Ночная бабочка. Кто же виноват?

Владимир Колычев, 2007

Говорят, любовь зла. Бывший сержант-десантник Корней убедился в этом на собственном горьком опыте. Полюбил он редкостную красавицу Вику, и никакая сила не может заставить его расстаться с ней. Даже эти невзгоды, что сыплются на его голову одна за другой. То чуть в тюрьму не угодил из-за нее, то в психушку попал. Но оказывается, это еще цветочки. Его конкуренты в бизнесе сделали Вику разменной монетой в крупной игре против него. Он узнал, что она стала «ночной бабочкой». Значит, теперь есть только два исхода – либо он убьет ее, либо погибнет сам. Ведь разлюбить ее он не в силах…

Глава 2

Телеграмму домой я давал позавчера. Всего несколько слов — отпуск, ждите, скоро буду. Ни номера поезда, ни времени прибытия… Неудивительно, что на вокзале меня никто не встречал. Да и ни к чему это. Ноги молодые, а метро быстрое. Одна пересадка — и я уже дома. А там никого. Отец на работе, мать тоже. Понедельник как-никак… Старший брат тоже мог быть на работе, младшая сестра в школе. Но нет у меня никого. Как в той песне, у меня братишки нет, у меня сестренки нет. Что-то там у родителей на этот счет не очень ладно. В подробности я не вникал и, наверное, правильно делал…

Дома никого нет. Но на столе в кухне записка.

«Сынок, если ты уже приехал, то холодильник и плита к твоим услугам! До встречи! Целую, мама!» Это в ее репертуаре. Налепить целую морозилку пельменей, наморозить голубцов в кастрюле — так, чтобы на целую неделю. Так же в холодильнике я обнаружил сыр, колбасу. И бутылку пива…

Это был самый настоящий кайф — принять горячую ванну, наварить пельменей и съесть их под шипящий аккомпанемент пенного напитка. Дома так хорошо, так уютно… Квартира трехкомнатная, с большим холлом. У меня своя комната, со своим телевизором. Видеомагнитофон можно было бы взять из гостиной. Завалиться на кушетку, запустить заморский боевичок и балдеть под грохот бутафорской канонады. А еще лучше было бы завалиться на кушетку вместе с Викой… Неужели это возможно, спросил я себя. Возможно!..

Я уже точно знал, что безумно влюблен в эту девушку. Но не знал, что я делаю дома, когда до окончания отпуска остается чуть больше недели. Я обязан нестись к ней на крыльях любви. Но ведь она сейчас дома. Под присмотром тирана отца. И только завтра она отправится в институт вместе с ним, чтобы вернуться домой без него… А может, они уже сегодня отправились в институт. Ну, опоздают с дороги, ну и что?.. Если Вики сейчас нет дома, значит, она на учебе, значит, сегодня после четырех ей можно будет позвонить. Сегодня, а не завтра…

Семь заветных цифр, долгие протяжные гудки в телефонной трубке… Да, похоже, ни Вики нет дома, ни ее родителей… Значит…

— Алло, — прервал мои размышления райский голосок.

— Вика?

Никаких сомнений не возникло у меня в том, что это была она.

— Да, я… А это кто?

Увы, но она не узнала меня. Неужели так быстро забыла? А ведь сегодня, расставаясь, мы многозначительно посмотрели друг на друга. Ведь мы уже были связаны тайной… Хотя бы тайной ее телефона, в которую посвятила меня ее мать… Но была и другая, гораздо более глубокая тайна. Тайна любви.

— Ну как же! Это же я, Корней! Мы же в поезде с тобой ехали!

— А-а, Корней… Извини, что не узнала!

— Да ничего… А ты, значит, дома.

— Ну да, у меня же каникулы…

— Каникулы? — удивился я.

У студентов каникулы бывают только зимой и летом, после сдачи сессий.

— Ну, не то чтобы каникулы, — замялась Вика. — Я хотела сказать, вынужденные каникулы… Мы же отпуск брали, чтобы к бабушке съездить…

— К бабушке? Ну да…

Я как-то не задавался вопросом, что делала Вика с родителями в городе, где я служил… А они, оказывается, к бабушке ездили. Зачем? А какая разница?

— А твой папа сейчас где?

— В институте… Ну, мне завтра в институт, а ему сегодня… А маму на работу вызвали, только вечером будет… Но тебе к нам нельзя…

— Да я и не напрашиваюсь, — смутился я.

— А в кино мы бы могли сходить… — утешила меня Вика. — Когда ты будешь?

— Уже лечу!

У меня действительно возникло ощущение, будто за спиной выросли крылья. И я вдруг понял, что чувство окрыленности — довольно опасное явление. Хорошо, что я был в одних трусах и майке, а то ведь выпрыгнул бы сейчас из окна и с концами. Хоть я и десантник, но без парашюта с девятого этажа нас прыгать не учили…

Я договорился о встрече и стал одеваться, чтобы как можно скорее добраться до больницы, где работал отец. К счастью, в армию я уходил не безусым юнцом, и если возмужал за полтора года, то больше духовно, нежели телесно. Иначе говоря, моя одежда как была, так и осталась мне впору. Ну, может, джинсы стали чуточку тесней. Зато кожаная куртка с меховым воротником сидела как литая.

