Перечитывая свои блоговые записи… я нашёл в них…

Владимир Хрулёв

В книге и это так: не понять, кто кого боится и кто кого любит. Такого не понять простому человеку, охмурённому прохиндеями. Атмосфера в обществе наполняется сгустками ядовитых или взрывоопасных паров. Нужен ветер, чтобы развеять эти сгустки ненависти. Но это уже подспудно. Читайте, пожалуйста, с добрым сердцем.

5

Даже плывя кролем или любимым брасом, опустив голову в воду и рассматривая на дне бассейна имитацию греческих амфор, Президент представлял осуждённого М. спящим сладким сном на нарах перед внезапным своим освобождением.

Но Президент, даже он сам, представить себе не мог как быстро, почти мгновенно будет исполнен этот его Указ и тюремное начальство уже до официального распоряжения своего начальства из Главного управления разбудит узника и усадит в своём кабинете в ожидании освобождения. Тюрьма ещё спала, а тут подоспел нарочный из паспортного стола и привез заграничный паспорт. Осуждённый М. удивился:

— А почему нет гражданского паспорта?

— Зачем вам гражданский паспорт, если за вами прислан самолёт из Германии? — начальник лагеря ИК-7 был два дня на ногах, лично охраняя сидельца от всех возможных неприятностей. Был наготове освободить заключённого. — Сейчас за вами прибудет машина из Петрозаводска и вас доставят прямо к борту, что бы переправить в Германию, где вас ждут ваши хорошие друзья. Это они прислали за вами самолёт. Вы разве не знали?

Этого осуждённый и не знал. Какой самолёт? Какая Германия? И кто здесь бредит? Неужели не я?

Он то предполагал совсем другое: от подачи прошения на имя Президента пройдёт не мало времени, что бы Кремль принялся совершать какие то действия. Или задумается с чего начинать и чем закончить эту гуманную акцию. А всего вероятнее нужно было ждать провокаций, разлетающихся со страниц российской прессы и с экранов российского телевидения: М. признал свою вину по обвинению его в преступлении по делу ЮГОСа, подачей Президенту прошении о помиловании! Это нужно было пережить. А уж потом Кремль потихоньку будет шевелится, ожидая от него полной капитуляции и даже отказа от предоставленного выезда заграницу.

М., сидел в кабинете у начальника лагеря в ожидании своего долгожданного и внезапного освобождения.

Президент закончил свой кроль. А потом брасс. Сегодня время не засекал — звать не хотел тренера на утреннюю тренировку. Всё утро думал об осуждённом М — какую пакость принесёт слух из-за кордона и чем будет он полезен своим новым приятелям. И Презедент решил позавтракать не заходя в гимнастический зал для утренней гантельной гимнастики. Утренним бегом он пренебрегал и был для него скорее пыткой, чем удовольствием. И бегом он никогда не занимался, даже для здоровья.

На столе был сервирован завтрак из стакана апельсинового сока, ложки овсяной каши, творожной массы с изюмом и курагой, стакана молока и хорошей величины груши — дули, что созревают в Тавриде. После завтрака ему был нужен небольшой отдых, на полчаса. И уж потом он направился в кабинет, где каждый в своей папке ждали его отчеты за прошедший день от ФСБ, МВД, ГРУ.

Сегодня отчеты не впечатлили. Его никто не собирался убивать. Но он остался доволен собой в утреннем плавании и началом дня без тревог.

— Но ведь хотят! — кричал его голос изнутри, — Не собираются и не хотят — это большая разница, это две большие разницы, как говорят в Одессе.

И, тем не менее, на сегодня отменил все выезды и никуда не выезжал, изредка вспоминая, что сегодня обещал интервью каким то молодым журналистам из вновь созданного ИА РФ. И, конечно, памятуя, что самое беспечное время по статистике и по логике приносит самые большие неприятности. Это надо, это сложное время.

Не успели журналисты рассесться за маленьким круглым столиком из какого то, видимо, дорогого дерева в удобных и тоже мниатюрных креслицах, как появился он из незаметной двери в углу этой небольшой уютной комнаты, где Президент готовился непосредственно перед встречей с людьми по какому-либо поводу. И всё равно его появление было неожиданно и пугающе, словно из игры в прятки появился человечек маленького роста, лысеющий и бледный, как медуза, но злобный и памятный — видно сразу. Но нет, это они представляли его таким.

