Треть мира. Заметки «дикого» туриста

Вячеслав Дегтяренко

Сочи и Азоры, Юрьев Польский и Дебрецен, Кошице и Обнинск, Мюнхен и Питер, Киев и Калуга, Москва и Кимры, Боровск и Минск, Гомель и Клайпеда, Вильнюс и Ярославль. Все действия происходят практически в одно время с одними людьми, но с разным окружением.

ЛИТОВСКИЕ КАНИКУЛЫ

— Папа, а куда мы поедем на каникулы? — спросила старшая дочь в сентябре.

— Никуда… У меня только три дня отпуска осталось! — грубо ответил я.

— Папа, а куда мы полетим на самолёте? — интересовался трёхлетний сын.

— Никуда. Мы поедем на электричках… В Калугу и Волоколамск самолеты не летают.

Мои ответы их не устраивали, и вопросы регулярно повторялись. Я подумал, что если три отпускных дня приплюсовать к праздничным, то получится почти неделя отдыха. Шенген открыт ещё год, недалеко Прибалтика, куда можно недорого заехать, либо со стороны Питера, либо через Минск. Семь лет, как мы не бывали в Вильнюсе и Таллине. Перечитал свои наблюдения и решил отправиться в Беларусь и Литву. Два вечера на логистику и неожиданная мечта стала ближе. Жуковский — Минск — Вильнюс — Каунас — Клайпеда и обратно. Детвора рада, да и мы тоже, так как многое придётся открывать впервые.

Мне показалось, что аэропорт Жуковский мало напоминает Шереметьево. Его стеклометаллическое здание можно сравнивать с европейскими ангарами для лоукостеров. Построен добротно, а вот продуманности не хватает. Как будто проектировали студенты, а разрешение подписывал староста кружка архитекторов. Лифтов нет, розеток тоже, кафе-монополист «Шоколадница» с заоблачными ценами. А наличие автомата для зарядки гаджетов (3 рубля минута) воспринимается, как пережиток двадцатого века, хотя тогда в них надобности ещё не было. Глядя на припаркованные четыре Боинга, один пропеллерный ЯК и допотопный автобус для перевозки к трапу, мне не верилось, что отсюда можно улететь. Хотелось зааплодировать, когда с тридцатиминутной задержкой мы всё же поднялись в изливающие тонны воды ночное московское небо.

МИНСК

Минский аэропорт встретил радушно. Нет проверки паспортов, все надписи продублированы на русском с китайским, как и объявления по громкоговорящей связи. На стенах красуется реклама МТС, Альфа-банка и Сбербанка. Заметил пункты бесплатной зарядки телефонов, питьевые фонтаны и недорогие продуктовые ларьки. За тридцать рублей можно доехать на сертифицированном такси в любую точку города. Спросил на информационной стойке об автобусе и обменном пункте. Вежливо ответили, что выход через ворота №11, проезд стоит четыре рубля и до отправления автобуса осталось десять минут. Я подумал, что должно хватить. Родной Сбербанк выплёвывает свою же маэстро, Альфабанк сообщает на табло, что на карте недостаточно средств, ВТБ принимает только визу. Девушка в окошке Сбера извиняется, что «нет связи», но меняет наши рубли на свои. Новенькие, без больших нулей и фигур животных. Внешне их можно спутать с евро, только размеры банкнот чуть меньше.

Водитель терпеливо дождался моего появления. Дети моментально заснули в салоне, пропахшем временем и керосином. Билетов не выдал, зато в наличии остановки по требованию. Мы довольны, так как почти комфортно едем и зайцем везём наш багаж. Из окна — пустынная магистраль и редкая реклама. То ли праздник сегодня, то ли дорог много, то ли машин мало.

Двадцать три часа. Парадная улица Ленина гранитными фасадами напоминает московскую Тверскую. Город почти спит, лишь редкие МАЗовские автобусы и троллейбусы развозят вечерних горожан. По навигатору до апартаментов на улице Обойная — два километра. Отправились пешком с надеждой по пути найти круглосуточный продуктовый. После перепаханной столицы по здешним тротуарам комфортно гулять. Нет строек, никто регулярно не меняет плитку-бордюры-асфальт, да и барьеров для колясок поменьше. В круглосуточном «Рублёвском» радуемся моцарелле, творожкам и пахучей выпечке. Но работает всего одна касса, и у неё очередь человек двадцать. Фанаты минского «Динамо» дважды пытаются стрельнуть мелочь на пиво. Вежливо отказываю, так как ещё не обжился ею. От скуки на его полках насчитал двадцать видов вина и сто пятьдесят водки из Беларуси и Украины.

