Маленький маг и чародей башни зеркал

Владимир Расторгуев

Мир — удивительное место само по себе, где происходит невероятное количество событий и вершатся судьбы целых поколений. Но что если добавить магию? А потом её забрать?Арчи — маленький маг в медленно угасающем мире, а Круз — наёмник, знающий о магии только из сказок. Вместе они должны найти ответы… хоть один ответ.Сложно быть не таким, как все, даже если кажется, что всё не так.

Необыкновенный гость

Тихо трещал костёр, на небе мерцали звёзды, слабый ветерок колыхал траву — наконец день подошёл к концу.

«Интересно, — меняя повязку, думал я, — как же малец так лихо расправился с наёмниками? Он их даже не касался. Неужели… Нет, такого быть не может! Магия — сказки да детский вздор!… Хотя чародеи же есть. Вдруг и…»

— Привет! — вдруг приятную тишину нарушил детский голос.

— А! — не затянув повязку и схватив шпагу, я резво отскочил от костра. — Ты?!

На противоположной стороне от костра стоял тот самый малец в синем плаще с жёлтыми звёздами, который ещё днём спас мою жизнь. В отсвете костра и скудном свете новорожденной луны прежний спаситель и нынешний нарушитель тишины казался таким загадочным и на редкость живым, как бы глупо ни звучало.

— Что ты тут делаешь? — завёлся я. — Ты преследуешь меня? Чего тебе…

— Можно погреться у костра? — с улыбкой спросил он.

— Чего? — в ступор впал я, даже шпагу опустил. — Погреться?

— Дни всё короче, зима — ближе, ночи уже холодные. Можно погреться у костра?

— Эм-м-м…

Я взглянул ему в глаза. Мне показалось, что в ту минуту предо мной не маленький мальчик, а темноглазый котёнок или щенок, который отбился от своих, потерялся. Мне стало его жалко.

— Ай, хорошо! Можно! — немного поморщившись, махнул я рукой, положил шпагу и снова уселся перед костром.

— Спасибо! — обрадовался гость и тут же сел поближе к огню. Теперь он стал походить на цветок лотоса.

Закончив с раной, я достал из котомки точильный камень и принялся приводить в порядок лезвие шпаги. Раздался приятный скрежет.

— А что это? — вдруг спросил мальчишка, чуть набок наклонив голову.

— «Это» это что? — не прекращая точить, поднял на него глаза.

— Руны, что выбиты на твоём несущем боль и смерть предмете. Что они значат?

— Ах, это, — опустив взгляд, с улыбкой отвечал: — Сам понятия не имею. Когда-то этот клинок принадлежал моему бывшему и ныне покойному командиру. Он не посвящал в свои тайны и не раскрывал секретов, но кое-что я знаю наверняка: благодаря этим письменам, эту шпагу ничто не сломает!

Я со скромной улыбкой ткнул клинком в чёрно-серебристое небо. В свете звёзд письмена приобрели приятный голубоватый оттенок.

— Но, к сожалению, — опустив клинок, взялся я за камень, — от затупки лезвие не спасают. Приходится каждый раз после боя точить… Хах! И зачем я тебе это рассказал?

Печально вздохнув, я продолжил водить камнем по лезвию.

— Понятно. Неумело наложенные чары несокрушимости, — не прекращая улыбаться, пояснил мне малец.

Я отложил точильный камень, шпагу тоже, и присмотрелся к мальцу. На вид он казался самым обыкновенным ребёнком, чудоковатым немного, но обыкновенным — таких в деревнях полно. Но то, как он говорил да о чём, выдавало в нём по меньшей мере начитанного дворянина. Но дворянин? Здесь? В месте, где ещё два дня назад бушевала кровавая сеча? Не-е-ет, такого быть не могло.

— Ты кто такой? — стараясь не упускать из виду ни малейшего вздоха собеседника, я наконец задал вопрос.

— Арчи, — просто ответил тот. — А ты Круз. Мы ещё днём познакомились!

— Нет, не имя. Кто ты такой по существу? Вот я — обычный наёмник, скитающийся от одного места битвы к другому в поисках денег и славы, и зарабатываю себе на жизнь тем, что убиваю других таких же солдат удачи. Но ты… Я ещё ни разу не видел, чтобы простой человек так лихо швырял других людей, — тем более в несколько раз превосходящих в размерах и силе, — при этом не касаясь их! Поэтому спрашиваю ещё раз: ты кто такой?

Казалось, мой вопрос озадачил мальца. Он нахмурился, прикоснулся пальцами к губам и уставился на огонь.

