Отдохнём по-взрослому

Владимир Тимофеев (2024)

Лейтенант Фомин, сотрудник Департамента проблемных ситуаций, с трудом выбивает отпуск и отправляется с женой на курортную планету Голубой Купорос, мечтая отдохнуть «по-взрослому». Увы, мечты остаются всего лишь мечтами. Да и как отдохнёшь, когда в первый же день вокруг тебя начинается какая-то непонятная суета со шпионами, драками, ломающимся оборудованием и открывающимися тут и там порталами в иные миры. Плюс старый друг «дядя Миша» в звании подполковника родимых спецслужб просит выполнить одно маленькое, но очень ответственное поручение…Короче, пока до кровати в номере доберешься, вконец озвереешь.

Глава 8. Товарищ подполковник

— М-да, — протянул Петр Сергеевич, перестав, наконец, сверлить меня взглядом. — Вы… — он скосил глаза на лежащий рядом бумажный лист. — Вы, Андрей Николаевич, прямо… э-э, учкудук какой-то.

— Кто? — не понял я.

— Уч-ку-дук, — с удовольствием повторил товарищ подполковник, смакуя неизвестное мне слово. — Вы что, никогда не бывали на Трёх Бакшишах?

— Нет, не бывал.

— Зря, — с сожалением проговорил Петр Сергеевич. — Многое потеряли. Я вот, помнится, в командировку туда летал…

Сказал и замолчал. Взгляд его при этом затуманился, улетая куда-то в неведомые дали, губы сжались в суровую нитку, черты лица заострились, напоминая грани одинокой скалы, застывшей посреди бурного моря… Да, видать, и впрямь чем-то эти Три Бакшиша запали в душу товарищу подполковнику. Вон как закаменел, даже дышать перестал. Впрочем, что это он? Никак похрапывать начал?

— Товарищ подполковник, товарищ подполковник, — прошептал я, пытаясь вывести его из состояния дремы.

— А? — встрепенулся собеседник, открывая глаза.

— Вы, кажется, что-то про учкудук говорили, — напомнил я.

— Точно, — подтвердил он, поправляя уползший вбок галстук. — Там местные товарищи как затянут свой «Учкуду-у-ук, три бакшиша…»

«А петь-то Петр Сергеевич совсем не умеет. Или это он просто прикидывается?.. Хм, а нафига ему это?.. Понятно, зубы заговаривает».

Петр Сергеевич тем временем допел до конца арию «восточного гостя» (точнее, как я понял чуть позже, только ее первый куплет) и продолжил:

— Так вот, Николай Андреевич…

— Андрей Николаевич, — поправил я.

— Что? А, ну да. Андрей Николаевич… Как затянут они про свой «учкудук», так до самого утра и не останавливаются. Словно пьяные. Или укуренные напрочь.

— А что это? Учкудук.

— А вот этого никто не знает, — посуровел подполковник. — Что это, где это и… э-э, когда это.

— Даже вы? — многозначительно поинтересовался я у враз посуровевшего собеседника. Петр Сергеевич в ответ лишь хмыкнул, но так и не подтвердил тонко выдвинутую мной версию о том, что кое-кто всё же в курсе насчет таинственного «учкудука». Хотя и не опроверг.

— Товарищ подполк… То есть, простите, Петр Сергеевич. А всё-таки, с чего бы это я учкудук? — вновь спросил я после десятисекундной паузы в разговоре.

— Почему, почему, — проворчал Петр Сергеевич. — Да вы, батенька, уже почти… — он зачем-то посмотрел на антикварные часы со стрелками, обхватывающие браслетом «дембельское» запястье, — двадцать девять дней возле кабинета топчетесь, а внутрь только сейчас заглянули. Соизволили, так сказать. Нехорошо, знаете ли, дорогой мой Андрей Петрович…

— Андрей Николаевич, — снова перебил я товарища подполковника.

— Что?.. Ну да, вот видите, опять вы всё вокруг да около. Нет, чтобы сразу, по-простому, зайти да поговорить по душам со старым солдатом. А, Николай Петрович?

— Андрей Николаевич, — я, кажется, уже начинал закипать. — И вообще, как я мог зайти, если у вас на двери объявление висит, что тут нет никого. Вот.

— Какое объявление? — удивился Петр Сергеевич. — А ну-ка.

