Мы из Бреста. Бессмертный гарнизон

Вячеслав Сизов, 2015

Он заброшен в 1941 год, оказавшись в Брестской крепости накануне Великой Отечественной войны. У него всего 20 дней, чтобы изменить ход истории. Сможет ли полковник Российской Армии за три недели, оставшиеся до нападения Гитлера на СССР, подготовить красноармейцев по программе десантно-штурмовых подразделений будущего? Устоит ли эта «штурмовая панцирная пехота», облаченная в бронежилеты, вооруженная автоматами и бесшумными снайперскими винтовками с приборами Брамит, в ближнем бою против ветеранов Вермахта? Удастся ли нашему современнику прорвать блокаду Брестской крепости и спасти «бессмертный гарнизон»?

Глава 7. В Бресте

Было раннее утро, когда наш поезд остановился на железнодорожном вокзале Бреста. Вдоль состава пробежала судорога, сопровождаемая лязганьем сцепок. Подхватив вещи, я вышел из вагона. Ну, что ж, здравствуй, город Брест! Город воинской славы и бессмертного подвига. Стояла отличная летняя погода. Солнечный, ясный день набирал свою силу.

Оправив гимнастерку, я неторопливо зашагал по перрону в сторону привокзальной площади. Проходя мимо здания вокзала, нос к носу встретился с Сергеем Акимовым. В первую минуту даже растерялся. Он тоже, а затем бросился ко мне.

— Здорово, Володя! Удалось уговорить? Я знал.

— Привет, Сереж. Вот видишь, как судьба нас свела вместе. Ты здесь на вокзале служишь?

— Нет, что ты. Мы сейчас с начальником по объектам с проверкой и ознакомлением едем. Вечером вернусь. Тебя куда назначили?

— В крепость, в 333-й стрелковый полк 6-й дивизии.

— Вообще хорошо. Найдемся.

В это время к нам подошел капитан войск НКВД. Поздоровавшись, обратился к Сергею: «Сергей Ильич, вы готовы? Поедем? Сейчас на второй путь дрезину подадут, поторопитесь».

— Всегда готов. Вот, товарищ капитан, знакомого встретил, — ответил Сергей.

— Знакомый это хорошо, но нам пора. Пойдемте, — сухо сказав это, капитан пошел на перрон.

— Володь, не обижайся. Мне пора, сам понимаешь, потом поговорим. Как вернусь, я тебя найду. Если что, то давай или здесь в ресторане, или в «Доме Красной Армии» увидимся, — и, пожав на прощание руку, он бросился догонять капитана.

— Увидимся, конечно, — уже вслед Анохину ответил я.

Все это хорошо, но толпа прибывших на привокзальной площади значительно поредела, как и поредели автомашины и извозчики, ожидавшие пассажиров. В Бресте я раньше никогда не был. Доводилось видеть старые карты города. Знаю, что крепость от вокзала где-то недалеко и можно пешком дойти. Но с багажом в руках искать дорогу, расспрашивая местных, не хотелось. Пошлют куда-нибудь в другую сторону. Проще найти военного и у него спросить. Осмотревшись по сторонам, заметил в стороне от вокзала грузовик «ЗИС-5». На ступеньке кабины, подставив солнечным лучам лицо, сидел боец. Как раз то, что надо. Надеюсь, это не диверсант. Смеюсь, конечно. Явно наш боец — вид слегка расхристанный и помят, пилотка на затылке. Диверсанты такими не бывают — они форму соблюдают. Видя, что я направляюсь к нему, боец встал, одернул гимнастерку и поправил пилотку. Подойдя к нему, я спросил, как попасть в крепость.

— Красноармеец Карпов, Сергей Александрович, — представился он. — А что вам идти и ноги отбивать, товарищ лейтенант? Сейчас старший машины подойдет. Вы с ним и поговорите, может быть, мы вас подвезем.

— Вот и отлично. Надолго он ушел?

— Уже должен прийти. Он бойцов встречает.

Пока мы разговаривали, со стороны вокзала показалась группа бойцов во главе с младшим воентехником. Видя нас беседующими, он поспешил к машине. Подойдя, представился: «Командир автохозяйственного взвода 31-го автобата — младший воентехник Козлов. Что-то случилось, товарищ лейтенант? Карпов, в чем дело?»

— Да вот, товарищ лейтенант вас спрашивает, — ответил боец.

— Ничего не произошло. Извините, вас по имени-отчеству как? Лейтенант Седов, Владимир Николаевич, еду к новому месту службы, ищу попутку в крепость. Вы меня с собой не подберете?

— Степан Фролович. Подвезти можно. Только документы предъявите. Вам в крепости куда надо? — ответил Козлов.

— В 333-й стрелковый, — доставая предписание и удостоверение, ответил я.

— К нам в дивизию, — читая предписание, сказал Козлов. — Соседями будем. Наш автомобильный батальон расположен как раз рядом с вашим штабом и казармами. Садитесь в кузов, довезем до места с ветерком. У вас вещей много?

— Чемодан и два пакета.

— Вообще прекрасно. Бойцы, заканчиваем перекур. К машине! Место у кабины не занимайте, оставьте товарищу лейтенанту, — сказал воентехник курившим в сторонке бойцам.

Погрузившись в автомашину, мы тронулись в путь по мощенным камнем улицам Бреста и вскоре через Северные ворота въехали в крепость.

Что представляла собой Брестская крепость? Внутренним ядром крепости была ее цитадель, расположенная на острове, омываемом с юго-запада Западным Бугом, а с юга и севера — рукавами реки Мухавец. Кольцевой стеной цитадели являлась кирпичная двухэтажная казарма с 500 казематами для размещения войск. Под казематами находились складские помещения, а ниже, говорят, есть сеть подземных ходов (которые до сих пор так и не нашли). Двое ворот в виде глубоких тоннелей соединяли цитадель с мостами через реку Мухавец, которые выходили на бастионы крепости. Третьи ворота выходили к мосту через основное русло Западного Буга. Кольцо бастионов с крепостными сооружениями, казармами и складами являлось внешним прикрытием цитадели. С внешней стороны этого кольца более чем на 6 км тянулся массивный земляной вал десятиметровой высоты, который являлся наружной стеной всей крепости. Земляной вал опоясывался рукавами рек Западного Буга и Мухавца, каналами и широкими рвами, заполненными водой. Система рукавов рек и каналов в кольце бастионов образовала три острова — Пограничный, Госпитальный и Северный. В нескольких километрах от земляного вала крепости проходило кольцо фортов, значительная часть которых использовалась для размещения войск и складов.

