Прощу, когда умрешь

Владимир Колычев, 2012

В одночасье круто изменилась жизнь Тимофея Феоктистова. Как-то раз напали на него в парке двое ребят, вооруженных ножами. Тимофей не просто сумел отбиться, но еще так двинул одному из хулиганов, что тот оказался в больнице. Допустимая самооборона, скажете вы. А в ходе следствия виновным в драке оказался именно Тимофей, за что и угодил в тюрьму на целых три года! Но вот срок подошел к концу, и парень вышел на свободу. Однако не будет ему покоя, пока он не выяснит, кто виновен в его бедах. Тимофей начинает раскапывать подноготную своего дела. И тут ему открылось такое, что повергло парня в шок…

Глава 4

Виола уже в призывной позе, а Женя все еще не готов. И все потому, что сегодня рано утром он был с Марьяной, весь порох с ней сжег. Но Виола не теряется, она уже вполне освоилась в его постели, поэтому ей ничего не стоит прибегнуть к вольностям вроде французского поцелуя в его извращенном варианте. А чего ей стесняться, он же не абы кто, а звезда российской эстрады. Альбом готов, вершины хит-парадов покорены, видеоклипы запущены в эфир, на следующей неделе он отправится в концертный тур по Золотому кольцу, а там и выступление в Большом концертном зале не за горами. Ну, а в конце года будет «Песня года» и «Золотой граммофон». Тогда его будут знать в лицо массы, а не только зрители музыкальных видеоканалов. Тогда его выступления будут собирать полные залы…

Впрочем, уже и сейчас чувствуется успех. Публика ждет его выступлений на главной сцене «Колоннады». Виола утверждает, что уже есть люди, которые специально приходят в клуб, чтобы посмотреть на него, потанцевать под его музыку. Ритмы у него угарные, народ реально отрывается под них…

Он и сейчас в постели показал класс. Надо стараться, потому как Виола, честно говоря, тревожит его не часто, в среднем раз в неделю. Он даже успевал соскучиться по ней, хотя виделся с ней каждый день. Она его продюсер и, несмотря на свою загруженность, уделяет ему массу времени. А денег сколько в проект вбухала…

Стонет Виола не так громко и страстно, как Марьяна, но выгибает ее в концовке так же круто. Что ж, приятно ощутить себя настоящим мужчиной.

Чуть дохнула — и уже на ногах. В платье она влезла сама, но «молнию» на спине застегнул Женя. Классное у нее платье — спереди белое, а сзади черное, граница между этими цветами волнистая, в форме женского изгиба. Белое бросается в глаза, потому кажется, что стан у Виолы невероятной тонкий, а зад при этом большой, но совершенной формы. Платье с оптическим эффектом.

— Зря ты это придумала, — Женя мягко провел пальцем по разделительной линии между черным и белым. — Фигура у тебя и без того потрясная… И вообще, это не твой стиль…

— А какой у меня стиль? — возмущенно, но с интересом спросила Виолетта.

— Деловой. С пикантной изюминкой. А тут сюрреализм какой-то…

— Не нравится? — слегка расстроилась женщина.

— Да нет, хорошо. Даже очень.

— Не возбуждает?

— С этим делом полный порядок…

— А мне показалось, что ты сегодня какой-то вялый, — не без ехидства проговорила Виола.

— Тебе показалось.

— Я слышала, ты ночью куда-то уходил?

Жене понадобилось усилие, чтобы не выдать своего замешательства.

— Ну, не совсем ночью. Под утро. Люблю утром по Арбату прошвырнуться.

— Зачем врешь?.. Я знаю, у тебя баба есть.

— Кто тебе такое сказал? — похолодел парень.

— Знаю… Марьяна ее зовут, да?.. Или ты думал, что меня можно вокруг пальца обвести? — высокомерно усмехнулась Виола.

— Не думал…

— У меня все под контролем, мой мальчик… И твою девочку проверили. Нормально с ней все, не гуляла она. Ну, с тех пор, как ты ее бросил. Что там в Дивноморске было, я не знаю…

— Где?

— В Дивноморске. Она там в студенческом лагере отдыхала. Но если хочешь, мои люди наведут справки… Извини, но я не могу пустить твою личную жизнь на самотек…

— Я в трансе!

