Дом над бездной. Часть первая. Прикосновение

Вячеслав Юрьевич Сухнев (2025)

Инопланетяне прилетали на Землю. Это была не научная экспедиция, а миссия переселения. Несколько миллионов людей из чужой Галактики нашли на Земле новый дом, спасаясь от катаклизмов на старой планете. Следы пришельцев остались в земной географии, космогонии, инженерии, медицине, архитектуре, морском деле, счёте. А главное, эти следы остались в земной ДНК — за тысячелетия два человечества слились в единую семью.

ПРОЛОГ

Ему нужно было обязательно убить орха. Если не убьёт — можно домой не возвращаться.

Солнце ранней осени уже клонилось к темно-зелёной стене леса на высоком берегу реки. От щербатых увалов на воду легли первые тени, в которых играла и плескалась рыба. Круги от ударов рыбьих хвостов расходились по тягучей поверхности воды, неудержимо влекомой мощным течением. Где-то там, в верховьях большой реки, уже созревали холода, но пока прозрачное небо дышало теплом и покоем, мягкая дымка висела над широким руслом, словно дух огня развёл на берегу невидимый костёр.

За день плоский береговой валун, на котором лежал Хумр, хорошо прогрелся, и по тёплой спине камня неторопливо сновали пятнистые жучки, набирались сил перед зимней спячкой. Камень был особенный — гладкий и очень крепкий. Хумр однажды пытался отколоть от него кусок, чтобы сделать новый наконечник копья. Но едва ударил по нему другим камнем, как валун тяжело загудел. Камень тогда раскрошился в руках Хумра, а на валуне не осталось даже царапины.

В нескольких шагах от лежащего Хумра проходила звериная тропа, за много лет набитая в твёрдой поверхности тысячами лап и копыт. Тропа вилась в расщелине обрыва, постепенно спускаясь к береговой отмели из песка и мелкого камня. По вечерам сюда приходили на водопой дикие коровы, длинноносые мохнатые гиганты умпы, пугливые орхи, шумные землерылы, стремительные полосатые кошки и другие жители леса. Иногда показывался хозяин дебрей гырз, имени которого называть было нельзя, чтобы не явился ночью во сне и не утащил глаза. О нём люди говорили «тот, кто стережёт пчёл».

Небольшая семья умпов уже напилась. Хумр тихо смеялся, наблюдая, как два малыша гонялись друг за другом по отмели, с шумом и фырканьем брызгались водой, набирая её длинными носами. Матери это надоело, и она отвесила шалунам по затрещине. Глава семьи не обращал внимания на забавы детей — напившись, он долго тёрся огромными, загнутыми кверху зубами, о береговые камни. Хумр не знал, зачем он это делает. Может быть, стирает надоевший вкус зелени? Удивительно: такое огромное животное, а ничего, кроме травы и веток, не ест. Вот люди едят всё — рыбу, лесные плоды и ягоды, корни трав, мёд из пчелиных дупл и, конечно, мясо. Гырз тоже ест всё. Случается, и людей. Бр-р-р… Да сохранят меня добрые духи!

Народ Леса перед наступлением зимы охотился на умпов. Люди копали глубокие ямы на тропах, прикрывая их ветками и листвой. Когда большой зверь проваливался в яму, лесовики забрасывали его камнями. Потом мясо умпа коптили на кострах, и оно служило основной пищей в холодные месяцы. Народ Воды на умпов не охотился — ему хватало сушёной рыбы. К тому же, слишком много людей уходит к верхним духам, когда охотятся на умпов. Кто-то обязательно сорвётся в яму — прямо под ноги зверю…

Семья умпов ушла, жуки спрятались, и Хумру стало скучно. Сильное тело просило движения, а душа — радостного крика. Хумр даже собрался запеть песню, которую недавно сочинил, но спохватился: вот-вот на водопой должны были явиться орхи, осторожные и чуткие. Орхи — так их называл Народ Воды. В отличие от Народа Леса, из которого Хумр недавно взял жену. Там орхов называли ыргами. Наверное, у лесовиков слух плохой. Ведь в брачном крике самца-орха любой нормальный человек, конечно же, услышит: орх-орх-орх… А вовсе не ырг-ырг. Это же и выговорить трудно!

Перед охотой он натёрся сухим помётом диких коров, а потому не опасался, что звери учуют человеческий запах. С собой прихватил верное копьё с зазубренным наконечником из обломка прочного камня, дубовую рогатину и связку свежих лесных лиан. На тот случай, если попадётся крупный орх и его придётся тащить волоком. Хумр мог бы разделать тушу и перенести домой по кускам, но зарёкся так делать. Однажды он убил большого землерыла, и половину туши отнёс домой. А когда вернулся за остальным — добычу доедала стая диких собак. Ему осталось только побросать в собак камнями.

Когда орхи пойдут мимо валуна, Хумр выберет жертву и точно ударит её копьём под лопатку. Потом надо замереть, пока добыча не перестанет биться. Орхи напугаются, но не уйдут с тропы. Они постепенно успокоятся и попьют, выставив на горе дозорного. А потом пойдут в лес, шарахаясь от мертвого товарища и пугливо раздувая ноздри. Уйдут звери, и Хумр заберёт добычу. Так охотились в Народе Воды. Нельзя показываться орхам. Иначе они больше не будут ходить на водопой этой дорогой…

Краем глаза Хумр заметил неподалёку движение в зарослях колючего кустарника и прихватил рогатину. А вдруг — гырз! Но вместо страшного хозяина леса из листвы выскочила серая собака. Ещё миг — и она запрыгнула на валун. Так и есть — Пст. Рот до ушей, язык набок, на шее — огрызок ремня. Радостно повизгивает и норовит лизнуть в лицо.

— Пусть тебя гырз съест, Пст! — прошипел, отталкивая пса, Хумр. — Я зачем тебя привязал? Не знаешь? Ну, я тебе скажу. Чтобы ты орхов не распугал! Понял?

Хумр опять оттолкнул собаку, но Пст принял это как приглашение к игре. Он встал на задние лапы и закрутил пушистым хвостом. Пришлось стукнуть его рукоятью рогатины. Пёс прижался к камню и с обидой посмотрел на хозяина.

— Домой иди, Пст, домой! — строго сказал Хумр. — Пошёл, пошёл! Хвост оторву, скотина такая…

Пёс спрыгнул с камня и поплёлся по редкой и высокой высохшей траве, то и дело оглядываясь на Хумра: вдруг тот передумает и позовёт играть. Не хватало ещё, чтобы глупая собака сорвала охоту, подумал Хумр. Он ведь хорошо к ней подготовился: не спал ночью с женой, принёс духам охоты жертву собственной кровью, уколов копьём ладонь и размазав несколько капель по древку. И спел перед выходом из дома старую охотничью песню, которую слышал от отца, старого Хумра. Так что теперь орхи никуда не денутся. Если, конечно, Пст не вернётся.

Тут Хумр услышал слабое жужжание, словно из лесу летел пчелиный рой. Но вместо пчёл охотник увидел большой блестящий орех. Он стремительно приблизился и упал рядом с камнем. Теперь орех показался Хумру величиной с умпа. Орех лопнул и развалился. Из него вышел дух в белых блестящих одеждах. Он был на две головы выше Хумра, а во лбу сиял ужасный третий глаз. Хорошая у него лодка, подумал Хумр, она летает. Он упал на колени и прислонился лбом к теплому камню. Пропала охота… Или я сплю?

— Привет тебе, брат, — сказал дух. — Посмотри, Джои, какой он грязный. И воняет!

— И тебе привет, добрый дух! — сказал Хумр, на всякий случай, не поднимая головы.

— Я плохо его понимаю, Джои.

— Подключаю корректора….

— Встань, брат, встань… Как тебя зовут?

— Поправь объектив, Керрам! Не моется, вот и воняет.

— Нет, потому что выпачкан каким-то дерьмом. По-моему, это навоз. Пастух, что ли?

— Меня зовут Хумр, — сказал охотник, поднимаясь и усмиряя дрожь в ногах. — Я из Народа Воды.

— Вот, теперь лучше. Но произношение у него, надо сказать…

— Он охотник, а не слагатель легенд! И ты — не психолингвист, а ускоритель.

— А меня зовут Керрам, — сказал дух, дотрагиваясь до глаза. — Я из… Народа Неба. Ты меня не боишься? Джои, он сказал, из народа воды… Значит, не пастух, а скорей всего, рыбак.

— Я тебя не боюсь, потому что ты белый дух.

— А что, бывают чёрные духи?

— Не рыбак — охотник. Видишь, у него копьё и рогатина.

— Конечно, бывают, — кивнул Хумр. — Они плохие.

— Правильно, они плохие, а я хороший, — сказал дух.

— Я знаю. Белый дух спас отца. Линики хотели его съесть, но белый дух сказал: нет. И отца не съели.

— Ритуальное людоедство? Спроси у него, Керрам…

— Спрошу, если ты подскажешь, как ему втолковать это понятие — ритуальное людоедство.

— А кто хотел съесть твоего отца?

— Линики…

— Это люди или звери?

— Плохие люди. Они живут далеко, у большой воды.

— Почему же они хотели съесть твоего отца, брат Хумр?

— Потому что плохие.

— Ладно, Керрам… Боюсь, больше из него не вытянешь. Спроси, что он там делает, и посмотри, из чего наконечник копья. Из кремня? Или обсидиана?

— Что ты здесь делаешь? Какая разница, из чего наконечник!

— Большая разница! Если это обсидиан, значит, поблизости есть выходы лавы. Откуда там лава?

— Я жду орхов, — честно сказал Хумр.

— Зачем, брат? Наконечник из кремня. Ты доволен?