В полночь подписал договор о приёме квартиры с описью на сорок восемь предметов, в которую хозяин включил всё, — от кухонного гарнитура за три тысячи долларов до постера на балконе за два пятьдесят. Странно, почему он залог не взял? — подумал про себя, — и разрешил нам опустить ключ в почтовый ящик при выезде. Детям нравятся горящие лампочки индикаторов стильного лофта «Кота Бегемота», и спокойствие наступает после двух часов.

— Мы не можем посадить ваших детей! — с прибалтийским акцентом сказала девушка билетёр эколайновского автобуса.

— Но мне в кассе продали три билета и сказали, что остальные пассажиры едут бесплатно.

— Это не так, — парировала она, — по правилам нашей компании у всех должны быть билеты. Вы обязаны купить для них детские билеты. В нашем офисе через дорогу. Так будет быстрее.

— Мы не можем вам продать билеты, так как этот автобус уже уехал! — отрезала дама в кассе.

— Но он ещё стоит на перроне. Моя семья в салоне ждёт меня.

— Система не выдаёт. Вы можете у водителя купить билеты за полную стоимость.

— Но ведь ребёнку всего год, а второму три.

— Таковы правила нашей компании.

Литовский шофёр плохо говорил на русском, не принимал ни карточки, ни евро, но терпеливо ждал, пока я схожу в обменный пункт на третьем этаже торгового центра, и не перепробую все карточки в банкоматах и не отстою очередь. С тридцатиминутной задержкой мы тронулись. Радует, что есть wifi на весь период поездки и автомат с горячими напитками, но не работает санузел. Мне вспомнилась советская пословица: «Курица — не птица, Болгария — не заграница».

Вместо заявленных трёх часов мы ехали пять, а белорусские пограничники не хотели пропускать нас из-за отсутствия свидетельств о рождении. Хорошо, что удалось достать сканы из облака и после с совещания с майором — начальником заставы нам дали «зелёный свет», чтобы мы любовались литовскими пейзажами из окна. Правда, особой разницы с соседями нет, если не считать надписей латиницей и относительного запустения в постройках. Ухоженные поля с заготовленным сеном, небольшие перелески и национальные парки, редкие авто. На въезде в вечерний Вильнюс удивились горящим лампадкам на городском кладбище. Дорога в двести километров заняла пять часов вместо заявленных трёх.

ВИЛЬНЮС

Возле автовокзала супермаркет Iki, где мы, наконец, почувствовали, что попали в Европу. Тароматас (по приёму пустой посуды), чайно-кофейный уголок самообслуживания с кофемашиной WMF, столиком в центре зала. В холодильниках аккуратно разложены бри, камамбер, горгонзола, чиримойя, спелейший манго. Слабо газированная вода «Hermis» из Друскининкая дополнилась польским творогом, сорокапроцентной сметаной и рокишкинским молочком. Чисто, аккуратно, без толчеи, брака и подпорченной продукции. Отдельный прилавок для продуктов с истекающим сроком годности по символическим ценам. Надобность в английском не требовалась. Нас узнавали, что упрощало коммуникацию. Да и надписи вокруг, как правило, на трёх языках.

Купили на железнодорожном вокзале билеты на утреннюю электричку в Каунас, и ушли в мокрый город. Хорошо, что взяли дождевики на коляски и три зонта. Можно конечно воспользоваться общественным транспортом из 80-х годов, но у малышей наступил второй тихий час, и у нас есть возможность исследовать городскую среду.

— Слава, ты видел? — возмущалась Надя, — он же меня с головой облил!

— Почти Европа! Не переживай, водители ещё не адаптировались. Пройдёт лет пятьдесят, и дороги без луж начнут делать, и ограничители скорости поставят. Всё постепенно. Видишь, ещё даже тротуары не успели сменить?