На такси деньги жалеть не стал. Десять минут в пути, и я на месте. В больнице, где работал мой отец. Казалось бы, я должен был прямым ходом нестись к Вике. Но до нее ехать еще дольше — где-то около часа от моего дома. Да я сутки напролет готов был ехать к ней, лишь бы доехать. Но было у меня желание произвести на нее впечатление. Для этого мне нужна была отцовская машина. А она стояла на служебной стоянке. Белая красавица с тонированными окнами. «Волга» «двадцать четвертой» модели. Несколько устаревший вариант по нынешним временам. Но выглядела она как новенькая: дед на ней почти не ездил, да и отец не особо гонял, на работу и обратно, ну еще на дачу по выходным. И относился к ней бережно, пылинки с нее сдувал. Иногда и мне позволял на ней ездить, но в исключительных случаях. А разве сейчас не тот случай? Сын в отпуск приехал! К тому же любимый сын. И влюбленный…

Отца я застал в его кабинете. Последний раз мы виделись год назад. Они с матерью ко мне в часть приезжали. Я бы не сказал, что он постарел с тех пор. Но лишние сединки в волосах я все же углядел… В любом случае для своих пятидесяти лет он выглядел молодцом.

— Корней! Ну наконец-то!

Он крепко обнял меня, после чего похлопал по плечу и показал на диван. Я, конечно же, присел. Но весь мой вид говорил о том, что я спешу.

— Торопишься куда-то? — угадал отец.

— Куда-то, — кивнул я.

— К Марине?

— Ну, вспомнил…

С Мариной я порвал еще до армии. Сразу после того случая, который меня туда отправил. Одному богатенькому подлецу морду из-за нее набил, а она потом против меня же и свидетельствовала. Не важно, по принуждению или как. Важен сам факт… Да и хорошо, что не нужно мне к Марине ехать. Не до нее мне сейчас…

— Машина нужна?

А вот здесь отец проявил чудеса ясновидения. На что я не преминул ему указать.

— Ты — мудрец и пророк!

Насчет мудреца я сказал неспроста. Какой же мудрец откажет сыну в машине? Транспорт — преходяще, а родственные чувства — вечны.

— А ездить не разучился? — улыбнулся отец.

Похоже, сравнение с мудрецом и пророком подсказало ему правильную линию поведения.

— Наоборот, научился! На танке, на БМД — как с добрым утром!

— Вот этого я и боюсь. У нас тут не полигон…

— Да я понимаю. Все будет о'кей и даже лучше!..

— Ну, лучше не надо… Когда будешь? — спросил он, выкладывая ключи на стол.

— Думаю, что часам к семи подъеду, — в раздумье изрек я.

А на большее рассчитывать я не мог. В лучшем случае Вике нужно будет вернуться домой к шести, а в худшем — мы вообще с ней не увидимся.

— Утра?

— Хотелось бы. Но это исключено…

Вика жила на Череповецкой улице в районе Дмитровского шоссе. Через полчаса я был на месте. Еще полчаса я искал работающий телефон-автомат. Нашел, позвонил. Трубку сняла Вика.

— Через три минуты буду возле подъезда. Белая «Волга», — не то чтобы небрежно, но как бы невзначай добавил я.

— Круто! — услышал я несвойственное для нее, как мне показалось, восклицание. — Я уже готова, жди в машине…

Каково же было мое удивление, когда ко мне в машину без всякого приглашения сел какой-то молоденький парнишка. Короткие вихрастые волосы, еще не оформившееся детское личико, тонкая шея, смешно торчащая из широкого ворота синтепоновой куртки. Но это удивление было лишь легким колыханием по сравнению со штормовым изумлением, когда услышал его голос.

— Чего уставился? — спросил он.

Это был Викин голос. Чистой воды ее голос. Ну разве что наглость и нахрапистость этого юнца можно было сравнить с каплями дегтя в бочку чистейшего меда…

Признаться, мне стоило труда оторвать нижнюю челюсть от груди, к которой она прилипла.

— Ты кто такой? — через силу спросил я.

— Сашка меня зовут. Викина сестра. А что?

— Сашка?.. Сестра?! Я думал, ты парень… — ошеломленно протянул я.

— Индюк тоже думал… Александра меня зовут. Если короче, то Сашка. Чего тут непонятного?..

— Убил ты меня, Сашка. То есть убила… Наповал сразила, — честно признался я.

— Извини, живой воды у меня нет. И мертвой тоже. Оживить не смогу. Да и нужен ты мне… — ухмыльнулся сорванец.

То есть ухмыльнулась… Да, если вглядеться, было в чертах ее лица что-то женское. Но все же Сашка больше смахивала на пацана, нежели на девчонку. Может, короткая прическа тому виной, может, полное отсутствие косметики… Да и какая косметика может быть, если ему… то есть ей… в общем, самое большее лет четырнадцать.

— Что, не нравлюсь?

— Да нет, парень ты ничего, — насмешливо, с прищуром глянула на меня Сашка. — Даже очень… Но мне еще рано парнями интересоваться. Ну, в том смысле, в каком Вика интересуется…

— А в каком смысле Вика ими интересуется?

— Ну вот, ляпнула, что называется. А ты лихо стрелки на нее перевел! Ну ты гусь, скажу я тебе!

— А ты трясогузка.

— Ты еще гадким утенком меня назови! — напыжилась Сашка.

— А ты не хорохорься, и не назову!..

— Ладно, успокойся. Нормально все. Ну, загнула малость, с кем не бывает…

— Сколько тебе лет, малость?

— Да не я малость… Четырнадцать… А что?

