Диалектика

Влад Стифин (2024)

Два незнакомых постаревших, когда-то деятельных человека, случайно оказавшихся на «райском» острове, вспоминают каждый свою прожитую жизнь. Один из них тяготеет к размышлению о жизни, считает себя теоретиком. Другой — практик не видит смысла жизни без активной деятельности, без того, чтобы что-либо изменять в лучшую сторону. Герои беседуют друг с другом и, конечно, спорят о главном — о смыслах, о свободе, о счастье.Волей случая они оказываются под арестом в заключении и уже споры их становиться бессмысленными.

Предисловие

— Собственно говоря, как термин диалектика впервые используется Сократом. — Худощавый профессор поправил очки и продолжил свою мысль: — Сократ использует этот термин, то есть диалектику, как метод или, если хотите, способ ведения беседы, как искусство ведения спора. При этом Сократ говорит о том, что спор должен вестись как рождающий истину, то есть не абы как… — Профессор оглядел всю аудиторию, видимо, остался доволен присутствующими слушателями и, слегка тронув бородку, продолжил: — Как частенько у нас, бывает, спорят, не слушая друг друга, а по Сократу — спорящие должны действовать как люди понимающие, что спор должен быть плодотворным, а не разрушительным, желательно без криков и не дай бог оскорблений. Следовательно, задача говорящих — не упражняться в заумной болтовне, а помочь родиться истине. — Профессор сделал небольшую паузу и несколько торжественным голосом произнёс: — Вот задача подлинной диалектики.

«Ага, — подумал молодой слушатель, сидящий на самом верху. — У нас задача сдать эту диалектику. Вот — наша подлинная задача!»

Он, прикрыв ладонью рот, шёпотом обратится к соседу:

— Ты, случайно не знаешь, этот сухарь — зверь или так себе?

Сосед не понял его и тихо спросил:

— Ты про кого говоришь?

— Ну этот, с бородкой — профессор, — прозвучал тихий ответ.

— Этот худой, наверное, строгий. Все худые строгие, — шёпотом ответил сосед.

— Да, тогда влипли мы! Зверь точно завалит! — прошептал первый слушатель.

Профессор строго посмотрел поверх очков и произнёс:

— Кстати, молодые люди, в переводе с древнегреческого «диалектика» дословно означает «раздельно говорить, излагать». Продолжим. — Профессор взглянул на первые ряды и, удостоверившись в том, что его готовы слушать, сказал: — В современном смысле слова диалектика в своём развитии прошла три этапа. Впервые она зародилась в Древней Греции и связана прежде всего с идеями Гераклита. И этот этап носит название стихийной материалистической диалектики. Второй этап развития диалектики связан с именем Гегеля. Гегель, Георг Вильгельм Фридрих — выдающийся немецкий философ, — произнёс профессор и сделал паузу — видимо, для того, чтобы слушатели прониклись некоторым уважением к этому Гегелю.

— Ну вот, — прошептал первый слушатель. — Столько имён — не запомнишь! А ещё, наверное, будут — этих философов много, а мы пред ними крохи несчастные.

— Ага, — согласился с ним второй. — Щас начнётся.

— Гегель приблизил диалектику к научному пониманию, — послышался голос с кафедры. — Именно Гегелю принадлежит открытие законов диалектики, открытие парных категорий диалектики…

Профессор сыпал терминами, останавливался, делая многозначительные паузы, и уже несколько раз кое-что пытался диктовать студентам, часть из которых усердно вели конспекты.

— Чего-то пишут, — прошептал первый. — А ты не пишешь?

— Не пишу, — ответил второй. — Всё равно придётся с кого-нибудь «сдуть».

— А если не дадут? — тихо спросил первый.

— Как это не дадут? — последовал ответ. — А солидарность?

С кафедры послышалось:

— То есть усилиями Гегеля диалектика превратилась в научную систему.

Профессор на несколько секунд остановился, повернул голову в сторону больших окон и, казалось, глядя на осенний академический парк, о чём-то задумался.

— Не нравится ему эта погода, — решил про себя первый студент. «А кому эта погода понравится, слякоть одна и скучища!» — подумал он и прошептал:

— Скучная, как эта диалектика.

А в аудитории продолжали раздаваться глухие слова профессора.

