Взамен обелисков – кресты

Владимир Ноговицын, 2016

Владимир Валерьевич Ноговицын – уроженец Архангельской области, поэт, прозаик, переводчик, профессиональный журналист, член Союза писателей России. Автор около двух десятков книг и многочисленных публикаций как в России, так и за рубежом. В этой книге он продолжает ведущую тему в своём творчестве – военно-патриотическую. «Взамен обелисков – кресты» – это и о сохранении памяти о прошлом, на которой нельзя поставить крест. Чтобы не получилось, как у Николая Рубцова: «Они крестами землю закрестили». Книга ценна тем, что она переходит грани сугубо личного восприятия. Автор удивляется, задаёт вопросы, негодует. Поэтические строки становятся публицистическими, подчас жёсткими, бьющими прямой наводкой. Но иначе нельзя. Поэт имеет полное право так писать: он участник поискового движения Архангельской области. Не раз и не два выезжал на Всероссийские Вахты Памяти по местам боёв Великой Отечественной войны.

Недопетая песня

Долги мои копятся с каждым годом. И оттого заостряется моя память, как колышек, срубленный из живого древа, который надобно вбить в плотную землю, оставить там вешкой либо знаком чего-то, что надлежит помнить сугубее всего.

Когда с лица нашей планеты уходят старые селения, нехотя валятся вниз, подгнив, а то и испепеляются от поджога праздных злыдней, в душе моей выстревает, взлётывает нечто обострённо-нервное. Всходит осознание, что тут жили и были ратники Великой Отечественной войны. И бились они как раз за этот край, ставший нынче чертополошным захолустьем, глухой окраиной Руси: и тут, и там, и повсеместно. Эти пяди — отчина моих предшественников. Предков по крови и сути. Гордых. Честных. Верующих больше, чем в Господа Бога, в великую русскую Правду. В какой-то степени я носитель той Веры…

Владимир Ноговицын

Недопетая песня

Мне бы дедову песню допеть,

Только слов этой песни не знаю.

Мне б прижаться к нему

И уткнуться в плечо головой…

И, взрослея,

Его я себе наяву представляю,

Как он в избу заходит.

Счастливый. Здоровый.

И — свой!

Чтоб деревня, не веря тому,

Очумев, зашепталась.

Чтобы наша родня

Повалила увидеться с ним.

…Может, эта мечта

По наследству мне кровно

Досталась

От отца моего

Всем дальнейшим

Потомкам моим.

Прошла пора боёв

Мы ни о чём не спорили тогда,

Делили молча сухари и сало.

Синявинская чёрная вода

Под снегом никогда не замерзала.

………………………………………………….

Но минул срок Синявинских болот,

Остались только гильзы от патронов…

Александр МЕЖИРОВ

Прошла пора боёв,

Потерь и стонов.

Повержен враг,

Раздавлен и разбит.

Останутся лишь

Гильзы от патронов

Да память,

Что о многом говорит.

Она нас не щадила,

Не жалела…

В кругу огромных

Бедствий и невзгод

Приподнималась,

Силилась и зрела,

Чтоб не исчезло всё

В какой-то год.

Чтоб времени

Отчаянная стылость

Не скрыла,

А как раз наоборот

Всё обострила.

Словно проявилось:

Не минул срок

Синявинских болот!

Потерпи, Солдат!

Потерпи, Солдат!

Не кричи!

Ты побудь,

Неизвестный Солдат.

Пусть в лазоревой ночи

На полнеба костры горят!

Сможешь Ты

За всех отдохнуть.

Но сейчас

Не сникай головой

И во флягу свою зачерпнуть

Постарайся воды живой.

И за эти, за пять минут,

Меж боями, в лесной глуши,

Раны тяжкие заживут,

Груз тяжёлый спадёт с души.

…И молчит Солдат.

Всё молчит.

И прошли его все года.

И настырней весной журчит

Ручейковая та вода.

И пускай она унесёт

Горький вкус фронтовых болот

И прихватит ещё с собой

Непомерную нашу боль.

…Вновь торопится напоить

Всех, кому захотелось жить.

Тех, которые из земли

Первоцветами проросли.

Дорога

Дорога двигалась покато,

Одна из множества путей.

Ещё призывело с плаката:

«Иди, боец, его убей!»

Мы одолеем силу вражью! —

Приказ был Родиною дан.

А в стороне по заовражью

Дымился сухостой-бурьян.

И горечь гари чёрной прытко

Осенний ветер разносил.

У дома хлопала калитка,

Казалось, из последних сил.

