Мысль превращается в слова

Владимир Шемшученко, 2020

В книгу входят лучшие из написанных Владимиром Шемшученко стихотворений. Эти стихи разнообразны и разноплановы, всеобъемлюще представляют творчество поэта, о котором Н.Н. Скатов, директор Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН сказал: «Живая душа и сострадающее сердце. Острота мысли и хороший русский язык. Потрясающая образность и метафоричность. Мастерская техника стихосложения и свободное дыхание стиха. Четко заявленная позиция человека и гражданина».

Заполярье

1

Ненасытная печь за поленом глотает полено.

На исходе апрель, а в тайге ещё снега по грудь.

Скоро лёд в океан унесёт непокорная Лена,

И жарки расцветут,

и не даст птичий гомон уснуть.

Где-то там далеко облака собираются в стаи.

Где-то там далеко людям снятся красивые сны.

А у нас ещё ветер весёлые льдинки считает

На озябших деревьях, и так далеко до весны.

Тишину потревожил испуганный рокот мотора.

Не иначе сосед мой —

рисковый, бывалый мужик —

До того одурел от безделья и бабьего вздора,

Что по рыхлому льду

через реку махнул напрямик.

И опять тишина.

На сей раз проскочил-таки, леший.

От души отлегло. Я бы так ни за что не сумел.

В эту пору на лёд

не ступают ни конный, ни пеший,

А ему хоть бы хны.

Он всегда делал то, что хотел.

И за то пострадал,

и срока отбывал на Таймыре,

И на выселках жил

от верховьев до Карских ворот,

Пил еловый отвар,

кулаком плющил морды, как гирей,

И выхаркивал лёгкие

сквозь окровавленный рот.

Он глядел на меня,

усмехаясь, в минуты застолья

И на третьем стакане

меня зачислял в слабаки,

А глаза изнутри

наполнялись любовью и болью —

Так на небо глядят

пережившие жизнь старики.

2

Он был болен и знал, что умрёт.

Положив мою книгу на полку,

Вдруг сказал: «Так нельзя про народ.

В писанине такой мало толку».

Я ему возражал, говорил,

Что традиции ставят препоны,

Что Мефодий забыт и Кирилл,

Что нет места в стихах для иконы.

«Замолчи! — оборвал он. — Шпана!

Что ты смыслишь! Поэзия — это…»

И закашлялся. И тишина…

И оставил меня без ответа.

3

С ним можно было запросто молчать.

Он никогда не задавал вопросы,

Когда я рвал рубаху сгоряча,

Роняя на пол пепел папиросы.

Он не писал ни песен, ни стихов.

С ним жили шавки: Руфь и Недотрога.

За ним совсем не числилось грехов.

Он говорил, что почитает Бога.

Он вытащил меня из пьяной драки

И в спину подтолкнул: «Беги, убьют…»

Он умер тихо, но его собаки

Заснуть всему кварталу не дают.