Проехав через мост и Трехарочные ворота, машина повернула направо, вдоль сложенной из красного кирпича Кольцевой казармы. Все было узнаваемо по фотографиям и виденным в свое время схемам, даже без объяснений. Вот слева остались клуб 84-го полка (бывший католический костел, а до этого православная церковь Св. Николая) и столовая командного состава. Вот артиллерийский и автомобильный парки. Орудия вместе с передками стоят на открытой всем ветрам площадке. Лишь пара часовых обреченно прохаживались у «грибков». Вокруг практически все было в зелени, от деревьев и до формы бойцов и командиров, поодиночке или в составе команд и подразделений, двигающихся по дорогам. На этом фоне достаточно часто мелькали женские и детские платья и костюмчики.

Мы подъезжали к белому, большому, массивному, на высоком фундаменте, двухэтажному зданию Арсенала, отделяющего собой часть цитадели. Он протянулся практически через весь двор — с северной и с южной стороны, проезд между ним и Кольцевой казармой перегораживала белая каменная ограда. В этом здании располагались штаб и почти все подразделения моего полка — три батальона и полковая школа. Окна первого этажа здания были зарешечены. Немного левее от здания Арсенала, ближе к Тереспольской башне, стояло огражденное забором двухэтажное здание 17-го погранотряда. За ним высилась сама башня Тереспольских ворот.

Проехав через ворота между Арсеналом и Кольцевой казармой, мимо очередного артиллерийского парка, наша машина направилась к Бригитскому проезду и остановилась на стоянке автотранспорта недалеко от здания Круглого туалета. Получив разрешение от вышедшего из кабины воентехника, бойцы попрыгали на землю и словно боялись, что он у них пропадет, полезли в карманы за табаком. Следом за ними из кузова спустился и я. Поблагодарил Козлова за доставку. Тот, улыбаясь в ответ, произнес:

— Как соседу не помочь? Глядишь, когда-нибудь и ты мне поможешь. Куда идти, знаешь?

— Откуда? — ответил я. Не буду же я говорить, что схему крепости и где находится штаб полка, знаю.

В течение нескольких минут Степан Фролович объяснил, где найти в Арсенале дежурного по части. Показал, где в Кольцевой казарме располагались конюшни, склады и мастерские моего полка. Сказал, что помещения полка идут до Тереспольской башни, а в ней живут семьи полковых командиров. Короче говоря, ввел в курс дела. Поблагодарив еще раз, я подхватил вещи и направился по краю большого плаца к зданию Арсенала.

На входе уточнил у бойцов, где найти дежурного по части. Один из них вызвался меня проводить. Едва войдя в помещение, окунулся в амбре, типичное для любой казармы, — смесь ароматов ваксы, мастики и скученности большой группы людей. Длинный коридор с высокими сводчатыми потолками шел в обе стороны от входа. Повернув налево и пройдя по коридору, оказались у комнаты дежурного по части. В помещении за столом с несколькими телефонами сидел старший лейтенант с кумачовой повязкой дежурного на рукаве. На его лице, около виска, был виден старый шрам.

— Дежурный по части старший лейтенант Потапов, Александр Ефремович, — представился он.

Достав свои документы, я представился и спросил, где найти командира полка или начштаба.

Посмотрев мои документы, Потапов вернул их мне. Оказалось, что командования полка на месте нет. Оно в полном составе на совещании в штабе дивизии и будет часа через два. На месте должен быть писарь строевой части Иван Степанов и секретарь комитета комсомола полка замполитрука Осадчий. Им я могу сдать свои документы. Затем, вызвав дежурного по штабу, Потапов поручил позаботиться о моем размещении в общежитии. Заодно предложил мне вместе сходить в столовую на завтрак. Я согласился.

Следом за сержантом по лестнице поднялся на второй этаж. Мой провожатый рассказал, где расположены необходимые удобства. Пройдя по коридору мимо дневального, оказались в большой комнате, приспособленной под общежитие комсостава. Здесь стояли с десяток железных кроватей без матрасов и постельного белья, большой шкаф, несколько столов и штук восемь табуретов и тумбочек. На крашеных полах и подоконниках лежал тонкий слой пыли. Похоже, что помещение достаточно давно пустовало, что было странно при той скученности войск, находившихся в крепости. Видно, командир заранее обеспокоился сохранением помещений для размещения прибывающего пополнения.

— Товарищ лейтенант, вы пока располагайтесь, я сейчас старшину найду, он вам все обеспечит, — торопливо сказал мой «Вергилий» и исчез за закрытыми дверями.

Окна комнаты выходили на плац, на котором человек сто бойцов, под руководством сержантов, отрабатывали строевые приемы без оружия. Большинство из них показались мне выходцами с Кавказа и Средней Азии. Коль я здесь пока один и есть такая возможность, то почему бы не обеспечить себе комфорт по максимуму? Выбрал себе место у стены и поставил чемодан на кровать. Несколько крупных гвоздей, вбитых наполовину в стену, изображали из себя вешалки. В дверь постучали. Я не успел ничего ответить, как в дверях появилась фигура в военной форме с ведром и шваброй.

— Товарищ лейтенант, дневальный по штабу красноармеец Балюк. Дежурный распорядился тут порядок навести. Разрешите? Или попозже зайти? — спросил он.

— Наводите, — только и смог ответить я, удивляясь такой оперативности дежурного, за несколько минут организовавшего уборку. Мешать бойцу не стал, тем более что меня ждал Потапов. Он был на месте, но просил немного подождать, так как с завтрака еще не вернулся помдеж. И предложил пока отметиться в строевой и у Осадчего, который совсем недавно прошел к себе. Тоже дело. Найти их не составило труда. Показал свои документы Степанову. У Осадчего встал на комсомольский учет, сдав учетную карточку. Оба внимательно рассмотрели и проверили документы. Задали общий вопрос — в каком батальоне и на какой должности я буду служить? Что я мог на это ответить? Сам не знаю, но оба мне понравились своей деловитостью, дружелюбием и предложением заходить на огонек.

