Былины и сказки

Владимир Ткаченко

Аннотация.Предлагаемый читателю сборник включает в себя прежде всего эксклюзив: найденные древние ростовские предания, которымавтор придал форму былин.Ещё Сказ о «Стасике Фикасике» в жанре «Федота-стрельца». Плюс несколько сказок. Особенно необычна сказка «Смоковница и бес». Взгляд со стороны бесенка Коша на происходящие там события.Написано ярко, захватывающе, интересно.Наверняка понравится читателю!

Змеи

Говорили змеи меж собою таковы слова:

«Самый сильный на земле — это Чёрный Змей,

Самый древний исполин — Черноморский Змей.

Отчего же люди землю всю заполнили???

Надо всех людей, да зверей пожрать!

Чтоб осталось только племя змеево!»

Перелет-трава богатыря опять в Ростов доставила,

Прямо в кремль, в палаты белокаменны.

Зрит Сувор послов из града Мурома,

Те послы читают княжью грамоту:

«Брат любезный мой, Ратмир, молю тебя о помощи,

Мы с тобою оба братья Всеволодычи,

Неужели не поможешь в моем горюшке?

Зело расплодились змеи в княжестве,

Расплодились гады, ох, размножились,

Край, цветущий прежде, запустошили!

Скот пожрали, в селах ноне не души,

Люди в городах за стенами спасаются!

Вот пожрут нас, после княжество Рязанское,

А потом и к Вам в Ростов пожалуют,

Ну а там всю Русь съедят и не подавятся!

Заклинаю, брат, отцом и нашей матушкой,

Ты пришли богатырей, да со своей дружиною!»

Стали тут бояре думу думати,

Так и этак размышлять прикидывать:

«Ежли войско Мурома не справилось,

Миром всем, с народным ополчением —

Нешто совладаем мы одной дружиною?!

Тут Сувор вставал, да кланялся, да речь держал:

— Ой, ты, гой еси, мой князь Ратмир, свет, Всеволодович,

Нас пошли пока богатырей разведать, что да как!

Вы ж пока тут дальше думу думайте.

Я возьму с собой ещё двух побрательничков:

Мухобоя меткого, да Лба Чугунного!

— Так тому и быть, — сказал Ратмир, свет, Всеволодович!

***

Борзой рысью скачут кони богатырские,

По дороге прямоезжей, по дороге муромской.

Стал вздыхать молодший Мухобоюшка,

Говорить:

— Здесь сторона моя родимая,

Тут я рос и сызмальства охотился,

Промышлял куницу, белку, соболя,

В глаз бил зверя,

Дабы не попортить шкурки ценные!

Как-то шел с охоты, зрю, а на дороженьке

Бой — лютуют, душегубствуют разбойнички!

На обоз боярский, на боярина со челядью,

Наседают с кистенями ярые грабастики!

Пара дюжин их, а слуг боярских — дюжина!

Ох, не сдобровать тогда б боярину,

Кабы я не стал пускать свои, да стрелы мелкие!

Ну, а после не прикончил в поединке атаман грозного!

Стал меня тогда благодарить боярище,

С ним и дочь его красавица Аленушка,

С папенькой она в обозе сием ехала!

Нонече она моя невеста нареченная,

А боярин — воевода княжества ростовского.

***

День проходит, два проходит, утром третьего

Прибыли богатыри ко граду Мурому,

Им со стен сказали, что гнездо, мол, змеево

На болоте топком расположено.

***

Вот втроём приходят на болото мерзкое.

Там же змеев ядовитых и не счесть!

Стал тут Мухобой стрелы меткие метать,

Стал Чугунный Лоб валуны швырять!

Они сотню перебьют — за сотней, тысяча!

Они тыщу истребят, а там уж тьма валит!

Доставал тогда Сувор кладенец-самосек

И пускал его на змеев поохотиться.

Самосек, как косой гадов косит,

Ядовитые жала с головами сносит!

Всех извёл — ни одного не оставил

И к хозяину в руки вернулся.

Тут же обратился снова перышком.

Поглядел тогда на солнышко Суворушка,

А оно уж на закат наладилось.

Говорит Сувор: «Одни езжайте, побрательнички,

Я ж перо верну, да и за вами воспоследую!»

Одолень-трава

Коль собрался к чародеям — запасись сперва,

Чтоб от слова колдовского уцелела голова,

Той ли сильною могучею защитою,

Что дают: плакун-трава, одолень-трава!

С перелет-травой Сувор вернулся к побрательничкам,

Почивали они спали под кусточками,

Потому как ночь на землю опустилася.

Стал искать их богатырь, да только услыхал,

Будто плачет некто безутешно, жалобно.

Пригляделся, ан на бреге невелика озера,

Плачет горько красна девица пригожая,

В лунном свете слезы диамантами!

