Французская палатка, или Целые сутки счастья

Владислав Михайлович Погадаев, 2018

Действие происходит в середине 90-х: галопирующая инфляция; курс доллара выше 2000р.; тотальный дефицит всего; ни компьютеров, ни сотовых телефонов; малогабаритные густонаселенные квартиры… Но любви не могут помешать ни неустроенность, ни разлука, показавшаяся бесконечной. Любовь вернёт то, что мнится утраченным навсегда. Любовь переборет всё. Одно из этих утверждений окажется неверным. Но вот какое?

Вставая на цыпочки и вытягивая шею, Юля всматривалась в сутолоку железнодорожных путей.

Поезд приходит без опоздания: они как раз успевают перескочить на ближайшую электричку, а потом — у Юли перехватило дыхание — целые сутки счастья!

Почти три недели врозь — это ж с ума сойти. Ни звонка, ни весточки…

Сутки на турбазе «Хрустальная» они спланировали заранее, как только был окончательно решён вопрос с командировкой — так решили отпраздновать встречу…

Поезд, отрывисто шипя, остановился. Из окон вагона выглядывали нетерпеливые пассажиры.

— Юлька! — Стас скатился со ступенек и, бросив сумку на асфальт, раскинул руки. Он был радостно возбужден, небрит и слегка пьян.

Юля прижалась к колючей щеке, уткнувшись носом ему куда-то в шею, под воротник рубашки, и, зажмурившись, вдыхала такой родной, такой любимый запах…

— Ладно, пошли, а то опоздаем, — Стас подхватил сумку. — Ещё наобнимаемся, — он шепнул ей это на ухо так, что мурашки поползли от уха на шею и ещё ниже. — Дома-то всё в порядке? — она кивнула. — На работе ничего не слышно?

— Да, вроде, всё спокойно. Нам на шестой путь…

* * *

Всю дорогу до турбазы Стас балагурил. Рассказывал о попутчиках: классные ребята, хорошо посидели…

— А по пути в Ленинград, представляешь, парень, который со мной ехал, слопал всё, что ты наготовила в дорогу, и сказал, что у меня классная жена, — Стас довольно захохотал и боком притиснул Юльку к окну.

Она принуждённо улыбнулась в ответ и вспомнила, как бегала за дорогущим рыночным мясом, мастерила сложносочинённые рулетики, начинённые грибами, пекла по новому рецепту печенье — готовила и предвкушала, как в поезде он будет с аппетитом есть с такой любовью приготовленную вкуснятину и вспоминать о ней с удовольствием и гордостью. А потом, проводив взглядом последний вагон, двое суток тряслась от страха, в красках представляя: Стас пробует её стряпню, травится (почему? — непонятно!), его ссаживают с поезда и увозят в больницу, он опаздывает на самолёт до Парижа…

А, оказывается, все старания и страдания — для неведомого попутчика, которого Юлька и видела-то всего пару минут…

— Ну, а ты сам-то хоть попробовал? — спросила она, старательно глядя прямо перед собой.

— Да не пришлось, — веселился Стас, не чувствуя Юлькиного напряжённого внимания. — Он ещё спросил: «А ты что — не будешь?» А я смотрю: парень лупит — как с голодного острова. Ну и сказал, что не хочу…

Потом он рассказывал про поездку, про Питер и Париж, в котором пробыл ровно две недели. Это тоже решали вместе: раз уж ехать, то на семь дней и смысла нет, тем более что все они под завязку будут забиты экскурсиями, мероприятиями и бизнес-тренингами. А ведь хочется просто посмотреть город — символ несбыточных мечтаний миллионов бывших советских граждан.

— Юлька! Без тебя больше ни за что не поеду! Первую неделю — ещё туда-сюда — постоянно был занят, к вечеру еле до кровати доползал, а вот вторую — тоска! Пожалел, что остался. И идти никуда не хотелось. Знаешь, там на каждом углу арабы продают ананасы. Не такие, как у нас, а режешь — сок течёт сла-а-адкий. Вот я вечером покупал ананас, бутылку вина, и сидел — думал о тебе. Всё! Теперь — только вместе!

Конец ознакомительного фрагмента.