серьезный человек, и ты его сильно обидел.

— Я это уже понял, — бирюком, исподлобья посмотрел на него Марк.

— Одно дело — понять, и совсем другое — ответить.

— Что мне делать?

— Что делать, что делать… Ты где работаешь?

— Экспедитор я, организую доставку и сопровождение товара.

— Что за фирма?

— «Логистик-Интернационал». Это в Москве.

— А живешь где?

— В Москве.

— Здесь что делаешь?

— Отпуск у меня. Давно в Тепломорске не был, приехал вот на пару недель.

— И квартиру снял?

— Да. А что здесь такого?

— В гостинице мог бы остановиться.

— Ну, мог бы и в гостинице, только вариант с квартирой мне больше понравился. Ну, может, чуть дороже, зато я сам себе хозяин.

— Понятно… А как узнал, что Настя в «Эскориале» будет?

— Как узнал? Странный вопрос. Не узнавал я ничего. Просто пришел в клуб, просто с ней познакомился. Что здесь такого? — тоном провинившегося ученика протянул Марк.

— Не ту девушку ты выбрал. Ну да ладно… Я тебя по школе помню. Не умел ты тогда с девушками знакомиться, — с плохо скрытой насмешкой сказал Журыгин.

— Так сколько времени прошло… Научился.

— Ты много чего не умел.

— Я и сейчас много чего не умею.

— Ты после школы чем занимался?

— Ну, в институте учился. Потом работал.

— Что за институт?

— Ростовский экономический.

— В армии служил?

— Нет.

— Чего так? — поднял бровь Тимур Сергеевич.

— По состоянию здоровья, — замялся Марк.

— Энурез?

— А вы откуда знаете?

— Да почему-то подумалось, — пренебрежительно ухмыльнулся Тимур Сергеевич.

— Ну, там еще много чего. В общем, целая история.

— История болезни.

— Вот-вот.

— А это что такое?

Неожиданно Журыгин сунул руку за ворот его халата и резким движением руки сорвал с шеи жетон с личным номером. Марку было больно, но вместо того, чтобы показать свою злость, он страдальчески скривил губы.

— Зачем так больно?

— Я спрашиваю, что это такое?

— Да так, бирюлька одна. Фальшивка. По случаю купил.

— Зачем?

— Ну, чтобы круче выглядеть. Девчонки на это ведутся.

— Думаешь?

— Насте нравится.

— Насте нравится, — передразнил Марка Журыгин. — Много ты знаешь, что ей нравится. Девчонка с рельсов съехала, под паром была, а ты воспользовался. Твое счастье, если она от тебя не отречется.

— Жаль, конечно, если это случится. Но как-нибудь переживу.

— Ты не понял, парень. Дело в том, что ты этого не переживешь. Причем буквально. Если Настя скажет, что ты ей не нужен, тебя просто не станет. Тебя просто вычеркнут из этой жизни. Ты меня понимаешь?

— Меня убьют? — дрогнувшим голосом спросил Марк.

— Все может быть.

Журыгин смотрел на него с искренним сожалением, но вместе с тем без всякого желания помочь ему.

— Но я не хочу умирать.

— Тогда молись на Настю. Сейчас все зависит от нее.

— Может, мне уехать? — беспокойно спросил Марк.

— Куда?

— Ну, в Москву.

— Убежать хочешь? От своего счастья?..

— Издеваетесь?

— А ты что, от этого отвык? — съязвил Журыгин.

Марк разочарованно и с обидой вздохнул:

— Сейчас все по-другому: я стал самостоятельным, работаю, спортом занимаюсь.

— Раньше надо было спортом заниматься. Еще в школе. Навалял бы сразу Бугарю, он бы от тебя отстал. Не такой уж он и крутой… Я бы драться тебя научил. Но ты же не послушал своего учителя.

Марк, соглашаясь, кивнул. Ведь он действительно мог пересилить себя и взять верх над Бугарем. Но поздно уже искать вчерашний день, тем более когда сегодня к горлу приставили нож.

— Может, сейчас послушаешь, а? — со снисходительной насмешкой предложил Тимур Сергеевич.

— А вы поможете? — с надеждой посмотрел на него Марк.