— Да нет, ничего. Это я так спросил, к слову. Вика где?

— Это тоже к слову?

— Нет, это к кульминации момента. Извини, но меня Вика интересует, а не ты…

— Да я знаю! Вика у нас — о-хо-хо! А я так, не пришейся…

— И ты будешь о-хо-хо, когда вырастешь.

— А не буду. Не хочу потому что… Я, думаешь, чего под пацана ряжусь? А чтобы папина крыша на меня не съехала. Вику вон как придавило — ни вздохнуть ни чихнуть… Я вообще поражаюсь, как она тебе телефон свой дала? Она ж отца как огня боится…

— Пусть боится.

— Не хочешь, чтобы она с другими гуляла? — засмеялась Сашка. — Все не хотят…

— Кто все?

— Ты, наверное, думаешь, что один такой? У нее много ухажеров. Только папка никого к ней не подпускает. И тебе не обломится. Он ведь такой, что и по голове настучать может…

— А за тебя?

— Что за меня?

— Ты вот в машине со мной сидишь, треплешься. А люди потом твоему отцу скажут…

— Ну, скажут. И я скажу, что ничего такого не было… Я же говорю, он за мной, как за Викой, не дрожит… Мне иногда кажется, что я для него вообще не существую…

В голосе маленькой девочки явно прозвучала детская обида — по большей части надуманная, но в принципе вполне реальная. Очень даже могло быть, что Аркадий Васильевич любил младшую дочь меньше, чем старшую. Может быть, потому что Вика — уже прекрасный лебедь, а Сашка — гадкий утенок, который из кожи вон лезет, чтобы доказать свое право на место под солнцем… Мне стало жаль эту пусть и не совсем милую, но трогательно смешную пташку.

— Сашуль, может, ты все-таки скажешь, где Вика? — спросил я.

— Может, и скажу… В институте она. Отец настоял… А у меня каникулы… Извини, что я Викой прикинулась. Просто вдруг грустно стало. Только и слышно «Вика», «Вика», а до меня и дела никому нет… Только не подумай, я не ревную. Я Вику очень люблю. И если вдруг ее обидишь, будешь иметь дело не только с отцом, но и со мной…

— А мне совсем не страшно, — улыбнулся я. — Потому что я не собираюсь ее обижать…

— Что, любовь? — насмешливо хмыкнула Сашка.

— Ну а ты сама как думаешь?

— А-а, влюбился!.. Только тебе ничего не светит, — не совсем уверенно предупредила она.

— Почему?

— Ну, не знаю… А может, и светит… Это же ты с ними в поезде сегодня ехал?

— И вчера тоже.

— Они говорили, что какой-то парень военный был…

— Старший сержант воздушно-десантных войск.

— Это ты-то сержант!.. Ну да, парень, я смотрю, ты ничего. Видный!..

— Ну спасибо…

— Спасибо Вике своей будешь говорить. Если отец тебя не убьет…

— А может убить?

— Да все может быть, если найдет… Но тебе повезло. Ты мне нравишься… Я хотела с тобой в кино сходить, ну раз уж ты на машине, то поехали.

— Куда?

— Куда-куда? В институт! К Вике!.. Ну, не в сам институт. К станции метро. Мы ее перехватим…

Сашка болтала всю дорогу. От нее я узнал много интересного и о ней самой, и о Вике. От отца она была не в самом полном восторге, но говорила о нем больше хорошего, чем плохого. Ну, тиран, ну, самодур, но ведь это от любви, а не от ненависти…

Я так привык к Сашкиному щебету, что уши сдавила звенящая тишина, когда стих ее голос. Она отправилась за сестрой, ее не было около часу. И наконец они появились. Оглядевшись по сторонам, Вика села в машину. Сашка же заговорщицки помахала нам рукой и стремительным шагом направилась к метро.

— Куда это ее понесло?

Я огорошенно смотрел ей вслед. Странно, я-то думал, что Сашка поедет домой вместе с нами.

— Она сказала, что на метро…

Вика тоже смотрела вслед удаляющейся сестре. На щеках милый стыдливый румянец, в голосе волнение. Вчера в поезде она меня так не стеснялась, как сейчас. Даже когда мы остались наедине с ней, она не казалась такой смущенной. Может быть, потому что знала — отец где-то рядом. А сегодня она фактически сбежала от отца. Кто его знает, может, Аркадий Васильевич уже несется к моей машине на всех парах, чтобы задать мне жару. Это мысленное предположение заставило меня нервно оглядеться по сторонам. Вика заметила мое движение. И угадала направление моей мысли.

— Не бойся, папа за мной не гонится, — сказала она и чуточку насмешливо посмотрела на меня. — Ему сегодня не до меня…

— Что так?

— Неприятности на работе…

Я уже знал, что Аркадий Васильевич руководит в институте физической подготовкой.

— Что, серьезно?

— Не знаю. Но если его уволят, то я не переживу… — скорее в шутку, чем всерьез ужаснулась она.

— Почему?

— И так прохода нет, а тут он еще дома постоянно будет. Мне сейчас домой в радость, потому что его там не будет, а так… Знал бы он сейчас, где я…

— Ты так говоришь, как будто случилось что-то страшное… Я всего лишь хочу отвезти тебя домой…

— Дело в том, что я не хочу домой… — словно набравшись смелости, посмотрела мне в глаза Вика. — Скучно там…

— Я тебя понимаю. Поехали в кафе где-нибудь посидим, — предложил я.