У комнаты дежурного по части меня нетерпеливо ждал Потапов: «Все? Пойдем поедим?» Я подтвердил, что все сделал, и мы по коридору, мимо караульного помещения, прошли к центральному выходу из здания. На улице светило солнце, и после полумрака казармы все вокруг казалось ярким и резким. Давая глазам привыкнуть к свету, несколько минут постояли на ступеньках, а затем, повернув налево, пошли вдоль здания Арсенала в столовую.

По дороге Потапов расспрашивал меня об училище, рассказывал и показывал, что и где находится в цитадели. Я же добросовестно озвучивал ему биографию Седова. За разговором мы очень скоро оказались в одноэтажном помещении столовой. Там было всего несколько командиров, торопливо заканчивающих свой завтрак. Официантка практически тут же накрыла стол. Вопросов ко мне у нее не возникло. Порции были немного поменьше ресторанных, но тоже большие.

Поев, той же дорогой возвращаясь назад, продолжили беседу. Выяснилось, что Потапов в части недавно — раньше проходил службу во 2-м Отдельном Местном стрелковом батальоне города Лосиноостровск. Здесь служит в должности старшего адъютанта 1-го батальона. Разговор коснулся службы, личного состава, бытовых условий, обеспечения. Саша предложил мне на выбор подождать командира в клубе или Ленинской комнате. Оба помещения находились тут же в здании, на первом этаже. Клуб рядом с расположением, 2-го батальона, а Ленинская комната у 1-го батальона, сразу за казармой полковой школы. Но я выбрал свой вариант. Сославшись на то, что надо разобрать вещи, решил вернуться в общежитие. Потапов пообещал, что, как только появится руководство полка, он пришлет за мной дневального. У лестницы на второй этаж мы расстались. Он пошел в дежурку, а я к себе в комнату.

Там было все прибрано, не очень чисто, но тоже нормально.

Полы вымыты, пыль с подоконников вытерта, кровать заправлена постельным бельем и солдатским серым одеялом. На тумбочке уместились мой чемодан и пакеты, а на одном из гвоздей висели двое плечиков, скрученных из толстой проволоки. Как раз то, что надо. Поговорку «Встречают по одежке, а провожают по уму» никто не отменял. За время службы в армии приучили, что представляться начальству надо при полном параде, со всеми наградами. Традиция. Хочешь не хочешь, а выполнять придется. Распаковав вещи, развесил их на плечиках. Отутюженный еще в Москве мундир сохранился в отличном состоянии. В нем и пойдем. Если что, то успею переодеться в повседневное. Сняв гимнастерку, принялся наводить щеткой блеск на сапоги. И они засверкали, как у кота определенные места. Смотреться в них вместо зеркала вполне можно.

Из чемодана в планшетку перекочевала папка с планом боевой подготовки и справочник по германской армии. Если будет такая возможность, попытаюсь переговорить с командиром об этом. Именно здесь, в крепости, и нужно будет такое подразделение. Очень надеюсь на взаимопонимание со стороны командования. Ну, а если не пойдет, то буду гонять свой взвод, готовя к предстоящим боям. Неподготовленные, они мне не нужны и просто так отдадут свои жизни с минимальным ущербом для противника. Тут до меня дошло, что нужен макет и схема крепости. Даже если 22 июня я встречу вне стен крепости, он может пригодиться другим в качестве наглядного пособия. Стол есть, проволоку найдем, старые газеты тоже. Как примерно выглядит крепость с высоты птичьего полета, помню. Масштаб можно подобрать, он не особо важен. Главное, чтобы наглядно было. Опыт создания макетов у меня есть. Еще раз большое спасибо моему счастливому советскому детству и родителям, покупавшим мне сборные модели военной техники и помогавшим в создании диорам из них.

Кроме того, надо будет намекнуть о необходимости восстановления колодцев с питьевой водой в казармах и на территории цитадели. А то при обороне жажда была одной из главных проблем. Поднять этот вопрос важно и как противопожарный.

Нужно поднимать вопрос и о стоящих на открытых площадках орудиях и техники. Вообще, надо срочно заняться вопросником по обороне крепости. Неизвестно, что там с письмами к Сталину и что он сделает по ним. Но с началом войны оборона крепости будет однозначно. Я не могу обойти ее стороной, так как, насколько помню, именно подразделения моего полка тут и сражались.

Размышлизмы прервал деликатный стук в дверь. Это оказался дежурный по штабу. Извинившись, сержант протянул мне ключ от комнаты, пояснив, что его надо оставлять, когда буду уходить, у дневального. Поблагодарив за наведение порядка в комнате и заправку постели, уточнил насчет командования полка. Оно еще не вернулось. Пообещав сразу сообщить, как оно появится, дежурный скрылся за дверью, словно я его съесть могу.

Достав несколько чистых листов бумаги и ручку, принялся накидывать вопросы и проблемы, возникшие при обороне крепости в памятной мне истории приближающейся войны. Тут же напротив них стал набрасывать и способы их решения. Надо заводить тетрадь, а то листы могут потеряться. Да и вообще, нужно как минимум еще пару тетрадей потолще для записей на будущее. Кстати, пока не забыл, необходимо что-то придумать с личными номерами для личного состава, чтобы бойцы не пропали без вести. Проще всего сделать их из оловянных ложек. Да только где их найти в таком количестве? Хотя для своего взвода и роты вполне можно отыскать. Должны же они продаваться в магазинах или быть на складе.

