Пантеон

Вранин, 2019

Потерявшийся путник в загадочной ледяной пустыне. Моряк становится свидетелем непредназначенного человеческому взгляду. Отважный герой, готовый пройти несколько смертельных испытаний, чтобы взойти на пирамиду, где его ждёт прекраснейшая из всех женщин. Мужчина просыпается в тёмном лабиринте и не помнит, как здесь оказался. Таинственные события в монастыре, спрятанном в лесной глуши. Это истории одиночества человека, поисков себя и встреч с Неизведанным в огромном и пугающем мире.

Вы стоите на пороге великолепных руин, но, возможно, это просто еще строящееся здание. Новое оно или старое сказать невозможно. Многие тайны и опасности ждут всякого, кто сделает шаг вперед. Но красота этого места и то, что в нем сокрыто, стоят этого риска. Осмелитесь ли вы войти?  

КАЙ

Холодный ветер яростно атаковал высокие, покрытые льдом и снегом горы. Вновь и вновь безуспешно бился он об их макушки, отбрасывавшие ветер к заиндевелому основанию гор, где этого свирепого злодея также ждала неудача в его, казалось бы, вечном стремлении обратить в ничто все препятствия, возникающие на его беспорядочном пути. В бессильной злобе от вековой борьбы с непреклонным камнем, погруженным в лёд, ветер перекидывался на тех несчастных, что оказались в этой снежной пустоши.

Казалось, что вся природа этой местности была настроена против любых проявлений тепла и жизни, ибо вместе с ветром поднимался и древний, оспаривающий у воды право первородства, снег. Из их союза возникала белая пелена, слепящая взор и уносящая голос, разделяя, тем самым, и без того разобщенных людей, тщетно мечтавших о спасении от безжалостной стихии.

Он укрылся под склоном небольшого холма, расположенным таким образом, что снег почти не проникал сюда. В его угнетенном сознании поочередно всплывали три мысли: не замерзнуть, поесть и найти остальных. Он успокаивал себя мыслью, что его одежда достаточно тепла, а снежная буря, вызванная войной ветра и гор, не может продолжаться вечно. Он оказался прав. Ближе к ночи, хотя здесь почти невозможно было отличить её от дня, ибо солнце было навечно скрыто голубовато-серыми облаками, неистовство ветра немного спало. Он осмелился выйти из своего маленького укрытия и попробовать найти хоть что-нибудь, кроме снега и льда в этой мёртвой долине.

Выйдя наружу, он обратил внимание на далёкие шпили гор, блеснувшие каким-то неестественным синевато-зелёным сиянием. Несколько ближе, но, всё равно, бесконечно далеко чах хвойный лес. Его внимание также привлекли еле заметные, но от того не менее внушительные провалы, холмы и спуски, которыми была испещрена вся долина. Вся эта скудная картина была затянута белым саваном никогда не таявшего снега. Это обстоятельство немного успокоило его, ибо столь старый и плотный снег не столь сильно замедлял его передвижение, как если бы он был молодым и юным, как в тех местах, куда зима лишь обращает свой взор или, в редких случаях, заходит недолгим гостем, но не полноправно властвует, как здесь.

Он подумал, что нужно крикнуть, чтобы найти хоть кого-нибудь. Он уже приготовился исполнить задуманное, но в самый последний момент крик остановился в его горле, а в голове прозвенела мысль, что его могут услышать не те. «Волки или другие хищники», — успокоил он себя и с опаской посмотрел в сторону леса. Лес был безжизненно тих и спокоен, деревья слабо покачивались и скрипели под воздействием усмирившегося ветра, однако, что-то в их скрипе показалось ему неправильным, подобно гоготанию птиц, что напоминает искаженный человеческий голос, пронзительное и опасное. Ему казалось, что он слышит что-то ещё в этом древесном скрипе, нет, не шёпот, как легко мог бы подумать вдохновенный природой чудак, но что-то иное.

Он отогнал от себя эти странные мысли, вновь вспомнив о волках и том обстоятельстве, что в ночное время люди острее реагируют на всё в окружающем мире, словно наступающая тьма не скрывает истину, дарованную светом, а обнажает её, и, всё равно, обманывает. Он направился вперед, стараясь передвигаться быстро и бесшумно. Ему постоянно хотелось оглянуться назад, ибо казалось, что кто-то должен преследовать его, однако, преследователи не спешили себя обнаружить.

Через пару часов, спустившись с небольшого холма в низину, расположенную почти вплотную к лесу, он решил отдохнуть. «Разумеется, снежная буря уничтожила все следы, потому и кажется, что здесь никогда не было ни одного живого существа», — подумал он, присев под вековой елью, стоящей на отшибе леса.

Быстрое движение, еле ощутимое, но заметное, даже не столько боковым зрением, сколько каким-то внутренним чувством угрозы, и его охватило смятение. Что-то нездоровое было в этом движение, как и в скрипе деревьев. «Пустое, показалось», — настойчиво решил он.

