Мираж. Рассказы и повести

Владимир Макарченко

В данной книге собраны рассказы и повести разных лет, написанные в стиле фэнтези. С героями происходят разные неожиданные события, которые должны вызвать интерес читателя.

© Владимир Макарченко, 2016

ISBN 978-5-4483-5319-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Колькино чудачество

Все это — Колькины чудачества. Друг у меня такой есть, Николай. Мы с ним еще из института нашу дружбу вынесли и с успехом до сего дня по жизни несем. Правда, жизнь, как ей и положено, у каждого из нас по своей дорожке побежала.

Колька, тот сразу после учебы место себе на вещевом рынке присмотрел. Громким словом БИЗНЕС это тогда называлось — торговля шмотками неизвестного происхождения, с яркими ярлыками и обязательным присутствием иностранных буквенных наборов в словах. Там и жену нашел. Они с ее маманей уже в «раскрутке» были. Теперь у той семейки только в нашем городе три собственных магазина. А их вилле за городом мог бы позавидовать любой средневековый барон среднего достатка. Правда, челяди у них поменьше баронской, теперь техника повсюду, но определенный персонал имеется.

Я же, посредством авторитета дедушки-профессора и возможностей отца, занимающего среднюю руководящую должность на нашем градообразующем заводе, внеся «компенсацию» за труды по определению для меня вакансии на еще одном, из двух существующих в городе заводе, ответственно взялся за работу рядового инженера, с перспективой к старости, занять должность начальника цеха. Планка моего благосостояния возможно и поднималась вверх, но невооруженным глазом это движение не замечалось.

Возрастающее различие благополучия наших семей никак не сказывалось на прочности и простоте наших отношений. Очевидно, чтобы стереть существующие факторы различий, Колька и придумал этот отпуск в лесу. Вчетвером, дикарями и обязательно в старом деревенском домике на окраине. А еще лучше, по его мнению, если домик окажется вообще отдельно стоящим.

Не знаю, во что обошлась ему эта затея, но он нашел избушку в тридцати километрах от города и в пяти километрах от автотрассы на берегу какой-то речушки-ручейка. В полукилометре от избушки располагался кордон какого-то там лесничества. Колька говорил, что избушку эту когда-то срубил из отборной лиственницы купец-гуляка для своих загородных выездов-загулов. По сохранившейся на кордоне легенде, купец этот по пьяному делу решил в лесу грибков подсобрать. Ушел в лес и пропал. Как сквозь землю! Долго поиски его родственники вели. Только напрасно. Не нашелся купец. Тогда избушка эта дурной славой поросла и народ ее обходить сторонкой начал. Кому-то там призрак купца померещился, кто-то голоса какие-то слышал. Сам знаешь, как это бывает в таких случаях.

Теперь собственником этой избушки со всем двором с постройками и стал мой друг Колька. Нанятые им на стороне, из-за категорического отказа местных умельцев, строители за пару недель навели порядок, подремонтировав и почистив все во дворе. Тогда-то и объявил нам Колька о предложении провести вместе отпуск в условиях приближенных к быту начала прошлого века. Именно приближенных. Для этой цели он где-то на весь месяц нанял запряженную черным рысаком коляску вместе с кучером, жена которого согласилась выполнять роль экономки и кухарки.

Нам с женой эта затея очень даже понравилась. Особенно ярким штрихом причастности старому быту стало появление, по инициативе экономки, в нашем дворе семейства кур, Возглавляемых очень ярким и горластым петухом, который, без нашего на то согласия, ежедневно прерывал сладкие сны своими утренними репетициями бойцовских выкриков.

Всем этим Колька не удовлетворился.

— Может, для местных прием организовать? — Внезапным вопросом обозначил он вновь пришедшую к нему идею. — Что-то вроде костюмированного бала с самоваром и прочими атрибутами купеческого ужина? Как смотрите?

— Костюмированного? Это как? — Удивился я.