Хорошо, что завел знакомство с Козловым из автобата. Там парни грамотные, и, если не удастся решить вопрос с «ПБС» у себя в мастерских полка, обращусь к нему. Думаю, что не откажет в такой малости. Делать надо сразу на винтовку и на «наган», неплохо было бы смастерить еще на «люгер». Чертежи есть. Готовиться надо по максимуму. С собой, конечно, много не унесешь, только то, что смогу сложить в мешок…

Вновь постучали в дверь. Это снова был дежурный, сообщивший, что прибыл командир полка. Поблагодарив и отпустив сержанта, я стал собираться, а то вдруг командир уедет. Лови его потом — у него дорог и забот много, а тут время уходит. Я срочно хочу дорваться до личного состава и начать над ним изгаляться. Сержант ждал меня в коридоре. Проводив до кабинета командира полка, он ушел, а то я уж подумал, что вместе к командиру пойдем. За неплотно прикрытой дверью кабинета слышались голоса. Что ж, придется подождать, пока командир освободится.

Дверь кабинета открылась, и оттуда, что-то обсуждая на ходу, вышло несколько командиров. Продолжая разговор, они двинулись по коридору к выходу. Из неплотно прикрытой двери раздавались голоса еще нескольких человек, остававшихся в кабинете. Пришлось стоять и ждать, когда закончится совещание. Вскоре из кабинета с картонной папкой в руках вышел капитан.

— Ты к кому? — спросил он.

— К командиру.

— А, новенький. Степанов мне о тебе говорил, — и, повернувшись в обратную сторону, обратился к кому-то в глубине кабинета: — Товарищ полковник, тут к вам новый лейтенант на прием рвется. Разрешите?

Получив разрешение, он, пропуская меня вовнутрь, вернулся обратно в кабинет. В кабинете находились три человека: стоящий около открытой двери сейфа полковник лет сорока с орденом Красной Звезды и медалью «XX лет РККА» на груди, батальонный комиссар лет тридцати, сидящий за столом, и знакомый мне уже капитан, так и оставшийся стоять у двери.

Выполняя ритуал, представился и доложился о своем прибытии для прохождения службы.

— Здравствуйте. Полковник Матвеев Дмитрий Иванович, — ответил полковник, затем представил остальных: — Замполит полка — батальонный комиссар Аношкин Николай Иванович. Рядом с вами начштаба полка — капитан Руссак Виталий Павлович. Рад, что прибыли к нам. Виталий Павлович, если не спешишь, присядь, подожди.

Пожав мне руку, он предложил: «Присаживайтесь».

— Спасибо, — ответил я, устраиваясь на недавно покинутое кем-то место.

— Какое училище окончили? — поинтересовался комполка.

— Тамбовское пехотное, товарищ полковник. Срок обучения два года. По приказу Наркома Обороны выпущен досрочно.

— Значит, земляк. Наша дивизия до 1939 года была размещена в Орловском военном округе. Нечасто в наши пенаты от вас поступает пополнение. У нас большинство командиров из запаса и с ускоренных курсов. Как добрались? Где устроились?

— Добрался нормально, меня разместили здесь, в общежитии.

— Это хорошо, когда командир и его подразделение рядом. Расскажите о себе, — попросило мое начальство.

Пришлось рассказывать биографию Седова. Иногда мой рассказ перебивал замполит, задавая уточняющие вопросы. Отвечая, пришлось на ходу что-то выдумывать о жизни и учебе моего тела. Командир с начштабом поинтересовались моими знаниями по тактике. Здесь у меня больших проблем с ответами не было. Рассказал, что знал и с чем приходилось сталкиваться во время службы. Я посчитал нужным поднять вопрос о подготовке младших командиров, создании штурмового подразделения и необходимости их усиленного натаскивания. О чем и стал говорить. Очень вовремя вспомнились прочитанные когда-то строки из приказа Наркома Обороны СССР № 120 от 16 мая 1940 года (по результатам Финской войны):

«…Пехота вышла на войну наименее подготовленной из всех родов войск: она не умела вести ближний бой, борьбу в траншеях, не умела использовать результаты артиллерийского огня и обеспечивать свое наступление огнем станковых пулеметов, минометов, батальонной и полковой артиллерии…

…Подготовка командного состава не отвечала современным боевым требованиям. Командиры не командовали своими подразделениями, не держали крепко в руках подчиненных, теряясь в общей массе бойцов. Авторитет комсостава в среднем и младшем звене невысок. Требовательность комсостава низка. Командиры порой преступно терпимо относились к нарушениям дисциплины, к пререканиям подчиненных, а иногда и к прямым неисполнениям приказов. Наиболее слабым звеном являлись командиры рот, взводов и отделений, не имеющие, как правило, необходимой подготовки, командирских навыков и служебного опыта…

…Основной причиной плохого взаимодействия между родами войск было слабое знание командным составом боевых свойств и возможностей других родов войск…».

Насколько я понял, мои слова у командования полка отторжения не вызвали. Только начштаба заметил: «Все сказанное вами верно, и приказы Наркома Обороны мы читаем регулярно. Что конкретно можете предложить, или только повторением пройденного материала ограничитесь?» В его словах сквозила неприкрытая ирония и недовольство.

— Почему же, могу, — спокойно ответил я, доставая из планшетки подготовленные материалы. — Здесь план подготовки и конспекты к нему.

На секунду задумался, кому их отдавать — командиру полка или Руссаку. Решил, что командиру лучше, и протянул папку Матвееву. Тот ее взял и стал просматривать.

Возникшую паузу нарушил замполит, ставший мне рассказывать об истории полка и дивизии: «6-я Орловская Краснознаменная стрелковая дивизия является одной из старейших в РККА. Она сформирована 3 мая 1918 года в городе Гдов Петроградской губернии из добровольцев отряда П. Е. Дыбенко, Петроградской Красной Гвардии и рабочих города Нарвы под наименованием Гатчинской пехотной дивизии. С 24 июля 1918 года — 3-я Петроградская пехотная дивизия; со 2 ноября 1918 года — 6-я стрелковая дивизия; с 6 декабря 1921 года — 6-я Орловская стрелковая дивизия. Участвовала в обороне Петрограда на нарвском направлении. В ноябре 1918 — январе 1919 годов участвовала в Освободительном походе Красной Армии в Прибалтику и Белоруссию. С января 1919 года вела бои с белогвардейскими и белоэстонскими войсками при отходе из Эстонии, в мае и июне — с войсками Юденича при обороне Петрограда, освобождала Ямбург, во время отражения второго наступления Юденича заняла Красное Село, участвовала в Нарвской операции. В январе — мае 1920 года охраняла границу с Эстонией. В мае — июне 1920 года участвовала в наступлении против белополяков в районе городов Полоцк и Лепель, в июле — августе в боях в районе Докшицы, Глубокое и в Варшавской операции, в сентябре — в боях под Гродно. В октябре 1920 — феврале 1921 годов ликвидировала белогвардейские банды в районе городов Лепель и Сенно. Награждена Почетным революционным Красным Знаменем. В 1939 году принимала участие в боевых действиях в Западной Белоруссии. После освобождения Западной Белоруссии с октября 1939 года вошла в Белорусский особый военный округ. Почти вся дивизия размещена в Брестской крепости.