— Да, помогу. Советом. Я тебе скажу, а ты меня послушай. Не пытайся убежать. Это раз. Ну, в общем-то, и все. Оставайся в этой квартире и жди, когда Кирилл Дмитриевич остынет. А когда с тебя снимут наблюдение, тогда можешь чесать на все четыре стороны.

— Снимут наблюдение? — с наивным возмущением спросил Марк.

— Ты под колпаком, парень. Попытаешься сбежать — считай, пропал. А Насте скажут, что ты наплевал на нее и уехал в Москву. Так что сиди здесь и не дергайся.

— Это и все, чем вы можете мне помочь?

Журыгин не удосужился ответить на этот вопрос. Небрежно махнув на прощание рукой, он поднялся и направился к выходу. Но в дверях остановился и, прислонив ко лбу палец, безрадостно сказал:

— Сейчас к тебе подойдут мои ребята. Ты их не бойся, они тебя не тронут. Просто посмотрят, что у тебя в квартире.

— А что может у меня быть?

И снова вопрос остался без ответа. Тимур Сергеевич ушел, а спустя минуту-другую появились громилы и перевернули вверх дном всю квартиру. Даже в содержимое ноутбука залезли, как будто там могла быть какая-то интересная им информация. А она была, только так просто ее не достать.

3

Настя заметно нервничала, но агрессия уже почти сошла на нет.

— Что с Юлькой? — кусая ногти, спросила она.

— С ней все в порядке, — строго, но без раздражения ответил Каховцев. — Ее отправят в частную клинику, будут лечить от наркомании. Кстати, я бы хотел поговорить с тобой об этом.

— О чем поговорить?

— Ты принимала экстази. Ты прекрасно знаешь, что это такое.

— Один раз — не контрабас.

— Один раз, и ты уже не девочка! — сорвалось вдруг у Каховцева с языка.

— Что?! — краснея, истошно протянула Настя.

— Извини!

Кирилл Дмитриевич спохватился, но было уже поздно. Вздорно вскинув голову, дочь повернулась к нему спиной и спешным шагом направилась в свои апартаменты.

— Зачем ты так? — с упреком спросила Инга.

Она вышла из сумрачного коридора, соединяющего главный холл с каминным залом. Каховцев невольно вздрогнул от неожиданности. И от страха. А если бы это был киллер? Он бы тогда выстрелил в спину, и все. Впрочем, откуда в доме взяться киллеру? Все под контролем.

— Ты что, подслушивала?

— Да.

Она взяла мужа под руку и повела в зал.

— Нельзя так с женщиной, — тихо сказала она.

— Сам знаю, — досадливо поморщился он. — Просто сорвалось. И с чего ты взяла, что Настя женщина? Сама домыслила? — беспокойно прибавил Каховцев.

— Да, сама поняла. Но после разговора с ней, — торжествующе улыбнулась Инга.

И украдкой глянула в сторону лестницы, откуда могла спуститься Настя.

— Что?

— Да мы с ней поговорили. Пока ты был занят делами.

— Ты?! С ней разговаривала?!

— А что здесь такого? Женщину может понять только женщина. А она искала совета.

— Вы помирились?

— Да.

— Нет худа без добра.

— Боюсь, это ненадолго — ты меня подставил, — ухмыльнулась Инга.

— В плане?..

— Ну, ты намекал на ее первый раз. Теперь она будет думать, что это я рассказала тебе. Она, конечно, не говорила про этот первый раз. Но и не отрицала. Она должна была понять, что я догадалась.

— А сам я догадаться не мог?! Она провела ночь с мужиком! С каким-то уродом!

— Ну, не красавец, но ведь это не значит, что он урод. Нормальный парень. И она, кажется, влюбилась. Она искала совета, что ей делать.

— И что ты ей сказала?

— Слушать волю отца и поступать только так, как он велит.

— Ты умная женщина, — похвалил ее Каховцев.

— Ты что, поверил мне? — возмущенно удивилась Инга. — Может, я и не умная, но уж точно не глупая. И я не могла ей дать такой дурацкий совет. Слушать волю отца… Я что, по-твоему, похожа на девушку из Средневековья? Неужели я хочу, чтобы Настя держала меня за дуру?

— И чем плоха моя воля? — хмурил брови Кирилл Дмитриевич.