— Доволен, не доволен — это не научные категории.

— У них самое вкусное мясо…

— А почему ты намазался навозом? Выволочки, Джои, будешь делать своим студентам!

— Приношу голову вашему милосердию, мастер Керрам!

— Это навоз лесных коров. Орхи чуткие, как духи леса… Они видят носом. Орхи боятся всех, но не боятся лесных коров.

— Понятно, навоз в данном случае выступает нейтрализатором запаха человека. Не удивлюсь, если брат Хумр имеет представление о феромонах…

— А на что похожи… эти орхи? — спросил Керрам.

— Скорей всего, это козы или кабаны, если он не боится охотиться в одиночку.

— Орхи похожи… на орхов, — пожал плечами Хумр.

И показал в сторону леса. Из зарослей выступили первые животные — горделивый вожак с ветвистыми рогами, три крупные самки и несколько детёнышей. Самец остановился и, задрав голову, стал нюхать воздух. Его спутницы застыли.

— Плохая охота, — вздохнул Хумр, опускаясь на камень. — Сейчас они увидят нас и уйдут…

— Не уйдут, — сказал дух Керрам. — Какого орха ты хотел бы… убить, брат Хумр?

— Хотел бы, — повторил Хумр. — Ту тёлку, которая ближе к нам. Но отсюда не добросить копьё.

Керрам поднял руку, на которой вдруг удлинился палец. Сверкнуло, как во время грозы. Тёлка упала, а остальные орхи скрылись в лесу. Только ветки затрещали.

— Слава тебе, сын Народа Неба, великий Керрам!

— Заткнись, Джои! Ты доволен, брат Хумр?

Хумр потрясённо молчал, переводя взгляд с улыбающегося духа на лесную опушку, где лежала недвижимая тёлка орха.

— У тебя хорошее копьё, брат Керрам… — сказал он, наконец. — Да будешь ты здоров и удачлив! Разреши мне уйти. Надо утащить тушу домой. А то солнце скоро зайдёт.

У Хумра от всех этих чудес закружилась голова. Он сглотнул, прогоняя кислый привкус страха, и побежал к неподвижной тёлке.

— Ты зачем убил животное! Это, вроде, коза? С ума сошёл!

— Не коза, а самка оленя. Нельзя оставлять брата Хумра без ужина — это бесчеловечно. Какой у него коэффициент?

— Не очень высокий. Думаю, работать с ним бесполезно. Уматывай оттуда, Керрам… Немедленно!

Хумр положил руку на тёплую морду тёлки и поискал рану от копья Керрама, но ничего не нашёл, кроме небольшой дырочки под ухом, вокруг которой запеклась палёная шерсть — словно сюда ткнули горящей веткой.

Он обернулся, чтобы ещё раз поблагодарить доброго духа, но на камне уже не было ни Керрама, ни его волшебной лодки. Хумр сломал две толстых ветки с ближнего дерева и скрепил их припасёнными лианами. Сверху положил убитую тёлку, привязал её покрепче и впрягся в волокушу. До наступления темноты он рассчитывал добраться домой. Сегодня у семьи будет вкусный ужин…

Из кустов выскочил Пст и зарычал. Шерсть у него встала дыбом, словно пёс учуял страшного гырза.

— Значит, ты прятался? — спросил Хумр у собаки. — Храбрец… Надо тебя научить таскать добычу, бездельник!

Хумр побрёл по высокому берегу, цепляясь за кусты и корни деревьев. Волокуша натирала голые плечи. Ему казалось, что из лесной чащи на него смотрят холодные внимательные глаза. Пёс нервничал, оглядывался и тихо рычал. Никогда ещё Хумр не чувствовал себя таким неуклюжим. Словно наелся дурных грибов… А что скажут в деревне, увидев его добычу? Нет, так не годится. Никто не поверит, что орха убил дух, пусть и добрый… Хумр сбросил поклажу наземь и ударил тёлку копьем под лопатку. Пст бросился к туше, но Хумр отогнал собаку и первым напился свежей крови.

Тень человека с Тир

Все начиналось так далеко от нашей Земли, что даже сегодня, осознав безмерность Вселенной, всё равно нельзя представить, насколько далеко…

К исходу седьмого парана полёта на ионных двигателях «Зелёный луч» вышел на границу солнечной системы. Дальше ходили только автоматические корабли-разведчики.

Командор Шигэцу, начальник экспедиции и капитан корабля, объявил по внутренней связи Неспящим, что собирает руководителей служб на ходовом мостике. Так по традиции называли центр управления полётом. На самом деле это была бронированная труба диаметром в двенадцать дайконов, в которой находились все основные узлы управления. Помещение было настолько огромным, что дежурные операторы на противоположных концах трубы друг друга не видели и переговаривались по выделенной линии связи. Даже при полном разрушении «Зелёного луча» ходовой мостик мог автономно дрейфовать в космосе. Корабль, по существу, был городом, где люди для экономии времени передвигались в транспортных кабинах по сложной системе монорельсов. Но, даже ощущая за плечами это могучее и совершенное творение разума, командор Шигэцу испытывал иногда холодящее чувство обречённости, как пловец перед броском в незнакомую реку, где противоположный берег скрыт туманом и дождём.

У командора на мостике был «капитанский уголок» — оперативная платформа в виде гигантского стола, за которым во время редких авралов собирались все главные специалисты экспедиции. Над платформой висело несколько информационных Синих Зеркал. На двух шли изображения чёрных сфер, пронизанных крохотными неподвижными точками далёких звёзд — картинки «прямо по курсу» и «за кормой». Они, практически не отличались на взгляд непосвященного — россыпь мелких огоньков. Лишь космонавт, побывавший на окраине своей солнечной системы, мог уверенно читать живую карту созвездий. На картинке «за кормой» выделялась крупная багровая звезда: так отсюда, с границы солнечной системы, выглядел грозный Солу. А родную планету, Йеропи, можно было увидеть лишь глазами памяти.

Вскоре в «капитанский уголок» явились старпом Нгобо, главный энергетик и координатор связи Йосату, главный навигатор Хорн, главный врач и психолог экспедиции Прадха, а также руководитель группы продовольствия и утилизации Девра. Инстинктивно они уселись поближе друг к другу, потому что платформа, похожая по форме и размерам на площадку для игры в фулу, подавляла — на корабле вообще не было мелких агрегатов и узлов, сопоставимых с параметрами человека.

Чуть поодаль от главных специалистов устроилась группа руководителей основных служб корабля. Главный механик, начальники групп операторов связи, биохимической и радиационной защиты, старший врач корабельного госпиталя, командир подразделения спасателей и другие люди. На совещаниях подобного уровня они выступали редко.

Штаты космических кораблей формировались по давним флотским традициям. Капитан — везде капитан, хоть на морской посудине, хоть на звездолёте. А раз так, то и команда собиралась соответственно: старший помощник, главный механик, начальники корабельных служб — все офицеры с морскими званиями. По-флотски обозначались и боевые единицы: крейсер, торпедоносец, заградитель, катер, баржа… Даже парадная форма космолётчиков в мельчайших деталях и атрибутах повторяла форму моряков, отличаясь только цветом.

Командор заказал всем через кухонный автомат горячую настойку листьев рё. Прадха, как всегда, отказался: не пил ничего, кроме чистой воды да изредка — хиромо.

— Почему нет Варджаи? — спросил Шигэцу, с удовольствием вдыхая запах рё.

Неспящие переглянулись.

— Час назад он отзывался из библиотеки, — сказала Йосату.

— Это рабочее место нашего педагога, — усмехнулся навигатор. — Собирает очередные лекции для Спящих. Интересно, они его слышат?

Командор нажал кнопку вызова.

— Мастер Варджаи! Вы знаете о совещании?

— Извините, капитан… — сконфуженный человек на Синем Зеркале прикрыл ладонью глаза в знак раскаяния. — Уже бегу! Я тут работал над одной очень интересной видеозаписью…

— Расскажете о ней потом.

— Завидую энциклопедистам, — сказал старпом. — Никакого понятия о дисциплине. Наверное, учёным с туманом восприятия бытия так проще жить.

И посмотрел на Хорна. Тот улыбнулся. Несмотря на большую разницу в возрасте, старпом и навигатор за семь паранов полёта сдружились.

— Между прочим, многоуважаемый мастер Нгобо, — преувеличенно учтиво сказал врач, — я тоже отношусь к этим учёным с туманом восприятия бытия. У меня, не сочтите за бестактность, три докторских диплома!

— Да хоть трижды три, — невозмутимо сказал старпом. — Но о дисциплине забывать не надо. Или я не прав?

— Позвольте выразить своё мнение, — сказал Шигэцу. — Мастер Нгобо прав в отношении дисциплины и неправ… в отношении учёных. Он, я надеюсь, извинится. Не так ли, Нгобо?

— Приношу голову вашему милосердию, — сказал в пространство старпом. — Извиняюсь перед всеми… учёными с туманом восприятия. В том числе и перед вами, капитан, и перед мастером Хорном, нашим замечательным математиком, и перед академиком Йосату. Увы, я тоже, исключительно по собственной глупости, имею отношение к племени учёных. И это вызывает ещё большее сожаление…

— Варджаи не виноват, что не проходил курс наук в космической академии, как вы, высокочтимый наставник Нгобо! — не успокаивался врач. — Не сомневаюсь, там бы ему привили… беспредельно ответственное чувство дисциплины.

— Точно, — согласился старпом. — Привили бы. Особенно, если он попал бы ко мне на крейсер. У нас были большие умельцы прививать… Как вы сказали? Да, беспредельно ответственное чувство. Надо будет где-нибудь записать…

— Мастера, выражаю вам глубокое разочарование! — нажал Шигэцу на голосовые связки и покосился на руководителей групп — не хватало ещё устроить мелкую склоку в присутствии подчинённых…

Спорщики утихли, услышав командирское внушение.