Наш полк часто называют «стрелково-пограничным». Это связано не только с размещением полка в нескольких сотнях метров от границы, но и с тем, что мы решаем задачи оказания помощи пограничным частям в обеспечении охраны границы. В течение 45 минут один из наших батальонов должен поступить в распоряжение пограничников. По результатам боевой и политической подготовки полк считается лучшим в дивизии. В день 23-й годовщины Красной Армии командир полка награжден орденом Красной Звезды. В полку кроме русских много лиц других национальности: чувашей, казахов, ингушей, чеченцев, грузин, евреев, призванных в армию осенью 1940 года и весной этого года. Многие из них совсем не знают русский язык. Так что на это надо обратить особое внимание и помогать осваивать русский язык личному составу».

Потом Аношкин поинтересовался моими знаниями по организации политработы с личным составом. Ну, я и выдал то, что знал по учебе и службе. Похоже, удивил и заинтересовал. Во всяком случае он задал вопрос — откуда я так хорошо это знаю? И получил абсолютно правдивый ответ: «Изучал, да и поработать пришлось пропагандистом и секретарем комитета комсомола».

В это время Матвеев закончил просматривать материалы и, задумчиво гладя на меня, передал для изучения материалы начштаба.

— Скажите, лейтенант, кто автор этого документа? Откуда он у вас?

— Автор я. Написан по материалам изучения Финской кампании, а также действиям немецких штурмовых подразделений в ходе прошлой мировой войны и Французской кампании вермахта.

— Не знал, что у нас в училищах сейчас это преподают, — скептически сказал Матвеев. — Откуда брали материалы?

— Из периодической печати и справочников. В том числе и из этого, — достал из планшетки и передал командиру «Тактический справочник по германской армии», купленный на вокзале в Тамбове.

— Понятно, — просматривая справочник, ответил командир. — Что еще интересного вы тут вычитали?

— То, что при возникновении вооруженного конфликта с немцами крепость будет мышеловкой для гарнизона, ее обороняющего, — с вызовом ответил я. При этом все присутствующие пристально стали на меня смотреть. Если бы не был готов к той буре чувств, которые вызвали мои слова у сидящих в комнате командиров, наверняка перепугался бы не на шутку.

— Почему так решили? — медленно, старательно проговаривая слова, спросил Матвеев.

— Согласно данным справочника, немецкая артиллерия своим огнем полностью накроет крепость, город и пригороды. Наиболее приоритетными объектами ее воздействия окажутся казармы, мосты, автомобильные и артиллерийские парки. С 1939 года немцы, бравшие крепость, знают все цели и их координаты. Мы же вселились в те же казармы, где раньше были поляки. Вести огонь по нам не составит труда. Даже если стены казарм выдержат и личный состав не пострадает от обстрела, то выходить из крепости и выводить технику для занятия позиций по боевому расчету придется под огнем противника. Выход частей дивизии может составить 5–7 часов. Это не считая того, что противник будет продолжать обстрел. Насколько я понял из рассказов, с Центрального острова выход на Кобринское укрепление только один — через Трехарочный мост. А выходов из Кобринского укрепления в сторону Бреста три — Северо-западные, Северные и Восточные ворота. Вот при таких условиях и получается, что крепость станет мышеловкой для ее гарнизона и гражданских, проживающих здесь. Как я уже говорил, обстрелу и бомбежке с воздуха подвергнутся и части, расположенные поблизости от города. Лейтенант Седов доклад закончил.

Пока я это говорил, присутствующие внимательно слушали меня. Периодически Руссак кивал головой, соглашаясь со мной.

— Устами младенца… — тихо сказал замполит.

— Все это мы знаем и понимаем. Командование неоднократно поднимало вопрос о выводе ряда частей гарнизона из крепости. Но не хватает казарменного фонда, вот и приходится тесниться. Ладно, с этим все понятно. Давайте вернемся к вопросу о том, что вы говорили о подготовке личного состава и формировании штурмового подразделения. Как вы понимаете задачи и цели штурмового подразделения? Какова его численность и вооружение? Тактика действий? — сказал Матвеев.

— Классические пехотные подразделения выполнять многие специфические задачи попросту неспособны. Именно это послужило толчком к созданию в Германии «панцергренадеров» и реформированию части мотопехоты. Нашей армии в ходе Финской войны пришлось столкнуться с проблемой значительных потерь во время операций по взятию укрепрайонов, а также в уличных боях.

Долговременные огневые точки финнов прикрывали друг друга, а за ними стояли артиллерийские и минометные батареи, противотанковые орудия. Все подходы к дотам опутывались колючей проволокой и густо минировались. В городах в огневые точки превращался каждый канализационный люк или подвал. Руины превращались в неприступные форты. Для штурма этих укреплений нами использовались обычные линейные пехотные части, не имевшие опыта взятия подобных укреплений. Естественно, они несли при этом большие и неоправданные потери. На амбразуру можно было бросаться грудью — поступок, конечно, героический, но абсолютно бессмысленный.