— Диалектика Гегеля носит идеалистический характер. Это диалектика понятий. Диалектика идеалистического развития мира. И, наконец, третий этап развития диалектики связан с именами Маркса и Энгельса. Здесь диалектика приобрела подлинный научный характер. Они, то есть Маркс и Энгельс, поставили диалектику с головы на ноги.

Первый студент повернулся к соседу и тихо заметил:

— Завалит нас фамилиями!

— Ага, — согласился сосед и, склонившись над толстой тетрадью, что-то там записал.

— Конспектируешь? — прошептал первый студент.

Сосед не ответил и продолжил водить ручкой по белому листу.

«Конспектирует», — решил про себя первый и аккуратно крупными буквами вывел на первом листе: «Диалектика».

— Диалектику Гегель противопоставляет метафизике, — донеслось с кафедры. — В понимании Гегеля диалектика — это антиметафизика. — Профессор взглянул на первые ряды слушателей и произнёс: — Что такое метафизика? Само слово «метафизика» что означает?

С первых рядов донеслось не очень уверенное:

— «После физики».

— Да, — обрадованно подтвердил профессор. — Именно «после физики». Некоторые говорят, что этот термин появился у Аристотеля, но это не так…

За окнами потемнело, и пошёл нудный осенний дождь. В аудитории стало зябко, и первый студент шёпотом заметил:

— В Древней Греции таких гадких погод, наверное, не бывает. Там тепло, солнышко — там можно и диалектикой заняться, а здесь…

— Ага, — тихо согласился сосед и продолжил что-то рисовать в своей тетради.

— Гегелевская диалектика, — послышалось в аудитории. — Есть учение о развитии, учение о взаимодействии всего сущего…

Первый студент чуточку помельче, чем первая запись, вывел под словом «Диалектика»: «Учение о развитии».

— Гегель пошёл дальше Канта, — произнёс профессор. — Иммануил Кант — родоначальник классической немецкой философии…

«Ещё один», — уныло подумал первый студент, записал: «Иммануил — родоначальник» и заглянул к соседу в тетрадь. У соседа весь лист был исчиркан каракулями, среди которых в некоторых местах просматривались какие-то фантастические машины и агрегаты.

«Наверное, знает эту диалектику — вот и рисует что попало», — подумал первый студент и тревожно прислушался к аудитории.

— Закон единства и борьбы противоположностей, — громко и как-то торжественно произнёс профессор. Затем он слегка потёр пальцем нос, огладил длинные волосы на затылке и продолжил: — Именно существование противоположностей заставляет мир естественным образом развиваться.

«Ага, — подумал студент. — Он и я суть естественные противоположности. Его противоположность меня смять может, а моя только тихо сопротивляется».

— А вот метафизика отрицает качественные скачки, тогда как закон взаимного перехода количественных и качественных изменений… — Профессор ещё раз повторил процедуру потирания носа и волос и продолжил: — Развитие представляет собой единство количественных и качественных изменений. На определённом этапе количество приводит к новому качеству, а новое качество порождает новые возможности…

— Новые возможности, — шепчет студент и внимательно приглядывается к сидящим ниже его слушателям. «Надо бы с кем-нибудь познакомиться поближе», — про себя решает он и продолжает наблюдать за аудиторией.

— Проще говоря, этот закон говорит нам о том, что ничто не вечно и каждая новая стадия (новый этап) развития так или иначе отрицает предыдущую. Таким образом, закон…

«Сделаю “шпоры”, — размышляет про себя студент. — Или у кого-нибудь раздобуду».

— Таким образом, — повторяет профессор, — закон отрицания отрицания определяет направленность развития, определяет связь нового и старого. Отрицание отрицания, то есть двойное отрицание, представляет собой сохранение некоторых свойств старого в новом…

— Ничего, — шепчет студент, — прорвёмся через отрицание отрицания, что-то ведь должно остаться. Не может не остаться, ведь это — диалектика.

А с кафедры продолжали звучать философские мысли, и студенту показалось, что он уже начинает что-то понимать в диалектике; показалось, что он сидит даже не здесь в большой аудитории, а где-то совсем в другом месте, а может быть, плывёт над облаками, всё дальше и дальше удаляясь от земли. И вот он в пустоте, где далёкие звёзды ещё не приблизились к нему и ему страшно оттого, что он может и не вернуться назад, и в то же время радостно оттого, что он летит всё дальше и дальше в неизведанное.

До него долетают слова профессора: «Господа на галёрке, вам это всё придётся сдавать», и он возвращается туда, где царят всего лишь законы диалектики.