— Нет на них Собянина… — весело пробормотала Надя.

Так уклоняясь от брызг любителей быстрой езды, прыгая между луж, мы пробирались по тёмным, депрессивным районам города к речке Вильно, за которой находится Ecotel. Семь лет назад мы не чувствовали подобного дискомфорта, хотя тогда приезжали в начале марта и без коляски.

На набережной вырос участок новый район. Из стекла, бетона, неоновой рекламы, казино и торгового центра. Стильно, чисто и малолюдно. Лишь украинские туристы курят на входе и обсуждают, кому идти за пивом, а кому за колбасой. В наших планах покупка обуви, так как сын оставил ботинок во вчерашнем автобусе. Ассортимент добротный и девушки-продавщицы охотно щебечут с нами на английском. По пути наткнулись на распродажу посуды и литовской керамики и повеселевшие, с покупками зашли в трехзвёздочную гостиницу.

Я предположил, что название гостиницы «Экотель» происходит от слова экономический, а не от экологический. «Форточки предназначены только для проветривания» и «Граждане, взявшие с собой продукты во время завтрака, — будут наказаны денежным штрафом» гласили таблички. Если первую надпись мы восприняли стоически, так как планировали положить термоконтейнер на наружный подоконник из-за отсутствия холодильника, то вторую хотелось нарушить, чтобы узнать, сколько нынче штраф и какова процедура оформления, с полицией или без, с лишением визы и выдворением из страны, либо можно по старинке, за бутылку договориться.

— У нас впереди такие два чудесных города, Слава, — улыбнулась Надя, завидев мою реакцию, — давай сфотографируем это безобразие и побыстрее уедем отсюда… В конце концов, они ведь не виноваты. Жизнь заставляет…

Вильнюс воспринимался волнами. За чёрной полосой следовала белая. Нам уступили место в автобусе-гармошке, где я объяснял детям, что такое компостер. А в современном вагоне двухэтажного швейцарского поезда «Stadler» пожилая пара просто пересела на другой ряд, чтобы нам было комфортнее. Жаль, что без wifi, но зато просторно, быстро и тепло.

КАУНАС

Через час семнадцать и сто километров пути вокзал Каунаса встретил нас массивным зданием в стиле сталинского ампира с табличкой-новоделом в виде тюремной решётки о захвате Литвы Советами и сосланными в ГУЛАГ мирными горожанами. Интернета и турист-информа нет, но зато есть вкусный Лавацца блю из автомата на десять центов дешевле чем в стране производителе капсул.

Каунас встречал теми же полосами, что и Вильнюс, только интенсивность их выше и ярче. «Чтобы узнать, как и чем живёт страна — надо ехать из её столицы» — подумал про себя. Современный привокзальный подземный переход с неработающими сенсорными дверьми, платформой для инвалидных колясок и молчащим лифтом, протекающей крышей, пластиковыми тазиками для капающей из потолка дождевой воды и табличкой, что вход в туалет обойдется в двадцать девять центов. Недорого, но интересно, почему не тридцать?

На выходе из перехода попали в облако рынка, соседствующего с ультрасовременным автовокзалом и сетевым супермаркетом Rimi. Ароматные яблоки по восемьдесят и помидоры по евро, лесные ягоды литровыми банками и копчёная колбаса щекотали обонятельные рецепторы, а на соседних рядах колыхались на ветру новые плащи с пальто. Кажется, что переместился в Лужковскую Москву, когда ценники были в долларах и немецких марках, а товар привозили на двухколёсных тележках в клетчатых китайских сумках. Вокруг рынка и автостанции множественные секонд-хэнды, секс-шопы, казино и гимназия имени Пушкина. Мы шли и встречали то разрушенные временем долгострои восьмидесятых, то поросшие мхом дома-деревяшки с законопаченными окнами, которые чередовались с современными торговыми центрами, хай-тэковскими отелями и киосками. Странно, что нет привычной массовой застройки бума нулевых. Нигде не красуются жилые башни-высотки, а большинство домов либо хрущёвки, либо родом из девятнадцатого века. Тротуары здесь поразбитее, нежели в Вильнюсе, и мне показалось, что в некоторых местах затёрты до третьего слоя асфальта, который «помнит» ещё времена Хрущёва. Хотя в центре работа по благоустройству кипит, вопреки удобству пешеходов. Однако формально зелёной краской по съехавшим советским плиткам и выщербленному асфальту нарисована велодорожка, по которой лихо гоняют все кому не лень. Вполне вероятно, что здешний мэр метит на вышестоящее кресло.