— Она хороша для твоих подчиненных. И для меня. Но не для дочери. Возраст у нее такой — все поперек делать. И заставь ее слушать тебя, она будет делать наоборот. А меня она может послушать, — загадочно улыбнулась Инга. — Потому что хочет со мной дружить… Теперь она по-другому ко всему относится. И ей уже все равно, что я с тобой. Девочка влюбилась.

— Плевать мне на ее любовь! — скривился Каховцев. — Может, она уже и замуж собралась? Будет ей любовь!

— Давай, давай, закручивай гайки, пока резьба не лопнет. Хитрей нужно быть.

— И что ты предлагаешь? — с интересом посмотрел он на жену.

— Сыграть на ее характере. Притворись добрейшей души папашей, вознеси Марка до небес и требуй от Насти, чтобы она вышла за него замуж. Требуй!.. Утверждать не берусь, но, возможно, именно поэтому она и отвернется от него. Ментальность у нее сейчас такая: хорошо все, что против тебя. Тем более Марк этот далеко не красавец. Она даже сама не знает, что в нем нашла. Это своего рода интрига, и чем больше ты будешь противиться ее желаниям, тем крепче она будет стоять на своем. Но ты можешь эту интригу разрушить. Навязывай ей Марка, сделай так, чтобы он стал ей противен.

— Что ж, мне нравится твоя идея. А Марк не нравится. Может, он и ей уже разонравился? — с надеждой предположил Кирилл Дмитриевич. — Про свою Юлю она спрашивает, а про него нет. Ее уже не волнует, что я мог с ним сделать.

— Она за него переживает. Но не спрашивает. Потому что Марк звонил ей. Ну вот, проболталась, — спохватилась она.

— Звонил ей?! Ну да, это же так просто. Тогда почему я не знаю?.. Сейчас разберемся!

В раздражении поджав губы, Каховцев направился в комнату охраны, расположенную в просторном помещении у парадного входа. Там за экранами монитора сидели два охранника в черных костюмах, еще четыре человека — свободная и резервная смены — сидели на длинном угловом диване и смотрели телевизор, который показывал так тихо, что слышно было, как шумят компьютерные блоки.

Охранники следили за подступами к особняку, просматривали холлы, коридоры в самом доме, в поле их зрения входил пищеблок, служебные помещения, комнаты для прислуги. И только хозяйские апартаменты были для них недоступны, если не считать подходы к ним. И на прослушку их ставить тоже нельзя, поэтому глупо было спрашивать, почему они пропустили звонок на телефон Насти. Но ведь можно было вставить «клопа» в сам аппарат, установить «жучка» в комнате. Именно это сейчас и собирался потребовать Каховцев. Но его внимание вдруг привлекла женщина в фартуке горничной, которая вошла в его спальню.

Это была Тамара, симпатичная, но уже немолодая женщина, которую Кирилл Дмитриевич знал на протяжении последних семи-восьми лет. Она давно уже работала у него, и он целиком ей доверял. И, казалось бы, ничего странного не было в том, что Тамара зашла в его спальню, ведь она горничная. Но подозрительным показалось ему время, без пяти восемь вечера. Вот-вот должен был закончиться рабочий день для прислуги. Тамара обычно уходит домой минута в минуту, а в спальне она обычно убирается как минимум полчаса. И вообще, главную уборку она заканчивает к трем часам пополудни, хотя, конечно же, случаются исключения.

Каховцев не мог видеть, что происходит в спальне, но не прошло и минуты, как Тамара покинула комнату. Двигалась она как-то странно: мощно, но сдержанно. Так ведет себя человек, тайком творящий какую-то пакость. Предвкушение успеха распирает его изнутри, вызывает импульсивные движения, но нужно скрывать эту свою взбудораженность, чтобы не показаться подозрительным.

— Ты что-нибудь видишь? — толкнув охранника в плечо, раздраженно спросил Кирилл Дмитриевич.

Ему не нравилось, с каким равнодушием парень наблюдал за женщиной.

— Вижу. Тамару Павловну вижу.

— Ты в этом уверен?

Женщина была очень похожа на Тамару Павловну, но глаза чужие. У той взгляд светлый, все чувства на поверхности, а у этой глаза затуманены, и пустота за этой мутной пеленой. Да и моложе она выглядит, чем Тамара Павловна. И с косметикой на лице явный перебор. Кажется, это не просто косметика, а грим, возможно, театральный.

