Житиé Святого Валентина

Владимир Пуховцев

Первая в мире литературная версия легенд об одном из самых популярнейших персонажей мировой мифологии – Святом Валентине.

Глава 6

Валентина доставили в Мамертинскую тюрьму. Однако не посадили в камеру, а сразу провели в помещение для пыток.

— Говорят, когда ты колдуешь, появляется огонь, — сказал Валентину палач, мощного гориллоподобного телосложения личность, назвать которую человеком не поворачивался язык из-за выражения звериной жестокости на лице. Он улыбнулся, и в этой улыбке обнажились мелкие белые зубы, которым могли бы позавидовать очень многие крысы. — Сейчас ты его получишь.

Валентина толкнули к огромному деревянному столу. В мгновение ока его разложили на столе в позе распятого Христа: два преторианца держали прижатые друг к другу ноги, один прижимал к столу голову, ещё двое держали раскинутые в стороны руки. Палач, разорвав одежду, оголил Валентину грудь и дважды приложил к ней раскалённый докрасна металлический прут. Два сразу же появившихся багровых рубца образовали крест. Из-за ямки на груди линии рубцов не получились целостными и палач, снова нагрев прут на жаровне, исправил допущенный брак. Его лицо при этом выражало высшей степени наслаждение от выполняемой работы.

Палач видимо принадлежал к очень медленно соображающим людям, так как с удовлетворением разглядывая крест из рубцов на груди Валентина, не обратил поначалу внимания на поведение преторианцев. Оставив Валентина те, со страхом глядя на него, пятились к входной двери. Потом и до палача дошло, что Валентин во время пытки не издал ни звука и даже не пошевелился, хотя ему должно было бы быть нестерпимо больно. Но не страх, а недоумение выразило его лицо, и он шагнул к столу, чтобы продолжить пытку.

Валентин приподнялся, сел на столе, и посмотрел на палача пронзительным взглядом. Через несколько секунд лицо палача потеряло какое-либо выражение и стало похоже на застывшее лицо куклы. Палач замер на том месте, где стоял, и неподвижностью напоминал статую. Преторианцы в страхе жались к стенам, а один рухнул на колени и стал громко умолять Валентина не околдовывать его. Но тот даже не обращал ни на кого внимания, так как был сосредоточен на непонятном для него самого явлении: багровые рубцы на груди затянулись и стали похожи на шрамы от давным-давно полученных ожоговых травм. Но не это удивило Валентина и добавило страха преторианцам — от рубцов стало идти свечение цвета молнии, и свечение это усиливалось.

Не услышав криков пытаемого, в камеру вошёл узнать, в чём дело, командир преторианцев. Валентин посмотрел на него своим пронзительным взглядом, но наверное преторианец был одним из тех немногих людей, которые не поддаются гипнотическому внушению, и этот взгляд не произвёл на него нужного действия. Преторианец выхватил из ножен меч и бросился на Валентина. Свечение рубцов на груди Валентина мгновенно усилилось настолько, что, превратившись в две перпендикулярно пересекающиеся чрезвычайно тонкие плоскости, прошло сквозь командира преторианцев и, достигнув стены камеры, так же мгновенно исчезло, оставив на стене изображение правильного креста.

Тело командира преторианцев начало медленно разъезжаться на четыре части. Преторианцы, которые жались к стене, завопили от ужаса, и, когда одна из верхних частей тела с половинкой головы рухнула к их ногам, бросились вон из камеры.

Видимо, предусмотренное высшими силами на тот момент количество чудесных явлений не исчерпалось, так как ни к чему иному, как к чудесам, следует отнести то обстоятельство, что пятеро здоровенных солдат практически одновременно вылетели из камеры через узкую тюремную дверь. Палач из состояния статуи так и не вышел и продолжал стоять с выражением бездушной куклы на лице.

Валентин долго смотрел на развалившееся тело преторианца, но этот взгляд был рассеянным, он словно прислушивался к чему-то или к кому-то внутри себя.

— Я не хотел этого, но мой Бог оказывается способен проявлять жестокость, если возникает угроза жизни тем, кто преданно ему служит, — с искренним сожалением произнёс вслух Валентин, переступая через останки командира преторианцев. Уже у двери он сказал палачу, — Ты пойдёшь со мной.

Увидев Валентина, стражники тюрьмы и солдаты, столпившиеся в коридоре, в панике бросились бежать.

— Нужно открыть камеры, в которых сидят братья, — сказал Валентин палачу, следовавшему за ним, будто привязанный.

Палач бросился вперёд, преодолев расстояние до убегающих за несколько прыжков, своей огромной ручищей выудил из бегущей толпы старшего из стражников. Ключи от камер, висевшие у старшего стражника на кожаном набедренном ремне он сорвал одним мощным рывком, что едва не окончилось для того плачевно: если бы не разомкнулось металлическое кольцо, на котором висели ключи, ремень от такого рывка вполне мог сломать позвоночник. Ключи рассыпались, палач отшвырнул от себя старшего стражника, словно тряпичную куклу, одним движением сгрёб их с пола и пошёл открывать камеры.

Христиане вначале робко выглядывали из камер, не понимая, что происходит, но, увидев Валентина, поспешили к нему. Когда братья окружили Валентина и забросали его вопросами, палач угрожающе зарычал и собрался разбросать эту толпу в стороны. Валентин предостерегающе глянул на него, и палач успокоился, прислонившись к стене.

Конец ознакомительного фрагмента.