Я фотографировал город и не переставал удивляться: разрисованным бомберами подземным переходам со стихийными торговыми точками, мозаичным стеклопакетам исторической застройки, уложенной вкривь и вкось брусчаткой, припаркованным на тротуарах машинам и светлым островкам торговых центров.

«Вся выпечка хранится не более двадцати четырёх часов» — перевёл я объявление в кафе-пекарне Prezo, где в ассортименте не менее сотни плюшек, пирожных и булочек. И конечно ноги сами занесли нас вовнутрь и усадили за уютные столики. Я дебютировал в литовском языке, хотя молодая кассирша знала английский. Мне показалось, что он полегче португальского или финского, так как в нём нередко встречаются русские и украинские слова.

Но за этим последовала тёмная полоса. Хозяин апартаментов с улицы Даукшос взял десять евро за уборку и депозит — залог за имущество, показав правила бронирования на букинге, которые я невнимательно прочитал. Но опять же, вероятно не от хорошей жизни. На нас ведь не написано, что мы не сломаем чего или не заберём в Москву индукционную панель с виллеройским смесителем из ванной.

— Будете в Каунасе — зайдите обязательно в музей Чюрлёниса и музей чертей! — напутствовал перед поездкой коллега-кардиолог — заядлый путешественник, — вам, как специалисту это должно быть интересно. Они почти рядом находятся.

Это заинтриговало меня, и я намеренно ничего не читал, чтобы не смазать впечатление. Мы купили билет за десять евро на троих и зашли в музей, построенный ещё в эпоху социализма, когда главному герою поменяли имя с фамилией на латышский манер.

— На лифте поднимаетесь на третий этаж! — на ломанном английском сказала приятная дама лет шестидесяти, которая вызвалась сопровождать нас по просторным залам музея. — Я могу постоять с коляской и малышом, пока вы будете знакомиться с живописью и музыкой мастера.

Мы поблагодарили и отказались, так как сын спал, а Олесия выступила категорически против её услуг. Я переходил от картины к картине, вчитываясь в комментарии на английском, и пытался провести аналогии. Дали, Пикассо, Мунк, Поллок всплывали в памяти, но их полотна совершенно иные и вызывают больший отклик. Полюбить здешнюю живопись (которую я соотнёс с депрессивно-шизоидным настроением автора) и найти душевную теплоту у тридцатилетнего гения я не смог. Моего воображения и опыта не хватило, а может всё зависит от подготовки и преддиспозиции? А помпезное заявление нашей сопровождающей о его классической литовской музыке, основанной на народных напевах, вызвало лишь саркастическую улыбку. Молодой стране нужны свои герои… и это оправдывает героизацию образа, так же, как и подвиг девятнадцатилетнего студента, сжегшего себя перед музыкальным театром в знак протеста против строя.

Гораздо веселее и самобытнее смотрелся музей чертей, основанный традиционным художником Жмуйдзинавичюсом, апартаменты которого занимали почти половину. Коллекционер собрал двести шестьдесят экспонатов на трёх этажах, его последователи дополнили её ещё на треть. Сказки, предания, пословицы дополняются фигурками, масками, пепельницами, трубками, чайным сервизом и прочими изображениями, которые разместились в стеклянных витринах. Утром мы проснулись под впечатлением, так как оба насмотрелись тяжёлых снов с кошмарным содержанием.

По Каунасу приятно гулять. Через исторический центр тянется длинная аллея Свободы (Laisves) — вторая пешеходная улица Советского Союза. Знакомые квадраты плит из семидесятых, зелёная лента велодорожки, оголившиеся деревья, скамейки, фонтан и бронзово-каменные памятники неизвестным для нас героям дополняются многочисленными магазинами, уютными кафе с окнами во всю стену. В Литве не прижились занавески даже в квартирах, и самое распространённое укрытие от уличных взглядов — это роликовые жалюзи в стеклопакетах либо горшки с живыми цветами. Нам импонирует этот стиль, так как расширяет объём комнаты и улучшает борьбу с пылью.