— Я это уже поняла…

Это про Марьяну пел он в одной из своих композиций, которые покоряли сейчас публику. Это ее он выбросил из своей души, как шкодливую кошку… Но, похоже, Марьяна не изменяла ему. Просто была очень пьяна, не разобралась в ситуации, раздвинула ноги…

Они во всем уже разобрались. Марьяна так хороша, что не мог он ее не простить. Понял, поверил и простил. И даже снял для нее квартиру недалеко от института, где она училась. Виола балует его, в счет будущих доходов авансировала ему апартаменты в своем служебном отеле, почти новую иномарку и еще деньги на карманные расходы дает — на них Женя мог арендовать две такие квартиры, как у Марьяны, если не три. В общем, с финансами у него порядок, а скоро будет еще лучше. Ведь его песни — настоящее богатство, осталось только дождаться, когда звонкая монета щедрыми горстями посыплется в карман.

В клубе Виола появлялась только к обеду, занималась текучкой и своими продюсерскими делами, домой уезжала к трем часам ночи. Пока она в клубе, Женя не смел уходить к Марьяне, зато исчезал под утро, и никто никогда не пытался его остановить. А Марьяна всегда его ждала, хотя и не каждая их встреча заканчивалась сексом. Иногда он хотел просто отдохнуть в обнимку с ней, проснуться в ее постели, поесть горячих блинчиков с джемом на завтрак. Готовить Марьяна умела и любила. Она уходила на занятия, а он отправлялся к себе. Клуб уже к тому времени не работал, но его ждал тренер по ритмике, чтобы он даром времени не терял, пока Виола отдыхает. Так Женя жил последний месяц и даже не догадывался, его тайное уже давно стало явным… Или не очень давно?..

— Ты не ревнуешь? — с опаской спросил он.

— Ревную, — совершенно спокойно сказала Виолетта.

— И что?

— Ничего. У меня есть муж, у тебя есть Марьяна. Я думаю, у тебя должно быть право на личную жизнь.

— Спасибо.

— А то, что Марьяну твою проверяли, так это ради тебя. И ради нас. Мне заразу подцепить не хочется.

— Да нет, чистая она…

— Вот я и хотела это знать… Но все-таки ты предохраняйся. Вдруг она от тебя понесет.

— И что?

— Ты же гей. У тебя не может быть детей…

— Я не гей!

— Мы же договорились, что ты не будешь ничего отрицать. Или ты хочешь, чтобы Валентин жил с тобой?

Виола уже подобрала ему напарника, смазливого паренька, который отлично управлялся с инструменталом. Но пока что Валек оставался на заднем плане, даже в клипах его не показывали. Но скоро начнутся гастроли, им придется жить в гостинице, как бы Виола не стала снимать им номер на двоих, чтобы это порождало слухи…

— Спасибо, не надо.

Впрочем, он уже сказал Марьяне, чтобы она не верила сплетням. Да, некрасивая у него легенда, но, увы, это актуальный тренд.

— Тогда молчи в тряпочку и делай то, что тебе говорят.

Звездная известность могла принести ему независимость от Виолы. Могла, но не принесет. Потому что условия договоров опутали его со всех сторон. Увы, но он попал к Виолетте чуть ли не в пожизненное рабство. Даже права на его песни принадлежат ей. Если он захочет, то не сможет уйти к другому продюсеру, потому что тут же утонет, если вдруг решится на самостоятельность. Поэтому Виола не очень-то церемонилась с Женей. Грубила порой, а в дурном расположении духа запросто могла послать его на три буквы.

— Да я ничего.

— Если скажу бросить Марьяну, ты ее бросишь.

— Ну, я не знаю…

— Я не спрашиваю. Я говорю, как должно быть. Ты меня понимаешь?

— И когда ты это скажешь?

— А это я на твое поведение посмотрю. Будешь выделываться, лишу сладкого. А пока пользуйся моей добротой… Да, на следующей неделе мы выезжаем в Ярославль, не вздумай брать ее с собой.

— Как скажешь… Ты тоже поедешь?

Вообще-то Женя надеялся, что с ними поедет администратор, обязанности которого Виола возложила на тренера по танцам. Лева — парень неплохой, сообразительный, только ему мальчики больше нравятся, чем девочки. И, похоже, он всерьез поверил, что Женя родственная с ним душа. И сегодня на занятиях даже попытался его взять за интимное место, за что получил пощечину… Но ведь пощечина — женское оружие. Так что вряд ли Женя смог разубедить Леву в порочности его натуры.