Помимо ключей, отец слегка профинансировал меня. На ресторан вряд ли хватит, а в кафе посидеть — запросто.

— Поехали, — согласилась Вика. — Только недолго. Через полчаса отец домой звонить начнет…

— Ты же говорила, что ему сейчас не до тебя…

— Ну, мало ли… Можешь украсть меня на час, не больше…

— Я бы хотел украсть тебя на всю жизнь…

Как же все-таки здорово, что вчера я не опоздал на свой поезд. Как здорово, что познакомился с такой чудесной девушкой. Теперь мы вместе, в одной машине, я имею возможность любоваться ею. Имел я на это право или нет, но я наслаждался ее красотой, трепетал в предчувствии вселенского счастья. Вика не воротила от меня нос, напротив, тянулась ко мне. Изнывая от внутреннего восторга, я понимал, что мое счастье в моих руках. Как будто только от одного меня зависело, быть нам с ней вместе или нет. Как будто ее отец не мог нам помешать… А что он в конце концов сделает? Кто он такой? Вика всего лишь дочь ему, но никак не рабыня. И если она захочет выйти замуж за меня, он не сможет ее остановить… Выйти за меня замуж. Она могла выйти за меня замуж! Если это случится, то я с полным правом буду считать себя счастливейшим из смертных. Или нет, если Вика станет моей женой, то я уже не буду считаться простым смертным. Быть ее мужем — удел богов…

— И что ты со мной сделаешь, если украдешь? — задорно улыбнулась она.

— А что я, по-твоему, могу с тобой сделать?

— Ну, не знаю… Я читала в книгах, что ворованные вещи продают скупщикам краденого…

Если это была шутка, то мне она показалась не совсем удачной… А это была шутка, вне всякого.

— Во-первых, ты не вещь. А во-вторых, я никогда и никому тебя не отдам. Даже твоему отцу…

— Не надо про него, — качнула головой Вика. И подстрекательски глянула на меня: — Что, так и будем здесь стоять?

Действительно, нам уже давно пора ехать, а мы все стоим. А ведь я не мазохист и не нуждаюсь в трепке от ее отца… А может, я просто подспудно ждал, что вернется Сашка. Без нее, конечно, лучше. Но жаль девчонку. Такую встречу организовала, а сама на метро домой отправилась. А ведь могла бы с нами в кафе съездить… Хотя нет, лучше мы вдвоем там побываем, с Викой… Неужели мы с ней вдвоем в моей машине? Неужели это не сон?

— Забавная у тебя сестра, — выехав на вторую слева полосу, заметил я.

— Отец сына хотел, а родилась девочка. А он упрямый, поэтому как мальчишку ее воспитывал. Ну, а ей это нравилось…

У каждого своя версия, мысленно отметил я. Сашка говорила, что нарочно под пацана косит, чтобы от отцовской любви спасаться. Вика думает по-другому… Скорее всего, истина где-то посредине. Но мне-то что до этого?

— А из меня он затворницу сделал… — опечаленно вздохнула Вика. — А мне это не нравится…

— Глупый он, твой папашка. Извини, что я так…

— Ничего.

— От жизни ведь не скроешься. Ты такая красивая, сколько парней вокруг тебя, наверное, вьются…

— Вьются, — кивнула она. — Но я их боюсь… Отец говорит, что всем им только одно нужно…

— Я догадываюсь, о чем именно он говорит… Не знаю, как другие, но я… Я просто хочу ехать с тобой, смотреть на тебя, слушать твой голос… Ты такая красивая, ты такая… А о том я даже не думаю…

— О чем о том?

— О том, про что твой отец говорит…

— А о чем он говорит? — насмешливо и лишь слегка смущенно смотрела на меня Вика.

— Ну, ты должна понимать, — замялся я.

— Понимаю… Как понимаю, что если дальше так пойдет, то я умру старой девой…

— Ты этого боишься?

— Нет, но… Я уже взрослая девушка, учусь в институте, мне семнадцать лет, в январе будет восемнадцать. Я хочу свободно жить, свободно дышать, встречаться с парнями…

— С парнями или с парнем?

— С парнем?! С одним?! — непонятно почему удивилась Вика. И, спохватившись: — А, ну да, с одним… Мне и одного хватит… Это я так сказала…

— К слову, — подсказал я.

— Ну да, к слову… Что-то я разговорилась… Извини, наболело…

— Я тебя прекрасно понимаю…

С таким папашей-тираном такая вот «незаконная» встреча с парнем для нее — глоток кислорода. А от кислорода, как известно, может кругом пойти голова. И язык может развязаться…

— А то, что ты разговорилась, это здорово… Знала бы ты, как приятно слушать твой голос…

В ответ она застенчиво пожала плечами и мило улыбнулась.

— Ты, конечно же, знаешь, что ты самая красивая девушка на свете!

Я не боялся осыпать ее комплиментами. Я не боялся влюбить ее в себя. Боялся не влюбить… Вика снова промолчала. Но наградила меня застенчиво-признательным взглядом.

Молчала она и в кофейне, куда мы приехали. Молчала, поглядывая на меня с душевной теплотой и лаской. Да мне и самому расхотелось говорить. Так бы сидеть всю жизнь напротив нее и молча тонуть в головокружительном омуте опьяняюще прекрасных глаз…

Мы угостились горячим шоколадом с пирожным. Я решил, что этого будет мало, и заказал мороженое. Было очень вкусно. Я мог бы повторить заказ, но лимит времени был уже исчерпан.