Под елью было не так холодно, несмотря на то, что она казалась такой же мертвенной и безжизненной, как и всё вокруг. Он выпил что-то нетеплое, но и не замерзшее, и довольно быстро погрузился в сон посреди открытого всем ветрам поля. Ему снилась чёрная пустота, столь непохожая на однообразие белого, царящего наяву. В этой пустоте он видел какие-то мимолетные образы и девушку, взывающую к нему о помощи. Её черты были эфемерными, но привлекательными, она кружилась по бездне, постепенно проваливаясь в её глубь, зовя его и плавно исчезая. Затем он увидел во тьме контуры фигур, подходящих к нему до того изящно, ровно и необычно, что такая походка выглядела какой-то неестественной, нереальной.

В этот самый миг, он проснулся. Сквозь сон, когда явь и грёза действуют сообща, ему показалось, что он видит чьи-то силуэты, спрятанные порывами снега, поднятого утренним ветром. Быстрые и бледные, как ломкий лёд — всё, что можно было о них сказать. С его пробуждением, они почти сразу исчезли, или ему показалось, что они исчезли, или их и вовсе не было. В этом холодном плену явь и морок причудливо сливались, играя с сознанием человека. Мурашки впивались ему в спину, а сердце испуганно ускоряло свой темп, как будто пытаясь убежать из его груди. Хотя для волнения и не было реальных поводов, он чувствовал первобытный страх, подобный страху первых людей, увидевших вздымающийся океан.

Ему нужно было двигаться дальше, он успокоился и пошел. Весь день ему казалось, что за ним наблюдают, но вокруг не было и следа диких зверей, словно вместо них в лесу поселились сугробы и льдины. Говорить же о людях и вовсе не приходилось, хотя он знал, что не может быть один в этом снежном плену. Он шел бесконечно долго, потеряв счет времени, самые низменные человеческие потребности притупились, всё, чего ему хотелось, это найти ещё одно живое существо в этой бесконечной круговерти снега, льда и мрака. Наконец, ему повезло: у подножия крючковатой и невысокой скалы, закрывающей небольшую поляну от остервеневшего ветра, он заметил брошенную флягу, покрытую плёнкой инея. «Неужели? Хоть кто-то!» — в полуисступительном восторге подумал он. Внезапный порыв исчез так же быстро, как и появился, ибо разум подсказывал ему, что флягу человек оставил бы в последнюю очередь. Он подошел к самому основанию скалы и увидел непривычный цвет, запрещенный цвет, спрятанный под покровом белого. Красный. Это был красный цвет, столь ненавистный бледно-сизому миру вокруг. Страх охватил его, но не помешал, а может, и помог стряхнуть белую пелену и обнажить скрывающуюся под ней картину. На него смотрели пустые и безжизненные глазницы того, что когда-то можно было назвать человеком. Заиндевевший палец замерз на синеватых губах в знаке вечного молчания.

Этого ему хватило, он понял, что не один, но живых здесь нет. Он чувствовал сильнейшую усталость, но что-то поддерживало его, и он побежал прочь, так далеко, как только мог. Внезапно позади раздался тревожный и громкий звук, отдаленно напоминающий чей-то раскатистый смех или вой. Он обернулся и увидел чудовищных размеров лавину, пришедшую, словно из ниоткуда, и достигающую небес. Она накрыла всё, что он уже успел пройти, включая древний лес, и теперь двигалась к нему. Волей случая, она оказалась очень далеко, и ему удалось избежать этого страшного чудовища.

С приходом очередной ночи, более мрачной, чем предыдущие, он уединился в небольшой пещере, необычной по той причине, что в ней не было ни льда, ни снега, только голый камень. Вновь он слышал таинственные скрипы, напоминающие голоса, и вновь ему казалось, что где-то далеко во мраке ночи и буйстве снежного ветра, он видит чьи-то зловещие силуэты, скользящие по склонам гор. Они рядом, они есть, думал он. Он уже почти заснул с этой мыслью, как вдруг увидел в проеме пещеры хрупкую девушку в длинном шерстяном плаще. Он испугался, обрадовался и удивился почти одновременно. Девушка же заметила, что в пещере кто-то есть, и слегка отшатнулась в сторону. Ему показалось, что она чем-то напугана, но почти выбилась из сил, раз не пытается убежать. Он подошел к ней и протянул руку, она медленно приняла его руку и зашла в пещеру. Он решил, что девушка страшно замерзла, так как её бледная ручка была не теплее здешних камней. Он предложил ей воды и те скудные запасы еды, которые у него оставались, но она только помотала головой, не произнося ни слова. Чтобы согреть необщительную гостью, он сел с ней рядом и приобнял её. Находясь так близко, ему удалось лучше рассмотреть её. Она напомнила ему девушку из сна, только здесь её внешность казалась несколько более земной. Её светлые, почти белые волосы ниспадали на тонкие плечи, сочетаясь с её безупречной, но несколько излишне бледной кожей. Ярко-голубые, уходящие в синеву глаза сверкали на фоне элегантной бледности. Только одно показалось ему странным в её глазах: они были как стеклянные, не выражали никаких эмоций и чувств, словно были ненастоящими. Он объяснил для себя это тем, что девушка очень устала и, наверняка, его глаза выглядят даже хуже.

