Прогулки по Ростовской области

Владимир Ходзинский (2024)

Говорят, на природе мусорить нельзя, но автор убежден, что так делать можно и нужно. По его мнению, прогулки на свежем воздухе — это самый экологичный в мире способ утилизировать мусор, который скапливается на душе. А своеобразным полигоном для этого, а также местом для поиска взамен красоты, вдохновения и чуда для него стала родная Ростовская область и близкие сердцу уголки: Дон и его правый рукав Аксай, река Калитва, терриконы, степные пруды и балки, а также редкие в регионе леса.

Берег левый

Битва с терновником

Раньше мы с моим другом Сашей отправлялись в велопоходы исключительно ради чувства преодоления. Познакомились мы, когда нам было по семнадцать лет. Я тогда купил у него простенький горный велосипед «Стелс Навигатор-730». Раньше он принадлежал его матери, но та не каталась, и он без дела простаивал в гараже. У Саши свой велик был. Не хватало только компании, чтобы активно на нем гонять.

С самого начала мы пошли по нарастающей. Первый большой маршрут — из Новочеркасска в Ростов и обратно, потом катались с ночевками и палатками — до Азовского моря и окрестных озер и карьеров. На следующем этапе двинулись дальше, к Цимлянскому водохранилищу, и объехали половину области. Наши цели при этом были чистой условностью, просто точками на карте, которые надо достигнуть любой ценой. В голове же постоянно крутился счетчик: 80, 150, 550 километров…

Вскоре Сашу на год забрали в армию, а я, будучи на втором курсе института, продолжил крутить педали за нас двоих, периодически собирая новые компании или катаясь в одиночку. И взял планку еще повыше: сгонял на велосипеде из Новочеркасска на Черное море, до Джубги и обратно. Когда Саша демобилизовался, мы снова продолжили свои подвиги вдвоем.

Вместе с другом мы часто подтрунивали над велосипедистами-теоретиками, которые покупают велосипед исключительно для того, чтобы его потом собирать-разбирать. Велик для них служил поводом постоянно докупать дорогущие детали, спорить о том, какие виды вилок, кареток, переключателей и тормозов лучше или хуже, и без конца умничать на велофорумах, при этом сидя по квартирам. Нам же нравилось именно ездить, и ездить все дальше и дальше.

Апофеоз этой идеи пришелся на поездку в Абхазию. В этот раз мы хотели, чтобы на нашем маршруте было меньше степей, а как можно больше гор и набора высоты. Поэтому, доехав на электричке до Краснодара, мы сели на свои велики и оттуда взяли курс на Новый Афон. Кряхтя и обливаясь семью потами, мы преодолели все горные перевалы, добрались до Нового Афона, сфоткались у водопада, сели на лавочку, отдыхаем.

Сидим, сидим…

«И че?» — вдруг многозначительно спросил Саша.

В ту же секунду мы решили больше не посещать никакие достопримечательности, просто сорвали с пальмы по одному огромному листу, прицепили их на багажники, словно скальпы поверженных врагов, и поехали с ними обратно домой в Ростовскую область. Это Сашино риторическое «и че?», сказанное на новоафонской лавочке, обозначило кризис нашей концепции путешествий ради «достигаторства», но одновременно стало началом чего-то нового. С тех пор мы поняли, что нам и нашим походам чего-то не хватает.

Весной следующего года Саша вдруг озвучил новую идею.

— Вов, а ты не хочешь сгонять куда-нибудь по местности, но без велосипедов? Допустим, пешком из Багаевки до Семикаракорска дойти за пару-тройку дней.

— Вдоль Дона?

— Ага. Там и места по карте довольно лесистые, и что-то новое с тобой попробуем!

Я сразу же согласился. Чудесным образом Сашино предложение идеально совпадало с моей старой детской мечтой. Проводя школьные каникулы на даче, я частенько с любопытством поглядывал с нашего правого берега на левый.

