Мариуполь. Назад в будущее

Вячеслав Ворон, 2023

Действие романа происходит в городе Мариуполе в трех временных континуумах. Пятница 9 мая 2014 года. Центральная улица города Мариуполя. Шествие Бессмертного полка. В городе орудует банда, состоящая из приехавших с Киевского майдана националистов. На танке они направляются к местному РОВД. Завязывается бой. Выстрел из танка приводит к тяжелой контузии главного героя Виктора, лейтенанта милиции. Ответный выстрел сослуживца Виктора из автоматического оружия в сторону нападавших националистов тяжело ранит в голову главного антигероя Маргелюка. Их доставляют в нейрохирургию города. Оба персонажа находятся в пограничном состоянии – глубокой коме. Неизведанные возможности головного мозга человека приводят сознание каждого из них в прошлое. Пятница 9 мая 1941 года. Осенью 1941 года город Мариуполь оккупируют немецкие захватчики. Дальнейшие события разворачиваются в городе, оккупированном нацистами и неонацистами, в 1941, 2014, 2022 годах соответственно.

Глава 5

БТР с раненым Маргелой припарковался у центрального входа Городской клинической больницы № 3. Двое бойцов вбежали внутрь и, угрожая оружием, затребовали доктора. Девушка-администратор тут же нажала тревожную кнопку, в больнице зазвенела сирена. Весь персонал, что находился в больнице, собрался у регистратуры.

— Слухайте сюди, працівники Гіппократа! У нас важко поранений боєць. Ваше завдання його поставити на ноги до того моменту, коли ми повернёмся, в іншому випадку всіх розстріляємо! — высказался боевик с рябым лицом, похожим на хряка. — Паха несіть сюди Маргелу.

В фойе внесли раненного бойца, положили его на первую попавшуюся скамью, бросили на грудь пять тысяч гривен и вместе со «свинорылым» боевиком спешно удалились. За дверями послышались рёв мотора БТРа и автоматная очередь. Когда всё стихло, дежурный врач высшей категории Никита Витальевич Мазай подошёл к лежащему в беспамятстве Маргеле, осмотрел его бледное лицо, заглянул в склеры глаз, пощупал пульс.

— Срочно в операционную!

— Он жив? — поинтересовалась молоденькая медсестра.

— Жив, Олеся, пока жив. А если мы с вами будем медлить, то пациент умрёт, не приходя в сознание.

Доктор повернулся к опешившему охраннику:

— Сергей, не стой истуканом, зови своего напарника, уложите этого бедолагу на каталку, готовим к операции. Олеся, а ты сегодня останешься в ночь, уход за больным нужен будет, — добавил он.

— Никита Виталич, почему я? У меня экзамены на носу, мне заниматься надо.

— Позанимаешься здесь, в больничной тишине. От меня протекция при поступлении за твоё усердие в нашем нелёгком труде.

— Хорошо, можно мне тогда домой сейчас уйти, учебники взять?

— Иди. Остальные в операционную, нам предстоит нелёгкая работа!

* * *

Маргела почувствовал, что кто-то медленно и нежно гладит его по голове. Так, в детстве, мама будила по утрам перед школой. Её руки всегда были тёплыми и такими ласковыми. Ему захотелось взглянуть на того, кто бы это мог быть, но необычайно яркий свет не позволял открыть глаза, и Маргеле казалось, что тело его абсолютно невесомо, словно утиный пух из подушки, на которой он спал ещё ребенком. Он ощущал эту невесомость каждой клеточкой своей физической оболочки.

На какой-то момент свет, как туман, стал рассеиваться. Маргела увидел под собой длинную, уходящую за горизонт дорогу. Она была выстлана маленькими огоньками, похожими на миллиарды светлячков, прыгающими с невероятной скоростью, причём место каждого прыгнувшего вперёд «светлячка» мгновенно занимал следующий. Вся эта дорога больше походила на живую реку, где каждый атом бегущей воды был как раз этим «светлячком». Дорога жила, но жила своей «светлячковой» жизнью,

и в этом для Маргелы не было никакого сомнения.