— Кто-то же должен позаботиться о тебе ночью… Или я тебе уже надоела?

— Ну, нет, что ты!

— Зачем же тебе Марьяна… Ладно, не будем об этом. У тебя через час занятия по вокалу.

— Да, я знаю.

— В двенадцать выступаешь в клубе… Я смотрю, сегодня у тебя свободный день.

— Почти.

— Что собираешься делать в свободное время? Поедешь к своей Марьяне?

— Если можно…

— Нельзя! — отрезала Виола. — Я смотрю, ты утратил интерес к творчеству. За последние две недели ни одной песни. Ни одной!..

— Ну…

— Что ну? Зажрался ты, Женечка… Поэт должен быть голодным, а у тебя красивая жизнь. И красивые женщины… Может, одна женщина лишняя?

— Да нет, все нормально…

Он не хотел терять Марьяну. Может, и красивая жизнь вокруг него, но все-таки он задыхался в той «доброте», которой окружила его Виола. А Марьяна хоть какая-то, но отдушина…

— Тогда завтра жду от тебя новую песню.

— Э-э… Творчество не планируется, оно идет от вдохновения…

— Считай, что я твое вдохновение. Твоя Муза. Я тебя сегодня посетила, поэтому дерзай. А то останешься без сладкого…

Виола ушла, а Женя протянул ей вслед одну руку и ребром ладони другой ударил по внешней стороне локтевого сгиба. Задолбала она его своей «добротой»!..

Всплеск эмоций всколыхнул извилины, и по ним вдруг, как ток по нейронам, пробежала незнакомая мелодия. Что-то в мажорной гамме…

Нет, понуждение к творчеству здесь ни при чем. Просто Виола вызвала в нем бурю противоречивых чувств, и это вылилось в мысленный посыл в форме мелодии… Что ж, нет худа без добра…

Женя долго ходил по комнатам, пытаясь оформить зародившиеся в душе звуки в четкую мелодию, а когда очнулся, вспомнил, что пропустил занятие по вокалу. Но махнул на это рукой и вернулся к творческому процессу. Виола должна его простить, ведь мелодия выходит что надо, а с вокалом у него все в порядке. Во всяком случае, народу нравится…

Именно эти слова и собрался он сказать в свое оправдание, когда вдруг открылась дверь в квартиру. Так свободно входить к нему могла только Виола, поэтому Женя очень удивился, когда перед ним вдруг возник пугающего вида, стриженный под бобрик мужик. Крупная голова, прямоугольное лицо с грубыми чертами, мощные скулы, маленький вздернутый нос, тяжеловесная челюсть, пока еще только зарождающийся двойной подбородок, шея бычья, плечи богатырские. Корпус немного наклонен вперед, но сильные руки опущены так, будто он собирался взять стоящую под ногами штангу. А еще напрашивалось сравнением с героем Леонова в «Джентльментах удачи», когда он собирался рвать пасть Миколе Питерскому.

Он был такой же мощный, как штангист, но не спортивная одежда на нем, а деловая — белая шелковая рубашка с распахнутым воротом, черные отглаженные брюки, дорогие швейцарские часы на широком волосатом запястье.

— Э-э… Вы кто? — растерянно спросил Женя.

— Да нет, это ты кто? — ухмыльнулся мужик, сверкнув золотой фиксой.

Он медленно подошел к парню и вдруг резко выбросил вперед руку, как будто хотел схватить его за яйца. Женя резко отскочил назад.

— Гы, есть реакция! Дети будут… Или мужики не рожают?

— О чем это вы?

— Ну, ты же пидор, да?

— Нет!

— Как это нет? А Вилка говорила, что пидор!

— Какая Вилка?

— Виолетта, жена моя.

— А-а, так вы ее муж!

Женя даже легонько хлопнул себя по лбу — как же он сразу не догадался. Это же типичный бандюган, что кошмарил народ в начале девяностых. Эта морда пять лет срок мотала, пока Виолетта «Колоннаду» на себе тянула. И не прирезал же никто…

— Да нет, это не я ее муж, это она моя жена. Понимаешь разницу?

— Э-э… Жена да убоится мужа своего! — почему-то пришла на ум заповедь, приписываемая «Домострою».