Правый берег Дона всегда был более освоен: утыкан пляжами, базами отдыха и дачами; а левый — полудикий. Отдыхающих на левом обычно было с горстку, и останавливались они там в основном с палатками, дикарями. Сплошная стена пойменного леса, редкие рыбаки на лодках, остатки какой-то бывшей базы, проглядывающей из-за деревьев… Все это с невероятной силой манило меня. С возрастом я словно позабыл об этих мальчишеских мечтах, но теперь вдруг заново загорелся.

Специально для этого похода было докуплено все необходимое, чего не хватало велотуристу для превращения в туриста-пешеходника. Основное — большие походные рюкзаки объемом по 65 литров. Распихав по ним палатку, спальники, запас воды и консервов, мы испытали совершенно новые ощущения от тяжести за плечами. Но потом сделали свои первые шаги, поохали, пообвыклись и рожденные уже в новом качестве вышли из Багаевской на север.

Саша оделся в свой первый пеший поход по-боевому: тельняшка, камуфляжные штаны и куртка, камуфляжный рюкзак, берцы, темные очки, модная бандана с орлом… Вдобавок ко всему после армии и ее запретов он решил снова отпустить длинные волосы. И теперь, спустя полтора года после окончания службы, они доставали ему уже до плеч, а потому смотрелся он особенно колоритно. Я же, когда собирался в поход, надел все то, что не жалко испортить и испачкать: старые черные спортивные штаны, старую темно-зеленую футболку и какую-то сувенирную бандану, которую никогда прежде не носил (без орла). На память сделали пару фоток и двинулись в путь.

С первых же минут я почувствовал, насколько подходящее мы выбрали время для похода. Это были первые числа мая. Все вокруг просто утопало в ярко-салатовой зелени. Листья свежайшие, трава высоченная и такая с виду аппетитная, что хочется сорвать пучок и громко хрустеть им, разбрызгивая сок во все стороны. Солнце, Дон, сверкающий песок на отмелях — все вокруг вызывало восторг и предвкушение от предстоящего пути.

Не успел я приготовиться к погружению в мысли про тайны из детства, как тут же мы с Сашей притопали в те самые места напротив дачи. И да, здесь действительно находилась полузаброшенная база. Нам на глаза попались цветные деревянные домики с номерками, все под замком, кое-где валялось разбитое стекло. Иные домики еще вроде бы и ничего, может, и используются даже.

— О, Вов, ты глянь на него! — ткнул Саша пальцем на одно из окон.

С заляпанного не то краской, не то птичьим пометом стекла внимательно наблюдал за нами синебородый Нептун с трезубцем.

— Грустный какой-то, — заметил я.

Корона у Нептуна полустерлась, а сам он, посреди сорняков, битого стекла и общей разрухи вокруг, выглядел так, как будто в этих краях уже много лет был лишен всякой власти.

После базы мы направились по песчаному берегу, и здешнее левобережье уже не показалось мне таким уж диким, каким оно представлялось с того берега. Тут и там нам встречались рыбаки: то у кромки воды с десятком удочек и колокольчиками, то на весельных лодках и моторках, а недалеко в кустах — их припаркованные машины.

От всего этого мы поспешили отдалиться. И чем дальше отходили от станицы, тем народа становилось все меньше. Вскоре берег рядом стал крутым, а выдолбленная в склоне лестница позвала нас в пойменный лес, словно обещая, что там-то уже все будет по-другому, по-дикому. Ступеньки ее укрепили самыми обычными палками. Одни были уложены продольно и служили стенками, а другие были вбиты в землю рядом и придерживали первые.

Лестница не обманула. Дорога со стороны станицы подзаросла, и машины сюда почти не доезжали. Первая же попавшаяся нам поляна оказалась невероятно зеленой и уютной. С очагом под костер и с бревном для сидения. Мы не удержались и тут же сделали первый привал, хотя еще совсем не устали. Я бросился фотографировать огромные трутовики на пне, а Саша — рыться в рюкзаке.

— Смотри, что я нам взял с собой, — сказал Саша, достав из аптечки упаковку каких-то таблеток и демонстрируя их мне.

— Ты предлагаешь нам повеселиться? — пошутил я.

— Ага. Дальше будем порхать, как бабочки. Ну а если серьезно, то это обеззараживающие таблетки.

— Для воды?

— Ага. Я по карте глянул, и что-то впереди магазинов у нас не предвидится.