— Все очень просто. Я созвонился с нашим театром. Пару мужских костюмов и пару женских платьев, носимых купечеством, они нам дают на прокат. Приоденемся соответственно. А гостей попросим тоже поискать, что у кого сохранилось. Думаю, вечер будет веселым. Все это на камеру отснимем. Вот память будет! Идет?

Согласие было выражено дружными аплодисментами.

— Только у меня вопрос: кто на всю ораву готовить будет? — Прервала нашу бурную радость экономка. — Одна я такое дело не вытяну.

— Продумано. — Успокоил Колька. — Спецы из кафе к нам приедут. Они тут все и оформят. А Вам, дорогая наша кормилица, только распоряжаться всем и останется. Может, еще цыган уговорить сможем. Тогда и они с песнями подкатят. Костер разведем. Гулять, так гулять!

Уходящее солнце багряными лучами скользило по оконной глади, распадаясь тысячами ярких блесков. Тени от деревьев незаметно, как разведчики во вражеском тылу, подползали к дверям пышущей жарким воздухом бани, когда мы с Колькой, завернувшись в белоснежные простыни, вышли за порог. Распаренные тела с удовольствием приняли свежесть растекающегося по земле аромата вечернего лесного воздуха. Я включил лампочку под козырьком навеса над входом. Пятно ярко света моментально отодвинуло наползшие тени и они, теперь уже не прячась, встали во весь рост на границе света.

— Сейчас нас девчата чайком со смородиновым листом побалуют. Жили же люди! — Я с удовольствием потер ладонью о ладонь. — Не дурак, видать, купец-то был, который это местечко облюбовал. Воздух — прямо пить хочется.

— Видно, что не дурак! Что это, интересно, с ним произошло? Вон, с какой боязнью местные наше приглашение приняли. — Ответил Колька.

— Столько лет им мозги парили разной ерундой. Хорошо, что согласились…

Наш разговор прервал своим появлением невысокого роста мужик, внезапно появившийся из-за границы света. Это было странное явление. Странное в нем было все, начиная от прически представлявшей собой густо сдобренные какой-то мазью волосы, разделенные вдоль головы тонким пробором на две равные части. Из-под лохматых бровей на нас смотрели любопытные зеленые глаза. Половина лица была скрыта густыми, неразрывно лежащими вокруг губ, усами и широкой бородой. Ярко-алая толстовка с четырьмя перламутровыми пуговицами и широкими рукавами без манжет перехвачена в поясе лаковым ремешком с металлическими наклепками на конце и такой же пряжкой посредине. Черные с узкой серой полосой брюки заправлены в доходящие почти до колен и сверкающие глянцем голенища сапог.

Незнакомец держал в руке корзинку, на дне которой лежало несколько грибов. Он взирал на нас так, словно встретил тех, на встречу с кем не мог надеяться всю жизнь. Размашисто и нервозно крестясь, он нерешительно произнес:

— Кто вы? Зачем вы здесь?

— Это Николай. Мой ближайший…

— Понял! Все понял! — Не дав мне договорить, незнакомец, как подкошенный, рухнул на колени и стал бить лбом о землю перед собой. — Простите неразумного! Не взыщите строго! Решили спросить с меня за грехи мои? Время пришло?

— Погоди ты! — Колька нервно вознес правую руку, как это обычно делают при автостопе.

— Прости, Святой Угодник! Не признал сразу. Весь на твою милость уповаю! — После этих слов незнакомец, не поднимаясь с колен, приблизился к Кольке, поймал его руку и стал лобызать ее, как родного ребенка. Когда Кольке удалось высвободить руку, незнакомец повернул голову ко мне. — Прости! Тебя тоже не опознал! Всех только на иконах видеть и доводилось! Живьем-то впервой!

— Михаил. — Представился я, протягивая по привычке незнакомцу руку для пожатия.

— Благодать-то, какая! И ты ко мне?! Чем заслужил сирый купчишка снисхождение такое?! Кто бы подумать мог, что прим жизни воочию узрю?! — Он прижал свои губы к моей руке и отметил ее долгим поцелуем.

— Хватит! — Резко оборвал его чудачества Колька. — Перепил, однако?

