Чеченский этап. Вангол-5

Владимир Прасолов, 2021

В этой книге, следуя за героями романа «Вангол», автор раскрывает послевоенную судьбу Кольши, вернувшегося после невероятных путешествий на родные берега великой сибирской реки Енисей. Воспитанный в староверской деревне, прошедший чистилище войны, он намерен восстановить свое сожженное органами НКВД селение. В послевоенные годы Сибирь была буквально напичкана лагерями и ссыльными. Именно там теперь была сконцентрирована вся боль пережившего все войны и лишения российского народа. Военнопленные японцы и немцы, итальянцы и румыны, предатели всех мастей, власовцы и бандеровцы, «лесные братья» из Прибалтики, финны, чеченцы и ингуши, репрессированные в 1944 году, мужчины и женщины, дети врагов народа – весь этот страшный людской водоворот крутился в огромном пространстве Сибири. В него и попал Кольша… О том, как он выжил и нашел себя в этой жизни, и повествует автор.

2015 год. Донецк. Окрестности

Пулеметная очередь разорвала плотную темноту южной ночи.

— Глянь, Вася, чего там?

Василий прильнул к окулярам прибора ночного видения, прошелся по ориентирам передовой линии.

— Пуляют от страха в белый свет, идиоты.

— Если б только в белый свет. Вчера слышал, миной девчонку накрыло, из школы шла…

— Надо командиру сказать, чтобы дядю Колю прислал, пусть минометчиков тех упакует.

— Чё за дядя Коля, я его не знаю?

— Пока ты домой ездил, пару раз приходил сюда дядя Коля. День, два побудет и уйдет.

— И чё?

— А ничё, стреляет как бог. Помнишь, снайпер нам досаждал, ты уехал, а мы за неделю троих похоронили, что на замену прибыли. Пацаны без опыта, так он их караулил, сука, и бил. Мы его никак не могли вычислить. Дядя Коля пришел, поспрошал, где, когда, покрутил свой ус, а на рассвете слышим — тресь, и он, красава, нарисовался. «Все, мужики, убрал я стрелка, этот больше беспокоить не будет», — сказал и, забрав свой вещмешок, ушел.

Через месяц он на соседнем участке армейских артиллеристов повыкосил. Били, пьяные, по жилым домам. Не насмерть стрелял. Он им руки калечил, чтоб после госпиталя на инвалидность, а не в строй. Короче, интересный мужик. Никто не знает, как он появился, откуда, сколь ему лет. Но оружие и экипировка у него лучшее, что я вообще видел.

— Чё, неразговорчивый?

— Вообще молчун, крепкий старик, весь белый как лунь. Я его в баньке видел случайно, на базе. Подошел поздороваться, он на меня глянул своими глазищами, признал и руку так пожал, будто каменная у него ладонь.

Очередная длинная с трассерами пулеметная очередь распорола темноту, на мгновение погасив звездное небо.

— Вась. Слышь, я тут по радио вчера слышал, певец Макаревич, знаешь такого?

— Это который «Новый поворот…», знаю, кто его не знает, а чё?

— А он за укров выступил, представляешь?

— Быть не может! Песни-то какие у него были… «Мы себе давали слово не сходить с пути прямого…»

— Скурвился он, погань, а пел красиво. Видно, бабло людей калечит похуже, чем железо.

Светало, на левом фланге раздался взрыв. Мина сработала.

— Посмотри, что там?

— Уже смотрю, эти идиоты на своих же минах рвутся. Кто их на фронт отправляет таких? Может, вдарить по ним для остраски?

— Что они делают?

— Собирались к нам в гости, да, видно, передумали, отползают…

— Ну и ладно, не будем светиться…