— И как они работают?

— Да просто. Либо кипятишь, чтобы хлор разрушился, либо на пару часов в обычную воду бросаешь — и все.

— И это безопасно?

— Ну да. Вкусной вряд ли будет, но большинство гадостей убьет. Сейчас и проверим.

Саша спустился к Дону, зачерпнул воды в бутылку и вернулся.

— Ну вот, — сказал он, бросив туда пару таблеток. — Пока что из нее пить пару часиков не будем, а потом попробуем!

После поляны мы углубились в лес. Теперь Дон отдалился от нас, оставив в качестве заместителя одно из своих старых русел. Из заместителя проводник вышел так себе. Пару раз дорогу нам перегораживали упавшие деревья, из-за чего грунтовка превратилась в тропинку, а потом мы потеряли даже ее.

Людям, выросшим не в краю степей и полей, не понять, какое это счастье — хотя бы на пару минут почувствовать, что ты заблудился в лесу, даже если этот лес представляет собой три сосны и два куцых кустика. Обычно в наших краях все видать на десятки километров вокруг, но здесь все было по-другому! Поэтому мгновенно выбираться мы не спешили.

— Гляди, Саш, мне нравится это бревно! — поделился я с другом. — Ты такие видел когда-нибудь?

— Ага, странное, — согласился Саша. — Словно черепушка какого-то огромного ихтиандра. Сфоткай его!

Выход же нашелся без особого нашего желания. Сначала среди леса мы увидели некое сооружение из палок, закрепленное между деревьев. Сверху торчало несколько пучков сена, и мы предположили, что это кормушка для лесных животных. Недалеко от нее мы натолкнулись на какую-то узенькую тропку.

— Звериная, наверное, — предположил я. — Для человека тесновата. Может, какая-нибудь кабанья?

По этой звериной тропинке через заросли чистотела мы вышли на охотничью поляну. По центру ее красовалась самодельная охотничья вышка. Опорами ее служили несколько старых стволов.

Никаких лишних изысков: будка из планок и палок с куском шифера наверху и кустарная лестница из парочки молодых стволов и полутора десятка досок-ступеней.

Осторожно и слегка пошатываясь, забрались внутрь — обзор сверху оказался отличный. Вокруг поляны раскинулось салатовое море: трава и листья в мае поражали практически одинаковой окраской. Оттуда приметили и тропинку, ведущую в сторону Дона, — на сей раз человеческую. И уже через несколько минут снова брели по пляжу.

Следующим примечательным объектом оказался брошенный на берегу плот. Каркасом ему служили несколько ржавых бочек, а верх был сколочен из обычных досок.

— Я смотрю, на этом берегу один сплошной хендмейд, — обратил внимание Саша, осматривая плот.

— Шли бы мы с тобой вниз по течению, возможно, я бы попробовал им воспользоваться, — заметил я.

— Ты сначала попробуй его с места сдвинь! И не факт, что он брошенный, гляди, рядом какие-то голубки вон сидят!

На песчаном берегу, куда кивнул брутальный Саша, и правда довольно мило сидели рядом двое рыбачков, укрывшись от жары розово-голубым зонтиком. Как минимум у одного из них виднелось округлое пивное пузико.

Дальше дорога предлагала нам в основном открытые участки, поэтому уже через полчаса ходьбы по солнцу мы с Сашей и сами бы не отказались от розово-голубого зонтика над головой. Хотя у нас был с собой крем от загара, но вот вода расходовалась в два раза быстрее, чем планировали.

— Ну что, Вов, попробуем испить донской водицы? — предложил Саша и достал ту самую фляжку, куда до того кинул обеззараживающие таблетки. Эту фляжку я подарил как-то другу на день рождения. Алюминиевая, размером с небольшую бутылку, красная и с мотивирующей надписью в духе наших поездок: «Нас невозможно сбить с пути, нам пофигу, куда идти».

Мы по очереди отхлебнули по глотку. Вода, конечно, отдавала хлоркой, но и не была совсем уж отвратной.

