Волкодав

Владислав Гудков

Мир порождает жизнь. И ей приходится следовать его правилам. Но в один момент не остается подходящих ролей на театральной сцене. И тогда начинается путешествие по этой метафоре.

II

1

В голове проносились смутные образы прошедшего дня в купе с фантазийными выдумками. Удивительно, что в таком безумном мире фантазия умудряется вставить свои пять копеек. Значит ли это, что весь здешний абсурд не предел, и бывают более странные миры? Да и почему я называю этот мир абсурдным? В других я не был. Сколько себя помню, находился в данном. Правда, в голове иногда всплывают странные понятия и определения, пример которым я не могу найти вокруг себя. Скорее всего, они и наводят меня на мысли о других мирах, о другой жизни.

Необъяснимое тяжелое дыхание зависло над моей головой. «Что только не почудится во сне?» — успокоил себя я, определенно, не желая даже думать о возможной угрозе, и мне точно не хотелось открывать глаза. Инстинкт самосохранения, видимо, спал более крепким сном. В скором порядке открыть глаза и распрощаться со сном меня вынудил оглушающий собачий лай, который исходил прямиком над моим левым ухом. Я уже отбежал, как мое любопытство, пользуясь сном всех основ выживания, меня остановило. За мной никто не побежал следом. Да я и не видел, честно говоря, ничего. Руководствуясь этим, был совершен поворот. На месте моего побега сидела огромная собака с удивленными и даже игривыми глазами. Сложно было сказать из-за чего она казалось такой большой. То ли телосложение, то ли меха столько. Я пришел к выводу, что и того, и того много. К ней, обходя холмик и пробираясь сквозь кусты, вышел мужчина, телосложением точно подходящий своей собаке. За плечом его было двуствольное ружье, а лицо его украшала седина, которая на свете луны действительно казалась серебряной. Увидев меня, его глаза приняли такое же удивление. Мое и так бледное от перепуга лицо, наверное, отвалилось бы, если они еще и игривость взяли у пса, но вместо этого меня встретил вопрос:

— Парень, а что ты тут делаешь? — сложно вообразить больше любопытства и непонимания, что происходит, в голосе.

Что произнес мой рот, даже я не понял. Судя по всему, несвязный бред, совсем непохожий на речь. Поэтому охотник переспросил меня. И на этот раз я решил выдать хоть какую-то информацию:

— Сплю, — глупый ответ, но я ведь правда спал.

— Ты стоишь на ногах и говоришь. Ну, пытаешься. Не очень-то это похоже на сон.

— И то верно. Я имею ввиду, что спал до того, как ваш друг нашел меня и разбудил.

— Меньшим чудаком от этого ты все равно не стал. Тебе, наверное, крупно повезло, что я не имею привычки лезть в чужие жизни. И точно повезло, что я наткнулся на тебя. Даже не знаю, что удивляет меня больше: человек, спящий в лесу, или человек, спящий в лесу, которого не загрызли волки. Ну, и ладно. Вид у тебя неважный. Могу кров предложить, еду и тепло. Пойдем, тут совсем недалеко.

Я… Неважно выгляжу? Беглым взглядом пробежался по телу. И правда. Я стоял перед ним практически в лохмотьях. Кожа — что холст. А между ней и костями будто ничего не было. «И кому ты такой нужен?» — вернулся тот шепот, но уже с большей радостью, словно уже одержал победу. И он был прав. Уже не шепот, а мой голос моего мнения твердил о том, что я буду тяжким бременем на душу этого человека. Кто знает, может он еле как концы с концами сводит. Может у него семья, которую нужно содержать, а у него еле выходит или совсем не выходит. Если я соглашусь, мы дойдем до его хижины, и вдруг подозрения оправдаются, будет слишком поздно уходить, и принять помощь я не смогу. Нет, ни в коем случае. Ни за что!

— Благодарю Вас. Но я в полном порядке. И мне нужно идти, — дрожащим голосом, на ходу придумывая слова, я промямлил.

— Ты сумасшедший что ли? Здесь стай волков, как иголок на сосне. Ста шагов не успеешь сделать — загрызут.

Я уже шел, не оборачиваясь и постепенно ускоряя шаг. Игнорируя крики охотника, бурчал что-то под нос про тяжкий груз, который я представляю. Я просто не мог себе позволить принять помощь. Если постараться рассуждать, это же сколько нужно единиц помощи в меня вложить. Такого скелета пока откормишь, пока выходишь. Я еще и сплю на улице. Точно уже болен чем-то. Вот залихорадит меня, он же удавится от такой тяжелой ноши. И не выкинешь меня. Охотник на вид порядочный человек. Жалко меня будет. А помру я, так горем же убьется. Нет. Точно нет. Я не должен вскакивать на его жизнь со своими проблемами.

Конец ознакомительного фрагмента.