Он встал, смахнул со стола бумаги, спрятав их в выдвижной закрывающийся на ключ ящик, а затем неторопливо прошел к двери. Открыл ее, выглянул наружу, закрыл, вернулся назад. Снова занял место во главе стола, вытащил из ящика бумаги.

— Ну висит. И что?

— То есть, как это что? — возмутился я. — Там же черным по белому написано. «Все на задании».

— Ну?

— Что ну?

— Баранки гну. Я-то сейчас, по-вашему, где?

— Где? — тупо переспросил я, впрочем, уже догадываясь, на что намекает товарищ подполковник.

— Да вот здесь и сижу. Выполняю задание Родины. Беседую тут, понимаешь, со всякими обалдуями.

— Ага. Понял.

— Понял он, — недовольно пробурчал Петр Сергеевич. — Служили? — внезапно сменил он тему разговора.

— Служил.

— «Салабон»?

— «Салабон», — подтвердил я с достоинством и тут же мысленно хлопнул себя по лбу. «Елки зеленые, да причем тут «салабоны», служба? У меня ж, блин, отпуск горит!»

— Товарищ подполковник, я хотел насчет…

Однако Петр Сергеевич не дал мне закончить, приложив палец к губам и нахмурив брови. Затем встал, прошелся туда-сюда по кабинету, сунув руки в карманы отутюженных брюк. Остановился, испытующе посмотрел на меня.

— Значит, Голубой Купорос? — то ли спросил, то ли подтвердил очевидное Петр Сергеевич.

— Да, — ошалело произнес я. — А откуда вы…

Сказал и тут же заткнулся. Действительно, что я, совсем дурак что ли? Он же всё-таки «дембель», а не просто так погулять вышел.

Петр Сергеевич вернулся за стол и, откинувшись в кресле, несколько раз нервно пробарабанил пальцами по столешнице. Затем почесал затылок, задумался.

— Что вы знаете про газзон? — спросил он меня секунд через пять, сложив на груди руки. — В смысле, откуда он у нас на Москонии появился?

Я покачал головой:

— Увы. Сия тайна мне неизвестна.

— Хм, странно. Я тут на днях читал ваши соображения. Те, что вы отправили руководству ДПС сразу после обнаружения первых следов газзона. И вот что я вам скажу по этому поводу. У вас всё очень подробно описано и в очень доступной форме. Даже я понял.

— Бред, — отрезал я. — Правдоподобно, но бред.

— Вы уверены, Андрей Николаевич?

«Странно. Имя-отчество правильно произнес. И без запинки».

— Уверен.

— Ну что ж, — вздохнул Петр Сергеевич. — На нет, как говорится, и суда нет, — потом немного помолчал и добавил. Ласково так, по-доброму. — На нет у нас особое совещание имеется.

— То есть?! — оторопел я.

Петр Сергеевич сдвинул брови.

— Шутка, — коротко бросил он после нескольких секунд напряженного молчания.

Сказал, будто выстрелил. «Ой, чтой-то мне нехорошо».

— Н-да, Андрей Николаевич, — резюмировал мой визави. — С чувством юмора у вас, прямо скажем, не ахти. Вон как побледнели-то. Ну да ладно, не о том речь.

— А о чем? — проявил я осторожный интерес.

— Да, собственно говоря, ни о чем, — отмахнулся товарищ подполковник. — Езжайте себе в отпуск, Андрей Николаевич. Отдыхайте.

И что я мог на это ответить? Только рот раскрыть в изумлении. И какого рожна он тут четверть часа воду в ступе толок? Про службу, про газзон, про учкудук непонятный. Сказал бы сразу и дело с концом.

Все эти мысли, видимо, настолько явственно отразились моем лице, что сидящий напротив Петр Сергеевич расхохотался. Весело и на этот раз действительно по-доброму. По-человечески. Да уж, хотел бы я поглядеть со стороны на свою вытянувшуюся физиономию. Ведь болван же болваном, ёшкин кот!

— Ну? Чего застыл? — отсмеявшись, проговорил Петр Сергеевич. — Хоть бы спасибо сказал старику! А то сидишь тут как колом пришибленный. Ну прямо как неродной, ей богу.

«Неродной? Хм, я что-то пропустил? Или… нет, не догоняю… хотя… Ох, ё-моё!!!»

Вот теперь я точно вспомнил. Вспомнил тот давнишний трамплин на Сахарилах.

«Дядя Миша! Собственной персоной! И где!? В «дембельском» кабинете! У нас на Москонии! Да еще подполковник! Ну, бли-и-ин!!!»