Второй день дождь. Хорошо, что без ветра. К нему привыкаешь. Вчера промокли даже вещи в рюкзаках, но сегодня мы более подготовлены. Дети не ропщут и сидят под дождевиками. Лишь старшая дочь напоминает о времени перекуса, и мы устремляемся в молочно-белый Ali с окнами во всю стену. С приветливыми барменшами в чёрной униформе и перчатках. Десерты из тёмного шоколада и пищевого золота контрастируют на фоне белых прилавков, белой мебели, белых полов, стен и белой кофе-машины. У всех восторг, так как наши желания угадываются, хоть мы и говорим на разных языках. Ради таких небольших открытий и стоит путешествовать!

Вторая порция восторга настигает в чайном магазине Presto.

— У вас сенча какого сбора? — спросил я у дамы, торговавшей в сетевой чайной лавке ТРЦ Акрополис.

— Этого года! — с русским акцентом вежливо ответила она.

— Разрешите попробовать её запах?

— Пожалуйста…

— А маття есть?

— Да.

— А что из дарджилингов представлено?

— Сбор 2017 года, верхушки с типсами! — ответила она, доставая из-под прилавка большую банку, обёрнутую в фольгу.

— А бао хао инь жень, из какой категории?

— Четыре А… Понюхайте!

— Спасибо, немного кислит… А какие дянь хуни, тегуанини, оолонги есть?

Наш диалог продолжался и от чайных листьев перешёл к кофейным зёрнам. Хотя я ждал посылку от продавца из Тайваня, всё же не удержался и купил пять пакетов с чаем и никарагуанский марагоджип. Вспомнился прошлогодний визит на чайную фабрику на улице Боровой, где дама за прилавком безапелляционно заявила, что от японского чая нейроны гибнут…

Третья волна восторга ожидала в супермаркете Maxima, где глаза разбежались от сырно-молочного, колбасно-мясного и винно-хлебного разнообразия. Решили, что сегодня вечером вспоминаем московский «Ашан» пятилетней давности шевр дю пуато и немецкий регион Мозель — семилетней — рислингом «Доктор Лузен», памятуя присказки из музея, что первый бокал мы пьём за Бога, второй за себя, а третий за того товарища, с которым нельзя собирать яблоки в саду.

Довольные и слегка промокшие мы вернулись в уютную квартиру на улице Даукшос.

— Папа, а почему у нас пол горячий? — спросил трёхлетний сын, бегая по полу босиком.

— Под полом батарея.

— А эта кнопка, что делает?

— Это пульт управления светом.

— А эта кнопка что делает?

— Это громкость блютус ресивера, через который сопрягаются наш телефон и планшет…

— Мне нравится эта квартира!

— И мне…

Утром дождь не закончился. Но сидеть, пусть и в уютной квартире, — расточительство для небольшой поездки. Не изучены городские парки, подъёмная дорога, мосты, крепость и многочисленные соборы.

Аттракцион фуникулёр стоит семьдесят центов. Удовольствие короткое, как и езда на карусели. Мы одни в вагончике столетней давности, и детишки резвятся на деревянных лавках, покрытых шкурами животных. С холма у музыкальной академии на левом берегу Немана открывается панорамный вид на Каунас. С кирхами, храмами, молчащими трубами остановленных производств, советскими девятиэтажками, парковыми квадратиками, добротным мостом 1948 года постройки, изображением баскетбольного мяча на набережной и надписями «Жальгирис» и «Литва». Мы прогулялись по округе, полюбовались школьным стадионом с четырьмя тартановыми дорожками, аккуратным травяным газоном и сияющим новизной типовым зданием школы 80-х годов. Заглянули в чистые дворы трёхэтажек с входными дверьми из стекла и дерева, полюбовались отцветающими газонами, неубранными яблоками и общественными зонами отдыха. Странно, что машины не заехали в песочницу и не вытоптали траву, что никто мусор не оставляет у подъезда, что с нами здороваются, очевидно принимая нас за местных. Семь лет живу в подъезде столичной пятиэтажки и мои соседи молча отворачиваются при встрече на лестнице.