Он попытался задать ей несколько вопросов, но она молчала и лишь изредка улыбалась своими белесыми губами. Через некоторое время он совсем устал и заснул.

Во сне он видел как путешествует c ней по снежной пустыни, как постепенно разрушается его одиночество, а жизнь становится осмысленнее. Но что-то было не так: её рука была по-прежнему холодна, а улыбка, как и взгляд, безжизненна, она была чужой. Его грудь заболела от разочарования, и тут она подошла к нему и поцеловала, её поцелуй был холоден и пугающ, ибо окружающий мир начал меняться. Исчезли снег и лед, облака и горы, одна только ночь плясала вокруг них, пока продолжался поцелуй. Она отняла губы, и он почувствовал себя пустым, а нечто в груди заболело ещё сильнее. В этот момент он проснулся.

С уходом сна, клокочущая боль в груди не уменьшилась, скорее даже усилилась, но он проигнорировал это, ибо ему показалось, что она плачет. И в самом деле, она сидела на корточках к нему спиной и склонила над чем-то голову, можно было подумать, что ей нехорошо или, что она что-то прячет от других. Он поднялся, чтобы утешить её. Она обернулась. Тусклый свет дня обнажил ужасную истину: лицо, которое ещё недавно казалось ему безупречно красивым, испугало его до глубины души. Бледная кожа была словно соткана из снега, а глаза были безжизненными осколками льда. Она улыбнулась до ушей, обнажив заостренные клыки, а вся её осанка приобрела что-то хищническое, нечеловеческое. Она что-то крепко сжимала в своей когтистой руке. Красное… Снова красное… Только на этот раз это красное было живым, оно двигалось, вернее ритмично билось. Это было сердце, его сердце. Он посмотрел вниз и увидел, что на том месте, где у него была грудь, зияет огромная дыра, уходящая до позвоночника. Она усмехнулась каким-то жутковатым, скрипучим звуком и вылетела из пещеры, растворившись в снежной буре. Он остался один… без сердца…

Он покинул пещеру и вновь побрел дальше, без целей, желаний и стремлений. Он не собирался искать существо, укравшее его сердце, он не боялся других, сквозивших вокруг него в снежном тумане, он шел вперед. Когда рассеялась буря, он увидел, что совсем рядом возвышается колоссальная гора, сверкающая сизыми всполохами света. Он шел к этой горе, сотворенной из чистого льда, и слышал голоса, шепчущие ему в глубины сознания нечто невыразимое. Он поднялся на вершину горы, окончательно отринув потребности человеческого тела. На вершине горы он обнаружил огромное ледяное зеркало, выглядящее, словно не от мира сего. В нем почти ничего не отражалось. Он подошел к этому зеркалу и, испытывая неизъяснимый трепет, поднял глаза и посмотрел в его гладь. Он увидел себя, но это был некто совершенно другой. Он был облачен в мрачные доспехи, а на его челе, подобно горам, украшающим долину, находился шлем с острыми зубцами, что делало его похожим на корону. Там же, где у него теперь зияла дыра, он видел сверкающий осколок синего льда, заменяющий его двойнику сердце. Глаза отражения тоже были синеватыми, но не лишенными жизни, хуже, они были наполнены смертью и источали её. Вид отражения был величественным и притягивал взгляд, он понял, что оно тоже наблюдает за ним.

Но это оказалось не самым страшным. Ему показалось, что за отражением находится что-то ещё, Нечто, наблюдающее за ним. Нечто, для чего вся эта ледяная пустыня, весь мир и вся вселенная помещались на плоскости зеркала, в которое Оно смотрело с той стороны. Бесконечный ужас охватил его, он попытался отвести взгляд от своего отражения и того, что скрывалось за ним, но не мог. Тогда он взглянул за своё отражение в бесконечную пустоту, где обитало Оно, и встретился с Ним взглядом. Его взгляд выходил за всякие мыслимые пределы, он не поддавался описанию и осмыслению, единственное, что он мог сказать о нем — это был холодной и недоброжелательный взгляд. Его зрение и рассудок не смогли выдержать увиденного по ту сторону зеркала, и он упал на колени, а его отражение село. Его глаза покрылись коркой льда и навсегда погасли, погрузив его в бесконечную тьму, где нет ничего, кроме холода и смерти…

Где-то далеко, в одной изящной бледной руке, принадлежащей красивой женщине, в последний раз ударилось чье-то сердце и обратилось в пепел, опалив ей руку…