— А вот я не уверен, — пробормотал Каховцев. — Это не Тамара Павловна. Ну, чего сидите, бараны? — взвыл он, взбешенный нерасторопностью охранников.

Надо им отдать должное, парни быстро смекнули, что требуется от них. Дежурная смена отправилась к подозрительной горничной, а резервная быстро заняла их места за монитором. Двое оставшихся взялись за оружие.

Каховцев остался в помещении у монитора. Сам он рисковать не собирался, не для того у него такой штат охраны, чтобы лично участвовать в опасных предприятиях. Он наблюдал, как охранники приближались к объекту. Лже-Тамара спускалась вниз по лестнице, парни один за другим, с беспечным видом, проходили мимо, но вдруг разом набросились на нее, уложили ее лицом вниз, скрутили.

Женщина действительно была загримирована под Тамару Павловну. Охранники сняли с нее парик, обнажив короткую стрижку; с носа, щек, надбровий и ушей — утолщающие накладки для изменения формы лица. Ее обыскали, выдернув из-под платья прикрепленный к ноге миниатюрный шпионский пистолет из термопластика. Только тогда Кирилл Дмитриевич решился приблизиться к ней.

— Кто ты такая? — спросил Каховцев, пристально глядя на пленницу.

Он торжествовал победу, но в глубине души шевелился страх. Наверняка эта ряженая была киллером по его душу. Возможно, под его кроватью находится взрывное устройство. Скорее всего, так и есть.

Женщина действительно была моложе Тамары Павловны. Грим частично был содран с ее лица, тушь под глазами размазана, толстый слой помады растерт по губам — зрелище, надо сказать, не самое приятное. Но все равно было видно, что незнакомка была симпатичной девушкой. Под платьем горничной — толстые подкладки, значит, она еще и худенькая, чего нельзя было сказать про Тамару Павловну.

— Кто ты такая? — еще более свирепо спросил Кирилл Дмитриевич.

Но девушка продолжала молчать, глядя на него сквозь линзы, холодно и с полным безразличием к своей судьбе.

— Что ты делала у меня в спальне?

И снова в ответ тишина.

— Кто меня заказал?

Молчание.

— Ты хоть понимаешь, что с тобой будет?

На этот раз девушка ответила. Обреченностью во взгляде. И грустной улыбкой. Она прекрасно знала, что с ней будет, и не питала никаких иллюзий. Да и сам Кирилл Дмитриевич понимал, что шансов у нее нет совершенно. Ее убьют в любом случае, даже если она сдаст всех своих работодателей вплоть до самого Южака. А сомнений насчет основного заказчика убийства не было никаких.

4

Кирилл Дмитриевич завтракал и думал о вчерашнем. Вдруг ему пришла в голову мысль, что сок, который он пьет сейчас, может быть отравлен.

Рука у Каховцева невольно дрогнула, и стакан с соком вывалился из пальцев, скатился со стола и упал на колени, залив рубашку и брюки.

— Обычный порошок с такими пятнами не справится, — мгновенно и с ехидным юморком отреагировала Настя. — Но, к счастью, есть необычные порошки, они отстирывают все!.. Папа, ты должен радоваться!

— Очень смешно! — Кирилл Дмитриевич с досадой глянул на дочь.

Настроение было подгажено.

Пищеблок под полным контролем, повар и остальная прислуга проверены от и до — отравления быть не может. Но все равно страшно. И неуютно. Но жизнь продолжается. И завтрак еще не закончен.

Каховцев отправился в свою комнату, переоделся и вернулся к столу. Инга и Настя о чем-то мирно беседовали. Они действительно ладят между собой, хоть это хорошо.

— Быстро ты управился, — одобрительно заметила дочь. — А то я уже волноваться начала. В универ опаздываю.

— Какой универ? — удивленно протянул Кирилл Дмитриевич.

— Большой такой. И нудный.

— Никуда ты не поедешь. Дома будешь учиться.

— Понятно. Боишься, что сбегу?

— Дело не только в этом. Нас в нашем доме чуть не взорвали, а ты говоришь — универ.