С холма спустились к малолюдной Ратушной площади, которая квадратом зданий, брусчаткой и размерами напомнила аналогичную в Львове. В здании ратуши городской музей, неподалёку реанимированная крепость со скачущим рыцарем на белом флаге, трибунами и зелёным рвом. Нас же заинтересовала стрелка, где Вилия впадает в Неман. По карте там значится городской парк, и мы неспешно прошлись по его нехитрым дорожкам, потешились на work-out тренажёрах, понаблюдали за новогодними приготовлениями садовников, да за медленно плавающими белыми лебедями и лениво сидящими на кочках утопших деревьев чайками. Мне представилось, что попали в сказку с молочными реками и кисельными берегами, а позирующие в объектив птицы скоро обернутся принцами, сядут в потопленное бревно лодку и скажут: «Поплыли с нами, куда глаза глядят…»

Конечно, не всё так беззаботно в этой маленькой стране. И хоть большую часть времени мы чувствовали себя комфортно и в безопасности, некоторые проявления агрессии всё же приходилось наблюдать.

— Я не понимаю на литовском! — ответил я мужчине в широкой шляпе, с вопросительным лицом и запахом амбре в выдыхаемом воздухе. И, покачивая две коляски, дополнил, что не имею ни свободного времени, ни свободных денег.

— Мне надо немного кэш! — повторил он просьбу на английском, на что продублировал ответ в более грубой форме.

Во второй раз мы оказались свидетелями избиения вора в сетевом супермаркете Iki. Охранник закрыл входные двери, и мы невольно наблюдали, как выудил из его пальто бутылку дешёвого вина с батоном хлеба, а затем хлестал кастетом по лицу старика, годящегося ему в отцы, под равнодушные взгляды нескольких десятков человек. На матерные крики избиваемого прибежал напарник и вместе с дамами продавцами они унесли нарушителя в подсобку.

КЛАЙПЕДА

Накануне купили семейный билет на утренний автобус со всеми удобствами и спокойно наблюдали за пейзажами из окна, пока детишки резвились в интернете. Поля с коровками, лошадьми, электроветряками, озимыми культурами чередовались с перелесками, мотелями и небольшими посёлками. Минимум рекламы, идеальный асфальт, чистота и порядок. Так же, как и в Вильнюсе, в Каунасе не наблюдался строительный бум, за исключением ультрасовременных торговых центров. Я объяснил себе это оттоком населения и слабой демографической политикой государства. Детских садов мало, а те, что попадались, довольно бедны и составлены из малышей разных возрастов и конечно они не бесплатны, и не как в столице — три тысячи рублей в месяц.

Автобусные вокзалы в Литве современнее железнодорожных, и есть возможность самостоятельной покупки билетов через терминал (с поддержкой русского и английского). Мы отправили в воцапе сообщение хозяину, что через десять-пятнадцать минут будем у квартиры и, прогуливаясь, любовались субботним городом. Сегодня первый солнечный день, немного ветрено, что объясняется близостью моря. Архитектура мне показалась менее советской, чем в Каунасе с Вильнюсом, и в центре превалировал немецкий стиль. Когда-то Клайпеда была единственным городом в СССР с домами в стиле фахверк. Вспомнился французский Страсбург, который тоже показался наполовину немецким. Хозяин после краткого инструктажа вручил ключи от двухкомнатной квартиры с кроватью-антресолью и предложил отдыхать чуть ли не до завтрашнего вечера, так как на воскресенье апартаменты никто не бронировал.

Что делать в этом приморском городке, когда в наличии всего один день? Гулять и любоваться городской средой. Она здесь более приятная, чем в более населённых городах Литвы. Тротуары заменены. Автобусы закуплены во Франции и Испании. На улицах указатели, и чувствуется этакий курортный шарм. За семьдесят центов купили билет на паром на Куршскую косу и за евро — по чашке ристретто в кафе на борту и любовались разгрузочно-погрузочными работами в порту, накатывающими на берег волнами, отреставрированным фахверком и хайтековскими башнями KD. Вспомнились паромы Гонконга, Чеджу, Корсики с суетой, криками, неугомонными туристами. Здешний показался более тихим и настраивал на размышления о море.