Идею создания отдельного штурмового подразделения, как я уже говорил, взял из опыта русской и немецкой армий. В русской армии, как и в других армиях мира, имелись специально подготовленные гренадерские, штурмовые и ударные части, использовавшиеся для штурма крепостей и укреплений противника, показывавшие неплохие результаты. Наиболее близкий к нам пример — это действия штурмовых подразделений кайзеровской армии. В 1916 году во время сражения за Верден немцы использовали специальные саперно-штурмовые группы. У них было специальное вооружение — ранцевые огнеметы, ручные пулеметы, и их личный состав прошел спецкурс подготовки. Насколько я знаю, сейчас у немцев таких подразделений нет. Задачи прорывов укрепрайонов решают обычные саперные, гренадерские и танковые части.

В качестве основы для штурмового подразделения требуются, главным образом, технически грамотные и подготовленные специалисты, поскольку спектр ставящихся перед ними задач довольно сложен и широк. Тугодумы, физически слабые и бойцы старше 40 лет сюда не подходят.

— Ну, я туда по возрасту точно не попаду, — с усмешкой перебил меня командир. — Продолжайте.

— Высокие требования объясняются просто: боец-штурмовик несет на себе груз в несколько раз больше, чем простой пехотинец. В стандартный набор бойца должны входить каска и стальной нагрудник, обеспечивающий защиту от мелких осколков и пистолетных пуль. Кроме того, мешок, в котором находится «набор взрывника». Подсумки использовать для переноски увеличенного боекомплекта гранат. Было бы неплохо использовать ранцевые огнеметы. Бойцы должны быть вооружены автоматическим оружием, ручными пулеметами, снайперскими винтовками и противотанковыми ружьями. Противотанковые ружья нужны для подавления огневых точек и поражения танков противника.

— Насчет вооружения понятно. А что за стальной нагрудник? Откуда вы его возьмете? — спросил Руссак.

— В русской и других армиях для тяжелой кавалерии использовались панцирные латы, защищавшие тело кавалериста от ударов, осколков и пуль. Вот по типу их и нужны стальные нагрудники.

— Это какой же вес будет таскать боец! Кроме того, вы представляете себе, что будет с бойцом, если, скажем, пуля или осколок попадет в такой нагрудник? Удар по телу будет очень сильный, да такой, что все тело станет синим. И как вообще должен выглядеть такой нагрудник? Как обоюдосторонний панцирь, надеваемый через голову?

— Зато боец останется живой и в строю. Годным для продолжения боя. Вес нагрудника, если использовать металл толщиной около 2 мм, составит, по моим расчетам, около 3,5 килограмма. Для смягчения удара можно надевать под нагрудник ватник или телогрейку. Защищать нагрудник должен только грудь бойца. Одеваться при помощи ремней на тело. Чертеж я нарисовал, он есть в папке.

— Наверное, я пропустил. Извини, продолжай.

— Необходимо научить личный состав бегать с таким грузом на плечах и минимизировать его возможные потери. Для этого надо бойцам устраивать жесткие тренировки. Бег по полосе препятствий с полной выкладкой. В том числе и обстрел бойцов боевыми патронами, обкатку танками. На крайний случай тракторами. Таким образом, бойцы научатся «не высовываться» еще до первого боя и закрепят это умение на уровне инстинкта. Кроме этого, личный состав должен изучать оружие как нашей армии, так и сопредельной, тренироваться в стрельбе из всех видов оружия, имеющихся в подразделении. Также в программу тренировок нужно включить рукопашный бой, метание топоров, ножей и малых пехотных лопаток.

— Чем тогда они, кроме нагрудников, будут отличаться от разведчиков? И их тренировок? Какой груз должны носить бойцы? — спросил замполит.

— Да, тренировки у тех и других похожи. Но цели разные. У одних — захватить сведения у противника, у других — взять штурмом и удержать до подхода резервов и линейных частей укрепления противника. Тренировки штурмовиков должны быть гораздо труднее, чем у разведчиков. Разведчики идут на задание налегке, и главное для них — не обнаружить себя. В это же время боец-штурмовик не имеет возможности прятаться по кустам, и он не может потихоньку «смыться». Вес груза около 50 килограмм на одного. Что туда входит: 4–6 гранат «Ф-1», «РГД-33», по максимуму боеприпасов, взрывчатка, детонаторы, фляги с водой, перевязочные материалы, веревка метров 6–8, ножи, пехотные лопатки и так далее. Часть груза можно носить на специальных разгрузках, которые можно одевать на нагрудники. На тренировках вместо всего этого носить мешки с песком.

— Это понятно. А как они должны действовать? — спросил Матвеев.

— Тихо пройти через заранее подготовленные проходы в минных полях. Без артподготовки и криков «ура». Отряды автоматчиков и пулеметчиков отрезают от поддержки пехоты доты, а огнеметчики и взрывники должны разобраться с самим вражеским бункером.

— Тогда получается, что в данном подразделении должны быть саперы? — сказал командир.

— Конечно. Или лица, подготовленные как взрывники. Они должны уметь заложить в вентиляционное отверстие заряд или вылить в него несколько канистр керосина, после чего подорвать. Это позволит вывести из строя даже самое мощное укрепление. Ну и для прохода через стены, где это возможно. Например, в городских кварталах использовать тротил для прокладки пути. Еще можно использовать реактивные снаряды, что есть в нашей авиации, для борьбы с дотами, танками и пехотой противника.

— Какие-то у вас, Владимир Николаевич, универсальные бойцы получаются. И разведчики, и автоматчики, и саперы, и ракетчики. Все могут и умеют. И без артподготовки любое укрепление возьмут, — сказал Аношкин.

— Нет, я думаю, что штурмовые подразделения не панацея на поле боя. Без тесного взаимодействия с артиллерией, танками и линейной пехотой они действовать не могут. Если позиции прикрываются артиллерийским и минометным огнем, который предварительно не был подавлен, штурмовые группы будут бессильны. Ведь какую бы подготовку ни прошли бойцы, для снарядов и мин они так же уязвимы, как и остальные.

— Значит, в штурмовые группы нужны еще и связисты, — задумчиво сказал начштаба, что-то черкая у себя в блокноте.

— Да, и связисты. Радисты и телефонисты для обеспечения взаимодействия с подразделениями и штабом части, — ответил я ему.

