Четвертый лишний

Владимир Колычев, 2021

Четырем старым школьным друзьям пришло сообщение, что всех их приговорили к смерти. Действительно, вскоре трое из них, один за другим, погибли от рук неизвестного убийцы. Оставшийся в живых Трофим Крупилин вспомнил, что в школе они с друзьями издевались над некоторыми одноклассниками. Возможно, кто-то из них таким образом спустя годы мстит за свое унижение? Трофим спешит разыскать обиженных сверстников и находит одноклассницу Таисию. Несмотря на старые обиды, девушка вызывается помочь Крупилину и даже какое-то время скрывает свое истинное отношение к нему…

Глава 2

Острый скальпель снимал стружку легко, но медленно, следователь не торопился, он затачивал карандаш с такой скрупулезностью, с какой ювелир проводит огранку алмаза, а оружейник затачивает саблю. Даже не следователь, а дознаватель, молодой еще, только-только из академии, но уже такой важный. Трофим с усмешкой наблюдал за ним, за этой его попыткой взять визави на психологический прием. Попытка жалкая, однако карандаш лейтенант заточил очень аккуратно и до игольной остроты. Закончив, отложил его в сторону, взяв вместо него авторучку.

— Крупицын Трофим Игоревич? — уточняя, спросил он.

Соломенные волосы у парня, белесые брови, усы хлипкие, и тоже бесцветные, точно пена. Вспомнив о пене, Трофим, нахмурился. Он хорошо помнил пену на губах Димы Евсюкова. У него случился резкий отек гортани, ему бы точно искусственное дыхание не помогло, но Трофим чувствовал себя так, как будто был виноват в смерти Евсюка. Возможно, лейтенант Чагин также грешил на него. Но бояться нечего. Если дело все еще у дознавателя, значит, смерть не признали криминальной.

— Крупицын.

— Восемьдесят третьего года рождения?

— Одна тысяча девятьсот восемьдесят третьего года рождения, — глянув на карандаш, поправил Трофим.

— Ну да, — слегка смутился лейтенант.

Уж так он старался произвести впечатление важного и опытного, склонного к педантизму и скрупулезности следователя, а оступился сразу на такой мелочи.

— Евсюков был восемьдесят первого года рождения, — усмехнулся Трофим. — На два года старше меня. Вы это хотели узнать?

— Старше вас на два года, но дружили вы со школы?

— Потому что жили в одном дворе.

— Четыре друга?

— Да, и я должен умереть последним, — кивнул Трофим.

Он уже знал, что Чагин беседовал и с Муратом и с Кислицыным, наверняка кто-то из них рассказал о странных звонках.

— И кто мог вам звонить? — ничуть не удивился лейтенант.

— Вы полиция, у вас техника. Это я должен у вас спрашивать.

— Может, это был розыгрыш? — не моргнув глазом, предположил дознаватель.

— Если это был розыгрыш, значит, разыграл кто-то из своих, я правильно понимаю?

— Возможно.

— А что, интересный вариант! Кислицын человек не бедный, подарок ему нужно дорогой, а тут сразу на пороге у него умирает друг. И тут уж ему не до подарка!

— Отравить человека, чтобы не дарить подарок? — нахмурился дознаватель.

Такой вариант мог находиться за гранью человеческого понимания, но Чагин все же задумался.

— А Диму отравили? — спросил Трофим.

— Да нет, следов отравления в организме не обнаружено. Смерть наступила в результате аллергической реакции…

— На что?

— Пока не установлено.

Трофим и не думал глумиться над памятью старого друга, но все же усмехнулся. Может, за долгие годы общения со Славой у Димы выработалась аллергия на его присутствие, которая вчера и дала о себе знать. Дима же умер не где-то, а в гостях у Славы. На самом деле не смешно. Хотя Кислый — раздражитель еще тот…

— Надо устанавливать.

— Да вот пытаемся.

— Я Диму ничем не угощал. Даже не контактировал с ним. Да и подарок имениннику преподнес.

— Подарок, подарок… — Лейтенант заглянул в свои записи. — Часы наручные в количестве одна штука.

— Часы наручные.