— Короче, давай сюда! — решительно сказал Саша, выхватил у меня флягу и отпил половину. — Что по глоткам мелочиться! Тут два варианта — либо пронесет, либо…

— Пронесет! — закончил я и, последовав примеру друга, допил вторую половину, оставив на дне фляжки немного осадка. — Ты прав, скоро все узнаем!

Остаток дня поводов для остановок не было. Мы просто двигались вдоль Дона, встретили еще несколько рыбаков и перепрыгнули через небольшой ручей на пути. Под вечер путь снова скрасил пойменный лес. Да с таким обилием цветущего чистотела, что даже Саша, который не отличается страстью к позированию, не выдержал и попросил-таки себя сфоткать.

Наконец, выбрали уютную поляну с видом на Дон и разбили лагерь. Последствий от выпитой донской воды не почувствовали, но без потерь все равно не обошлось. Взятый из дома кусок сала на жаре сопрел и превратился в одну большущую белую соплю. Пришлось его выбросить.

— Слушай, зря мы взялись за тушенку, — сказал Саша, когда мы умяли уже половину. — По такой жаре у нас другие продукты, вроде сыра и колбасы, пропадут на раз-два! Надо было с них начинать!

Пришлось взяться за сыр, колбасу и прочее. В результате наелись так, что бухнулись на землю и больше ничего не делали — напала лень.

Саша просто лежал и созерцал огонь и закат, а я делал то же самое и периодически щелкал все на фотоаппарат. Так подошел к концу первый день нашего первого в жизни пешего похода. И вроде бы движения в нем было предостаточно, но в то же время прикосновений к природе, по сравнению с велопоездками, стало гораздо больше. Интересное и новое чувство!

Второй день сразу же начался с приключений. Сначала наша дорожка как-то слишком вольнодумно виляла между кустов, часто раздваивалась, заставляя нас выбирать одно из двух, а потом снова сходилась.

Постепенно заросли вокруг стали густыми и непролазными. Тут-то мы с Сашей осознали, что угодили в тупик. Да какой! Забрались глубоко, а вокруг лишь колючие терновые кусты стеной.

— Так и что мы теперь делать-то будем? — спросил я у Саши. — Так не хочется назад идти.

— И не факт, что дойдем правильно, — ответил Саша, задумчиво всматриваясь в карту, а потом достал из кармана еще и компас. — Я думаю, нам надо прорываться! Судя по карте, мы отошли от Дона, но тут недалеко есть дорога. Нам куда-то на северо-запад.

Достав из рюкзака туристический топорик, Саша взялся за рукоятку, обмотал руку запасной футболкой и решительно двинулся к терновнику. Размахивая топором, словно каким-то мачете, он принялся прорубаться сквозь терновник, периодически прикрывая лицо и голову от колючек. Взялся он за это дело настолько рьяно и самозабвенно, что мне оставалось только не мешать.

Хотя двигались мы хорошо, ситуация становилась только хуже. Терновник лез в глаза, царапал руки, хватал за одежду. Проторенная дорога постепенно сужалась и в итоге превратилась в узенький тоннель. Я следовал за Сашей и старался максимально расширять тоннель и убирать с пути как можно больше веток.

— О, молодец, это ты правильно делаешь! — одобрил Саша, остановившись и обернувшись на меня. Лицо его было жутко красное, а по щекам ручьями стекал пот.

— Да я как подумаю, что, если нам придется потом рюкзаки с ковриками здесь тащить, мне аж дурно становится!

— Прорвемся. Кажется, впереди я вижу дерево!

Передохнув, Саша продолжил свой туннелепроходческий запал. Только и слышно было, как позвякивал да постанывал топорик где-то впереди, повинуясь воле своего хозяина.

— Сейчас все выясним! — объявил Саша, остановившись у дерева, и полез наверх.

Я с замиранием сердца притих. Последние полчаса казалось, что мы с другом заблудились не где-то у нас на Дону, а на другом конце света, в джунглях Амазонки.

— Вов, хорошие новости! Вижу Дон! И нам, грубо говоря, осталось меньше трети!

— Ну не самый плохой вариант, — выдохнул я.

— Да. Вернись, наверное, пока назад и подтащи поближе рюкзаки, а я тут прорублюсь до конца!