— Мне уже пора домой, — виновато улыбнулась Вика.

Я проводил ее к машине, любезно распахнул перед ней дверцу, подал руку, помогая сесть.

— Спасибо…

Я занял место за рулем, завел двигатель. И услышал робкое:

— Мне холодно, я замерзла…

К счастью, в кафе мы находились совсем недолго — двигатель не успел остыть. Я включил печку, и в салон пошло тепло.

— И все равно холодно… — покачала головой Вика.

— Ничего, сейчас согреешься…

Машина ходко шла по Дмитровскому шоссе, двигатель уже давно прогрелся до рабочей температуры, в салоне давно было жарко. А ей все холодно… Видно, мороженое заморозило ее изнутри. Ничего, отогреется моя девочка…

— Согрелась? — отирая рукавом взмокший лоб, спросил я.

И, отрывая взгляд от дороги, глянул на нее. Вика пристально смотрела на меня. Затуманенный, словно отсутствующий взгляд, на щеках румянец, приоткрытый ротик, губы как будто на ветру шевелятся. Казалось, она не слышала обращенный к ней вопрос.

— Согрелась, спрашиваю? — еще раз спросил я.

На этот раз она отреагировала. Отрицательно качнула головой. Не согрелась, значит… В салоне уже жарко как в бане, а ей все холодно. Что же делать? Может, чаем ее горячим напоить?.. И тут до меня дошло. Какой же я идиот!

— Сейчас…

Я остановил машину даже не на краю дороги, а на краю обочины. Хмельной от собственных мыслей, потянулся к Вике, ладонями нежно коснулся ее щек. Теплые щечки. Не может ей быть холодно. Притворяется девочка. И я уже точно знал, почему…

Пожалуй, я не должен был делать это в первую нашу встречу. Но ведь она хотела, чтобы я прикоснулся к ней. И я этого хотел — хотя бы потому, что был ограничен во времени сроком отпуска. К тому же ничего страшного для нее и не произошло. Я всего лишь прижал ее к себе, растворяясь в ароматных волнах волшебного очарования… Правда, на этом не остановился и с ее молчаливого позволения слился с ней в завораживающем вихре поцелуя…

Целоваться Вика не умела. Но я воспринял это как огромный плюс… Не умела она целоваться, значит, не было у нее парня, который мог бы ее этому научить. Значит, я первый в ее жизни мужчина… Как хотел я в это верить! Как хотел быть не просто первым, а единственным — навсегда… Но даже если я не первый! Какая разница? Главное, быть с ней. Главное, любить и быть любимым…

Вика утонула в моих объятиях, как будто не в силах самостоятельно вынырнуть на поверхность банального бытия. И я утонул вместе с ней. Мы вместе лежали на дне наших чувств и ощущений. А надо было подниматься… И первой сделала попытку она. Оттолкнулась от меня.

— Мне уже пора…

В голосе прозвучало недовольство. Но лицо сияло счастьем. Ей было хорошо со мной. И она не хотела уходить от меня. Но мы должны были расстаться. Надолго. На целые сутки. А это для меня целая вечность.

— Я знаю…

Уже смеркалось, когда я подвез ее к дому. Время зимнее, темнеет рано.

— Я пойду? — спросила она как будто в надежде, что я ее не отпущу.

Я физически не мог сказать «да».

— Как знаешь…

— Я знаю, что мне пора… Ты очень хороший…

— А ты любимая… Я тебя люблю…

Может быть, я не должен был признаваться ей в своих чувствах сейчас. Наверное, нужно было повременить. Но я хотел, чтобы она уже сейчас знала, как сильно я ее люблю. Я хотел, чтобы она узнала правду прямо сейчас…

— Ты очень хороший, — стыдливо опуская глазки, повторила она.

Но «люблю» не сказала… Было глупо требовать или просто ждать от нее ответных признаний. Это я такой смелый и искушенный, она же чистая и непорочная дева. И ей еще неведомы слова любви. Но, может быть, ей уже ведомо само чувство. Я страстно хотел, чтобы она меня любила…

Вика уже взялась за ручку двери, когда я опомнился.

— Когда мы встретимся?

— Завтра, — не раздумывая ответила она. Немного подумала и робко добавила: — Если ты не передумаешь…

— Я никогда не передумаю!

— Тогда завтра, на том же месте у метро. Я сама приду.

— Буду ждать.

Домой я приехал раньше родителей. Потом появились они — сначала мама, затем отец. Радость встречи, праздничный ужин, все такое. Я едва не проговорился, что нашел девушку, без которой отныне не мыслил больше своей жизни.

Следующий день я начал с того, что занялся машиной. Отполировал до блеска изнутри и снаружи. А ровно в пятнадцать минут четвертого пополудни подъехал на ней к условленному месту.

Но вместо Вики к машине подошел ее отец. Глаза горят, из ноздрей дым пышет, оскаленные зубы блестят, суставы в кулаках скрипят от напряжения. Не очень приятное, надо сказать, зрелище. Я увидел его достаточно вовремя для того, чтобы успеть удрать. Но делать этого я не стал. Во-первых, я не трус, а во-вторых, этот идиот мог успеть ударить ногой по крылу или даже по задней дверце машины. А отец меня убьет, если с его ласточкой что-то случится… А отец Вики, похоже, готов был меня убить, лишь бы с его дочерью ничего не случилось. Набравшись духа, я вышел ему навстречу.