Кожа ее белая, лилейная

И ресницы длинные, шелкОвые,

А коса колером — шкурка соболя,

Пышная, спустилась ниже пояса:

— Буди здрава, девица красавица,

Ты о чем грустишь, тоскуешь,

жаль моя, —

Так промолвил богатырь участливо?

Очи на него взглянули дивные

И уста проговорили сахарны:

— Буди здрав, могучий богатырь,

Только знай, что вовсе я не девица,

Вот живу и обитаю в сием озере,

Но не бойся, не русалка я бездушная,

Я трава, цветочек нежный белой лилии,

Белой лилии кувшинки, одолень-травы!

Завтра днем придет по небу туча грозная,

Посечет, побьет все градом лилии!

Всю красу мою цветущую, пахучую!

Буду долго я хворать и прятаться,

С ликом скорбным, да платочком перевязанным!

Перевязанным, да в кровь израненным!

Принялася снова слезы лить красавица!

Сел Сувор тут с нею рядом призадумался,

Крепко призадумался, потом спросил:

— Велико ли твоё озеро, любезная?

— Тридцати локтей во все четыре стороны.

И ещё спрошу, когда ты ожидаешь тучу градову?

Пополудни через час, ну может через два часа…

— Что же помогу тебе, красавица,

Грех, такое исковеркать личико!

Удивилась, Травушка, слезинки вытерла:

— Как ты мне поможешь, остановишь тучу страшную?!

Есть одна мыслишка, — богатырь изрек.

***

А тем временем проснулись два богатыря,

В час рассвета, в час восхода утренний,

Оседлали быстроногих скакунов своих,

По дороженьке ростовской вдаль поехали.

Едут час, ещё другой, на третий не проехать им —

Вся запружена, заставлена стезя ростовская:

Верхоконными и пешими, телегами, обозами.

Сие князь Ратмир на Муром едет с полдружиною,

А иная половина во Ростове с воеводою.

Лоб Чугунный с Мухобоем рассказали князю, что, да как.

Князь порадовался, что побили змеищев,

Но сказал, что к брату все ж поедет, мол, соскучился.

А, богатырям велел в Ростов плыть по реке,

Потому как по дороге не проехать им.,

Дескать две ладьи стоят у берега,

Донесет в Ростов их быстро реченька.

***

Между тем Сувор без дела не сидел

Только рассвело — направился в селение,

Там нашел мастеровитых плотников,

Кои щит ему велик содеяли,

Круглый, будто блюдце тридцати локтей*!

Пополудни с тем щитом пришел он к озеру.

Мыслил плот содеять, ан водица неглубокая.

Он зашел на середину, где вода до пояса,

Он зашел на середину над собою щит поднял,

Грозовую тучу дожидаючи!

Вот приходит темна туча грозная,

Ну, лупить ледышками по озеру!

Но, Сувор все держит тяжкий щит,

Отбивает ледяные градины!

Гром грохочет, блещут молнии,

Ветер буйный унести щит норовит!

Отступись, дерзнувший потягаться с бурею!

Нет, стоит несокрушимо витязь, как гранит-скала,

И бугрятся мышцы под одеждою!

Бесновалась непогодушка с полчасика

И ушла. Сувор на берег выбрался.

Стала обнимать, да целовать его красавица,

В терем отвела свой, стала потчевать,

После уложила почивать в постель цветочную!

И сама легла с Сувором рядышком.

***

А тем временем Сувора побрательнички

На ладье идут во славный град Ростов.

Молодые гридни гребут веслами,

Просят гридни рассказать богатырей,

Как они втроем побили силу змееву?!

Что же рассказали побрательнички

О своем недавнем бое с змеями.

Подивились молодые воины

На победу в битве богатырскую!

Просят гридни, дабы время скоротать,

Объяснить за что Чугунный лоб такое носит прозвище?

Тот ответил: «Не горазд истории я сказывать,

Обратитесь с сим вы к побрательничку,

Мастер он и петь, и сказывать —

Скоротать поможет нам дороженьку!»

Мухобой не стал себя упрашивать,

Стал глаголить всем сию историю

Чугунный Лоб.

Впереди на стезе ожидает доля:

Может славы, добра, похвалы вволю,

Или смерть вон за тем поворотом!

Не познать — срок не выйдет доколе.

Как на трех дорожек перекресточке

Там стоит себе путеводный камушек,

А на нем, как водится, начертано:

«Направо поедешь — богатство найдешь.

Налево поедешь — жену обретешь.

Прямо поедешь — берегись, пропадешь!

Как та правая дороженька протоптана,

Не растет на ней муравушка зеленая.

Да и левая стезя вполне проторена,

Видно много есть до жен-подруг охотников!

Ну, а прямо замуравел, закуржавел путь,

Не прельщает поезжан, да путников!