На словах план звучал гладко, однако на деле протащить объемные сумки с ковриками сквозь терновый тоннель оказалось непросто. То и дело рюкзаки цеплялись за терновые колючки, а коврики-пенки и вовсе протыкались на каждом шагу. Действовать приходилось постепенно. Сначала я протаскивал один рюкзак, потом возвращался за вторым, затем расширял тоннель дальше и протаскивал их снова.

Разделавшись со своей задачей, мне на помощь пришел Саша. Наконец, убив на терновник не меньше часа, мы выбрались на поляну.

— Вот это мы, блин, дали, — сказал Саша, победоносно улыбаясь и оглядывая меня. — Ты, Вов, красный, как рак!

— Ты тоже. А посмотри теперь на состояние наших ковриков… Порезы, ошметки по краям висят, дырок штук сто!

— Ага. Такое ощущение, что мы от медведей отбивались!

Глядя на то, как Саша орудовал своим «мачете» в терновнике, я вдруг понял, что мотивация у нас с другом все-таки немного отличается. Похоже, его по-прежнему больше всего интересует преодоление, просто другого рода, а во мне сидит что-то еще.

Прежде наши покатушки на велосипеде тоже были подобны езде по узкому тоннелю, так как с асфальта мы почти не сворачивали. Окошки в природу тогда мелькали мимо с огромной скоростью, а мы их словно игнорировали. Сейчас же мы, наконец, остановились, обратились к одному из них лицом, разбили стекло и полезли прямо внутрь! Наверное, именно поэтому, карабкаясь сквозь терновник, я еще воображал себя ребенком, который только-только готовится появиться на свет. Саше об этом, конечно же, не сказал, чтобы не затроллил.

Когда мы вышли на дорогу и приблизились к Дону, на том берегу наше внимание привлекло заброшенное многоэтажное здание — единственное столь крупное на ближайшую округу.

— Это что еще за здание такое? — удивился Саша. — Этажей девять, не меньше!

— Это, наверное, часть санатория «Мелиховский» за Мелиховской, — ответил я. — Читал про него у кого-то. Неужели мы так мало с тобой прошли? Мелиховка же совсем рядом от точки старта!

— Ну это ж тебе не на великах лосячить! По карте кажется, что немного, но дорога ведь виляет, плюс этот терновник. Жаль только, что мы Устья уже не увидим.

— Что еще за Устья? — удивился я. Саша, как местный житель, окрестности знал получше меня.

— А это местечко, где Теплый канал в Дон впадает. Там небольшой порог в устье, как водопадик. А недалеко Аксай сразу от Дона ответвляется. Вроде как начало реки и устье рядом, но мы зовем это место Устья. Как-нибудь давай сходим туда…

— Давай.

Раздорский Горыныч

Заминка в терновнике побудила нас теперь идти быстрее и отойти от берега. Вокруг затянулись поля, а потому поводов для остановок не было. Интересные объекты, тем не менее, по пути попадались. Например, один раз встретили некий ржавый катамаран (как я выяснил потом, это была бывшая лодка-камышекосилка), еще попалось небольшое ржавое суденышко, одинокий столб в виде буквы «А» посреди зеленого поля…

С непривычки от таскания рюкзаков такого размера мы стали испытывать неудобства. То плечо затечет, то спина заломит.

— Вот зараза, мне на одной ноге берцы сильно натирают лодыжку, — пожаловался Саша. — Надо что-то с этим делать!

На следующем же привале Саша стянул с себя ботинки, осмотрел их и взялся за нож.

— Придумал! — радостно оповестил он, а затем схватил коврик-пенку и отрезал с одного края синий прямоугольный кусок.

— Что это ты делаешь? — удивился я.

— Сейчас увидишь!

Саша достал из ботинка стельку, приложил к куску коврика и начал обрезать его по границам стельки.

— Понятно, делаешь себе новую стельку!

— Ага, — подтвердил Саша. — У меня на одной ноге лодыжка, похоже, чисто анатомически чуть выше расположена, и там все нормально, мне не натирает, а на другой — чуть ниже, и она задевает границу ботинка. За счет того, что коврик толще обычной стельки, я просто приподниму стопу.