— Вику ждешь? — хватая меня за грудки, злобно спросил он.

Душевное начало, ничего не скажешь. Прямо за душу взял, кретин. А душа моя нараспашку — еще бы, верхние пуговицы куртки разлетелись на все четыре стороны.

Хватка у Аркадия Васильевича крепкая, если не сказать, мертвая. Его так просто с места не сдвинешь — с мясом надо от себя отрывать.

— Эй, полегче! — приподнимаясь на носках и стараясь не делать резких движений, выразил я свое возмущение.

— Полегче ты!.. Что ты сделал вчера с моей дочерью? — заорал этот недоумок.

А орал он громко. Прохожие оборачивались. И, надо сказать, осуждение досталось мне. На меня смотрели, как на какого-то мерзавца и насильника. И все потому, что это я что-то «сделал вчера» с чьей-то дочерью… А ведь страдающей стороной в данном эксцессе был я. Но ни капли сочувствия в мой адрес…

— Ничего!

Увы, но моя правда прозвучала как жалкое оправдание.

— Убью! — окончательно вышел из себя Аркадий Васильевич.

И с такой силой тряхнул меня, что лопнула «молния» на куртке. А вместе с ней лопнуло и мое терпение…

Бить психа я не стал. Хотя положение позволяло мне размозжить ему нос ударом головы. Я всего лишь наложил руки на его кулаки, насколько можно, крепко сжал их. А силы во мне с избытком. Кто не верит, могу дать адреса нескольких человек, которым в том уже пришлось убедиться… Убедился в этом и Аркадий Васильевич. Сначала в его глазах отразилось изумление, а затем и боль. Что и говорить, не самое это приятное ощущение, когда твои пальцы дробят в тисках. Может быть, насчет тисков я преувеличил, но, как бы то ни было, физрук дал понять, что сдается. Тогда я отпустил его, и он тут же убрал от меня свои руки.

— Это сколько ж в тебе силы! — злобно, но с определенной долей восхищения спросил он.

— Качаюсь, — отделался я скромной отговоркой.

— Оно и видно… Дать бы тебе в морду!

Час от часу не легче!

— Попробуйте…

— А что, есть за что?

— Нет… Мы с Викой даже не целовались.

— Даже?! — взвился мужик.

Да, таких кретинов в этой жизни я еще не встречал.

— Даже не целовались — это значит, что ничего не было. Вообще ничего…

Наверное, Горбачеву легче было бы объяснить, что его перестройка на фиг никому не была нужна, чем этому твердолобому дятлу, что его дочка как была девочкой, так и осталась.

— Ей еще восемнадцати нет! Я тебя посажу!

— Не, ну ты точно баран!

Все-таки не выдержал я и опустился до словесных оскорблений. Легче от Вики отказаться, чем ужиться с таким тестем… Шутка. Гораздо легче убить этого придурка, чем от Вики отказаться. Хотя, конечно же, лучше обойтись без этого…

Не в силах больше разговаривать с этим самодуром, я открыл дверцу машину, чтобы сесть за руль. С законченными психами не разговаривают, законченных психов лечат. Но, увы, у меня не было возможности отправить его на принудительное лечение. Была возможность просто уехать.

— Еще раз увижу с Викой — убью! — донеслось вслед.

— Пошел ты, — едва слышно буркнул я.

И был таков.

Поцелуи по современным меркам — это ничего такого. Так что я почти не врал, объясняясь с Аркадием Васильевичем. Но от этого не было легче. На душе столько дерьма, что авгиевы конюшни рядом не лежат… Как этот психопат узнал, что мы с Викой вчера встречались? А ведь узнал. Как узнал, что сегодня я должен был ждать ее в своей машине? Кто ему об этом сказал? Неужели Вика? Что, если под пытками… Идиотская мысль посетила меня. Но ведь посетила. Потому что я знал, какое чудовище у нее отец. Чудовище на страже красавицы…

Я позвонил ей из ближайшего автомата. Знакомый голос:

— Слушаю.

— Вика, ты?

— Да, — дрогнувшим голосом ответили мне.

Но я все равно терялся в догадках.

— Точно Вика?

— А ты думаешь, Сашка? — мило улыбнулась она.

Да, улыбнулась, да, мило. Я не мог видеть ее воочию. Но ее образ стоял перед моим мысленным взором. И не все ладно с ее лицом. Что именно, определить я не мог: слишком все смутно…

— Ну, вчера-то я попался…

— Сашка сейчас на тренировке…

— А ты уже вернулась из института?

— Э-э, да…

Я уловил фальшь в ее голосе.

— Не надо меня обманывать. Ты не была сегодня в институте, — догадался я.

— Не была, — эхом отозвалась она.

Теперь я точно знал, что с ней далеко не все ладно.

— Я хочу тебя видеть! Немедленно!

— С ума сошел? Мне из дома выходить нельзя!

— Значит, я приеду к тебе домой. Жди!

— Корней…

Договорить я ей не дал. Повесил трубку и бегом к машине. Гнал я как сумасшедший. У ее отца не было машины, а на метро пока доберешься. Я должен был его опередить… А опоздаю, тем хуже для него! Я переломаю ему руки, если он хоть пальцем коснулся моей девочки…

Машину я оставил во дворе дома, где жила Вика, но подальше от ее подъезда — на всякий случай. Без лифта на одном дыхании поднялся на четвертый этаж, позвонил в дверь.