Богатырь стоит у камня путеводного,

Он стоит себе и думу думает:

«Ожениться я и раньше мог —

Не к тому, де, в путь-дороженьку отправился.

А богатство витязю, верига тяжкая,

Не свершить ему с богатством громка подвига.

А, поехал я для славных, грозных, ратных дел.

Чести, славы раздобыть в сраженьях с нечистью!

Так поеду прямоезжею дорогою,

Не хвала, не честь, беречь мне буйну голову!»

Долго ль, коротко дорогой прямоезжею

Ехал витязь на борзом коне своем —

Видит на стезе стоит космато чудище:

Толи человек, а толи зверь какой!

Толи молвит, толь ревет по-человечески:

«Прозываюся я Берище,

Вот люблю с едою побеседовать.

Будем мы с тобою силой меряться.

Коли одолею, стал быть, съем тебя!

Коли нет — тогда уж ты мной отобедаешь!

Витязь тут слезал с добра коня,

Никакого брать не стал с собой оружия,

Силой меряться так уж по-честному.

Стали жать один другого, мять, давить

Так, что по колена в мать сыру землю ушли!

Берище облапил крепко витязя,

Сам-то выше, давит нА плечи,

Но и богатырь не лыком шит —

Тоже давит книзу его в поясе.

Долго ль коротко сражалися,

Так что уж по грудь ушли в землю матушку.

Тут-то витязь изловчись, откачнись он назад,

Да и головой ударь злого чудища!

От того удара молодецкого —

Вышиб дух из Берища поганого!

А богатырю с тех самых пор, де, дали прозвище:

Лоб Чугунный после схватки памятной.

Подивились молодые воины,

Как сразил наш богатырь злодея Берища!

Ну, а Лоб Чугунный попросил тут Мухобоюшку,

Дабы спел он, да сыграл на гусельках!

Разлилася над рекою песня дивная!

Песня Мухобоя.

«Ой, да по небу, небу синему,

Небу-небушку, да бездонному

Облака плывут — кудри русые,

Облака плывут — отражаются.

Отражаются все в речной воде,

Воде чистой, воде быстрой.

Да по той воде корабли плывут,

Два кораблика, две резных ладьи.

А вокруг лесА — красно-желтые,

Красно-желтые, все осенние.

А над лЕесами — солнце красное,

Красно солнышко улыбается.

Корабельщики дюже веселы,

Воды пенят, себе, веслами,

Чтоб быстрей доплыть

В славный Ростов-град,

А на них на всех рубахи вышиты,

Плащи-мятли разузорены.

А на них на всех сапожки красные,

Ой, да красные, все сафьяновы.

Да и все они, словно на подбор —

Добры молодцы разудалые!»

То гребет, плывет удАлая дружинушка,

Там могучего Сувора побрательнички.

Возвращаются домой лихие молодцы.

С дела трудного, с дела славного,

Где побили они силушку несметною —

Окаянных ядовитых змеищев.

Отчего ж идут за ними да по берегу,

Звери всякие, зачарованные?

Отчего летят за ними птахи разные,

И садятся, да на парус корабельщикам?

Оттого сие, что богатырь, свет Мухобоюшка,

Начал трогать гусельные струночки.

А когда все насладились его музыкой,

Он тогда глаголил таковы слова:

«Ты неси, река, неси воды бурные,

Воды быстрые во синё море.

Заодно неси и кораблик наш

Эх, до славного Ростова-города.

Но неси не перекатами,

Не затонами, не мелями,

Не крути водоворотами,

А середкою, быстриночкой

До Ростова, наша города.

Там, во том ли славном городе

Ждет судьба моя — зазнобушка.

Там, стоит она на пристани

Вся красивая — нарядная,

Стоит вдаль глядит,

Наш кораблик ждет.

Вся стоит — переминается

С ножки на ножку в нетерпении.

Говорит она сама таковы слова:

«Коль была б я быстрой рыбкою —

Поплыла б навстречу свому ладушке.

Коль была б я белой чайкою —

Полетела бы скорее к милому.

А была бы ясной звездочкой —

Так скатилась бы к нему тотчас на палубу!»

Эй вы, гой еси, лихие добры молодцы,

Добры молодцы, что на кораблике,

Вы гребите-то борзее воду веслами,

Вы гребите — торопите встречу сладостну!

Скоро петь, да скоро сказки сказывать,

Ан не скоро дело делать кой кому оказывается!

Продолжение былины «Одолень трава»

Утром постучался кто-то в дверь,

Со плеча Сувора встала Травушка,

Отворила дверь и с кем-то ну беседовать.

После возвернулась в горницу

И совсем невесело промолвила:

— За тобою, богатырь, пришли,

От меня на память ты прими подарочек:

Одолень-травы волшебную настоечку!