— Вот-вот! — оскалился Фокин. — Сам-то мужа своего боишься?

— Э-э… Нет у меня мужа.

— Что, сам по себе, да? Невеста на выданье, гы?

— Не надо меня оскорблять! — возмутился Женя.

— Ух ты, петушок прокукарекал?.. Слышь, а ты ничего себе такой пряничек… Не возражаешь, если я дружбана своего кликну? Он таких сладеньких любит, гы!

Фокин ухмылялся, а сам смотрел на Женю серьезным и неподвижным взглядом.

— Не надо!

— А чего? Ты же пидорок!

— Не пидорок я!

— Что, и по бабам ходишь?

— Нет.

— А по мужикам?..

— Я не хочу с вами об этом разговаривать…

— Если ты не пидорок, то, может, ты с моей женой, это? — Фокин шлепнул пятерней по сложенным в круг большому и указательному пальцам. — Она к тебе сюда захаживает, да?

— Конечно, захаживает. Она же мой продюсер…

— Ну и чо? Я знаю одну телку, она сейчас типа звезда. Так она через койку петь начала… Что это за звезда, которая продюсеру не дала, гы?

— У нас не тот случай.

Глядя на этого монстра, Женя думал об угрозах, которыми стращала его Виолетта. Фокин действительно мог и в бетон его закатать, и кожу живьем содрать, да все что угодно!.. Поэтому и колотило его изнутри как в горячечной лихорадке.

— Чего не тот случай?

— Ну, меня не интересуют женщины…

— Зато Вилку интересуют мужчины, гы! Ей-то какое дело, хочешь ты ее или нет!.. Или у тебя на нее не стоит?

— Не стоит!

— Слышь, а ты правда на петушка похож! Крылышками как машешь… А говоришь, что не пидор…

— Я не пидор.

— А кто ты? Гей?

— Да, я гей, — пересилил себя Женя.

— А это что, не одно и то же?

— Нет.

— Да ладно, нет!.. Может, пацанов позвать? Они быстро тебе все растолкуют.

— Не надо!

Фокин вдруг распрямился, распальцовку с рук снял, и с лица сошел пугающий оскал. И стал вдруг похож на артиста с располагающей внешностью, по воле режиссера вынужденного исполнять роль прожженного бандита.

— Чего ты так разволновался, Женя? — И блатной акцент куда-то исчез. А разнузданную ухмылку сменила снисходительная ирония. — В роль не смог войти?

— В какую роль?

— В роль гея…

— Да нет, не роль это.

— А может, все-таки роль?

— Но вы же должны понимать, что пидор — это вопиющее оскорбление! — Женя манерно вскинул вверх палец.

Похоже, вышло это у него весьма убедительно.

— Прямо-таки вопиющее! — засмеялся Фокин.

— Да, между прочим.

— Я знаю, у пидоров не только на мужиков стоит, но и на баб. А ты, значит, гей, да? Значит, я могу спать спокойно?

— Да не было у нас ничего с вашей женой! Ну, приходит она ко мне. Посидим, поболтаем, чайку попьем, иногда выпьем по рюмочке…

— А как насчет песен?

— Песни я сам пою…

— Песни твои, честно говоря, голубизной попахивают. Но ничего, пипл хавает, и это главное… Ты же должен понимать, что этой мое казино. Я снова здесь главный. И ваш с Вилкой проект — мой проект, ты это понимаешь?

— Да, понимаю.

— Проект под названием «Женя Калинин», да?

— Ну да…

— Не звучит… Можно, я сам придумаю тебе сценическое имя?

— Попробуйте…

— И попробую… Ты будешь у нас Гей-Люссак!.. Я не знаю, кто это такой, какой-то великий. А имя как звучит! Гей-Люссак! И главное, в самую точку… На сцене Гей-Люссак! Вся петушня твоя. А в Москве этого дерьма навалом, отстреливать некому, — разозлился вдруг Фокин.

— Издеваетесь?

— Я издеваюсь?! Да нет, это вы тут с Вилкой издеваетесь! Развели здесь черт-те что! Хотите, чтобы надо мной братва ржала? Гоша Фокс и Гей-Люссак! Да меня уже сейчас тошнит от этого!

— Я не Гей-Люссак.

— А зачем ты лапшу мне тут на уши вешаешь?.. Может, ты и пидор по жизни, но не гей… Это Вилка голубизну придумала?