Вика открыла сразу. В ее глазах вспыхнул запретный восторг. Она должна была гнать меня отсюда поганой метлой, но было видно, что этого делать она не хочет… В ее глазах я увидел восторг, а под правым глазом разглядел припудренный синяк.

Где-то слышал я, что от большой любви человека может пробить на телепатию. Но как-то не задумывался над возможностью провести эксперимент. Не задумывался, а провел. Теперь я на собственном опыте знал, на что способна большая любовь. Ведь я же на расстоянии почувствовал, что с Викой случилась беда. Так оно и оказалось.

Я вихрем ворвался к ней в квартиру. Ей оставалось только посторониться.

— Ты точно сумасшедший! — счастливо улыбаясь, пробормотала она.

Я закрыл за собой дверь, нежно взял ее за плечи. Внутри все клокотало от возмущения.

— Кто тебя ударил?

— А-а… Сашка… Прием показывала. Случайно…

Нетрудно было догадаться, что она выгораживает своего недоделанного папашку.

— А если честно? Отец?

Вика промолчала, но отвела в сторону взгляд. Чем признала вину подозреваемого.

— Я его убью! — в гневе воскликнул я.

— Мне больно… — меняясь в лице, с ужасом посмотрела на меня Вика.

Только сейчас мне стало понятно, что, инстинктивно сжимая кулаки, я невольно защемил ее плечи.

— Прости! — отдергивая руки, взмолился я.

— Ты чокнутый! — прощая, улыбнулась она.

— Прости!

Я снова взял ее за плечи, нежно оглаживая их. Привлек ее к себе, ничего не соображая, коснулся губами ее шеи.

— Не надо, — запрокидывая голову назад, прошептала она.

Но я достаточно хорошо знал женщин, чтобы услышать в этом «нет»… Да и не делал я ничего такого, чтобы останавливаться.

— Люблю… Люблю тебя… — задыхаясь от волнения, пробормотал я.

Нет, это было не волнение. Это был самый настоящий шторм. Меня швыряло, кружило, из-за высоты волн я не видел берегов… Я целовал Вику в шею, покрыл поцелуями ее лицо и наконец впился в ее ждущие губы. Она обмякла в моих объятиях, ее тело мелко тряслось от возбуждения… И все же она нашла в себе силы отстраниться.

— Не здесь, — не отрывая глаз, тихо сказала она.

И сама же закрыла мне рот неумелым, но жадным поцелуем. И повисла у меня на шее — словно в ожидании, что я подхвачу ее на руки. И если так, то я не обманул ее ожиданий. Как пушинку, легко оторвал ее от пола, уложил на руки.

Она оторвала одну руку от моей шеи, беспомощно махнула ею в сторону своей комнаты. Как капитан я не мог не довериться своему любимому штурману и двинулся в указанном направлении.

Комната, шкаф, секретер, расправленная полутораспалка. Окна зашторены, интимный полумрак… Зыбкое спокойствие. Зыбкое, потому что в любое время мог появиться чокнутый папаша, а это все равно что попасть в эпицентр смерча. Но я не боялся этого урода. Более того, я был только рад поступать наперекор ему…

Я уложил Вику на кровать, распахнул ее халатик… А под ним ничего — ни лифчика, ни трусиков. Это должно было еще больше распалить меня. Но, как это ни странно, это открытие охладило мой пыл. Может, потому, что цель была так близка…

— Почему ты остановился? — с дрожью в теле прижимаясь ко мне, спросила она.

— Э-э…

Я и сам не мог точно сказать, почему я остановился. Боялся последствий своей невоздержанности? Так я буду только счастлив, если узнаю о них. Ведь я только о том и мечтаю, чтобы жениться на ней. Мечтаю о наших детях… Ей нет восемнадцати, но скоро будет, каких-то два-три месяца, и она совершеннолетняя. А для этогоона уже достаточно взрослая, тем более по нынешним временам. Уж я-то знаю…

Да, пожалуй, остановился я зря. Распалил девчонку и в сторону, нельзя так… Но, может быть, она уже не хочет?

— А надо? — чувствуя себя полным идиотом, спросил я.

— Надо… — закрывая глаза, кивнула она головой.

— Потом жалеть будешь…

— Не буду… Он меня вчера к врачу водил…

Мне не понадобилось объяснять, кто ее водил и к какому врачу. Только ее дебильный отец мог отвести ее на осмотр к гинекологу.

— Там какая-то глупость… — сбивчиво продолжала она. — Он думал, что у нас было… Он меня бил… Пусть будет…

Я даже понял, о какой глупости она говорит. Судя по всему, с подачи гинеколога Аркадий Васильевич сделал вывод, что Вика уже не девочка. Поэтому избил ее… Из-за меня избил — как будто это я был с ней… Не было у нас ничего. Но если Вике уже досталось, то пусть будет. Пусть она думает, что не зря пострадала от отца. Я же, конечно, так думать не буду. Потому что никто, никогда и ни при каких условиях не смеет поднять руку на мою девочку. Пусть хоть этот гад будет трижды ее отцом… Я накажу эту сволочь. Потом. И помогу Вике восстановить справедливость. Прямо сейчас…

— Пусть будет, — повторил я.

И нежно коснулся языком затвердевшей ягодки ее соска… Теперь никакая совесть не могла заставить меня свернуть с выбранного пути. И я решительно, на всех парах рванул к своей цели.