Коли выпьешь ты сией настоечки,

Никакое колдовство не повредит тебе,

Жаль, что на недолгий срок на час, другой мобыть,

После, коли надо, так опять испей.

Подавала Травушка кувшин Суворушке,

Целовала, телом белым прижималася!

Богатырь за дверь — стоит Чаруша там.

Молвит богатырь:

— Пошто звала из терема?

Я хочу ещё гостить у Травушки-Лилеюшки!

Отвечала ему старая кудесница:

— А, скажи на милость, молодец Суворушка,

Сколько погостил ты в оном тереме?

— День един, а после еще ноченьку.

— Нет не день и ночь, а целый год почти,

И не знамо сколь тут был бы ты ещё,

Коль тебя я не спасла из плена сладостна!

Знай, что в помощи моей корысть имеется,

Потому, как есть ты суженый,

Суженый моей любезной доченьки!

Я предвижу, что вы скоро с нею встретитесь.

Зрю, сыграете веселу свадебку,

И родит она тебе красавца сына сокола,

Превзойдет сыночек славой свово батюшку!

Тут Чаруша обернулась яркой пташечкой,

Упорхнула, улетела в небо ясное!

*Тридцати локтей — примерно 18 метров в диаметре.

Лысая гора.

На пир вся нечисть собиралась,

Ползла, летела и кривлялась,

Русалки, злыдни, колдуны и вурдалаки,

На гору лысую, на шабаш!

Богатырский конь идет неспешным шагом.

Богатырь Сувор любуется округой,

На весну-красну, на пышное цветенье,

Аромат вдыхая груш, слив и черемух.

Вдруг бежит навстречу отрок заполошно. И кричит:

— Спасайся, прячься витязь!

Гонит вслед пастушка юная овечек,

Очи тех овечек — человечьи!

Не пастушка — ведьма злая, превращает встречных

В коз, овец, тебя же обратит бараном,

И на гору лысую свое погонит стадо.

Нынче ночью там намечен шабаш!

Кровь людская вместо угощенья!

— Не пугайся отрок, у меня найдется средство

Против чар зловредной сией ведьмы!

Ну, а ты пока, коль есть охота — спрячься,

Погляди, как перемолвлюсь я с пастушкой!

Тут Сувор глоточек добрый сделал

Одолень-травы настойки из кувшина.

Показалась вскорости пастушка,

Юная, гнала отару по дороге,

Увидав Сувора засмеялась,

Засмеялась, пошептала себе тихо что-то.

Вдруг, колючий взгляд нацеливши, сказала:

— Будь ты, молодец, бараном винторогим!

Удивившись, что ничто не происходит,

Ножкой топнула, в сердцах сказала снова:

— Будь ты, молодец, бараном винторогим,

Становись скорей на четвереньки!

Витязь тут недобро усмехнулся,

Да и бросил в ведьму нож булатный!

Нож проткнул проклятой ведьмы сердце,

Сделал ее мертвою старухой!

Тут Сувора окружило блеющее стадо,

Он поил их из ладони по глоточку

Одолень-травы сильномогучим средством.

Тут же все овечки снова люди стали,

Слёзы лили и благодарили!

Молвил богатырь:

— Бывайте здравы люди,

Укажите токмо мне дорожку,

Как к тому ли лысому холму добраться?

Тут ему дорогу указали

И вослед руками помахали!

А, Сувор вперёд скакал и мыслил,

Что настоечки на три глотка осталось.

***

Ой же ж ты могучий богатырь Сувор,

Ты силен, умен, ты удал храбер

Да на лысом-то холме богатырь стоит.

А из леса на него злая сила валит.

Ведьмы, велитни да змеи, чародеи, упыри

И иные лиходеи наступают до зари.

Но Сувор мечом помахивает

Да головушки с них стряхивает.

А как солнышко-то встало

В лесах нечести не стало.

Чудские чародеи

Выходили из лесу чародеи чудские.

Видят: чёрной силушки повалено, поломано

Вкруг холма того, да на три версты.

А средь нечисти, а средь ворогов

Богатырь Сувор лежит весь израненный,

И не дышит грудь молодецкая.

Доставали старцы, старцы чудские

Малый ковшичек, нет, напёрсточек

Той водицей живою наполненый.

Окропляли молодца той водицею.

При сем молвили таковы слова:

«Оживай, вставай, богатырь Сувор!

Помирать тебе не ко времени!

Должен встретить ты еще красну девицу,

И родит она тебе: сынка-сокола,

Добрым людям всем, ох, защитника!

Ну, а людям злым, погубителя.

Он затмит тебя силой, удалью,

Он затмит тебя доброй славою!»

Усадили чародеи чудские

Еще слабого от ран богатыря,

В ялик лёгонький яровчатый

И пустили по реки течению,

Сказывали, мол, плыви Сувор,

В сине небушко себе поглядывай!