— Был грех! Не могу скрывать! Мы тут уже деньков пять, как в делах грешных да в обильном питие с друзьями да девками время проводим. Может лишнего и позволил…

— Встань с земли. Нечего дыры на коленях протирать! — Потребовал Колька. — Да расскажи нам кто ты и откуда. Может, поможем чем!

— Вся моя надежда на тебя Святой Угодник! Вымоли у Господа прощение за грехи мои! Откуда же вам — жителям небесным, знать про нас. Егоров я. Ермола Егоров. Купец. Меня в городе каждая собака знает. Все из моих рук кормятся и одеваются. А здесь местечко для себя прикупил по случаю. Каюсь, греховен замысел был. Супружнице, Богом данной, изменял. Каюсь! И прощения прошу!

— Да погоди ты со своими раскаяниями! — Вновь остановил его Колька. — Откуда ты взялся?

— Из лесу, ясно. По грибы ходил. А где все остальные?

— Какие остальные?

— Которые со мной здесь пировали.

— Нет здесь никого, кроме нас. — Вмешался я в разговор. — И уже много десятков лет никого здесь и не было.

— Как же так?! Я только после обеда со всеми расстался. Решил по грибы сходить. А они здесь колготились по пьяному делу. С утречка за нами кучера прибыть должны…

Мы с Колькой переглянулись. История с купцом принимала нас в свои участники.

— Ты, Ермолай, не волнуйся. Давай мы с тобой по стакашку пропустим под хорошую закусь. А потом во всем разберемся. — Колька обнял купца за плечи и повел в дом.

— У вас тоже пьют? — С со смесью ужаса и удивления в голосе вопросил Ермолай.

— Бывает. — Признался Колька. — Иногда даже с избытком.

— А как же Он? — Ермолай ткнул пальцем поверх наших голов.

— Он тоже. Еще с Урала. Только с возрастом слабеть начал. Недавно посадку проспал. А так ничего. Бодрый. Все указами сыпет да окружение меняет. — Охотно проинформировал я Ермолая. — Теннис любит.

— Это еще что за штука?

— Это — когда шарик через сетку со стороны на сторону перекидывают.

— Зачем? — Ермолай даже остановился от удивления. — Неужто, на всякую ерунду у Него время есть? А кто же за душами нашими приглядывает?

— Есть у него разные там службы. Они и друг за другом на всякий случай. Времена нынче сложные.

— И у вас тоже?! У нас понятно — война с германцем на носу. А у вас что? Мы то в молитвах поддержки Его просим, а ему, видать, и не до нас совсем?

Стало ясно, что разговор у нас шел о разных ситуациях. Ермолай все еще продолжал принимать нас за посланцев небесных, прибывших вразумить грешные души его и его собутыльников. А мы с ним вели разговор о проблемах нынешних. Еще стало ясно, теперь уже без всякого сомнения, что, спустя почти век, мы встретились с бывшим хозяином Колькиного имения. Не с духом и не с приведением, а с самым настоящим и полным сил и здоровья пропавшим купцом. Вот это чертовщина!

— Постой тут, Ермолай! Мне с Михаилом уединиться надо на пару слов. — Подмигнув мне, выдал Колька.

— Воля ваша! — Вновь размашисто крестясь, замер на месте Ермолай.

— Ты все понял? — Зашипел мне на ухо Колька. — Он пришел к нам из прошлого. Живой, здоровый и ничуть не постаревший. Понимаешь?

— Я понимаю. А он? Что-то нас за святых принять решил.

— Посмотри, во что мы облачены. Человек выходит из лесу, а перед ним в ореоле яркого электрического освещения, которого здесь никак быть не должно, два мужика в белых тогах. А один из них с лысиной на голове. И зовут Николаем.

— Точно. На его месте и выводов других сделать невозможно. Что делать будем?

— Аккуратно возвращать его в реальное восприятие окружающего с учетом минувших за его отсутствие перемен. — Решил Колька.

— А как?