— Вы в дельфинарий? — спросила у меня дама с двумя детьми.

— Нет, мы в морской музей! — ответил я первое попавшееся, что знал о косе.

— А он разве работает? Его, как два года реконструируют… Мы там были четыре года назад. Моему супругу очень понравилось. Ходил, читал.

— Не знаю, посмотрим, что доступно под открытым небом.

— Опаздываем, — посетовала пассажирка, — билеты через интернет покупала. Там такси не запустили? Столько живу здесь, а добраться всё недосуг.

— Не думаю. Только автобусы и лошадиные повозки… — отшутился я.

И действительно, как только мы спешились с паромчика, мать под визг детей купила билеты на повозку с кучером и ускакала к дельфинарию. Мы не торопились и медленно изучали национальный парк. Тишина, чистота и информационная доступность. В порту карта литовской части косы, с указанием расстояний до основных достопримечательностей, направления движений. Здесь же гранитный камень с высеченными именами победителей ежегодных забегов на шесть миль у мужчин и на три морские мили у женщин. Может быть, во второе воскресенье октября и мы приедем сюда, чтобы попытать счастья на этих соревнованиях. Мы обошли северную часть косы: посмотрели бывший форт с морскими львами и подмёрзшими белыми пеликанами, рыбацкую шхуну с надписью «Колыма» и морские бомбы времён Второй мировой, кусочек этнографического музея с двором крестьянина, а также побродили по белоснежным дюнам, где почувствовали на зубах местный песок и продегустировали приморский шиповник. Сочный, мясистый и слегка сладкий, и мне показалось, что я не пробовал такого ранее. А как пахнет подсушенная ива? Я набрался смелости и нарушил закон: сорвал ивовый прутик, чтобы увезти с собой этот запах вместе с фотографиями заката, ветра, бушующих волн, которые издалека напоминали грохочущий стовагонный состав. У столетних особняков диковинные деревья, кусты рододендронов с набухшими бутонами, в лесу редкие грибники и моховые поляны. Природа настраивала на философский лад и расслабляла. Мы достигли конечного этапа нашего путешествия. Завтра начнем возвращаться домой. Каникулы завершаются.

— Слава, а что это за цифры на графике? — спросила Надя.

— Это показатель загрязнённости пляжной воды. Эшерихиями, кишечной палочкой, стафилококком и прочей условно патогенной флорой. Видишь, санэпидемиологи ежемесячно мониторят воду. Зачем вот только, не пойму.

— Нам бы такое в Сочи поставить!

— Разбегутся все, если узнают правду.

На семнадцатичасовом пароме мы вернулись в вечернюю Клайпеду, чтобы прогуляться по её мощёным улочкам, посмотреть на архитектурные изыски немецких мастеров и прозаически купить продукты на ужин и завтрак, а также сувениры домой: какао, шоколад, детский трикотаж и литовскую косметику.

Утром выяснилось, что билетов на сегодняшние поезда в Вильнюс не осталось. Наша дилемма произвольно разрешилась — едем автобусом. Это не так комфортно, но дешевле и с вайфаем. Хозяин в отличие от каунасского не стал проверять сохранность имущества, а попросил опустить ключи в почтовый ящик. В столице забронирован отель и завтра нас ждёт Минск, а затем Москва.

ВИЛЬНЮС

Через четыре часа дороги (320 км) мы припарковались у городского автовокзала — stotis. Зашли в Iki, чтобы перекусить и подготовиться к отъезду. Литовские сыры, колбасы, какао, творог, шоколад, хлеб, — это все сувениры, которые решено везти домой. Именитый трикотаж умело спрятан.

До отеля UrbiHop одиннадцать километров, мы выбрали троллейбус, наблюдая из окна за вечерним городом. Как метко заметила Надя, с таким количеством уютных торговых центров простым горожанам тяжело удерживать деньги в кошельках. Отличное качество, широкий ассортимент, множество скидок. И дешевле, чем в остальных странах ЕС. Где ещё финская каша Мелин Парас может стоить дешевле, чем в Литве (50 центов пачка овсяных хлопьев)? Да и чиримойя, фичи, виноград дешевле, чем в странах произрастания. Я уже не говорю про лук, картофель, капусту, свеклу по десять-двенадцать рублей за килограмм в пересчёте по курсу.