Каждый из Неспящих был лучшим специалистом в своей области, и его включение в экипаж «Зелёного луча» не вызвало больших разногласий на отборочной комиссии Проекта.

Старпом Нгобо не так давно служил главным механиком знаменитого крейсера «Шестизвёздный», флагмана космического флота Жёлтого пояса. Когда Объединённое Человечество подписало Пакт о мире, Нгобо ушёл в отставку — как, впрочем, все его соратники и потенциальные противники. На своей планете ему было тесно, и он на гражданском катере гонялся в одиночку за астероидами на дальних подступах к Йеропи. Попутно, от скуки, разрабатывал теорию активной защиты атмосферы от метеоритных потоков. Однако наслаждаться мирной жизнью Нгобо не пришлось. Едва объявили набор в ряды охотников за террористами Кольца Белого Братства, он ушёл на очередную войну — долгую и безнадёжную. Атлетически сложенный, в два дайкона ростом, старпом происходил из экваториальной народности и получил от предков почти чёрную кожу.

Навигатор Хорн, руководитель штурманской службы, напротив, был белым сыном приполярных широт, отличался рыжеватой редкой бородкой и детским румянцем. Специализировался в Д-пространственной стереометрии, преподавал в университете, доказал теорему Клака, которая до этого считалась не решаемой задачей. Хорн не был зашоренным кабинетным учёным — увлекался путешествиями и спортом, несколько сезонов выступал подающим за университетскую сборную по фулу. Его любили студенты и, особенно, студентки — за общительность, чувство юмора и полное отсутствие педагогического занудства.

Кареглазая красавица Йосату, выпускница Института энергии и дальней связи, когда-то была чемпионкой Мировых Игр по бегу. Она опровергала собственным примером расхожее мнение, что спортсмены не всегда блещут интеллектом — написав несколько фундаментальных работ по дальней связи, стала самым молодым на планете академиком. Солу-пожи-ратель забрал её мужа, брата и маленькую дочь, и Йосату с головой ушла в работу. Она поклонялась Ари и с разрешения капитана оборудовала в одном из грузовых отсеков «Зелёного луча» Хижину смирения, где с немногочисленными единоверцами иногда просила милости у богов Ситха. Варджаи, Равнодушный к Ситху и Обожествляющий науку, поначалу пытался убедить Йосату, что законы физики и слепая вера — понятия несовместимые. Что гордое сознание человека выше божественного промысла. Но Йосату заявила: физика — сфера головы, а вера — сердца. И вообще, Равнодушным к Ситху не стоит судить о божественном промысле. Варджаи отстал со своими проповедями.

Инженер-эколог Девра, стройная и когда-то улыбчивая краснокожая аталанка, единственная инопланетянка среди главных Неспящих йеропцев, считалась ещё и одним из самых компетентных диетологов, даже внешностью подтверждая правоту науки рационального питания. Её личная жизнь не так давно была чрезвычайно насыщенной. Желание попасть в экипаж «Зелёного луча» она так и объясняла знакомым и друзьям: «Расставшись с двумя мужьями, хочу сбежать в космос от третьего — хоть на несколько лет». Перед самым началом экспедиции Девра получила известие, что её муж, командир подразделения спасателей, погиб на Йеропи в вулканической лаве. На корабле Девре подчинялась служба питания, утилизации и регенерации.

Прадха и Варджаи представляли в экипаже островные племена Великого океана. Они даже внешне походили друг на друга — невысокие, смуглые и подвижные как шарики для игры в панго-панго.

Прадха исполнял обязанности главного врача и психолога. Антиквары знали его также как очень компетентного специалиста по квадратным монетам Островной империи периода Тёмных времён. Семьи у Прадхи не было, потому что, как шутили его коллеги, он женился на нумизматике. Даже в экспедицию психолог захватил коллекцию монет, и в свободное время писал статью об особенностях перечеканки «квадратов» номиналом шесть секу в йэпоту Атона Бережливого.

Биолог Варджаи ещё в юности прославился как победитель многих интеллектуальных состязаний и по заслугам считался ходячей энциклопедией. Работая над какой-то задачей, он нередко забывал побриться и поесть. А если находил сложное решение, то пел, фальшивя и перевирая слова, одну и ту же народную балладу о девушке, которая бросилась в море от несчастной любви. На «Зелёном луче» он выполнял обязанности историографа экспедиции и руководителя образовательных программ для Спящих. К своим многочисленным и обременительным обязанностям Варджаи подходил очень ответственно, что нередко вызывало раздражение у коллег — историограф всегда добивался нужной информации от любой службы корабля, даже если для этого ему приходилось уболтать собеседника до белого каления. Дома у Варджаи остались жена, тоже биолог, и взрослый сын. Насмотревшись на родителей, сын зарёкся заниматься наукой и пошёл служить в корпус морских спасателей. В последнее время, в связи с активизацией Солу, работы у него прибавилось.

Командор Шигэцу, один из самых известных на планете космонавтов, был потомком земледельцев древнего народа Жёлтого пояса. Он исповедовал такую же древнюю философию Лао, философию Правильного Пути, а в юности три года провёл послушником в знаменитой пещере смирения Шингу. По слухам, в этой пещере мастера тайных знаний обучали посвященных чтению чужих мыслей и полному контролю собственного тела — вплоть до остановки сердца. Эта часть биографии командора вызвала в свое время дискуссии руководителей Проекта… Однако в пользу Шигэцу сыграл единственный аргумент: докторская степень по конфликтологии. Причём материалом для докторской диссертации послужили наблюдения капитана за поведением ограниченных коллективов в ограниченных пространствах, то есть космических экипажей в условиях полёта.

Из мужчин самым старшим в экипаже был Шигэцу. Незадолго до начала экспедиции ему исполнилось восемьдесят лет. Он успел даже обзавестись внуками. Самым младшим оказался Хорн — всего сорок с небольшим, почти мальчишка. Нгобо, чуть младше командора, принципиально не женился. Чтобы не плодить несчастных сирот, как объяснил он отборочной комиссии.

Почти все Неспящие имели свои счёты с Солу…

Шигэцу прищурил и без того узкие глаза:

— Я понимаю, депрессия и все такое… Усталость от семи паранов постоянной работы. Конечно, тяжело жить в замкнутом пространстве, в режиме постоянной смены силы тяжести. Да ещё нести на плечах груз ответственности за исход экспедиции. Но мы в любом случае должны оставаться в рамках уважения друг к другу, товарищеского, подчёркиваю, уважения! Не раздражаться по пустякам. Иначе надо разворачиваться и возвращаться домой. Мастер Нгобо, мастер Прадха… Взываю к вашим чувствам — и дисциплины, и ответственности. Ещё раз услышу подобную пикировку…

Тут командор задумался, а потом неожиданно улыбнулся:

— Представляете, мастера, даже не знаю, что с вами делать! Пещеры принуждения на корабле нет, внеочередного дежурства объявить не могу, поскольку скоро всем нам придётся ложиться в Холодные Сферы… Поэтому объявляю обоим моё неудовольствие. И давайте посмеёмся над ситуацией.

— Неудовольствие не дождь, голову не намочит, — прокомментировал тихо навигатор заявление капитана.

Он сидел дальше всех, но Шигэцу услышал.

— И вам неудовольствие, мастер Хорн!

— За что? — удивился навигатор.

— На всякий случай. Скажем, за неуместную и неудачную шутку. Не устаю вам удивляться, любезный и высокородный Хорн. Выдающийся учёный и, несмотря на молодость, Мастер девяти достоинств. В прежние, не столь отдалённые, времена, старпом не даст ошибиться, это равнялось званию командующего эскадрой. А ведёте себя иногда…

— Простите, капитан. Я больше не буду!

— Вот-вот, о чём я и говорю, — вздохнул Шигэцу и построжал. — Всё, уважаемые мастера! Расслабились — и хватит. Тем более что я слышу кабину мастера Варджаи.

Биолог-историограф влетел на мостик и выскочил из транспортной кабины, потрясая личным Синим Зеркалом. Варджаи на ходу разворачивал на нём картинку.

— Вы не поверите, мастера, просто не поверите! Капитан, я должен немедленно показать вам этот сюжет…

— Займите своё место, мастер Варджаи, — преувеличенно строго сказал командор. — Если не забыли — у нас очень важное совещание. Ваш сюжет может подождать.

— Как скажете, — пробормотал биолог. — Приношу голову вашему милосердию… — А кто выпил мой рё?

— Ну, я выпил, — вздохнул Хорн. — Иначе бы он остыл.

— Итак, мастера, — сказал Шигэцу, вставая и кланяясь Неспящим, — «Зелёный луч» приближается к точке перехода в Д-пространство. Можно сказать, наступает момент истины. Я видел ваши последние отчёты, и, тем не менее, давайте ещё раз пробежимся… по нашему хозяйству. Проверим, как говорили в старину, прочность щитов и остроту мечей. Доложите, старший помощник, будьте любезны, о состоянии матчасти.

Нгобо встал, вывел с индивидуального Синего Зеркала на обзорное цветную таблицу:

— Это последние данные. Состояние матчасти удовлетворительное. Извольте видеть: все ионные двигатели находятся в зелёном секторе. Они хорошо поработали с момента старта, но в ремонте не нуждаются. Так что на обратном пути, хочу надеяться, снова исправно послужат. Д-двигатели также в зелёном секторе. Последний профилактический осмотр закончили три часа назад. Система защиты корпусов — в зелёном секторе. В жёлтом секторе неполной готовности — только установки Холодных Сфер. В красном, аварийном, нет ни одной системы.