— Тут вся проблема в том, где взять таких специалистов. Точнее, где и кто их подготовит, — сказал Матвеев, ходя по кабинету со сложенными за спиной руками. И продолжил: — Какова численность одной такой группы — человек 10–12?

— Да. Но в каждом случае надо подходить индивидуально, в зависимости от цели и задачи. Одно дело — взять или уничтожить отдельно стоящий дзот или дот, другое — взломать оборону противника, на которой имеется несколько таких укреплений.

— Это понятно. Я о том, сколько нужно, в общем, иметь человек в подобных штурмовых подразделениях.

— Я думаю от взвода в роте. До роты в батальоне.

— Тогда получается, что нам надо один из батальонов готовить именно по такой программе. Все это хорошо, но где взять людей? Кто их научит? И как будут учить? Если у нас половина полка русского языка не понимает, — задумчиво сказал Матвеев.

— В основном тематика и план подготовки такого подразделения мною описаны. Конспекты по большинству тем тоже есть. То, что связано с подготовкой по взрывному делу, вполне могут преподавать командиры-саперы. Остальное, если разрешите, я сам мог бы им дать. Срок подготовки такого подразделения до полугода. Но можно и уменьшить срок. Если будут бойцы, уже послужившие в армии и имеющие первичную подготовку.

— Правильно, сам предложил, сам и выполняй, — сказал начштаба.

— Задумка у лейтенанта полезная. Сколько можно людских жизней сохранить, используя такие группы, — вставил свое слово замполит.

— Это понятно. С вооружением таких групп решить можно. Скоро на «СВТ» и «ППД» полностью перейдем, а вот где людей найти? Если изъять наиболее подготовленных бойцов и младших командиров из остальных рот, что в них останется? Кто будет руководить отделениями? Ноль без палочки. Так полк имеет более или менее ровные подразделения. С чем останемся? С одними штурмовыми группами. Ты что скажешь, Виталий Павлович? — обратился командир к Руссаку.

— Идея в целом кажется полезной. Надо подумать над ней, как следует. Я бы не спешил от нее отказываться.

— Ладно, Седов. Загрузил ты нас своими мыслями, а у нас своих хватает. Сейчас время обеденное, ты давай в столовую сходи. Пообедай. Знаешь, где столовая? — спросил Матвеев.

— Знаю, — ответил я.

— Так вот сходи, пообедай, а потом подойдешь к начштабу. Он тебе должность подберет. Конспекты и план оставь, мы тут их еще обсудим. Потом вернем. Надеюсь, не против? Счастливой тебе службы, лейтенант, — попрощался со мной командир.

Мне ничего не оставалось, как попрощаться и покинуть кабинет командира. Куда идти? В комнату переодеться. Потом выполнить приказ командира — поесть. Ну, а затем к начштабу за должностью. Что-то нехорошо они на меня смотрели. Может, зря со своим предложением вылез? Служил бы как все — тихо, мирно, незаметно. Нет, надо было себя показать, языком потрепать. Как же, сделать вброс информации. Поторопить будущее. А теперь буду на примете у командования — как слишком умный. Еще неизвестно, на какую должность определят, а то придется все оставшееся до войны время портянки на складе перебирать. Дело нужное, я это делать умею, но совершенно не хочется. Ладно, чего теперь самого себя корить. Жизнь продолжается. Вперед к свершениям, товарищ трижды лейтенант.

— Как вам этот прожектер? — спросил после ухода Седова своих сослуживцев командир полка. — Без году неделя в армии, а уже проекты создания нового подразделения в полку предлагает. Куда нам его с такими идеями девать?

— Но идея, согласитесь, товарищ полковник, здравая. Хорошо проработанная и вполне выполнимая, — вступился за лейтенанта Руссак.

— Лично мне Седов понравился. Очень уверенный в себе и своем мнении грамотный и знающий командир, — ответил замполит и продолжил: — Теперь понятно, почему Кравцов вчера по нему звонил.

— Я об этом совсем забыл. Кстати, а чего они его у себя сразу не оставили?

— Кравцов сказал, что вакансия, на которую Седов приехал, пока не освободилась и неизвестно, будет ли освобождена. Вот по моей просьбе о пополнении командного состава полка грамотными специалистами и командирами его к нам и отправили.

— Ох, не верю я, что в штабе округа должностей нет. Ну, и что нам с ним делать? Куда назначать будем?

— Я бы его к себе забрал. Он мне очень понравился. Партполитработу знает, опыт имеет. О таком только и можно мечтать, а то у нас большинство из запаса или с курсов и совсем без опыта. Делают все формально, знают, что не сегодня завтра форму снимут и по домам разъедутся. А этот полностью наш, армейский, кадровый. На всю оставшуюся жизнь себя армии посвятил и на гражданку не побежит. Завтра из округа выписку из его личного дела привезут. Я ее изучу и могу договориться с Управлением политической пропаганды округа о назначении его политруком роты. Думаю, мое предложение и в дивизии поддержат. Сначала на роту поставим, скажем в третий батальон, а потом, может, и на батальон подойдет.

— Товарищ командир! — вмешался в разговор Руссак. — Седова надо или на командную, или на штабную должность ставить. Лучше всего на штабную работу определять, есть у него штабная жилка. Вдумчивый, спокойный, уравновешенный, грамотный. Вон какую программу подготовки сделал, со всеми необходимыми выкладками и конспектами. Самое ему место у нас в штабе полка. Жаль, конечно, что опыта мало. Но со временем поднаберется и отличным начштаба будет в батальоне.

— У тебя вроде все должности укомплектованы, или кто уходить собрался? Тогда почему я рапорта не видел?

— Укомплектованы. В ближайшие дни на должность моего помощника прибудет лейтенант Санин. Но я бы Седова подучил и со временем кому на замену подготовил.

— Ага. В полку куча должностей командиров взводов недоукомплектована. А ты лейтенанта, значит, к себе под крыло учить?

— Так ведь для пользы дела, товарищ полковник! Как сказали в дивизии, к нам после 18 июня должны прийти выпускники Смоленского стрелково-пулеметного и Калинковичского пехотного училищ. Так что взводных укомплектуем полностью.