— А Илья Муратов ничего не подарил… Вернее, собирался, но не успел… И ехал он в одной машине с Евсюковым… — Глаза у дознавателя нездорово заблестели. — И ничего не подарил.

— Вы это серьезно насчет подарка? — забеспокоился Трофим.

Он ведь хотел всего лишь пошутить. Организм ведь по-разному реагирует на стресс, иногда в голову лезут неумные остроты.

— Насчет подарка?.. — очнулся дознаватель. — Да нет, причина не дарить подарок — это, конечно, глупо, но вот насчет аллергической реакции…

Лейтенант щелкнул пальцами, будто фиксируя в голове какую-то важную мысль, затем взял авторучку и внес пометку в свой блокнот с красным шелковым шнуром-закладкой в нем.

— А звонок?.. Кто-то же звонил Евсюкову?

— А разве Муратов не мог ему позвонить?

— Зачем?

— Зачем?! — задумчиво произнес Чагин.

И задумался он крепко, Трофим даже подумал, не пора ли его потревожить.

— Действительно, зачем? — еще заторможенно, но уже осмысленно спросил дознаватель.

— Но кто-то же нам звонил.

— А вы не могли? — встрепенулся лейтенант.

— А мне зачем?

— Это правда, что Кислицын увел у вас жену?

Трофим скривил губы, глядя на лейтенанта. Ему не очень-то хотелось, чтобы дознаватель так глубоко лез в его личную жизнь.

— А при чем здесь Евсюков?

— При чем здесь Евсюков? — Взгляд у Чагина застыл, черты лица разгладились.

Трофим невольно глянул на часы. Он чувствовал себя как оператор за перегруженным компьютером, процесс постоянно тормозится, работа стоит, а времени в обрез. Через час у него встреча с заказчиком, а Чагин словно комп завис.

— Да, при чем здесь Евсюков?.. С ним у меня отношения были ровные.

— А с Кислицыным? — спросил дознаватель.

— Вот когда он умрет, тогда и поговорим.

— А вы уверены, что умрете последним?

Трофим усмехнулся, глядя на лейтенанта. Странный вопрос. Его мог задать только молодой специалист, и ему, как человеку взрослому и опытному, не следует давать на него ответ. Даже если он относился к подозрительным звонкам со всей серьезностью.

— Товарищ лейтенант, я так понимаю, разговор по существу уже закончился, а мне нужно бежать. Дела, дела!

Во дворе полицейского управления Трофим нос к носу столкнулся с Аллой.

— И тебя вызвали? — с удивлением спросил он.

— Во-первых, здравствуй! — Она смотрела на него с явным укором и затаенным ожиданием.

— Да? У меня такое ощущение, будто мы с тобой не расставались.

Смерть Евсюкова, конечно же, поставила крест на праздничном торжестве, но домой Трофим вернулся глубоко за полночь. И в больницу они за Димой ездили, словно его там могли оживить, и Вику потом долго успокаивали, дома у нее были, потом вернулись к Славе, выпили, чтобы хоть как-то успокоиться…

— Вообще или сегодня?

— Вообще мы расстались навсегда, — сказал Трофим так, будто поставил точку в конце фразы, имея в виду, что они разведены.

— Я об этом не жалею! — сказала Алла и задумалась.

Действительно, разве он давал ей повод выходить из себя? Он всего лишь констатировал факт, причем тоном, близким к равнодушному. И ситуация не располагала к выяснению отношений.

— Я, представь себе, тоже… Извини, мне уже пора!..

Необязательный, как оказалось, разговор с дознавателем отнял довольно-таки много времени, Трофим опаздывал безнадежно — если ехать на машине. А вот метро могло его выручить. Если до Кольцевой он доберется быстро, без пробок.

Он очень спешил, Алла же, как оказалось, долго раздумывала, идти к следователю или ехать с ним. В самый последний момент решила поехать, поэтому едва не оказалась под колесами старенького «Форда», этой его пока что единственной лошадки.

— Я с тобой! — открывая дверь, заявила она.

Трофим кивнул, соглашаясь взять ее с собой. Во-первых, у него просто не было времени отговаривать, а во‑вторых, он собирался бросить машину возле станции метро, а там проблемы с парковками, пока найдешь удобное для стоянки место, пока займешь его, а так Алла заберет машину и уедет к себе в поселок, а там будет видно, как поступить дальше.