— А почему в жёлтом… Холодные Сферы? — спросил биолог.

Нгобо нахмурился.

— Мастер Варджаи, — капитан поспешил сгладить бестактность биолога, — вопросы будете задавать после того, как мы выслушаем все доклады… Хорошо? Хотя и я могу ответить… С разрешения мастера Нгобо. Наш старпом вывел генераторы холода в жёлтый сектор потому, что система включена не полностью. Экипаж Неспящих ещё не занял свои места в холодных сферах. Не так ли? Продолжайте, мастер Нгобо…

— У меня всё, — буркнул старпом.

— Спасибо, — кивнул Шигэцу. — А вы, главный механик, ничего не хотите добавить?

— Нет, Ваша Милость, — вскочил маленький и круглый антананивец. — Его Милость рамаджава Нгобо сделал исключительно полный доклад!

— Ну, что ж… Прошу передать инженерной службе мою благорасположенность.

— Всегда готовы служить, рамаджава капитан! — главмех прикоснулся ладонью к коричневой макушке и сел.

Варджаи поморщился — не выносил солдафонства. Особенно раздражал его этот древний жест — ладонь к макушке, что обозначало рабскую покорность. Рабов в цивилизованном обществе давным-давно не осталось, а уничижительный жест почему-то привился во всех армиях мира. Впрочем, армий тоже не осталось…

— Ваша очередь, мастер Йосату, — повернулся Шигэцу к главному энергетику. — Не вставайте, прошу вас…

— Благодарю, капитан. Всё энергетическое обеспечение — в зелёном секторе.

Йосату вывела изображение со своего Синего Зеркала рядом с информацией Нгобо:

— Как выражается молодёжь в моей группе, котлы кипят. Системы внутренней и внешней связи — тоже в зелёном. Единственный неприятный момент — вчера мы на тридцать девять секунд потеряли связь с Проектом. Вот запись происшествия… Едва аварийная команда начала проверять все линии — связь восстановилась. В чём причина сбоя, до сих пор не знаем, и это меня тревожит. Как я уже докладывала вам, капитан, подобные сбои связи происходят регулярно. Поначалу я думала… Думала, что виноваты новые вспышки Солу и волны магнитного возмущения. Однако на Йеропи, да пребудет с ней милость Ситха, пока всё в порядке. Значит, причина сбоя — у нас. Более подробно доложит начальник группы.

Встал степенный жёлтый крепыш.

— Наши мастера, Ваша Милость, недавно разбирали кольцевую антенну… Мы обнаружили, что вместо семнадцати тысяч дайконов кабеля второго сечения проложено только восемь тысяч. Остальные — третьего сечения. Антенна, конечно, работает, но мощность снижена… Как это пропустили на стадии приёмочной комиссии — не понимаю. Однако, рамаджава капитан, дело не в антенне.

— Боронготы изгрызли блок генераторов, — опять себе под нос буркнул Хорн.

— Действительно, генераторный блок был собран на заводе с браком, — сказал начальник группы. — Мы не стали его ремонтировать. Просто заменили запасным. В ближайшие два часа работы будут закончены, и сбоев не будет. Однако считаю необходимым поддержать начальника группы… Приёмная комиссия и здесь допустила неприемлемую оплошность.

— Согласен, — кивнул Шигэцу. — Мы не можем вести ответственный рейс в тестовом режиме, выявляя недоработки приёмной комиссии. Но мы не должны остаться без связи с Проектом перед выходом в Д-пространство, потому что… Потому что должны получить последние инструкции. Ведь Проект продолжает обрабатывать информацию, доставленную автоматами. И наша программа может быть… неожиданно скорректирована. Буквально накануне долгожданного старта. А потом нас не догонишь…

Он помолчал и ободряюще улыбнулся руководителю группы связи:

— Прошу вас активизировать… поиски боронгота, который грызёт генераторы. Готов к вашему докладу в любое время.

— Слушаюсь, рамаджава капитан!

— Благодарю вас… Слово вам, мастер Девра.

— Утром мы закончили предстартовую проверку. Все системы регенерации и утилизации работают нормально — в зелёном секторе. Значит, во время перехода неприятных сюрпризов можно не ждать. Линия питательной смеси — в зелёном секторе. Могу обрадовать: мы получили на гидропонике первый урожай молочного ореха. Хотя меня предупреждали, что орех на гидропонике не даёт зрелого ядра. А у нас получилось! На ужин будет моя фирменная рыбная запеканка из патоси с орехом. Уверяю, что…

— Извините, Девра, — улыбнулся капитан. — Сначала — дело, потом — удовольствие. Так говорили древние? Послушаем нашего неунывающего навигатора. Вы готовы, мастер Хорн?

— Как всегда, — пожал плечами навигатор, поднимаясь. — В отличие от кабелей мастера Йосату и гидропоники мастера Девры, моё хозяйство находится в нематериальной плоскости. Поэтому его проще ремонтировать…

Он перебросил на большое Синее Зеркало несколько трёхмерных цветных графиков.

— Обратите внимание на первую картинку. Это график функций, который буквально сегодня уточнила навигаторская группа. Синими точками обозначен створ нашего пути в Д-пространстве. Зелёная пульсирующая точка обозначает физическое положение корабля. Этот маршрут предлагаю считать основным. Следуя ему, мы затратим наименьшее количество топлива при наивысшей скорости движения. Однако, чтобы следовать по этому маршруту, надо попасть в точку перехода в Д-пространство через… — навигатор взглянул на часы. — Через двадцать шесть часов и семнадцать минут по корабельному времени. Красным овалом обозначена сфера перехода. И, как видите, мы уверенно приближаемся к ней.

— Успеваем? — спросил Шигэцу.

— Вполне. У корабля хороший запас хода.

— Тогда зачем вы демонстрируете остальные графики?

— Это коррекционные варианты. Пока мы тут сидим, мастера, Вселенная поворачивается. И довольно стремительно. Если мы не успеваем попасть в точку перехода по первому, основному, варианту, то придётся перемещаться в другую точку, вот эту… Такой манёвр займёт ещё около парана полёта на ионных двигателях. Кроме того, поскольку понадобится использовать другой туннель Д-пространства, удлиняется путь к конечной точке. Следовательно, возрастает расход топлива. Самый последний график — построение для критической ситуации. То есть для самого позднего, критического перехода в Д-пространство. Этот маршрут предполагает максимальный расход горючего.

— Насколько максимальный? — спросила Йосату. — У нашей службы, как понимаете, нет на корабле собственной шахты тяжёлого металла. Я должна точно знать, о каких объёмах мы сейчас говорим и на что можем рассчитывать.

— Готов передать вам точные цифры, Ваша Мудрость академик. Для собравшихся, дабы не возбуждать непосильную умственную деятельность попытками осмыслить эти цифры, скажу одно. Максимальным расходом я называю такой расход, при котором домой придётся возвращаться на последних выхлопах. И тогда любая нештатная ситуация в пути грозит… Сами понимаете, чем грозит.

— Садитесь, мастер Хорн, — сказал командор. — Позвольте подытожить ваш доклад. Итак, если всё же возбудить непосильную умственную деятельность и принять график мастера Хорна, то нам следует попасть в точку перехода через двадцать шесть часов и семнадцать минут.

— Уже шестнадцать, капитан, — не утерпел навигатор.

–… и шестнадцать минут, — кивнул Шигэцу. — Судя по докладам служб старшего помощника и главного энергетика, никаких препятствий к старту нет. Ещё раз прошу проверить все системы, подготовить людей. Стартуем в Д-пространство вовремя. У нас остались мастер Прадха и мастер Варджаи. Прошу вас, доктор.

— Состояние экипажа Неспящих вполне удовлетворительное. Больных нет. Несколько мелких случаев травматизма не в счёт. Самый тяжёлый случай вчера — ушиб конечности у ремонтника силовой службы.

— Уронил на ногу корабельный двигатель? — фыркнул навигатор, а старпом в знак одобрения поднял два пальца.

— Продолжаю, — сказал врач. — По моим наблюдениям, в силовой службе постоянно нарушается техника безопасности. А на рекомендации медиков силовики, извините великодушно, просто плюют. Никуда не годится! Так можно доплеваться…

— Разберёмся, — перебил Нгобо. — Только не надо обобщать, Ваша Милость, рамаджава главный доктор! Дайте конкретные факты: кто и где плевал.

— И чем… — шепнул Хорн.

— Вот именно — и чем плевал. Я лично сделаю ему очищение желудка посредством закачки воды в задний проход.

— Мастер Нгобо! — вздохнула Девра. — Ты не мог бы попридержать язык, Ваша Милость, рамаджава?

— Я весь — парус раскаяния, милая, — ухмыльнулся старпом.

— О состоянии экипажа Неспящих я уже сказал, — Прадха посмотрел на Хорна и Нгобо так, словно собирался прожечь им взглядом дырки во лбах. — Что касается… нашего, так сказать, груза… Показатели приборов жизнеобеспечения Холодных Сфер в норме, отклонений нет.

— Стадо, значит, крепко спит, — кивнул старпом. — Набирается сил и знаний перед нечеловеческими трудами…

— Мастер Нгобо! — командор развёл руками. — Первую вашу реплику я оставил без внимания. Но теперь… Вот уж никак от вас не ожидал…

— Приношу голову, капитан, — сказал старпом. — С другой стороны… Стадо — оно и есть стадо. Я не собираюсь церемониться с этими спящими недоделками. Даже если каждый станет таким же энциклопедистом как мастер Варджаи, который и так съел все лишайники…

— Позвольте, капитан? — поднял руку Прадха. — Как психолог, не могу не отметить несколько повышенный фон агрессивности в поведении мастера Нгобо и не совсем нормальную, нервозную шутливость мастера Хорна. Вероятно, это реакция на предполётное ожидание. Думаю, обоим необходим небольшой курс психокоррекции, и если капитан распорядится…

— Нет уж, — нахмурился старпом. — Знаю я вас, психокорректоров… Ещё вошьёте нам в головы такие же модуляторы, как у Спящих! И будете водить в сортир на фалах. Благодарю покорно, Ваша Мудрость главный доктор!

