Дневник режиссера. Впечатления от репетиций

Вячеслав Терещенко

В книге собраны впечатления от работы над постановкой спектакля «Мамочки» по одноимённой пьесе Владимира Зуева. Подчеркиваю — впечатления режиссёра, педагога театрального института. Эта книга, возможно и учебник. Так как в ней поднимаются «извечные» вопросы нашей профессии. Автор хочет поделиться с молодыми режиссёрами, студентами своими мыслями о состоянии современного театра, о профессиональных взаимоотношениях между режиссером и актёрами в творческом процессе воплощения замысла спектакля.

Восемнадцатое февраля

Я так думаю, что в спектакле «Мамочки» нет полутонов в сценографии. И, наоборот, какая бесконечно богатая актерская «палитра» чувствований в актерском действовании! Мир «мамочек» — он черный, темный. И мир «парней» — он пронзительно светлый, пронзительно белый. В спектакле, в оформлении я не вижу полутонов. В спектакле это нужно выразить. И, наоборот, как подробно нужно проработать все роли, «петелька — крючечек». Конечно, нужно в этом спектакле актерам идти от себя. Очень тихо, постепенно, не спугнув возникающих от действования чувств… Бежать от «твердости» и громкого говорения подальше! Никакой показухи. «Нарастить» внутри себя эту боль, это непреодолимое желание прожить жизнь, в свидетелях которой будут зрители и Бог. Так видится в предощущении перспективы. Какую энергию мы «выплеснем» в пространство Театра…

И есть белый цвет, и — черный цвет. Это диктуют предлагаемые обстоятельства. Настолько сгущенные в обстоятельствах войны. Как они, как герои… С какой страстью они любят, с какой страстью они любят друг друга, своих сыновей, сыновья — своих матерей. С какой страстью они ненавидят войну и всё, что приносит беду и горе людям. Это натолкнуло меня в свое время… когда я сочинял спектакль и размышлял, искал замысел, искал «зерно» спектакля, натолкнуло на такую цветовую гамму и на такое выражение, выражение действия в экстремальных ситуациях, диктуемых материалом пьесы. Нет полутонов в оформлении.

В актерской игре… Это нужно понимать в той вязи, которая возникает во взаимодействии, в общении. Мне больше нравится слово «взаимодействие». Там масса нюансов, там — «радуга», как они общаются просто, там — масса полутонов. Но, когда вопрос координально ставит событийный ряд пьесы: что такое и кто такой мой сын, и как я хочу с ним встретиться, и как я хочу, как я жажду найти его — там полутонов нет, как и нет у сыновей в их стремлении к справедливости, в их жажде справедливости, в их жажде счастья. В их жажде неимоверной… счастья матерям — полутонов нет. И — в «промалывании» действия по сквозному по всем ролям — жажда счастья. Даже в ролях Лёли и Дэна — журналистов. Она также жаждет, очень жаждет сделать карьеру, очень жаждет быть богатой для того, чтобы обеспечить будущее своему сыну и родить в этой стране, ни от кого не завися, в нормальных условиях. А не жить и не воспитывать ребенка на гроши в месяц, какие государство наше матерям платит ежемесячно. Так называемые «детские». А Дэн мечтает о сыне… О продолжении рода…

На сегодня хватит записывать.