В отеле попросили заказать такси на пять утра и ранний завтрак на четыре сорок пять. Всё чётко! Уезжали с хорошими ощущениями. Самое главное — это тепло. Нигде мы не замёрзли, а скорее наоборот, проветривали помещения. Также и заметно тёмных квартир-номеров не было. Везде работали русские каналы, что отвлекало детвору по вечерам. Да и в супермаркетах, книжных магазинах я заметил достаточное количество русскоязычной прессы.

Ровно в пять мы погрузились в такси с большим багажником. На дверях значки основных банковских систем (кроме Мир), водитель не вспомнил о детских креслах. Сказал, что обычно их требуют при поездках за город, а так полиция не придирается.

— Лиса побежала! Видели, дети? — спросил он у малышей.

— Из зоопарка сбежала!? — прокомментировала Таисия.

— Нет, полудикая. Видели, какой мех у неё? Странно, обычно по утрам они на трассу стесняются выходить.

По пути на вокзал мы нахваливали Литву, он рассказывал, что здесь не всё так сладко, как кажется туристам:

— Через два года надо долги отдавать ЕС. А нечем. Промышленность убита, сельское хозяйство добивают. Европе невыгодна наша промышленность и сельское хозяйство. У моей сестры десять гектаров земли под Вильнюсом. Ей платят тысячу в месяц и дают скидку в пятьдесят процентов на топливо, чтобы она только ничего не выращивала. На окраинах строят жильё, а две трети его пустует. Понаставили торговых центров, чтобы сбывать нам свою продукцию. Молодежь бежит отсюда. Зарплаты смешные. А что по телевизору говорят? Что русские танки стоят на границе и только ждут, чтобы захватить нас. Вот такими страшилками пугают нас. Хорошо, что интернет есть и кабельное телевидение. Недавно учения были, так на вильнюсских поляков набросились. Объявили их пятой колонной.

— Сколько с нас?

— Десять евро… — ответил он. — Вам помочь до перрона дойти?

— Спасибо, мы тут уже всё знаем.

Эстонскую границу прошли на вокзале, а белорусскую в современном поезде 804 Вильнюс—Минск на скорости сто двадцать пять километров в час. Никто не спрашивал свидетельств о рождении, лишь белорусские таможенники интересовались, кто из пассажиров везёт свежее мясо-рыбу, медикаменты и алкоголь.

МИНСК

Через два с половиной часа мы уже гуляли по привокзальной площади. Первое, что бросается в глаза — это фирменные магазины белорусских товаров. Если «Полесье» и «Милавица» оставили равнодушными, то из магазинов «Снiтанок» и «Луч» вышли с покупками. В первом купили трикотаж, во втором, — кожаную обувь, ещё по советским лекалам (как из кимрского музея обуви), но с современной подошвой. Заметили, что чем младше ребёнок, — тем лучше качество, фасоны и принты. Перекусили в кафе, забежали в гастроном, понаблюдали за утренним шатающимся народом. В стране праздник, так как многие покупатели выходили из гастронома с тортами и горячительными напитками. Да и на улицах повсеместно флажки и национальные стяги развешены. Но нигде никакого напоминания о нём.

Из радио в аэропортовой маршрутке узнал, что на праздники пятьдесят шесть тысяч белорусов выехало в Литву и Польшу.

— А что за праздник в Беларуси? — спросил я на выходе у молодого водителя в спортивных брюках.

— День Октябрьской Социалистической революции… — ответил, улыбнувшись, он, — Вы, что не знаете?

— Да, забыл… Нынче в каждой стране свои торжества.

Я стоял на втором этаже минского аэропорта перед гигантским макетом герба и размышлял, что, наверное, правильным путём развивается страна. Вот и дружбу с китайцами затеяли не зря, — целый район Greet stone построили и тамошних туристов балуют не хуже наших. А сколько средств сэкономили на флаге, гербе, милиции, названиях, переименованиях и сейчас могут гордиться тем, что нет такого города в России и Украине, где не знакомы с достижениями их промышленности и сельского хозяйства.