— Я и сам вижу, что парень грамотный. С правильными и нужными идеями. Ты прости, Николай Иванович, но политработником Седову не быть. Себе из других подберешь. Он явный командир, и место ему на взводе или роте. Больше даже на ротного тянет. Но у нас все ротные должности заняты, или это не так?

— Все так, и в ближайшее время освобождаться не будут.

— Так что назначим его пока на взвод в третий батальон или в полковую школу. Присмотритесь к нему оба. Насчет использования его на штабной должности… Никто не запрещает тебе, Виталий Павлович, привлекать Седова к отработке штабных документов и готовить к штабной работе. Сейчас третий батальон на работах по укрепрайону. До его возвращения в крепость используй Седова в своих целях. И вот еще что…

Идея насчет создания штурмового подразделения в полку правильная и нужная. Отбрасывать ее в сторону не будем. Докладывать свои предложения по этому вопросу в дивизию тоже пока рано. В Финскую войну в основном действовали саперные штурмовые группы. У нас саперов кот наплакал, и они все заняты на решении других задач. Попробуем создать такое подразделение у нас, без внесения изменений в штатную структуру полка. Возьмем один из стрелковых взводов или из полковой школы и подготовим по предложенной лейтенантом программе. Седов пусть и готовит. Время у нас есть. Хуже точно не будет. Заодно и парня в деле проверим. Посмотрим, что к чему, а тогда и решим — выходить на дивизию и корпус или подождем. Ты, Виталий Павлович, вместе с Седовым проработайте вопрос, кого привлечь к подготовке. Прикиньте, что и как сделать, кого подобрать, где и как использовать. По вооружению и материальному обеспечению взвода решим так — все сделаем в наших полковых мастерских или на складах присмотрим. В мастерских я видел металлические листы нужного размера, что еще от поляков остались. Вот из них и попробуем сделать образец.

Далее. Меня все больше тревожит мысль о проблеме вывода полка и средств усиления в укрепрайон при обстреле крепости с сопредельной стороны. Если человек, пробывший несколько часов в крепости, ее замечает, то нам сам бог и командование велели ее решать. Мы действительно не сможем этого сделать за установленное время.

— Командир! Нас не поймут, если мы выйдем из крепости и сменим место дислокации без разрешения руководства корпуса. Могут обвинить в паникерстве и самоуправстве, — сказал комиссар.

— Тут я с тобой согласен, но решать проблему надо в любом случае. Снова обратить на этот вопрос внимание дивизии, корпуса и армии. Обосновать вывод полка можно ускорением работ на объектах укрепрайона, полевым выходом или стрельбами, наконец. Тем более у нас с 15-го начинаются летние лагеря. С этой целью и вывести все батальоны и полковую школу. Оставить в расположении только подразделения обеспечения, без которых полк может обойтись, а также комендантский взвод, дежурное подразделение, больных и освобожденных от работ, приписников.

— Знамена полка и дивизии? Комендатура крепости и связисты?

— А ты как думаешь?

— Вообще-то, по идее, знамя должно быть постоянно с полком. Связь тем более.

— Правильно. Связисты выйдут вместе со всеми на тренировку. А вот со знаменами проблема. Представь, что будет, когда узнают, что знамена вынесены полком в укрепрайон.

— Может быть, согласовать этот вопрос с дивизией?

— Предложу комдиву согласовать с армией разрешение вывести на строительство укрепрайона с целью ускорения работ не один батальон, а несколько и с ними вынести знамена. Должен же Михаил Антонович войти в наше положение. Ну и ты, комиссар, переговори по своей линии с полковым комиссаром Бутиным Михаилом Николаевичем. Еще вопросы есть по данной теме?

— А что с артиллерией и складами делать будем? Их же тоже выводить надо, — спросил начштаба.

— Надо склады боепитания частично вывезти в тыл нашего оборонительного района. Скажем, километрах в шести-семи найти место и оборудовать временный склад. Туда же складировать часть продовольствия. Артиллеристов выведем на стрельбище для тренировки. Здесь оставим одну батарею или будем менять их постоянно. Одна побыла несколько дней и ушла, на ее место пришла другая. Аналогично с остальными подразделениями поступим.

— Вот это правильно, командир. Не будет напряженности в семьях командиров, а то и так жены мужей редко видят, — сказал замполит.

— Виталий, отработай график вывода подразделений так, чтобы со стороны не было особо заметно, что полк фактически отсутствует в крепости.

— Сделаю. Я тогда Седова к этому привлеку.

— Не против. Далее. Николай Иванович, переговори с особистом, пусть он по своим каналам Седова на всякий случай проверит. Знать хоть будем, что за человек Седов. Ко мне вопросы есть? Тогда не задерживаю. Николай Иванович, после обеда со мной в дивизию проехать не хочешь?

— Конечно, поедем.

— Тогда жду тебя в три часа.

Из мемуаров Главного маршала авиации Голованова А. Е. «Дальняя бомбардировочная»:

«…В тот день я в двенадцать часов явился к командующему округом.

В кабинете за письменным столом сидел довольно массивного телосложения человек с бритой головой, со знаками различия генерала армии.

Павлов поздоровался со мной, спросил, почему так долго не приезжал в Минск, поинтересовался, что мне нужно, и сказал, что давно уже дал распоряжение, чтобы нас всем обеспечивали, так как об этом его просил Сталин. Только я начал отвечать на его вопросы, как он, перебив меня, внес предложение подчинить полк непосредственно ему. Я доложил, что таких вопросов не решаю.

— А мы сейчас позвоним товарищу Сталину, — он снял трубку и заказал Москву.

Через несколько минут он уже разговаривал со Сталиным. Не успел он сказать, что звонит по поводу подчинения Голованова, который сейчас находится у него, как по его ответам я понял, что Сталин задает встречные вопросы.

— Нет, товарищ Сталин, это неправда! Я только что вернулся с оборонительных рубежей. Никакого сосредоточения немецких войск на границе нет, а моя разведка работает хорошо. Я еще раз проверю, но считаю это просто провокацией. Хорошо, товарищ Сталин… А как насчет Голованова? Ясно.

Конец ознакомительного фрагмента.