Девушка-киллер так ничего и не сказала. Но адскую машину под матрасом его кровати нашли и без нее. Стоило Каховцеву лечь в постель, его разорвало бы на части вместе с Ингой.

Сейчас киллером занимается Тимур. У него специалисты, они знают, как развязывать языки. Но даже если она расколется, это ничего не изменит. Убедившись в несостоятельности одного наемника, Южак обратится к другому, и так по кругу, пока он не добьется своего. Или пока его самого не ликвидируют.

— А если я не хочу дома учиться? — капризно спросила дочь, прервав его размышления.

— Через «не хочу»! — отрезал отец.

Кирилл Дмитриевич располагал такими возможностями, чтобы ее преподаватели ходили к ней на дом. Но это исключено. Вдруг преподаватель окажется киллером? Не стоит исключать такую возможность.

Настя может учиться заочно, так же как Инга. А когда все уляжется, будет видно.

— Не хочу учиться, — буркнул он. — Хочу жениться.

— А может, и хочу!

— Ну так в чем же дело? — мельком глянув на жену, спросил он. — Жених у тебя есть, заказывай свадьбу — и вперед.

— И какой у меня жених? — недоверчиво посмотрела на него Настя.

— Какой, какой! А кого ты там себе придумала? Марк его, кажется, зовут.

— Марк. И ты что, пустишь меня за него замуж? — просияла она.

— Не просто пущу. Я тебя заставлю. И его заставлю жениться на тебе!

— Не надо его заставлять, он сам.

— Ты в этом уверена? Мне кажется, он не очень-то хочет на тебе жениться.

— Неправда! Он звонил мне, говорил…

— Что он тебе говорил? Что жить хочет? Что женитьба на тебе — его единственный шанс?

— Нет, это он мне не говорил, — растерянно захлопала глазами Настя.

— Правильно, не говорил. Он же не дурак, чтобы это говорить. Но он знает, что с ним будет, если он на тебе не женится.

— А он должен на мне жениться?

— Должен. Я этого хочу! А значит, так и будет.

— Но я так не хочу! — возмутилась Настя. — Я не хочу, чтобы силком!

— Хочешь — не хочешь, а надо. Ты же с ним согрешила, а от этого, если ты не знаешь, дети случаются. И я хочу, чтобы у моего внука был отец.

— Папа, ты не должен заставлять его!

— Я сам знаю, что мне делать!

— Ну папа! — вспылила Настя и порывисто вышла из-за стола.

Каховцев благодарно посмотрел на жену. Похоже, Инга предложила ему верный план.

После завтрака он собрался идти в пункт охраны, чтобы узнать, о чем Настя будет говорить с Марком. Ее телефон уже на прослушке, и наверняка сейчас или скоро она будет ему звонить, чтобы сообщить ему радостную или не совсем новость.

Но ему помешал Тимур. Слишком уж это важный человек, чтобы отфутболить его из-за семейных соплей. Каховцев принял его в своем кабинете, угостил сигарой.

— Девка — кремень, — недовольно и с опаской сказал Журыгин. — На «сыворотку правды» сажали, бесполезно. Несет какой-то бессвязный бред. Это подготовка, Кир. Очень серьезная подготовка. Ее учили, как настраивать себя в таких случаях. И детектор лжи для нее как семечки. Ничего не знаю, ничего не ведаю.

— А шкуру с нее сдирать не пробовал?

— Ну, что-то в этом роде. Бесполезно. Она сразу выключается. Сознание теряет. Это называется создать низкий уровень болевого восприятия. Чуть что не так, сразу в обморок, и ничего не чувствуешь. Я удивляюсь, почему при ней яда не было. Раскусила бы ампулу, и все. А она, поверь, спец того уровня, когда харакири за счастье. У Южака таких людей нет.

— Ты в этом уверен?

— Ну, не совсем. Да и не стал бы он к своим обращаться. Думаю, откуда-то со стороны людей нанял.

Каховцев озлобленно поджал губы. Он тоже нанимал специалистов со стороны, но пока даже покушения на жизнь Южака не случилось. Впрочем, это неудивительно, ведь он постоянно кочует с места на место, и просто невозможно уследить за ним.

— Эта девка — наконечник стрелы. Есть еще древко и оперение, — продолжал Тимур. — Где все это?