— Я Арчи, бродяга — это всё, что я помню, — через несколько минут он наконец ответил. — По-моему, я всегда был в пути, только иногда останавливаясь, чтобы помочь тем, кто в беде. А способности… Способности то же были всегда при мне. Хотя их очень трудно контролировать, поэтому у меня есть Бата!

Малец стукнул своей палкой по земле, и его задумчивость растворилась как по волшебству.

— Многое же мы с ней пережили, но прежде мне пришлось очень постараться, чтобы заполучить её! Знаешь лес Сантагоин?

— Лес пропащих душ? — поднял я ранее нахмуренную бровь, мурашки пробежали по спине. — Конечно знаю! Всякий здравомыслящий путник обходит его десятой дорогой.

Мальчишка рассмеялся.

— Ты чего? — в замешательство пришёл я.

— Ой, прости! У тебя был такой вид, что я не удержался.

Мне сильно захотелось кинуть в него что-нибудь тяжёлое, но сдержался. Мелких обижать негоже да себе дороже. Успокоившись, маленький рассказчик продолжил:

— Однажды туманным утром, проходя мимо леса Сантагоин, ко мне воззвал голос, очень странный голос, не как те, которыми говорит обычный люд. То был очень мягкий, рассудительный и при этом хрустящий как сухая ветка голос. Он хотел, чтобы я нашёл его. Чтобы спас из заточения. Я раздумывать не стал, сразу отправился в лес.

Малец взглянул на палку, потом на огонь и снова на палку.

— Чем глубже проникал в лес, — продолжил рассказчик, но голос его немного изменился: стал таинственным, менее громким, — тем гуще становился туман, тропа всё сильнее петляла и чаще мелькали тени, что видны лишь уголком глаза. Ворчание земли, шёпот деревьев, рычание из кустов — всё хотело затуманить мой разум, помешать мне, сбить с пути. Но тот самый голос был громче всего остального и исходил как будто изнутри моей головы. Я шёл, следуя за ним, пока через несколько мрачных ночей и туманных дней не вышел на светлую поляну, посреди которой росло О-о-огромное дерево!

Мальчишка вскочил и попытался показать размеры дерева, но не сдюжил и в конце концов упал на зад, смягчив падение выставленными руками.

— Хех, — ухмыльнувшись, поправил я шляпу.

— В общем, — облегчённо выдохнув и придя в исходное положение, продолжил рассказчик, — дерево было огромным. Казалось, его корни кончались только вместе с лесом, кора была крепче любого металла, а ветви доставали до облаков. И где-то там, в ветвях гиганта, был тот, кто звал меня.

— И ты полез?

— Да! — воскликом ответил он мне. — Я лез от рассвета и до заката, осторожно цепляясь за кору, и только к ночи я добрался до ветвей!

Когда я наконец залез на самую первую ветвь, то услышал благодарность от сопровождавшего меня голоса. Он благодарил меня за упорство и силу воли, кои не смогли проявить многочисленные ищущие, что прежде появлялись в лесах, и предложил часть себя. Тогда меня осенило, кто же меня звал — дерево!

— Кхм, дерево? — поперхнувшись, бросил на рассказчика недоверчивый взгляд.

— Точнее Синсир Бетха, но для рассказа это не важно. В общем! Древо, давшее начало жизни, решило испытать меня, как и моих предшественников. Многие не выдерживали и первых дней пребывания в лесу, сходя с ума или сворачивая с тропы и исчезая без следа, а те единицы, что достигали древа, завидев его величественные размеры либо опускали руки и уходили, либо падали на колени и становились частью Леса. Но я всё преодолел!

За это древо позволило взять одну из его ветвей, напитанных невероятной жизненной силой. Её можешь почувствовать и ты, если прикоснёшься! — малец подал мне свою палку.

— Нет, спасибо, — отмахнулся от столь щедрого предложения, но с любопытством продолжил смотреть.

— Как хочешь, — взглянув на меня хитрыми глазёнками, малец положил палку рядом с собой и продолжил: — Но кроме материального дара, я получил другой, нематериальный, но не менее ценный. Оно ответило на все мои вопросы, правда…

Вдруг голос дрогнул. Казалось, собеседник мой сильно расстроился.

— Что случилось? Ответы оказались плохими? — с ноткой издёвки поинтересовался я.

— В том то и дело, что… Я не помню! — неожиданно для меня малец перешёл на крик. — Не помню! Помню, как задавал вопросы и получал ответы, но что спрашивал и что получил в ответ — не помню! Не помню!

Арчи схватился за голову и зарыдал.