— Как получится, Ты беги вперед, женщин предупреди, чтобы не бросились сразу удивляться. Тут осторожность нужна. Иначе отправим мужика, взаправду, перед святыми в своих грехах каяться. — Тут он обернулся к купцу. — Подойди, Ермолай, мне с тобой потолковать надо.

Ермолай мигом оказался рядом с ним. О чем у них шел разговор я не знаю. В это время я готовил наших жен ко встрече с представителем далекого прошлого. Они обе смотрели на меня с таким недоверием, словно слушали байки человека, только что перенесшего тепловой удар и еще не вполне вернувшегося в сознание.

— Хватит заливать! — Первой оборвала меня моя Нинка. — Если перегрелись в бане, то не пытайтесь красиво врать! Затащили к себе какого-то актеришку. Сговорились. А теперь нам мозги попудрить решили?

— А может, лишнего хватанули на голодные желудки? — Вступила грозным тоном в разговор Колькина Света. — Тогда мы вас быстро в чувство приведем!

— Правду говорю! Все сами увидите. Только поначалу в разговор не встревайте.

Добавивший к той давнишней по нашему времени, но совсем еще недавней для него дозе спиртного, что накопилась в нем за четыре дня, поданные Николаем пару стаканов «Гжелки», Ермолай отбросил всякий страх, стал похлопывать нас по плечам и подмигивать нашим женам. Тогда-то мы и понудили его выложить все, что с ним произошло в тот-этот день.

Он действительно отчего-то решил сходить по грибы. Взять с собой кого-то отказался. Ушел один. Долго бродил. Нашел всего пару штук, когда увидел в небольшом овраге целое семейство. Пошел в овраг. Над ним висел какой-то странный сиреневатый туман, хотя день был солнечный и жаркий. Когда опустился на дно оврага и сорвал грибы, почувствовал усталость и присел на какой-то горячий камень, выступавший из стенки оврага. Тут его от жары и выпитого сморило, и он уснул. Когда проснулся, увидел, что день к ночи завернул. Заспешил назад, чтобы никто панику из-за его отсутствия не поднял понапрасну. Тут на нас натолкнулся. Понял, что много погрешил на этом свете и пора отчет давать.

— Ты поспи, Ермолай. — Ласково посоветовала ему Нинка, жестом указывая на дверь, за которой ему приготовили постель. — Утро вечера мудренее. Разберемся, как дальше быть.

В эту ночь, естественно, никто из нас не заснул. К утру разработали план, каким образом проверить слова Ермолая, а заодно и самим увидеть тот странный овраг, в котором время переставало властвовать над человеком.

— Прославимся мы, ребята! Весь мир о нас заговорит. Хорошо, что угодья вокруг никто не прикупил. Нам с Николаем срочно нужно права на них заиметь. Тут на туристах такие бабки сделать можно будет! Всем хватит! — Радостно заверещала Зина, завершая наше всенощное совещание.

Так и решили. Мы с Ниной уже и в компаньоны зачислились.

Выспавшийся Ермолай, с широко раскрытыми от удивления глазами вышел на крыльцо. Увидев нас с Колькой, остановился, как вкопанный, и стал озирать глазами затравленного щенка. Наши майки с шортами произвели на него эффект внезапного ушата холодной воды.

— Кто такие будете? Откудова пожаловали? Кто позвал? — На лице возникла гримаса раздражения разбавленного подлым страхом.

— Вот те на! Не далее как вчера, уважаемый Ермолай, нас к лику святых причислил, а ныне узнавать не хочет! — Лицо Кольки расплылось в озорной улыбке. — Что будем делать, бывший Архангел Михаил?

— За такое неуважение наказать бы надобно. Но, зная, что провал памяти вызван нашим угощением, думаю простить. На первый случай. А?

— На том и порешим! — Поставил точку Колька. — Чего оторопел? — Теперь он повернулся к Ермолаю. — Живые мы. Пощупать можешь.

Ермолай, забыв о вчерашних объятиях, действительно стал нас ощупывать. Затем он обвел взглядом усадебку. И снова оторопел.