— Нет.

— Ты сам?

— Ну, я ей признался…

— Когда ты ей в этом признался? Когда она трахнуть тебя захотела?

— Нет, не хотела она…

— Слышь, я свою бабу десять лет уже знаю! Мы с ней вместе такого хлебнули, что тебе и не снилось. Я ее наизусть выучил… Липла она к тебе, я спрашиваю?

— Н-нет…

— Врешь! — рассвирепел Фокин.

Он больше не играл роль матерого уголовника, он был таковым по жизни. Пальцы веером не выбрасывал, до жаргона не опускался, но смотреть на него страшно.

— Нет.

— Смотри, я ведь все узнаю! Я ж тебя тогда на бутерброды порежу!

— Да нет, не было ничего…

— Точно? — неожиданно успокоился бандит.

— Да.

— Ну, тогда живи… Если ты правда там с голубизной, то никому об этом не говори, понял?

— Понял.

— Мне гомики тут на сцене не нужны. У меня здесь солидная контора, и дела серьезные. А с Виолой я поговорю, чтобы она сбавила обороты, а то разогналась, пока муж в командировке…

— В каком смысле разогналась?

— Да ты не колотись, парень. Твой проект и дальше раскручивать будем. Только без голубизны… Все, давай, некогда мне здесь с тобой заправлять…

Фокин ушел, но не успел Женя перевести дух, как появилась Виола. Взволнованная, всполошенная, щеки красные. Вне всяких сомнений, она знала, кто побывал у него в гостях.

— Что он тебе сказал?

— Сказал, что ты меня домогалась…

Фокина точно здесь не было, но Женя пугливо оглянулся по сторонам, как будто где-то на стенах могли остаться его уши.

— А ты?

— Не было ничего. Так и сказал.

— Так ничего и не было.

— Вот и я о том же… А он думает, что голубизну ты нарочно придумала. Сказал, что знает тебя как облупленную…

— Знает… Это ему кажется, что знает…

И куда только подевалось ее фирменное величие? Сейчас Виола похожа была на растерянную бабу, которую муж застал в постели с любовником. Потому и напомнила она Жене Марьяну в ту ночь, когда он застукал ее на измене. Но Виола точно изменяла мужу. Может, и Марьяна нечестна с ним?..

— Но ведь было.

— Никому об этом не говори! Понял? — Виола ладошкой прикрыла ему рот.

Женя в знак согласия кивнул.

— А то нам обоим достанется.

— Ты же говорила, что тебе ничего не будет, — напомнил он.

— А вдруг?

— Лучше перебдеть, чем недобдеть… А он что, правда здесь главный?

— Он это сказал? — насторожилась женщина.

— Сказал.

— Вообще-то здесь все на меня записано.

— Так в чем же дело?

— Так все это записал на меня Гоша.

— Это не важно.

— Ты идиот, если так думаешь. Мне голову оторвут, если я предъявлю права…

— Так что, он здесь всем будет распоряжаться?

— Кто? Гоша?! Я тебя умоляю!.. — Виола нервно закурила и, чтобы успокоиться, сделала круг по комнате, после чего села за барную стойку. — Он только своим бойцовским клубом заниматься будет. Это ему интересно. А во всем остальном все как было, так и останется. Ну, я надеюсь…

— А со мной как?

— Сбежать хочешь? И не надейся.

— Да нет, не хочу… Гоша твой сказал, что голубизна отменяется…

— Как отменяется? Слух уже пустили… Ну да ладно, что-нибудь придумаем…

— Надо бы нам с этим завязать.

— С чем? С голубизной? Ну что ж, не хочешь спать с мальчиками, не надо…

— Я не об этом.

— Ты хочешь завязать со мной? — возмутилась Виола. — Даже не думай!

— А Гоша?

— Гоша — моя пища. А ты мой десерт. Десерта много не съешь, стошнить может. Но и без него депресняк может случиться… Так что никуда ты, сладенький, от меня не денешься!

И снова Виола превратилась в хищницу, готовую на все ради наживы. Она обязательно извернется и придумает какой-нибудь ход, чтобы обмануть мужа.

Увы, но Женя не ошибся в своих предположениях. Это случилось в Ярославле, в гостинице после концерта. Они вместе обмыли аншлаг, а потом занялись разнузданным сексом…