Шторка на двери колыхнулась и из-за шторки появился он, Президент Российской Федераци. Как показалось Юре, был он роста ниже среднего. в аккуратном сером костюме, скрывающем широкие плечи спортсмена свободным покроем пиджака. Его лицо казалось припухшим, как бы утомлённым лёгкой бессонницей и почему то влажным, а припухшие веки глаз и вовсе закрывали небольшие светлые глаза. Президент сразу же спросил, поинтересовавшись:

— Во первых, добрый вечер, господа! Как ваше здоровье? Как настроение и всё ли хорошо в вашей жизни?

Господа вскочили, нарушив свой уют в креслах и в разнобой ответили:

— Добрый вечер, господин Президент! У нас всё хорошо! Не стоит беспокоиться.

— Свою беседу мы поведём за чаем или за кофе? Что подать Вам?

Нашёлся что ответить Игорь Дмитриевич:

— Мы приобщимся к Вам, господин Президент, что бы быть вместе с Вами и как бы в одной компании.

— Если так, то — чай. А вы считайте себя присоединившимися или примкнувшими. Согласны на такой вариант?

— По поводу чаепития — с удовольствием!

¬ — Так присаживайтесь и начнём нашу беседу.

— Но сначала, господин Президент, позвольте поинтересоваться вашим здоровьем. — Сказал Игорь Дмитриевич с улыбкой. — Извините, но так принято в обществе — интересоваться здоровьем и желать здравия собеседнику. И доброе лицо Игоря Дмитриевича озарилось.

— А я отвечу анекдотичной короткой фразой: Не дождётесь. Итак, я слушаю ваши вопросы. А здоровье в порядке, если вам интересно знать об этом.

Президент неожиданно икнул и затем подавил в себе движение в поджелудочной железе, достал из кармана платочек и вытер губы, потом промакнул влажный лоб. Тут вошла женщина, внесла поднос с чашками чая и на крошечных блюдцах крошечные кусочки пирожных. Спасибо — сказал Президент. Не забыли поблагодарить и наши журналисты, даже поторопились. Беседа уже должна была начаться, но застоялась по непонятной причине. Тогда Президент проявил инициативу, видя неопытность собеседников:

— Меня всегда удивляли советские журналисты, те, давние, такие как Жуков, Цветов, Стуруа и многие другие. Вы, возможно, и не слыхивали о них. Их было много, известных всему миру, матеровитых и славных работой за рубежом. Но все они писали о популистских наклонностях наших тогдашних руководителей.

— Здравствуйте, товарищи! — А сам близко не подходит, смотрит недоуменно. Наконец произносит: Что вы мне хотите сказать? Может жалобы, пожелания, предложения? Я вас слушаю. Поделитесь со мной как вы живёте.

А люди все хором:

— Хорошо живём! Спасибо!

— Но ничего. Потерпите ещё немного. Партия и Правительство принимает все меры по исправлению ситуации с продовольствием в стране. Вам нужно ещё подождать и положение в стране коренным образом изменится.

Игорь Дмитриевич отхлебнул из чашки и осторожно поставил чашку на блюдце. Всем видом показал, что рассказ Президента нн вызвал у него интереса. не то. что бы восторга.

— Очень вкусный чай. — сказал Игорь Дмитриевич.

— На травах. — со знанием дела сказал Президент.

— На каких, вам об этом говорят?

— Я особо то и не интересуюсь, доверяю, что плохим не напоят.

— А что вы это попиваете из деревянного стаканчика? Уж точно не чай?

— Нет, чай. Кстати, тот же чай. Только из термоса — этот деревянный термос сохраняет чай тёплым, можете попробовать.

Игорь Дмитриевич предложение Президента оставил не услышанным и сказал: Давайте перейдём к беседе по существу. Вот мой первый вопрос: Как ваши спортивные успехи, если здоровье в общем то в полном порядке?

А Президент не настаивал отведать чай журналисту из деревянного стаканчика.

— Спортивные успехи? Да, я слежу и за своими спортивными успехами. Например, я укладываюсь в спортивный норматив по плаванию.

— И у вас есть друзья в бассейне?

— Нет, друзей по бассейну я не завожу, да они в бассейне и не нужны.

— А кто же ваши друзья по жизни? Это всё те же друзья по кооперативу «Озеро»? Крепко спаянная восьмёрка — первые люди в российскую элиту?

— Что вы такое говорите! Мне вовсе непонятное! Люди из кооперативного возраста давно вышли, у них масштабы несравненно шире. Мы сейчас с ними просто в тёплых доверительных отношениях. — Давно подмечено, что друзья Пезидента необыкновенно удачливые люди. Как это может быть, что бы удельный вес удачливости и успеха в стране был на стороне образовавшегося клана — клана Президента? За столь короткое время эти люди, сплошь друзья Президента, преуспели во всём, за что бы ни взялись? Это вы позволяете им быть такими успешными?