— Гениально.

— Ага.

— Это ты в своей книге вычитал? — спросил я, показывая на выпавшую из Сашиного рюкзака книгу с красноречивым названием «Техника выживания в экстремальных условиях».

— Вообще нет, но там много полезного. Это я тебе взял дать почитать.

— Спасибо.

Передохнув и обзаведясь новой стелькой, мы снова набрали скорость. С одной стороны, хотелось продолжать идти вдоль Дона, с другой — путь по полузаросшим тропинкам удлинялся в два-три раза и отнимал много сил. Поэтому мы на время предпочли накатанную, но довольно скучную грунтовку: с одной стороны открытое всем ветрам поле, с другой — пойменный лес.

— Манит! — вздохнул Саша, остановившись и указывая подобранным дрыном-посохом в сторону симпатичной тропинки, зовущей обратно в зелень. — Может, свернем?

— Давай просто пойдем дальше по этой бесконечной дороге, — предложил я, переводя взгляд на оранжеватые холмы, прямо по курсу на горизонте.

На этих холмах, насколько я знал, располагалась донская станица Раздорская. И хотя она была уже на той стороне реки, все же я надеялся, что где-то там, напротив нее, нам попадется хоть какой-нибудь единственный захудалый магазинчик. И что мы, наконец, сможем купить нормальной воды или даже съесть по стаканчику простенького пломбира.

Добравшись до окрестностей Раздорской, первым делом мы спустились к Дону, освежили лицо, руки, окунули в воду банданы и, не выжимая, повязали их на головы. Потрясающее чувство — просветление наступает мгновенное! Глаза раскрываются, снова начинаешь адекватно воспринимать действительность. Но не тут-то было.

— Ого, Вов, — вдруг сказал Саша и остановился, показывая куда-то вперед. — Ты когда-нибудь видал такое дерево?

— Какое дерево?

Мы подошли ближе, и у меня чуть не отпала челюсть. Нет, это было не дерево, это было нечто!

Три ствола, словно три гигантских шеи Змея Горыныча, росли из огромного общего ствола-гиганта, который был настолько широким, что походил на небольшой дом. В теле Горыныча зияло несколько сквозных дыр. Стволы и ветви переплелись таким чудесным образом, что было непонятно, откуда у дерева начинался сам ствол, а какую часть можно считать оголившимся корнем.

— Ты просто обязан меня с ним сфотографировать, — заявил я Саше и вручил фотоаппарат.

Когда я подошел вплотную к дереву и встал рядом, то почувствовал себя очень маленьким и тонким.

— Обалдеть, — сказал Саша, когда сделал снимок и посмотрел на меня. — Ты тоньше его раз в восемь-девять!

— Да ладно, серьезно? — удивился я, хотя понимал, что так оно и есть.

— На вот, сам погляди, если не веришь! — громко произнес Саша и протянул мне камеру. — Ты по центру, а с каждой стороны от тебя, не вылезая за границы ствола, уместилось еще бы по четыре таких же Вовчика!

Я посмотрел на снимок. Саша был, как всегда, предельно точен и ничуть не приукрасил.

— Наверное, это пока самое широкое дерево, которое я видел в жизни! — поделился я. — Интересно, что это? Тополь?

— Листья похожи на тополиные, но я не спец.

— Ты знаешь, что бы это ни было, в этот поход стоило пойти хотя бы ради одного этого дерева.

— Согласен.

К сожалению, ни напротив Раздорской, ни в округе никаких магазинов не было и в помине. Здесь, на левом берегу, мы встретили лишь череду безлюдных баз и разные хозпостройки. На одних из ржавых ворот висели белые буквы названия одной из баз — «Юность». Как-то до того тоскливо смотрелось это слово в сочетании с замком на ржавой цепи, что я не смог пройти мимо. Все-таки как хорошо, что мы не сидим сейчас дома! Что эта самая юность — в наших руках. Ну или в ногах!