Рассеивающийся свет медленно начал сворачиваться трубой, диаметром с диск солнца, которое можно наблюдать на закате в южном полушарии. Труба на секунду зависла над дорогой и стремительно помчалась к горизонту. Маргела явно услышал звук, похожий на стук колёс скорого поезда. Звук приближался, в то время как свет удалялся…

Он резко открыл глаза. На краю кровати сидела незнакомая женщина и гладила его по голове, которая звенела и раскалывалась от боли. Окно возле кровати было открыто, с улицы доносился стук колёс проходившего мимо паровоза. Стук этот, отдаваясь в висках, усиливая болевой эффект.

Обстановка в комнате ему была незнакома, все предметы и утварь здесь напоминали фотографию из прошлого. Он видел такие в альбоме родителей: выцветшие от времени снимки бабки с дедом, их братьев и сестёр и даже их родителей. Маргела попытался приподняться, опершись на одну руку, однако сил не хватило.

— Сынок, вставай, на работу пора, — сказала незнакомая женщина.

В голове Маргелы пронеслось эхом «сынок».

— Сы-ы-но-ок? — переспросил он.

— Что, сынок, горилка ещё не выветрилась? Тебе на смену пора.

— Извините, женщина, но я Вас не знаю.

— Я вот тебя сейчас как огрею кочергой! Мать родную не признать! Какая я тебе женщина? Пережрал сивухи что ль? А ну, вставай, надевай портки и — мигом на завод!

— Какой завод? Какая горилка? Я вообще не пью! Стоп! —

Маргела задумался. — Как меня зовут?

— Ой, надо же так нажраться, чтобы имя свое забыть! Лёшкой тебя величать. Алексей Тарасович. Батя твой уже давно на смене.

— Какой батя?

— Слышь, Лёх! — женщина склонилась над Маргелой. — Ты дурака-то не валяй! Не хочешь идти на работу, так и скажи, а коль амнезия у тебя, после вчерашнего, так я тебе помогу-то память восстановить!

Она выпрямилась во весь рост и громко прокричала:

— Маргелюк Алексей Тарасович, шагом марш на работу! И без всяких-яких! Встал, взял «тормозок» и бегом на завод!

Алексей понял, что таким методом он будет долго вникать в суть дела, и решил действовать аккуратнее:

— Мам, а какой сейчас год?

— Ох, хотя бы матерью назвал, а не женщиной! Сегодня 9 мая 1941 года, пятница. Вчера был четверг, у тебя была получка первая, ты со своими дружками по цеху в ресторан вроде пошёл. Но что вы пили, я не знаю. Память тебе отшибло напрочь, сынок.

— Да не пил я! Не пью же вообще! Но голова болит, и силёнок нет!

— А, может, тебя кто по голове тюкнул? Гроши-то на месте? Оно так, запаха от горилки я не слыхала, но от бати я тоже не чую, хоть он и бывает на рогах. Нос у меня с детства на запахи не охоч. А ну, погляди мне в глаза!

Она наклонилась и посмотрела ему в глаза. Множество красных ниточек тянулись с края склеры к зрачкам. Само стекловидное тело выглядело жёлтым. Затем она повернула его голову набок и увидела на подушке еле заметное алое пятнышко. Нащупав ладонью затылок, обнаружила небольшую шишку.

— Ой, сына, оговорила я тебя! Видимо, что-то произошло. Болезный ты какой-то. Бледный, и шишка у тебя на затылке. Неужто и прям, кто отлупил? Брюки!

Она взяла со спинки кровати брюки Алексея и вывернула карманы. Они оказались пусты.

— Я так и знала! Грабанули тебя! Грошей-то нема. Надо врача. Не дай Бог, что. Это голова всё же.

— Мам, не надо! Вырулим сами. Ты мне только помоги память восстановить.

— «Вырулим» — это что за слово такое, откуда оно? Ладно, полежи сегодня дома, я сама схожу на завод, отпрошу тебя на пару дней у Виктора. Он понятливый, прогул не поставит. Ты лежи, а я тебе молочка с хлебушком принесу.

Она удалилась.