— Не позволяю, я в их жизни вообще не участвую. Лучше сказать, я им не мешаю быть удачливыми в бизнесе и счастливыми в жизни.

— Им повезло.

— Может быть. Но не более.

— Как и ребятам из «Уралвагонзавода»?

— Как и ребятам из «Уралвагонзавода».

— Как и Холманских Игорю Рюриковичу?

— Как и Холманских Игорю Рюриковичу.

— Но вот не повезло осуждённому М.

Президент моментально удивился лицом. Выпучил глазки и губы вытянул в трубочку, повёл зябко плечами и затянул с ответом. Потом вытянул из себя вопрос:

— Не повезло?

— А как? — Игорь Дмитриевич пожал плечами. — А как вы думаете?

— Он помилован!

— Отсидев десяток лет. Или около.

— По решению суда! Замечу.

— Хорошо. Суд его осудил, а вы его помиловали. Тогда почему Президент его помиловал? Вы его уже не боитесь?

— Я никогда его не боялся и сейчас не боюсь, тем более.

— А он вас?

— А я и не хочу, что бы он меня боялся. Я не хочу, что бы кто то меня боялся вообще. Я не собираюсь его преследовать, я его помиловал.

— Тогда повторю свой вопрос: почему Президент готовый помиловать осуждённого М. с одним условием — получить от него прошение о помиловании, всё-таки, не миловал осуждённого без его ходатайства о помиловании. Разве это было обязательным в процедуре помилования? Вы хотели видеть унижение М? И вы ждали выражение благодарности от М. за помилование в какой либо форме?

— Нет, совсем не ждал от М. никакой благодарности — я знал кого касается этот акт о помиловании. А то, что не миловал его без прошения, то это моё право, как Президента, миловать или не миловать. А сейчас давайте отдохнём немного — сидим целый час и уже устали друг от друга.

— Нет, господин Президент, мы не устали. Но не против передохнуть вместе.

Тогда Президент встал и повесил пиджак на спинку кресла, потянулся и устало выдохнул.

— Меня удивляет такой интерес к М.? Откуда это? — сказал как бы себе Президент, не ожидая ответа от присутствующих.

Игорь Дмитриевич молчал, ожидая продолжения. Юра следовал примеру старшего товарища, ему хорошо было молчать и он молчал.

— Откуда такое участие к человеку, не к коммунисту — в этом случае было бы понятно — десятилетия дышали коммунизмом. Выходило бы, что не надышались. Но понятно, сам то он на дух не выносит коммунистов.

— Он находит режим не коммунистическим. — Сказал Игорь Дмитриевич слабым голосом.

— Вот действительно! Нам уже не хватает собственных марксистов.

Так что ли? — Сказал Президент, словно разгадывая тайну М. — Что бы вершить очередную революцию! А где они их возьмут, если естественным способом последние доживают свой век и до конца своих дней остаются проповедниками марксизма и в отличие от большевиков знакомы только по книгам со своей теорией.

— Нет, господин Президент, М. и рядом с марксистской теорией не стоит. Вы вглядитесь в него, в этого смелого и стойкого человека, что им доказано безоговорочно, — он теорий никаких не выдвигает и говорит только об одном, называя режим словом по вашей фамилии. Просто режим Вашего имени, вот и всё. Так оно и есть И предрекает ему крах — с пролитием крови, поскольку наш режим демократическим путём к смене не приспособлен.

— Так что по вашему. Он уникальная личность? — зло спросил Президент. — Он уникальная личность? — снова повторил Президент и не услышав ответа повторил ещё раз: Он уникальная личность? Неожиданно Президент, казалось, рассвирепел. Но через мгновение, через долю мгновения он неожиданно улыбнулся.

Игорь Дмитриевич не смело посмотрел в глаза Президенту: Наше мнение здесь, излишне.

— Хорошо. Я согласен с этим. Поясняю, что ваше мнение излишне для меня. — И улыбка оставалась на лице. Но было понятно, что это могло повториться. — Но вы сказали, что режим моего имени рухнет с пролитием крови? Как это?

— Это сказал не я, это предрекает М. — с малым количеством крови или с большим — он не уточнил, потому что сам не знает.

— Не знает, а говорит. Странно! И пусть говорит, ему никто не поверит. Он преступник, который помилован Президентом, вы можете это понять? — задыхаясь, Президент замолчал и не пытался продолжить ответ. — Да что же это такое! — Слабо возмутился он в сторону и наклонив голову. — Почему такое непонимание? Ведь я Президент! Какая кровь на мне? Откуда всё это берётся? Давайте прервёмся и успокоимся.