— Ты у меня спрашиваешь? — жестко глянул на него Кирилл Дмитриевич.

— Тамару Павловну нашли. В своей машине. Сердечный приступ, летальный исход. Специалисты работали. И девку они же к нам зарядили. Накладки, грим, парик — тут без мастера не обошлось. Мои люди в этом направлении уже работают. Всех стилистов обойдем, это не проблема. В театр людей послал, они гримеров тряхнут. Но все равно не то. Организацию искать надо…

— Организация «Желтые тапочки», — с мрачной иронией усмехнулся Каховцев.

— Почему желтые? — не понял Журыгин.

— Потому что на «ж»!.. Как бы нас эта «ж» не накрыла!

— Ну, ты же усилил охрану. Даже ОМОН привлек.

— Должна же быть от ментов какая-то польза.

Действительно, вокруг дома дежурил отряд омоновцев, и это не прихоть, а необходимость. Южак способен организовать штурм дома — бросить в бой ряженых спецназовцев с приказом зачищать всех и вся. Не каждый охранник способен выстрелить в официального представителя закона, на это и расчет. Но с омоновцами этот номер не пройдет.

— Да, кстати, ты с этим Марком разговаривал? — поморщился Каховцев. — Что он из себя представляет?

— Типичное чмо, — пренебрежительно усмехнулся Тимур. — Я его с детства знаю, в школе у меня учился. Груша у него фамилия, так одноклассники из него боксерскую грушу сделали. То в раздевалке изобьют, то в унитаз головой.

— Ты это серьезно? — возмутился Каховцев.

— А то у вас в классе не было мальчика для битья?

— Был, конечно. Вопрос в другом: почему я должен терпеть это чмо в своем доме?

— А зачем он тебе здесь?

— Идея у меня появилась. Женихом его для Насти сделаю. Заставлять ее буду, чтобы она замуж за него вышла. Характер у нее такой, что обязательно рогом упрется. Сейчас она думает, что жить без него не может. А скоро из-за своего чертова упрямства возненавидит его.

— Неужели все так далеко зашло?

— Ты же знаешь, Настя у меня темпераментная.

— Ну да, ее бы энергию да в мирных целях.

— Зачем в мирных? Ее энергию на уродца этого и направим. Пусть он ей глаза мозолит — сама увидит, какой он чушок.

— Чушок, — кивнул Тимур. — Типичный чушок. Плечи себе подкачал, печатки нацепил, смертный жетон, типа крутой. А все равно — как был чуханом, так и остался.

— Что за смертный жетон?

— Ну, жетон с личным номером, у офицеров такой, у спецназовцев. Вот он под спецназовца и косит.

— Может, правда спецназовец?

— Нет, я номер пробивал, он ничего не значит. Жетон фальшивый, чисто для понтов. Такой на барахолке купить можно, за рубль в базарный день.

— Значит, он и сам фальшивка.

— Так о том и речь. Кстати, могу тебе помочь. У меня в бригаде Вася Бугарь есть. Он Марка в школе больше всех чморил.

— Бугарь?.. Что-то слышал, но краем уха.

— Да ничего такого он собой не представляет, поэтому ты и слышал о нем краем уха. Я его к тебе в охрану передам, он Марка на смех поднимет. Ну, молодость свою вспомнит, на пинках его погоняет… Пусть Настя видит, с кем связалась.

— А что, есть в этом свой резон, — пакостно усмехнулся Каховцев. — Только ты должен поручиться за этого Бугаря.

— Не вопрос. Слишком он тупой, чтобы предать.

— А если Марк — засланный казачок?

— Исключено. Он с Настей случайно познакомился. И ничего такого в нем нет. В армии не служил, окончил институт, работает в Москве экспедитором. Он здесь в отпуске. Ты же знаешь, я на слово никому не верю, и всю эту информацию пробил — ну, по мере возможности. Все сходится.

— Смотри, за него тоже с тебя спрос.

— Что ж, тогда без Бугаря точно не обойтись. Он здесь за ним присмотрит.

Каховцев кивнул, принимая предложение, и полез в бар за коньяком. Обычно по утрам он не пил, но сегодня душа требовала. Надо было хоть как-то снизить давление.