— Мы вернёмся к этому вопросу после совещания, — сказал Шигэцу. — У нас остался мастер Варджаи. Вот теперь можете поделиться своим… сюжетом.

Биолог переключил своё Синее Зеркало на информационное и взял прожекторную указку.

— Боюсь, мастера, никуда мы не полетим! Если бы меня выслушали с самого начала, может быть, само совещание и не потребовалось бы. Прошу, капитан, удалить… посторонних. Я хотел сказать, младший начальствующий состав.

Шигэцу пристально посмотрел на биолога:

— Вы уверены, мастер Варджаи, что всё так серьёзно?

— Абсолютно уверен, капитан!

— Хорошо… Остаются только главные специалисты.

В Синем Зеркале шёл ролик, снятый автоматом на далёкой планете. Опушка густого леса, мелкая река в каменистых берегах и группа четвероногих существ, медленно перемещающихся в зарослях. Варджаи остановил запись и увеличил кадр.

— Это приматы, проще говоря, нугу. Впрочем, вы знаете, поскольку знакомились с материалами разведки. Приматы водятся и у нас, в южном полушарии Йеропи. Они, конечно, отличаются от нугу с Тир, но, в сущности, занимают то же место на эволюционной лестнице.

— Безобидные существа, — сказал навигатор. — Сам встречал. Быстро привыкают к человеку. У нас был случай…

— Мастер Хорн… — укоризненно вздохнул командор.

Варджаи обвёл лучом указки морду одного из животных:

— Обратите внимание на лобные бугры! Думаю, эти нугу обладают достаточно развитым мозгом. Я долго изучал материалы, записанные автоматическими разведчиками, и пришёл к некоторым выводам…

— Прощу прощения, мастер Варджаи, — перебил биолога командор. — Каким образом эти не очень симпатичные зверушки связаны с расписанием нашего полёта? Вы ведь сказали, что мы можем не успеть в точку перехода?

— Если вы дадите мне ещё несколько минут, то не потребуются длинные объяснения, — отмахнулся Варджаи. — Могу продолжать?

Шигэцу пожал плечами и посмотрел на Нгобо.

— Пусть говорит, — кивнул старпом. — Не думаю, что тирские нугу, даже если они намного умнее наших, помешают нам вовремя стартовать в Д-пространстве.

— Тогда я продолжаю… На планете Тир, которая служит целью нашей экспедиции, обнаружено пока четыре вида приматов. Они незначительно отличаются анатомическими особенностями и поведенческими факторами. Обладают развитой мимикой и общаются с помощью целого набора звуков. Используют палку в качестве примитивного орудия. Например, чтобы сбить с дерева плод.

— Уж не хотите ли вы сказать, мастер Варджаи, что эти приматы… Через несколько йэпот эволюции… — задумчиво сказал Прадха.

— Поначалу я так и подумал, — сказал биолог. — Потому докладываю столь подробно. Но теперь могу всех успокоить — приматы не составят конкурирующую популяцию нашим переселенцам даже через десять йэпот. Специальная комиссия Академии наук тщательно проработала этот аспект, а я, как вы знаете, был в группе, которая им занималась. У нугу нет шансов на эволюционный прорыв, заявляю ответственно. Однако сейчас я уверен, что конфликт между нашими переселенцами и автохтонами Тир, тем не менее, вполне возможен.

— На чём основана ваша уверенность? — резко спросил Шигэцу. — Вы хоть понимаете, что таким заявлением ставите под вопрос смысл экспедиции? И самое главное — в какой момент!

— Конечно, понимаю, капитан, — кивнул Варджаи. — Из всех объектов Дальнего Мира, на которых работали автоматические разведчики, была выбрана именно Тир. Атмосфера, температура, расстояние до солнца, сила тяготения, радиационный фон почти полностью соответствуют параметрам нашей родной планеты. Как говорится, такое надо было бы выдумать, но оно оказалось правдой. Кроме того, недра Тир чрезвычайно богаты самыми разными полезными ископаемыми.

— Нельзя ли перенести лекцию на завтра? — перебил навигатор. — Мы все смотрели материалы с Тир, и не раз. Времени до старта остаётся мало. Думаю, выражу общее нетерпение и попрошу вас перейти к сути.

— Перехожу, — вздохнул Варджаи. — А ваше нетерпение, мастер Хорн, могу объяснить той лишней босиварой рё, которой вы с обезоруживающей непосредственностью меня лишили.

— Варджаи, дружок! — Девра в знак возмущения хлопнула в ладоши. — Возьми мой рё — я не притрагивалась, берегу цвет лица. Хотя тебе, дружок, с твоим лицом… тоже не мешало бы…

— Мастера! — теперь в ладоши хлопнул командор. — Просто не нахожу слов… Вы не в школе первой ступени, а на космическом корабле! Очень сожалею, что вынужден об этом напоминать. Итак, мастер Варджаи, продолжайте. И не отвлекайтесь на посторонние… эмоции.

Обиженно надувшийся биолог поиграл тактильными око-шками Синего Зеркала, и появился новый сюжет. Стая нугу быстро перемещалась по опушке леса.

— Как видите, — прокомментировал биолог, — настоящая паника. Животные беспорядочно разбегаются. А ведь несколько мгновений назад они спокойно занимались своими делами. Что напугало нугу, позвольте спросить?

— Хищник, — сказала Девра. — На Тир, насколько мне известно, водится несколько видов крупных хищников, очень похожих на наших кижи. И у них большие зубы. Каждой вполне по силам поужинать бедной нугу.

— При съёмке этого сюжета хищников не зафиксировано, — парировал Варджаи. — Даю панораму, сами убедитесь.

Действительно, на повторе по опушке леса носились только нугу. Других животных не было. Потом звери исчезли в густых зелёных зарослях. Варджаи остановил видеозапись.

— А теперь обратите внимание на эту тень в правом углу кадра… Увеличиваю.

Теперь на фоне густой листвы проявился тёмный силуэт.

— Ещё одна нугу, — сказал навигатор. — Только не в фокусе.

— Не в фокусе, — согласился биолог. — Но не нугу. Я прогнал кадр через корректирующую программу. Вот что получилось…

Неспящие замерли. С огромного Синего Зеркала на них вполоборота пристально смотрел человек. В том, что это не примат, не было никаких сомнений. Широкие скулы, тяжёлые надбровные дуги, вывернутые ноздри лишь отдалённо делали его похожим на нугу. Существо держалось прямо, руки были значительно короче, чем у нугу, а ноги, наоборот, длиннее. Редкий волосяной покров на груди и нижней части лица. Одежду существа составляла набедренная повязка из кусков меха, а на ногах были отчётливо видны грубые сандалии — подошвы с ремешками вокруг стопы. В руке существо держало копьё — тяжёлое, судя по напряженному предплечью.

Первой очнулась от наваждения Йосату.

— О, Боги Ситха! — тихо сказала она. — Простите, мастер Варджаи, вы не могли… что-то перепутать? Я помню, в наших школьных учебниках всеобщей истории именно таким изображали первобытного человека.

— Вот-вот! — поддержала энергетика Девра. — Помилуйте, Варджаи, как этот… человек из нашей системы оказался на другом витке Большого Круга? У него даже борода как у мастера Хорна!

— Сегодня же побреюсь… — пробормотал навигатор.

— Думаю, одинаковая среда обитания создаёт одинаковые условия эволюции белковых соединений, — ответил биолог. — Ещё одно подтверждение этому — нугу, которых мы только что наблюдали. Они похожи на привычных нам животных, но обитают тоже на другом витке Большого Круга. И они так же боятся одинокого вооружённого человека. На Тир хватает и других форм живой материи, которые словно дублируют формы Йеропи. Дублируют не всегда по внешнему виду, но по месту в биологической нише. А теперь увеличиваю копьё. Обратите внимание: наконечник из грубо обработанного металла закреплен в расщепе палки с помощью полосок тонкой кожи. Осмелюсь предположить, что это сплав на основе меди. В древности охотники на Йеропи использовали точно такие же копья… Как можно убедиться и на этом примере, сходные биологические формы приходят к сходным технологиям. Нашим предкам потребовалось немного времени, чтобы освоить медные сплавы, а от них шагнуть к железу. По материалам разведки, на Тир найдены большие запасы так называемого болотного железа — гидроокислов рудных отложений. Если люди на Тир повторяют технологические открытия человечества Йеропи, то относительно скоро они научатся плавить болотное железо. Индустриальная фаза нашей цивилизации тоже начиналась с болотного железа, мастера. Железо — это прочные инструменты для охоты, обработки дерева, строительства… И для войны! Понимаете, о чём я говорю?

— Этого не может быть, — тихо сказал Шигэцу, не отрывая взгляд от Синего Зеркала. — Этого просто не может быть! Почему же комиссия Академии наук не увидела вашего… охотника? Вы, Варджаи, как член этой комиссии, куда смотрели? В босивару с рё?

