Миниатюры & сатира

Владислав Алексеевич Басов

В данный сборник вошли как ранние, но прежде не публиковавшиеся рассказы, так и новые, написанные автором совсем недавно. О своих сатирических произведениях, которые также вошли в сборник, В. Басов говорит: «Для сатиры нужен свой особый язык. Долгое время я не мог подобрать тот самый слог, которым мог бы писать вещи, называемые сатирой. Но, кажется, я что-то нащупал, что-то для себя нашел, и благодаря этому пошел какой-то сдвиг в направлении, о котором я давно уже думал…»

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Порешил я влюбиться.

У всех обычно как: встретил, да и полюбил (хотя, иной раз поначалу возненавидел, но это кому что посчастливится)

И у меня раньше так было! А тут вдруг — тишина… И не нравится никто, да и на примете никого нет.

Ну, как говорится: «долго ли, коротко ли…", — нашел.

Из тех, которые и сами-то не прочь найтись.

В черты ее я особо не вглядывался. Не то, чтобы красавица, — но и не урод.

А главное — все на месте: фигура, грудь, ножки крепенькие, гладкие, — в общем, как надо.

Смеялась, правда, как дура.

Да и действительно, дура она была редкая.

Таких дур хоть средь бела дня ищи, — не найдете!

А я нашел.

Мне, к слову, всегда на дур везло необычайно, — а в этот раз вообще подфортило.

Описывать эту встречу жизни не стану. Встретились довольно заурядно, безо всяких запятых.

Скажу только, что был вечер, и был я жутко пьян.

Она поначалу была трезва, — но есть такие люди, которые даже не выпив, кажутся подвыпившими натурально.

А когда я угостил ее тем же, что пил сам, — тут-то все и пошло, как по маслу.

Вам бы стало совестно, — но у меня стыд куда-то пропал.

С этой девкой вообще стыда у себя не найдешь, даже если и был ты самым стыдливым и совестливым человеком.

На воздухе я был смел. Да и она передала мне всю инициативу.

Но вот, пришли мы к ней на квартиру…

Тут-то я и растратил последние стыдочки.

Инициативу мы сначала точно канат перетягивали.

Наконец, она перетянула вконец, — я сдался.

И точно в омут провалился…

На утро, проснувшись рядом с ней в постели, я ничего не помнил.

Встал осторожно, дабы ее не разбудить.

Прошелся по квартире.

Воспоминания приходили обрывками, вроде: «тут, у стены, мы…", «а здесь — на полу…", и так далее.

Вернувшись в спальню, я сел на стул, против постели, и, закурив, стал глазеть на мою девку.

Спала она крепко, — еще бы! Такому чудовищу (не в смысле внешности, разумеется) и десяти часов не хватит.

Грудь у ней подымалась, ротик был приоткрыт, ножки скрещены… Вся она раскрыта…

Целый час, пока она нежилась в объятиях Морфея, я примерял свои чувства.

Люблю? Или не люблю?

Ночью-то и вопросов не возникло, — любил…

Но любовь ведь — явление не только ночное, и с рассветом она не угомонится.

А тут — духота, во рту горечь, на сердце противно, — и больше ничего.

Стало быть, спутал. Перемудрил я с любовью, — запутался решительно.

И только собрался уйти, как вдруг она очнулась.

Увидела меня сидящим на стуле, да как захохочет!

«Чего это ты глаза выпучил?!» — спрашивает, а сама все смеется.

«Я, — говорю, — на тебя любуюсь»

«А чего я, картина тебе, что ли?»

Я, конечно, чуть не обиделся. Уже собрался было ответить, в довольно грубой форме, но…

«Да ладно… Любуйся, коль нравится!»

И тут…

Вновь этот омут.

***

Неделя была крута.

И по любви, и по нраву.

К концу я был совершенно без сил.

И вот, после очередного забытья сел я, как обычно, против постели.

Вновь это «люблю, аль нет?»

Но ведь любовь такого вопроса не имеет!

Если ты любишь — так ты с самого начала знаешь это (или, хотя бы, подозреваешь, как минимум!)

А тут — сплошные вопросы, и никаких ответов.

«Ну тебя к лешему!», порешил я.

Плюнул, да и ушел.

Когда был уже под окнами, то услышал Ее.

Она кричала мне, высунувшись из окна: «Задохлик! Я так и знала! Все вы, мужики, одинаковые!»

А мне было уже все равно.