Впрочем, Алла и не собиралась ждать, когда он выразит свое согласие. Он еще только кивнул, а она уже закрывала за собой дверь.

— Ты же к дознавателю собиралась?

— Ну ты же был у него. Я с тобой поговорю.

— О чем?

— О любви!.. К приключениям! На мягкое место!

Алла разгладила пальцами платье на груди и дунула в декольте, как она обычно делала в минуты сильного волнения или в жару. В машине действительно было душновато.

— Что это за очередь у вас такая странная? — спросила она.

— Я бы сказал, что это чья-то не очень хорошая шутка…

— А если не шутка?

— Давай, пугай дальше, — усмехнулся Трофим.

— Славу поставили в очередь… третьим. И тут же умирает Евсюков.

— Первым.

— А ты в очереди четвертый, я правильно поняла?

— Если это не шутка, у меня будет время в этом, э-э… в третий раз убедиться.

— А почему ты четвертый, а не Слава?

— Я думал, ты переживаешь за меня, — усмехнулся Трофим.

— И за тебя тоже… — немного подумав, сказала она. — Сначала за Славу, потом за тебя.

— А кто-то расставил нас в другом порядке. Сначала умирает он, потом я.

— Кто-то расставил, — кивнула Алла.

— И это не ты, — улыбнулся Трофим.

— Не я?! — удивилась она.

— Ты бы поставила меня третьим… Или даже первым.

— Ты уже был первым… — Алла хотела продолжить, но махнула рукой, не желая переключаться на прошлое.

— В твоей очереди? — не стал деликатничать Трофим.

— Что все это может быть? Что это за странная очередь? Почему Дима умер?

— Может, кто-то нам мстит?

— За что?

— Ты вот, говоришь, очередь странная. Так и отношения у нас такие же странные. Слава спокойно увел жену у своего друга, а через год пригласил его в гости — поглумиться над ним. И жена не возражала.

— А почему я должна возражать?.. Мы ведь расстались друзьями, — пожала плечами Алла.

— Да?

— Я же не претендовала на твою… на нашу квартиру. И эта машина…

— Ну да, — едва заметно скривил губы Трофим.

Квартира двухкомнатная, в Москве, оформлена и на него, и на Аллу, а кредит еще не выплачен, да и с самого начала ипотека висела только на нем. Алла и брак расторгла, и замуж за Славу официально вышла, а от своей доли отказываться не собирается. Трофим не настаивает на этом окончательном расторжении всех отношений, и сейчас нет желания обсуждать шкурный вопрос.

— Да и не в этом сейчас дело!.. Что говорит следователь? — спросила Алла.

— Дознаватель.

— Какая разница?

— Большая. Никто не верит в отравление, смерть наступила в результате аллергической реакции.

— Я говорила с Викой, у Димы ни на что не было аллергии.

— Все равно смерть спишут на естественные причины. Поверь, никто не станет заниматься этим делом всерьез.

— А как же звонки, как же очередь?

— А как же очередь на Ленку Малинину? — вспомнил вдруг Трофим.

— На какую Ленку Малинину?

— А я тебе не рассказывал? Разве нет? Выходит, еще есть совесть… А Слава не рассказывал?

— Нет.

— Значит, и он знает, что такое совесть… — усмехнулся Трофим. — Видел ее в зоопарке.

В девяносто девятом году мобильный телефон уже не считался роскошью, но имелся далеко не у всех. Малининой подарили телефон на день рождения, она принесла свою новинку в школу, тут все и началась — с подачи Славы, разумеется. Он даже объявление в газету дал, в рубрику интимных услуг. Сначала Малининой просто звонили, предлагая всякого рода непристойности, этого Славе показалось мало, и он на пару с таким же неутомимым Муратом организовал в школе очередь за услугами к Лене, к ней подходили, требовали, все закончилось тем, что девчонку едва не изнасиловали. Славу тогда собирались исключить из школы, но все обошлось, однако за ум он так и не взялся.

— Что за Ленка Малинина? Что за очередь?

— Да так, ничего серьезного.