— Тогда я смотрел в микроскоп, капитан, — сердито сказал биолог. — Изучал все биологические материалы. У нас была жёстко разграниченная специализация. Поэтому видеосъёмку с Тир в полном объёме я посмотрел только здесь, на корабле. И охотника увидел, можно сказать, случайно. Просто в силуэте предположительной нугу мне показалось что-то необычное. Слишком человеческое, что ли! Вот я и попытался скорректировать изображение. И получил прямоходящего человека с трудовой кистью и копьё с металлическим, жёстко закреплённым наконечником. А теперь ещё несколько соображений… Судя по копью, он охотник. Значит, в рационе — мясо. Причём мясо, приготовленное на огне. Это не допущение — как вы потом сможете убедиться, люди на Тир хорошо знакомы с огнём. Но охотниками сразу не становятся — сначала люди проходят формацию собирателей. Но, даже взяв в руки копьё, человек не забывает о привычке употреблять в пищу плоды и коренья.

— Вот этот экскурс в эволюцию вида, — перебил биолога командор, — он к чему сейчас?

— К тому, что у человека всеядного хорошо развиваются челюстные связки и суставы. А это позволяет чрезвычайно разнообразно варьировать шумы, производимые при выдыхании, используя как резонаторы гортань и ротовую полость.

— Варджаи, дружочек, ты не мог бы перевести этот вздор на человеческий язык? — спросила Девра.

— Я не виноват, мастер Девра, — огрызнулся биолог, — что вы плохо воспринимаете элементарную научную лексику.

— Он хочет сказать, — вздохнула Йосату, — что человек с копьём владеет речью… Для этого нужна развитая гортань.

— Верно, — кивнул биолог. — Это существо владеет членораздельной речью. То есть оно относится к виду человека разумного. Таким образом, можно считать доказанным существование на Тир мыслящей формы жизни, что заставляет подумать о правомерности колонизации этой планеты. Ведь в соответствии с законом об освоении новых территорий…

— Погодите с законом, — перебил биолога Хорн. — Может, просто произошли сбои с вашими корректирующими программами? Вы уверены, мастер Варджаи… уверены, что задавали правильные параметры, корректируя изображение?

— Можете попробовать сами, — пожал плечами Варджаи. — Несложно… Для этого вовсе не надо тренироваться на нерешаемых математических загадках.

— Это действительно человек с Тир, — сказал Прадха. — У меня нет сомнений. Посмотрите внимательнее, мастера! У него на руке только пять пальцев…

Неспящие впились взглядами в картинку, а потом тревожно переглянулись.

— И правда, — задумчиво сказала Девра, — только пять пальцев. Может, калека?

— Ни то, ни другое, — сказал Варджаи. — Пятипалость — доминантный признак людей, нугу и очень многих других животных с планеты Тир.

— Не понимаю, — загудел старпом. — Не понимаю, как огромная толпа народа прошла мимо этого кадра. Чем они там занимались? Я имею в виду академическую комиссию… Армия специалистов почти два года изучала материалы с Тир! И пропустила такой сюжет? За это надо откручивать… сами понимаете, что надо откручивать!

— Нгобо! — одёрнула старпома Девра. — Здесь женщины, позволь заметить…

— Я говорю про головы, — вздохнул старпом. — А ты про что?

— У вас, мастер Варджаи, есть соображения, почему только вы нашли такие видеокадры? — спросил командор. — Как могла целая армия специалистов пройти мимо них?

— Автоматы доставили много образцов почвы, воздуха, воды, растительности — и не только с Тир. В целях безопасности материалы складировались на орбитальной станции. Мы исследовали их в условиях, не располагающих к такой детализации, которую я себе позволил здесь, на «Зелёном луче».

— Ну да, боялись обделаться в невесомости, — подал голос Нгобо. — Какая уж тут детализация…

Биолог отмахнулся от старпома.

— У физиков, химиков и биологов хватало забот с образцами объектов Дальнего Мира! Хочу напомнить, на варианте с планетой Тир наш Проект остановился после полутора лет исследований материалов. Видеосъёмка оттуда была их важной частью, но не самой главной. Весь объём видео изучали буквально три человека. Боюсь, они смотрели недостаточно внимательно. Другого объяснения подобрать не могу. Я подумал, что если хорошо покопаться, то можно найти не один подобный сюжет с Тир, где зафиксирован либо человек, либо внятные результаты его деятельности. Поэтому я ввёл полученное мной изображение человека в поисковую программу и пропустил через неё все доступные архивные материалы по Тир. И вот что я получил, мастера… Хочу подчеркнуть: в большинстве материалов нет чётких изображений, которые я вам сейчас продемонстрирую. Все сомнительные кадры пришлось пропускать через коррекционные программы. Вам остаётся либо верить тому, что увидите, либо удивляться силе моего воображения!

На информационном Синем Зеркале появилось два десятка мелких кадров, которые Варджаи стал поочередно укрупнять, задерживая на короткое время. Группа людей с копьями… Женщина с тремя детьми разного возраста. Человек у куполообразной хижины, рядом с которой горит костёр. Четвероногое животное бежит за человеком, а тот обернулся на камеру. Мужчина и женщина, переходящие вброд мелкую речку. Судя по мимике и жестам, они переговариваются и смеются.

Варджаи оставил на экране мелкие изображения и сел.

Шигэцу принялся прохаживаться вдоль платформы. Неспящие переглянулись — в таком возбуждении они видели командора впервые с момента старта.

— Вы понимаете, мастера, перед каким выбором ставит нас эта… информация? — наконец, спросил Шигэцу. — Экспедиция на Тир планируется как переселение, освоение биосферы, не занятой разумными видами. Наша цивилизация прошла через дикость Тёмных Времён, через опасность ядерного самоуничтожения, и теперь мы не можем выступать фактором разрушения другой цивилизации — пусть чужой и несовершенной… Иначе наша экспедиция переселения превращается в экспедицию вторжения. Какими разумными доводами можно это оправдать? И надо ли оправдывать? Есть соображения?

Неспящие молчали.

— Понимаю, открытие мастера Варджаи надо осмыслить, — тяжело вздохнул Шигэцу. — Вернее, осмыслить последствия этого открытия. На это, конечно, необходимо время. Но у нас его нет. Поэтому, уважаемые мастера, даю ровно один час. Предлагаю разойтись по каютам, отключить связь и в тишине поразмышлять…

— О чём тут размышлять! — вскочил Варджаи. — Мы не можем нарушать закон, и как явствует…

— Мастер Варджаи, — перебил биолога командор, — здесь не заседание совета вашего дома, где обсуждается предложение огородить клумбу. Здесь совещание у начальника экспедиции переселения. Последнее слово всегда — моё. Жду вас здесь же через час — с предложениями.

— А если предложений не будет? — спросил Хорн.

— Тогда я передам в Проект информацию мастера Варджаи. И пусть там решают… лететь ли нам дальше или возвращаться. Все свободны, кроме мастера Нгобо.

Когда они остались одни, командор со вздохом сказал:

— Только таких открытий не хватало… Что думаешь, Симу?

— Ничего не думаю, — сердито ответил старпом. — Одно настораживает: почему Варджаи нашёл человека на Тир только сейчас? Не было времени раньше? Больно уж подозрительно… Такое впечатление, что этот мелкий боронгот специально вытащил своё открытие из заднего кармана перед самым переходом в Д-пространство. Чтобы помешать старту!

— Симу, умерь неприязнь к Варджаи! Ты должен быть выше личных пристрастий… И перестань третировать Прадху. Это тоже становится неприличным!

— Ты будешь говорить мне о приличиях, Пат? Этот напыщенный пандир учит меня жизни, а я должен помнить о приличиях? И Варджаи — высокомерная вонючка. Ещё вчера они скакали как нугу по деревьям на своих островах, а сегодня…

— Остановись, Симу! Ты же второй человек в экипаже… Не хватало ещё прослыть шовинистом из-за того, что не любишь островитян.

— Я не люблю пандиров! Еще недавно нашего доктора просто сгноили бы в Пещере воздания с кучей таких же уродов. А теперь они ничего не стесняются! У нас на «Шестизвёздном» тоже была парочка… таких. Открыто свои предпочтения не выражали, но постоянно грызлись друг с другом из-за молоденьких курсантов. И это, поверь, не укрепляло дисциплину. Я послал их переставить снаружи солу-батареи, но… Забыл предупредить, что дыхательной смеси в фильтрах почти нет. Не зарядили вовремя, такая вот расхлябанность. Они успели потом добраться до входного шлюза, но и тут беда — сломался запорный механизм. Так и тащились за крейсером с высунутыми языками…

— Ты меня пугаешь, Симу, — усмехнулся командор.

— Да ладно тебе… Все на флоте знали, как ты отцепил страховочный фал одного ремонтника, который не выполнил какой-то твой приказ.

— Он, действительно, подавал плохой пример остальным, — сказал Шигэцу с сожалением. — Но я его не отпускал в свободное плаванье, да лишит меня небо языка… Это только легенда. Обычный несчастный случай, как потом выяснила флотская комиссия. Вернёмся лучше к Прадхе. Ну, пандир… В нашем обществе это уже не считается преступлением. Доктор Прадха — один из лучших специалистов в медицине, если не самый лучший. А остальное… Считай, что он хронически болен.

— Если бы у него на лице был хронический лишай, я бы ему только посочувствовал. Не понимаю, как отборочная комиссия не обратила внимание! Ведь нас же всех проверяли, как на ультрасканере…

— Думаешь, в отборочной комиссии нет пандиров?

— Ты это серьёзно, Пат? — выкатил глаза Нгобо.

— Симу… Ты иногда меня просто поражаешь! Словно выпускник закрытой школы для мальчиков, который впервые оказался на городской улице. Шарахаешься от машин и изумляешься статуе Великого Капитана. Прошу как друг и приказываю как начальник: не тронь Прадху и Варджаи. Тем более что они в моём непосредственном подчинении. Гоняй лучше своих мотористов и следи за их нравственностью.