У дома (был он здесь, покуда

Не угодил в него снаряд)…

А ныне — брёвен чёрных груда.

Они, как призраки, лежат,

Не прогорая, просто шая…

И превращался пепел в мох.

…Россия, малая, большая,

На то глядела, словно Бог.

Пошли солдаты друг за другом.

Что дальше будет — наплевать.

…А им бы походить за плугом.

Любить и жить. Не убивать!

Заграждений проволочных сеть

Заграждений проволочных сеть

Из земли выглядывает ржаво.

Будет снова весело галдеть

С каждой ветки соловьёв орава.

А речушка набирает прыть:

Что ей всевозможные преграды?!

Оживает всё. Не оживить

Вас, в войну погибшие солдаты!

Тревога

Их туда вело

не чувство долга,

Не об этом

думалось тогда.

Прозвучала

громкая тревога,

Прокричала яростно:

«Беда!»

Отвернулись

от родни:

«Чего там

понапрасну слёзы

проливать!»

Скрылись

за ближайшим поворотом

И ушли

спокойно

воевать.

Вечер был таким,

какой обычно,

Даже лучше —

как навеселе.

И ватага мужиков

привычно

зашагала

по родной земле.

Каждый шаг их

отдавался глухо.

«Нам врагов разбить —

в один присест!»

И глядела им

вослед церквуха,

На которой

покосился крест.

Ошибка

…Я сплю,

положив голову

на Синявинские болота…

……………………………………

По своим артиллерия лупит —

Лес не рубят, а щепки летят…

Александр МЕЖИРОВ

Ничего не выдумаешь хуже:

По своим убойно бьют «катюши»!

Гул от установок реактивный,

Души раздирающий, противный…

Над округой страшный слышен вой.

Вместе с ним солдаты наши выли —

Напоследок, до поры живые,

В землю закопавшись с головой.

Перепутал впрямь координаты

Кто-то там! А эти — виноваты?!

И спастись, видать, напрасный труд.

Вот и рвут без устали подмётки

Наших миномётов установки

И бойцов — своих! — на части рвут.

И не в переносном смысле, точно,

Тех людей живых разносит в клочья.

Их в муку в два счёта перетрут.

Будет долгий им заказан отдых

В данных расстояниях окопных.

А пока — и кровь, и жуткий ад.

В той невыносимой круговерти

Не хотелось бестолковой смерти,

Без понятья: кто в ней виноват?

…Стало там спокойнее и тише

Сквозь десятилетья мирных лет.

А война, она ошибку спишет.

Виноватых не было и нет.

Коль живой вернулся, ты — в почёте,

Настоящий воин и герой.

Остальным — лежать навек в болоте,

Так и есть: в земле лежать сырой…

Мёртвое болото

Названье дали — Мёртвое болото.

В Карелии, под Кестеньгой оно.

На километров несколько всего-то,

Но в нём погибнуть многим суждено.

Не сочинят им громких эпитафий.

И не поставят памятников тут.

Лишь в пропись похоронных биографий,

Возможно, населённый впишут пункт.

…Там разошлись пожизненно врагами

Бойцы двух армий, выбившись из сил.

И у бредущих дальше под ногами

Болотный мох,

как мог,

весь путь мягчил.

Провода

Тянутся столбы высоковольтки.

Видишь, ярок солнечный закат,

Высветил, усилив в сотни крат,

Подвиги, не знавшие про сроки.

Солнце задвигается в зенит…

Лес вокруг окрасился кроваво.

И живых, и всех ушедших слава

Тут, как электричество, звенит.

Осколок

Кукушка куковала на рассвете,

А лесом шла железная страда…

Сергей ОРЛОВ

Был поход по лесу долог.

Наконец настал привал.

Я в лесу нашёл осколок,

Тот, который убивал.

Он лежал в ладони — ржавый,

Злой, неистовый металл.

И сегодня я, пожалуй,

Очень много испытал.

И сегодня много понял,

Сбросив годы, как мешок…

А осколок жёг ладонь мне,

А ещё мне душу жёг.

Убивающий когда-то

Сразу в сердце, наповал…

Понял я того солдата,

Что здесь раньше воевал.

…Лет с войны прошло немало.

И, очнувшись ото сна,

Вновь кукушка куковала.

А в лесу была весна.

Можжевельник

Зелёный можжевельный куст

Взошёл на бруствере окопном,

Над протяжением болотным

Под сенью белоночных люстр.