На самом деле Малининой пришлось несладко, но у Трофима и в мыслях не было винить Ленку. Двадцать лет прошло, прошлое поросло быльем. И не тот она человек, чтобы мстить. Да и за что? Ее же не изнасиловали!

— А то, что Дима умер, это серьезно?

— Дима умер — это факт. И, возможно, совпадение…

— А звонки?

— Звонки… Твой Слава — мастер по розыгрышам. К своему дню рождения в том числе, — вслух подумал Трофим.

— Тогда бы его в очередь не поставили, — парировала Алла.

— Так, может, и не ставили?

— Ну как не ставили? Он мне говорил!

— А сама ты слышала?

— Нет… Но Слава говорил… — уже не так уверенно произнесла Алла.

— Я мог разыграть, — пожал плечами Трофим. — Или Мурат. Или сам Евсюк. В шутку. А то, что он умер всерьез, это всего лишь совпадение…

— Совпадение?..

— У вас еще есть время убедиться… в том, что это не так, — совсем невесело улыбнулся Трофим. — У вас еще есть в запасе Мурат.

— У вас?

— А у меня еще есть Слава. Я должен умереть после него.

— То есть ты уверен, что умирать вы будете строго в соответствии с очередью?

— Я уверен, что нет никакой очереди. Есть только совпадение.

— А если умрет Мурат?

— Тогда и поговорим…

— Если это не шутка, очередь нужно остановить.

— Боишься остаться вдовой? — с усмешкой спросил Трофим.

Алла глянула на него так, будто обвиняла в убийстве. Словно он собирался отомстить Славе за удар в спину.

— Боюсь!

— А ты не бойся, чепуха это все…

— У нас со Славой будет ребенок!

— Да? — опешил Трофим.

Он проверялся, у него по мужской линии все в порядке, проблемы были у Аллы, она не могла забеременеть. Он ей и слова ни разу не сказал, даже косого взгляда не бросил. А она сейчас смотрела на него так, как будто во всем виноват был только он.

— Если вдруг, то как мне быть? — спросила она.

— Ну, на меня ты можешь не рассчитывать.

В ответ Алла фыркнула. Зря Трофим переживает, и не рассчитывает она на него! Но все же в глубине глаз ворохнулась обида.

— Я ведь сразу за Славой, то есть следующий…

— Ну да, — кивнула Алла, принимая оправдание.

— Или сразу, или через пятьдесят лет. Но за ним. Умру последним. Из нашей очереди.

— И Слава после Мурата. Через пятьдесят лет.

— А Мурата точно убьют? — резко спросил Трофим.

— Я этого не говорила! — встрепенулась Алла.

— Но подумала…

— Мурат мне никто, могла и подумать. А Слава… Слушай, а чего ты мне голову морочишь?

— Голову морочит тот, кто очередь составил.

— Может, это на самом деле какая-то идиотская шутка? — с надеждой спросила Алла.

— В сказке — ложь, а в шутке — пожелание. Кто-то нам что-то нехорошее пожелал.

— Кто?

— Бойтесь своих желаний. А чужих — особенно!

— Диму в деревне хоронить будут, он так хотел, — вздохнула Алла.

— Ну хотел и хотел, — пожал плечами Трофим.

Свою квартиру в Москве Дима сдавал внаем, а сам жил в деревне в доме жены. Мать у него похоронена в Москве, но он мог перевезти урну с ее прахом из колумбария на погост поближе к деревне…

— Ты на кладбище будешь?

— Все мы там будем.

— Да ну тебя!

— Я сейчас до метро, а машину тебе оставлю. Ты на ней к Диме подъезжай, а я на такси, там и заберу. А вы со Славой обратно на своей…

Трофим невесело глянул на Аллу, чувствуя досаду. Со Славой она будет уже сегодня, и с похорон уедет вместе с ним. И ребенка родит ему. А он с тоской будет наблюдать за ними со стороны… А ведь Алла правильно его понимает. Смирился он с ее утратой или нет, но Славу бы наказал с превеликим удовольствием. Но Диму-то ему зачем убивать? Евсюк — самый безобидный в их компании, почему начали с него? Или компания здесь ни при чем? А звонки? И почему звонили только Диме, Мурату, Славе и Трофиму…