— Всё понял, рамаджава! — старпом встал и приложил ладонь к макушке. — Ваше мудрое наставление запечатлено в моём сердце! Позвольте оставить вас наедине с великими мыслями, непостижимыми нашему недостойному уму…

— Иди, иди, лицедей бродячий, — вздохнул командор.

Или первым, или мёртвым!

Полёт «Зелёного луча» был результатом объединения человечества перед угрозой его полного уничтожения. Причиной такой угрозы стал Солу — Податель всего сущего.

В древних сказаниях уже говорилось о Солу-пожирателе. Однажды он раскрылся, как цветок кау, и так же, как этот цветок, выбросил в пространство огненные семена-стрелы. Эти стрелы долетели до Йеропи, и мир почти полностью сгорел. Археологи поздних времён находили в глубоких пластах планеты обугленные стволы деревьев и такие же обугленные кости гигантских древних существ. Время на Йеропи много йэпот так и отсчитывали — до Большого Огня и после.

Потом приняли другое летоисчисление — от рождения Богоравного Ари. Жил такой проповедник, врачеватель и провидец в небольшом пастушеском племени Жёлтого пояса. Ари учил людей смирению перед волей Ситха, Верхнего Мира, любви друг к другу и жертвенности ради ближних. Однажды жестокий тиран захватил пастбища племени, а тех, кто сопротивлялся, приказал убить. Ари пришёл просить тирана за соплеменников, и тот поклялся их отпустить, если проповедник поступит согласно своему учению: пожертвует собой. Проповедник взошёл на костёр. Тиран не сдержал слова и распорядился бросить в огонь пленных. Но из ясных небес ударила молния и испепелила клятвопреступника. С Верхнего неба спустились Благие Вестники, оживили Ари, подхватили под руки и вознесли в Ситх, где он и пребывает рядом с богами.

Через много лет учение Ари, зафиксированное в Священных Свитках, обросло воспоминаниями его учеников — подлинных и мнимых, сочинениями адептов и толкователей, комментариями и постановлениями Святых Собраний. К исходу первой йэпоты от рождества Ари его учение исповедовали почти во всех странах Белого пояса. Что странно, оно почти не привилось на родине Ари, у народов Жёлтого пояса, где долгое время господствовала философия Лао — Правильного Пути. В Тёмные Времена ариане несли по миру свое учение на концах копий, уничтожая целые народы, не желающие принимать арианство. Даже в более поздние времена, в начале последней цивилизации, во многих странах Йеропи государственные должности, вплоть до учителя сельской школы, могли занимать только ариане.

Но вернёмся к Солу — Подателю всего сущего. Согласно космогонической теории, принятой на Йеропи, возраст светила оценивался приблизительно в пять миллиардов лет. Ещё столько же времени, считали учёные, Солу должен оставаться в нынешнем состоянии, постепенно увеличивая яркость и температуру за счёт горения водорода. Через два миллиарда лет на Йеропи вследствие повышения температуры Солу испарятся океаны и погибнут все формы жизни. Когда водород светила выгорит полностью, температура и плотность его ядра повысятся настолько, что начнёт выгорать гелий, превращаясь в углерод. Солу станет расти, одновременно остывая и становясь красным гигантом. Размеры увеличатся настолько, что он коснётся орбиты Йеропи. Попутно Солу поглотит три ближайших к нему планеты — Оссиё, Мисур и Аталану.

Однако мало кто на Йеропи думал о грозящей опасности. До неё оставалось два миллиарда лет — непредставимое понятие для человека. Угроз планетарного масштаба хватало и без отдалённого превращения Солу в красного гиганта.

На первом месте, по общему мнению, стояла угроза перенаселённости. В начале летоисчисления от рождества Ари население Йеропи составляло приблизительно сто миллионов человек. Через десять ринов на планете насчитывался первый миллиард. Затем буквально в течение одного рина население планеты дважды удвоилось и составляло уже четыре миллиарда. В следующем рине человечество выросло до 11 миллиардов. Постоянными спутниками такой взрывной демографической волны стали безработица, нехватка жилья и продовольствия. Голод был повседневным явлением, вызвавшим резкий рост преступности и бесконечные войны.

Наиболее развитые страны Белого пояса в начале тринадцатого рина, а именно в 1893 году, ввели у себя ограничение рождаемости — на второго ребёнка требовалось специальное разрешение, связанное с множеством бюрократических и медицинских процедур. Менее развитые государства Жёлтого пояса не приняли такие ограничения и начали настаивать на справедливом распределении мировых продовольственных и энергетических ресурсов. Когда «белые» на это не согласились, «жёлтые» в 1912 году начали первую Всеобщую войну и проиграли. Пока противники зализывали раны, объединились страны Океанического пояса, и в 1943 году началась вторая Всеобщая война. К этому времени в Белом поясе уже была разработана ядерная бомба, которую и сбросили на архипелаг Антананиву, промышленную базу Океанического пояса, где ковалось своё атомное оружие. Вновь победили «белые». Большинство государств планеты в 1951 году приняли программу экономии ресурсов и контроля рождаемости. Противники программы из стран Жёлтого пояса перешли к силовым акциям против государственных учреждений «белых», высших чиновников и коммуникаций. Самым известным террористическим актом стал захват в 1968 году двумя самоубийцами космического «мусорщика», который удалось на-править с орбиты на комплекс финансового центра Белого пояса. Это вызвало дальнейшее объединение «белых» и эскалацию «принуждения к миру и порядку», когда многонациональные полицейские силы под флагом Мирового Совета оккупировали целые страны и устанавливали режим, признающий программу экономии и контроля.

Эти жестокие и нередко кровавые меры помогли стабилизировать численность населения, которое к концу тринадцатого рина хоть и росло, но уже незначительными темпами.

На втором месте стояла угроза истощения природных ресурсов. За четыре рина индустриальной фазы цивилизации на Йеропи резко сократились запасы полезных ископаемых и углеводородов. Нефть приходилось добывать на больших глу-бинах Океанического пояса, а многие руды — под полярными льдами. Почвенный покров Йеропи пострадал от эрозии в результате неумеренной распашки. Пустыня Зохар, занимающая четверть Белого пояса, была еще в двенадцатом рине богатейшей житницей планеты, где выращивался римас — основная злаковая культура Йеропи. Катастрофой обернулась в тринадцатом рине вырубка лесов Жёлтого пояса под плантации римаса, что снизило содержания кислорода в атмосфере планеты. Из-за промышленного загрязнения водоемов в это же время почти исчезла чистая пресная вода, что привело к сокращению численности промысловых рыб.

Великое изобретение Латто Борма, физика и исследователя Солу, помогло человечеству справиться и с этой напастью.

Солу-панели изобрели давно, но почти не применяли из-за низкой эффективности — для освещения одного квадратного дайкона жилого здания, например, нужна была панель такой же площади. В условиях массовой городской застройки установка нужного количества панелей превращалась в неосуществимую мечту. И заряжались они только при ясной погоде. Поэтому вместе с тепловыми энергостанциями начали строить ядерные. Однако несколько крупных аварий на ЯЭС в середине четырнадцатого рина превратили процветающую область Ара Темиса в радиоактивную пустыню и вызвали шквал массовых протестов. Пришлось вернуться к тепловым и ветровым энергостанциям.

В 1976 году Борм нашёл такой сплав редкойеропных металлов, который позволял аккумулировать огромный объём солнечной энергии в крохотных, с человеческий ноготь, уст-ройствах — солентах. Их вкладывали попарно в специальные редукторы, от которых уже шли силовые кабели: напряжением в сто гамм — для бытовых нужд и в двести гамм — для производственных. Соленты хватало, например, для работы грузового локомотива или судна среднего тоннажа в течение суток. Пока одна солента работала, другая заряжалась. Для этого подходило дневное освещение любой интенсивности — даже при сильной облачности или дожде. Батарея из дюжины солент заменяла городскую энергостанцию. Они произвели революцию в технологиях: с улиц исчез чадящий транспорт, а в ближнем космосе — жидкотопливные ракеты. На солентах работало большинство машин и механизмов, в том числе опреснители морской воды. Это позволило улучшить экологию и поднять урожайность продовольственных культур.

К сожалению, соленты стали использовать и в оружейных технологиях. Раньше в боевых действиях применяли трубчатые ружья, стреляющие медными шариками. В качестве заряда в древности использовался воспламеняющийся порошок из семян кау, потом его научились синтезировать. С изобретением солент появились ружья, стреляющие энергетическими разрядами — с большой точностью и на огромные расстояния. Пушки на солентах были способны сбивать самолёты и космические аппараты. Поэтому пришлось принимать множество международных договоров, ограничивающих мощность солентного оружия и сферу его применения.

Общее благоденствие прирастало из-за резкого технологического рывка, а также за счёт успешной колонизации ближнего космоса. Множились государственные и частные компании по разработке богатств соседних планет. Иногда интересы этих компаний пересекались, и тогда вспыхивали скоротечные боевые действия с применением судебных постановлений и солентного оружия. Частных армий развелось больше, чем университетов. Учёные умы объясняли это как досадные, но неизбежные издержки на пути к научному прогрессу и общественному процветанию.

Воевать было за что… Ближняя к Солу планета, выжженная песчаная Оссиё, оказалась кладовой тяжёлых и редкойеропных металлов, в том числе, для производства солент. Неско-лько горнодобывающих компаний запустили здесь автоматические производства по добыче и переработке руд. А чтобы не зарились конкуренты, на низкой орбите барражировали спут-ники с тактическими солентными установками.