Красные огни

Дон разделился на два русла, и мы с Сашей последовали вдоль старого. Расстояние за сегодня мы прошли уже больше вчерашнего, но силы еще оставались. Местность кое-где напоминала джунгли, а кроны склонились над дорогой и давали нам тень. После Горыныча я почувствовал прилив сил и даже разок из любопытства заставил нас с Сашей свернуть с дороги и побеспокоить местных ужей.

На ночевку мы расположились напротив местного острова Поречный. Судя по карте, по очертаниям он напоминал перевернутое сердце, а наш лагерь оказался как раз напротив его ложбинки.

Русло возле нас было несудоходным, баржи мимо не проходили, да и людей рядом особо не было. Разве что на острове, на том берегу, лесистом и более крутом, сидели с удочками двое рыбаков, и лишь изредка доносились до нас их голоса. Незаметно они свернулись и ушли, после чего наступила почти идеальная тишина, а гладь воды превратилась в зеркало. На дереве у нашей поляны кто-то в шутку повесил на сучке лошадиный череп и напялил на него панамку. Смотрелось глупо, но прикольно.

С собой в поход мы взяли миниатюрную удочку и решили, что это подходящий момент, чтобы порыбачить. Прежде мы в походах не рыбачили, и недостаток опыта (последний раз на рыбалке я был еще в детстве) сказался на деле негативно. Сначала мы случайно наступили на леску и оторвали грузило, а когда я кое-как привязал его вновь и в первый раз забросил удочку, то с ужасом понял, что «бульк» произошел где-то очень далеко от берега, аж у самого острова.

— О-оу! — пробормотал я и с чувством стыда поглядел на Сашу.

— Что такое, Вов?

— Саш, мне кажется, грузило улетело! Я утопил наше грузило.

— М-да, — протянул Саша. — Вот это мы, Вов, с тобой рыбаки!

— Угу.

— Ладно. Сейчас темно уже будет вот-вот. Давай ограничимся тушенкой. Как назло, только одна банка всего осталась. И все.

— И все? А как же картошка?

— А, фух, точно! — выдохнул Саша. — Картошка же еще. А я уже испугался. Тогда картошку запечем и на утро оставим. А вообще, к вопросу еды мы в этот раз нерационально с тобой подошли. Нужно было в первый вечер скоропортящееся съедать, а мы с тобой за консервы взялись!

Занялись подготовкой к ужину. Саша достал остатки снеди, стал обустраивать местечко под костер, а я таскал дрова. Вскоре Саше позвонил отец, и он принялся описывать ему подробности сегодняшнего дня, начиная с терновника.

Вдруг на секунду Саша оторвался от трубки и сказал:

— О, Вов, смотри, НЛО летает.

Произнесено это было таким будничным тоном, что я не сразу понял, о чем речь. Но потом поднял глаза и снова убедился, что Саша, по своему обыкновению, не очень-то и приукрасил. С той стороны русла, над островом, и правда летало по небу нечто очень странное…

Над верхушками деревьев по замысловатой траектории беззвучно двигались несколько одинаковых красных огней. Движения эти были до того неестественные и жутковатые, что меня сразу же пробрало до мурашек.

То подымаясь, то ненадолго зависая на месте, они быстро, но при этом плавно скользили над островом, примерно по течению реки. Летели они все разом, сохраняя одинаковую позицию друг относительно друга, то есть явно принадлежали какому-то одному объекту, форму которого во тьме видно не было. Но ни гудения, ни жужжания, никаких даже малейших звуков не доносилось. Гробовая тишина!

Полет красных огней продолжался всего несколько секунд, за которые я успел кинуться к фотоаппарату, но уже не успел им воспользоваться. Огни над островом бесследно пропали.

— Обалдеть! — емко подытожил Саша, успев тем временем повесить трубку и сказать отцу, что перезвонит.

Потом он заметил меня с фотоаппаратом в руках и спросил:

— Ты успел это заснять?

— Не-а. Я только успел до него добежать и схватить, а потом поднял глаза, а огней уже нет.

— А я тут болтаю и вдруг смотрю — они над островом летают. Штук пять или шесть. И движения такие слегка… — тут Саша замялся.

— Хаотичные, — подсказал я.

— Именно. То зависнут, то снова полетят.