— Когда это вы тут похозяйничали? Я, ведь, одну ночку всего и проспал. Ну, еще полдня в лесу прогулял… Кто вас сюда пустил?

— А не у кого спрашивать было. Я тут за хозяина. — Оборвал его рассуждения Колька.

— Врешь, харя заморская! — Взревел Ермолай и попытался наброситься с кулаками на Кольку.

Пришлось немного помять его грудину в своих объятиях для успокоения. Почуяв превосходство в силе, Ермолай как-то сразу обмяк. Затем на густые усища закапали горькие слезы.

— Что сотворилось, братцы?! Поясните человеческим языком мне — неразумному. — Заумолял Ермолай, продолжая озираться.

Мне стало очень жаль этого человека, заброшенного какой-то силой в чужое время.

— Понимаешь, уважаемый! — Начал я осторожно. — Николай, взаправду, хозяин этого двора. Он купил его недавно, за свои кровные. Отремонтировал заброшенное в забытые времена жилище, и теперь мы тут отпуск проводим. Семьями. Вчера в баньке парились, когда тебя из лесу вынесло. В потемках и после остатков воздействия хмельного, ты нас за святых принял и очень почтительно к нам отнесся. Потом мы тебя ужином угощали. Помнишь? Тебе еще водочка очень понравилась. Говорил, что ранее такую не пивал.

— Так то — не сон был? — Почесал затылок, высвободившийся из моих объятий Ермолай.

— Нет. Не сон. Но событие и впрямь чудное! Ты, Ермолай, сумел незаметно сделать шаг в восемь десятков лет, чтобы с нами повстречаться.

— Какой ныне год? — Внезапно перебил меня Ермолай. — По моему календарю — четырнадцатый. А по твоему?

— Девяносто восьмой.

Лицо Ермолая покрылось потом, его закачало и он уткнулся лицом в свои широкие ладони, внезапно завыв волчонком.

— Что же теперь со мной? Как к родным возвратиться?

— Вот об этом мы всю ночь и мозговали. Есть одно предложение. Только успех не гарантируем…

Торжественной колонной, наполненные духом соприкосновения с чем-то абсолютно нам неизвестным мы двинулись вслед за Ермолаем к описанному им оврагу. Идти оказалось совсем не долго. Как мы раньше этот овраг не замечали? Он же под самым нашим носом пролег. И дымка над ним самая такая, как Ермолай описывал. Все в точности.

— Тута вот я и грибы в овраге подметил. С этого самого места. — Ермолай замер, как солдат в ожидании следующих команд.

— Теперь спускайся в овраг по своим старым следам, если их помнишь. — Порекомендовал Колька.

— А чего не помнить-то? Вона, еще и трава подняться не успела. — Ермолай ткнул куда-то вперед указательным пальцем.

Признаться, мы ничего там не разглядели.

— Ступай след в след! — Посоветовал Колька.

Мы замерли, а Ермолай осторожно стал ставить ноги в невидимые нам следы. Постепенно туман над оврагом загустел и спрятал от нас, спустившегося на дно, Ермолая.

— Как ты там?! — Обеспокоенно закричал Колька.

— До камня дошел. Сейчас присяду. Тогда и вы ступайте. Знак дам. — Проговорил в ответ Ермолай.

Но, никакой знак до нас больше не долетел. Туман медленной рассеялся. Перед нами предстало пустое дно заросшего травой оврага с выступавшим из отвесной стенки камнем-булыжником, отражавшим своим гладким боком солнечные блики. Не контролируя себя, мы с Колькой быстро очутились на дне. Колька даже оседлал камень.

Никого и ничего!

— Надо было рядом идти, а не за баб прятаться! — Вырвалось у Зинаиды гневное восклицание, которое тут же растворилось в лесной тишине.

— Еще не вечер! — Азартно ответил Колька. — Пришел один раз, придет и во второй! Подождем!

Зинаида многозначительно повертела пальцем у виска и, подхватив Нину под руку, молча повела ее назад, махнув в нашу сторону рукой.

Июнь 2008 г.