И там же проволочный ряд

С ним по соседству оказался,

К нему колючками прижался

В том месте, где упал снаряд.

Над фронтовой передовой,

Средь позже выросшего леса,

На фоне ветхого железа —

Как будто выживший…

Живой!

Чёрная тоска

Ползли полки под пули в рёв пурги,

Колючее железо прогрызая,

От Чёрной речки до пустынной Мги

За пядь земли болотной умирая.

………………………………………………

А за Чёрною речкой

В красном зареве Мга…

Сергей ОРЛОВ

На Чёрной речке — чёрная тоска.

И кажется, тоскливей не бывает.

И вместе с ней куда-то облака

Под ритм теченья в Вечность убывают.

Кружатся над водою мотыльки —

Пригрело солнце, видя жизнь другою.

А мне опять представились полки,

Погибшие вот тут, у нас, под Мгою.

Кусты озябло от дождя дрожат.

Опасность есть: сильней бы не полило!

А всюду там солдатики лежат:

Не лес — большая общая могила.

А речка эта будет долго течь,

Плутать себе в болотах и чащобах.

…Не хватит слёз. И слов не хватит, свеч,

Чтоб помянуть всех. И оплакать чтобы.

Фотография

Фотография деда

От времён постарела:

Потускнела от света;

Словно лист, пожелтела.

Знак беды и печали,

В перегибах картонка.

…Всю войну его ждали,

А пришла похоронка.

…Птицы низко летали,

Жизнь творилась на свете.

Как трава, подрастали

Безотцовщиной дети.

И, надеясь на милость

(Возвратился же кто-то!),

Бабка молча молилась

На икону и фото.

Письма с фронта

В солдатских письмах адреса

С пометкой: «полевая почта»…

Масштаб — дороги и леса,

А это где — не знаешь точно.

Все фразы на один мотив —

Чего ж тревожить?!

Мол, остаюсь здоров и жив,

И вам — того же…

Все строки на один манер —

Родным, кто дорог.

Листок бумажный жёлт и сер,

Как тол и порох.

Чертою между «здесь» и «там»

Из жизни хмурой.

…Ещё впечатан чёткий штамп —

Цензурой.

А война где-то рядом…

А война где-то рядом.

Это ж было. Случилось!

И зарядом снаряда

Она затаилась.

Коль не в топях,

То там

Окопалась, в сторонке,

В неглубоких окопах

И в бездонной воронке.

Голубая вода

В ней застыла, как в чаше.

Вспоминай иногда,

Ну а лучше — почаще.

По прошествии лет

Эти тянутся нити

К тем, что были и нет

На войне той убиты.

И — молчанье в ответ!

Как ожоги, как метки,

Как на дереве след

Обломившейся ветки.

В Карелии: лоухи, кестеньга…

Деду моему по материнской линии Василию Степановичу Мисихину

И, как раньше, тревожен,

По-прежнему зябок и страшен.

И вода проступает

Из разных болотных горнил…

Мы пройдём этот путь

По зарубкам из памяти вашей,

По приметам, которые

Лес на века сохранил…

Я пройду этот путь,

Мне его моя совесть укажет!

Здесь я что-то уже для себя

Навсегда прояснил.

Тут мой дед воевал…

Только он ничего не расскажет:

Он её, эту правду,

Под сердцем до смерти носил.

Он бы мне рассказал,

Как прошёл этот путь, но солдатом.

Он бы много успел рассказать

Повзрослевшему мне.

А ещё б улыбался смущённо,

Почти виновато,

Потому что не слышал:

От взрывов оглох на войне.

Пуля

Эта пуля

Не в меня летела.

Не в меня

Попасть она хотела.

В сорок первом?

Или в сорок третьем?

Не жил я тогда ещё

На свете!

Не в меня!

А в паренька-солдата.

Выстрел пулемёта?

Автомата?

А боец, верней сказать,

Солдатик

Кутался в видавший виды

Ватник

Или притаился рядом

С елью,

Принакрывшись

Грязною шинелью.

И держал, как знать,

Наизготовку

Со штыком

Заржавленным винтовку.

А с болота сильно холодило.

Паренька навечно зацепила

Пуля та.

Навылет просвистела.

…Вот такое, понимаешь, дело.

Ель сгнила.

Потомкам в назиданье

Найдено свинцовое посланье.

Много у Синявинского леса

Скоплено военного железа!

…Дождевой апрельский

Долог морок.

Слышу чутко

Каждый звук и шорох.

Здесь война

Проходит стороною.

Мир стоит

Над Русскою страною.