Вскоре мы снова занялись тем, на чем нас прервали огни. Саша перезвонил отцу и поделился увиденным, а я таскал дрова и корил себя за то, что не успел сфотографировать. В голове проносились разные мысли: «зачем я вообще побежал к фотоаппарату», «мог бы попытаться хоть что-то снять на телефон, который лежал у меня в кармане штанов». В те секунды я хотел больше не сделать снимок и зафиксировать увиденное, а приблизить объект в зуме, чтобы понять, что это такое. Но в результате не получилось ни того, ни другого.

За ужином мы с Сашей перебирали варианты на тему, что это были за огни. Но сами понимали, что ни на самолет, ни на вертолет, ни на что-то другое это не похоже.

— Может, это с той стороны острова, ну по тому, судоходному руслу двигалась баржа, а у нее какие-то сигнальные огни красные? — предположил я, чтобы хоть что-то сказать.

— Да ну, точно нет! — сразу же исключил такой вариант Саша. — Настолько хаотичные движения? Да и там русло Дона идет в противоположную сторону.

Словом, объяснения огням мы не нашли. Да и вообще, настолько быстро потом у нас из головы выветрилось увиденное, что можно только диву даваться. На следующее утро гораздо более значимым событием стало то, что мы спалили дотла оставленную в углях картошку и остались практически без завтрака. Лишь чай, парочка печенек, немного сахара…

— Так, Вов, а подай-ка мне, пожалуйста, вчерашнюю банку из-под тушенки, — скомандовал Саша, как будто что-то задумав.

Я протянул Саше банку, он посмотрел на остатки жира и крошки внутри, хмыкнул, отковырял что-то от стеночки, потом залил кипяточком, присолил.

— Будет у нас суп! — торжественно объявил он.

С голоду этот суп мы съели с таким наслаждением и так отполировали эту вчерашнюю банку тушенки, что вспоминали ее еще несколько лет подряд, как будто это и было самым главным событием того похода.

От места ночевки до конечной цели, города Семикаракорска, оставалось уже немного. Пройдя рыбхоз, мы вышли на реку Сал, а затем и на трассу. Сделали пару памятных снимков у знака с названием города, поели у магазина на окраине и отправились на паром. Денег за проезд с нас почему-то там не взяли. Более того, возле лавочек нас ждал еще один сюрприз.

— Опа, смотри, червончик! — обрадовался Саша и поднял с пола мятую десятку. — Выходит, мы с тобой еще и в плюсе доедем!

На правом берегу Дона, на нашем родном берегу, мы увидели Сашиных родителей. Они специально приехали встретить нас на машине, как мы договаривались изначально. Очень классно, что после такого похода можно было сразу с кем-то поделиться впечатлениями. С тех пор мы с Сашей если отправлялись на природу, то теперь уже почти всегда пешком, а не на велосипедах.

P. S.

Спустя много лет я думаю, что подобной траекторией полета из человеческих устройств мог обладать какой-нибудь крупный дрон с красными фонариками. В пользу этой версии говорит то, что на острове этим вечером мы точно видели людей (рыбаков), и кто-то мог устроить полеты на майские выходные.

Но есть и контраргумент. Дело было 3 мая 2013 года. Тогда дронами особо никто не увлекался, а мы о такой версии даже с Сашей и не подумали, потому что в нашем окружении дронов ни у кого не было. Я осознанно не указываю точное количество огней, а также их точное расположение друг относительно друга, потому что не помню наверняка и больше всего боюсь что-то насочинять или приукрасить, быть нечестным перед читателем, а главное — перед самим собой, так что дополнительных деталей к описанному добавить не могу. Кроме того, что объект в основном двигался с северо-запада на юго-восток.

Меня же лично первый поход невероятно вдохновил. С тех пор я регулярно выбирался в пешие прогулки на природу с другом, с женой или в одиночку, фотографировал, выкладывал отчеты и создал в соцсетях группу, посвященную прогулкам по Ростовской области, которую без остановки вел шесть лет подряд. По своей наивности я решил, что все походы бывают такие, что в них всегда должно быть место чему-то таинственному и совершенно невероятному. Однако подобных явлений я по сей день никогда больше не встречал.