В запретных глубинах было жарко и тесно, но все же я не встретил особого сопротивления. К тому же мне показалось, что Вика лишь изображала боль, на самом же деле получала удовольствие. И крови не было… Судя по всему, я не был первопроходцем. Похоже, кто-то побывал там до меня…

Тонким женским чутьем Вика угадала ход моих мыслей. Запахивая так и не снятый мною халат, прижалась ко мне, положила свою голову мне на грудь. Сладостные минуты тишины и умиротворения после бурного смешения любовных чувств. И даже обида, закравшаяся мне в душу, не могла помешать мне наслаждаться покоем в объятиях любимой женщины…

— Это неправда, что ты думаешь… — сказала она.

— А что я думаю?

— То, что я не девочка…

— Ты всегда будешь моей девочкой. Что бы я ни думал, всегда…

— Вот видишь, все-таки думаешь… А ничего не было. Врач сказал, что это природное, что так бывает. Конституция такая…

— Отец твой поверил?

— Нет… А ты что, такой же, как мой отец?

— Боюсь, что да, — сам от себя того не ожидая, ответил я.

— Что ты сказал? — встрепенулась Вика.

— Сам не понял, что. Но сказал… Нет, бить я тебя не буду. Но убью любого, кто подойдет к тебе!

— Не надо так! — Вика судорожно вцепилась рукой в мои волосы, как будто хотела вырвать клок из них.

Но моя короткая прическа спасла меня от расправы… Но что я такого сказал? Почему она так бурно отреагировала? Почему ее колотит от возмущения?

— Что с тобой? — изумленно спросил я.

— Ничего, — успокаиваясь, ответила она.

— Это же образно. Никого убивать я не буду…

Возможно, я угадал причину ее гнева. А может, и нет…

— Будешь бить?

В ее голосе чувствовалось возмущение, но ее рука уже мягко скользила по моим волосам, ласкала меня. Никаких истерических порывов…

— Ну, скажу, что им ловить нечего…

— Я сама им скажу… Как ты мог подумать, что я могу быть с кем-то, кроме тебя?.. Ты мой мужчина, и я твоя женщина. Только твоя…

Это прозвучало почти как признание в любви.

— Только моя… Знала бы ты, как я тебя люблю…

Может, и было что у Вики по глупости — если так, то из желания напакостить противному папе. Может, и было что. Но все это в прошлом. В настоящем — только я и она. И больше никого. И никогда. Я этого хочу, она этого хочет. А значит, так тому и быть…

— Я тоже… — сказала и запнулась она.

— Что тоже?

— Тоже люблю…

— Кого?

— Люблю…

— Так и скажи — я люблю тебя!

И хотя это было не так уж и обязательно, я все равно очень хотел, чтобы она так сказала.

— Ты любишь меня, — отшутилась она.

— Не так…

— А тебе не кажется, что пора спасаться бегством! — спохватилась Вика.

— Кажется… Когда мы увидимся? — одеваясь, спросил я.

— А ты завтра приходи, раз уж ты такой смелый… Хотя нет, Сашка будет… Но с ней, в общем-то, можно договориться…

— Знаешь что, завтра я приду к вам. И буду просить твоей руки и сердца!

— Шутишь?

— Какие шутки?! — Я удивленно посмотрел на нее.

Неужели до нее еще не дошла серьезность моих намерений?

— Ты серьезно?

— На все сто!

— А я согласна?.. Может, я не согласна за тебя замуж? — сказала она с таким видом, как будто всю жизнь мечтала осчастливить меня.

Она задавала вопрос, ответ на который знали мы оба.

— Согласна, — ответил я за нас обоих.

А как могло быть иначе?

Я попрощался с Викой в надежде, что наша разлука будет короткой, как миг. И вышел от нее в опасении нарваться на ее отца. В опасении за него… Про ее мать и Сашку я думал меньше всего. Они-то должны понять…

Этаж хоть и не самый высокий, но я решил, что Аркадию Васильевичу более свойственно добираться до своей квартиры лифтом, нежели пешим ходом. Поэтому, чтобы спуститься вниз, я воспользовался лестницей. Ошибочность моего выбора подтвердил сам Викин отец. Я нос к носу столкнулся с ним на площадке между третьим и вторым этажом.

— Ты?! — взвыл он от возмущения.

— Ну, я, — ответил я голосом человека, которому уже нечего терять.

— У Вики был?

— Ты, гнида! Ты зачем ее ударил? — перешел я в наступление.

— А за то, что с тобой, падлой!.. Ну ты попал, козел!

Что-то мне подсказывало, что бешеный физрук обладает мощным ударом. И, дабы не убедиться в том на собственном опыте, я пригнулся, пропуская над головой выброшенный в мою сторону кулак. И тут же ответил точечным ударом в солнечное сплетение. Аркадия Васильевича скрутило в бараний рог.

— Ты, сука, ответишь… — прохрипел он.

— Что ж ты делаешь, нехристь! — заорала невесть откуда взявшаяся бабка.

Она шла на меня, размахивая авоськой с пустыми бутылками. Разумеется, защищаться я не стал. И голову свою под удар подставлять не собирался. Я просто повернулся к ней спиной и продолжил свой путь вниз к машине. Жаль, конечно, что я так поступил с будущим тестем. Но ведь он сам виноват. Впредь будет уважать будущего зятя…