Следующая, вторая, планета, Мисур, тоже была пустыней, но каменистой, с разреженной атмосферой. На камнях росли только разноцветные лишайники, схожие с высокогорными лишайниками Йеропи. Оказалось, мисурская флора вырабатывает гликозиды, благотворно влияющие на работу мозга, укрепляющие память и иммунитет. На их основе было создано целое направление фармакологии, и мисурские лишайники помогли вдвое увеличить среднюю продолжительность человеческой жизни. Люди сочли это настолько важным, что на Мисуре, чтобы не уничтожать лишайники, прекратили добывать руды. С тех пор об очень умных людях стали говорить: «Все лишайники съел». Однако и на Мисуре хватало охранников — на сей раз государственных. Они время от времени устраивали карательные рейды против браконьеров, добывающих полезные ископаемые.

Наконец, Аталана, третья от Солнца планета и соседка Йеропи, стала источником животного белка. В тёплом океане планеты, похожем на суп из планктона, буквально кишели тысячи видов рыб и моллюсков. Правда, из-за высокого содержания азота в белке, они тошнотворно пахли аммиаком, который за многие тысячелетия скопился в атмосфере из-за разложения водорослей и морских организмов. Людям понадобилось несколько лет, чтобы научиться готовить из аталанской рыбы и водорослей вполне съедобные и вкусные продукты. Суша на планете только ещё поднималась. На мелководьях, зачатках будущих островов, строили платформы-комбинаты, где работали вахтовые бригады добытчиков морепродуктов. Рыбу и моллюсков ловили, перерабатывали, на-бивали полуфабрикатами ракеты-холодильники и отправляли на Йеропи. Рыбалка на Аталане стала отраслью туризма. Туристов и рыбаков сопровождали все те же люди с оружием. Профессия охранника на Йеропи со временем стала такой же массовой, как профессия космического пилота.

Постепенно на Аталане образовались целые плавучие города под защитными куполами. Дети, которые здесь рождались, уже обходились без дыхательных фильтров, которые доставляли немало неудобств их родителям. Рождённые на Аталане свободно дышали смесью кислорода и аммиака, которая на той же Йеропи представляла взрывоопасную субстанцию. Аталанцы вырастали высокими, носатыми, с огромной грудной клеткой, и отличались красной кожей — независимо от расцветки родителей. Буквально за три поколения на Аталане сложилась новое Красное Братство с устойчивыми, передающимися по наследству, признаками.

Шло освоение и других одиннадцати планет системы Солу, но не форсированное — ресурсов человечеству хватало. Ограничения рождаемости были сняты, но люди не спешили создавать большие семьи — на первое место в социальных приоритетах выходили карьера, учёба, развлечения, путешествия.

Однако Латто Борм оказался не только спасителем человечества, но и его злым гением. Получив огромные субсидии для исследования Солу, он создал целую группировку солярных спутников, и в результате многолетних наблюдений светила опубликовал в 2008 году доклад, перевернувший все существующие представления о конце света. Учёный заявил, что никакого миллиарда лет у человечества нет. Самое многое, на что могли рассчитывать обитатели Йеропи — три рина. Тут уж мог посчитать любой школьник. Один оборот Йеропи вокруг Солу — год. Двенадцать оборотов, или джина — один торк. Двенадцать торков — рин. То есть до катастрофы оставалось время жизни трёх среднестатистических поколений, выросших на мисурских лишайниках.

Борм доказал, что в центре Солу нарастает образование особых частиц, которые он назвал нулсами. Возможно, как ни покажется чудовищным нарушением основных постулатов теории мироздания, это были остатки антивещества, захваченные газопылевым облаком, из которого некогда сформировалась система Солу. Нулсы не взаимодействовали с веществом, но их масса почему-то росла. Они собирались в плотные и холодные — по сравнению с основной массой Солу — скопления, которые хаотично рыскали в теле светила и нарушали процесс стабильного выгорания водорода. В качестве примера такого процесса Борм приводил костёр, который активно горит до той поры, пока не начинается дождь. Сначала огонь справляется с редкими каплями воды. Испаряясь и распадаясь на кислород с водородом, эти капли вызывают локальные микровзрывы топлива, в результате которых появляются искры и дым — не сгоревшие до конца органические частицы. Однако с усилением дождя костёр рано или поздно погаснет. И Солу ждёт такой же конец…

Эти выводы подтвердили исследования короны Солу. В принятой физиками модели считалось, что её температура стабильна, как и температура видимой поверхности — фотосферы. Однако Борм выяснил, что в конвективной зоне под фотосферой идут процессы локального охлаждения, в результате чего и происходят вспышки на Солу, вызывающие магнитные бури и усиление ионизирующего излучения — из великого костра поднимались искры… Доказательством правоты выводов Борма стали резкие колебания климата Йеропи в течение последнего рина — в тропиках выпадал снег, в умеренные широты приходило тропическое лето, а разрушительные ураганы и ливни свирепствовали в тех районах планеты, где их раньше вообще не наблюдалось.

В 2014 году Латто Борм умер, оставив человечеству в качестве завещания знаменитый трактат «Исход», в котором предлагал объединить все планетарные материальные и интеллектуальные ресурсы, чтобы подготовить переселение в другую, более стабильную, солнечную систему.

Понятно, что человечество не сразу услышало призыв учёного. Более того, оно о нём забыло. Ему хватало забот в ближнем космосе и на самой Йеропи.

В 2052 году после невероятной вспышки на Солу разразилась магнитная буря такой силы, что на Йеропи вышли из строя почти все системы управления. Это привело к ряду техногенных катастроф. Были потеряны около двух десятков спутников связи, погиб круизный лайнер Йеропи-Аталана, на котором летело три тысячи туристов, упало в океан несколько стартовых платформ для грузовых ракет. Счёт мелким происшествиям вроде отключения от энергоснабжения городского района, завода или остановки метропоезда шёл на десятки тысяч.

Ровно через год, едва люди создали эффективную систему прогнозов магнитной активности Солу, оно снова выбросило в космос семена-стрелы. В этот раз ионизирующее излучение пробило атмосферу Йеропи, и начался повальный мор от белокровия. Правда, высокоразвитая медицина быстро научилась бороться с проявлениями заболевания, но люди оказались бессильны перед мутациями — массовый характер приняло рождение уродов. Для них пришлось организовывать всё новые и новые Приюты скорби. А когда этих заведений стало не хватать, во многих странах Йеропи были приняты законы «О милосердной помощи», разрешавшие усыпление новорожденных и эвтаназию взрослых мутантов.

В 2098 году после очередной солнечной вспышки в океане Аталаны погибла половина его обитателей. На самой Йеропи в экваториальном поясе выгорели леса, а на полюсах растаяли ледяные шапки. За один год вода в мировом океане поднялась на три дайкона и затопила все прибрежные города. На строительстве новых людских гнёзд работало всё человечество.

Довольно быстро люди научились предвидеть вспышки и защищаться от гнева светила. Но тут их предала родная планета… Регулярные солнечные возмущения вызывали такие же регулярные извержения вулканов и подвижку глубинных планетных слоев. Волны вулканической активности особенно интенсивно прокатывались по экваториальной зоне. Её жителей пришлось срочно переселять в средние широты. Но и там внезапно задышали растущие вулканы, заливавшие лавой города, леса и сельскохозяйственные угодья.

Только тогда вспомнили о завещании Латто Борма.

Мировой Совет объявил всепланетную мобилизацию и принял на себя диктаторские полномочия. Он отменил национальные государственные институты, ликвидировал право частной собственности на крупные производства, распустил все армии и охранные структуры, оставив лишь международные мобильные силы быстрого реагирования по образу и подобию полицейских частей, некогда принуждавших «к миру и порядку» государства, не согласные с программой регулирования рождаемости.

Строго говоря, ничего революционного в этих решениях Совета не было. Мировой Совет уже давно представлял интересы десятка крупных транснациональных корпораций, которые определяли экономические и социальные приоритеты всей Йеропи. Международные финансовые и правовые институты, по существу, служили мировыми правительственными образованиями. И национальные государственные структуры в таких условиях оставались лишь данью традициям, элементом политико-экономического декора. На Йеропи фактически сложилось планетарное государство, которое теперь, после решения Мирового Совета, закрепило свои функции юридически. Подавляющее большинство стран Йеропи сразу же подчинилось этому решению, понимая, что с глобальным хаосом, вызванным природными катаклизмами, может справиться только глобально организованная сила.

Против решений Мирового Совета выступил Йэллчип. Это островное государство Океанического пояса считало себя колыбелью цивилизации. В обществе здесь издавна действовало право майората: старший сын получал от родителей в наследство всё хозяйство, а младшие дети должны были устраивать свою жизнь самостоятельно. Поскольку на острове с ростом населения все меньше оставалось простора для самостоятельной деятельности, младшие отпрыски зажиточных семей собирались в команды, снаряжали корабли и отправлялись грабить соседей. За два рина йэлльцы захватили почти все страны Океанического пояса и основали Островную империю во главе с Великим Чипом. Еще рин нация морских разбойников Йэллчипа перерождалась в нацию морских торговцев. Государство разбогатело на грабежах и торговле на-столько, что банкиры Йэллчипа ссужали деньги многим правительствам и крупным компаниям, а островная валюта, секу, считалась самой надёжной. Простой йэлльский язык, за три рина впитавший многие лексические и грамматические особенности других языков, превратился в мировое средство коммуникации.

Естественно, йэлльцы гордились вкладом своей страны в становление йеропской цивилизации. Так гордились, что о заносчивом человеке говорили: спесив, как йэллец. Подданные Йэллчипа держались своих традиций, чтобы не походить на остальных граждан Йеропи. На планете давно пользовались безналичными расчётами, а Йэллчип упорно чеканил знаменитые квадратные секу с дыркой посредине, чтобы удобно было связывать их по двенадцать штук в джины. Боги Ситха, заявляли твердолобые йэлльцы, дали человеку по шесть пальцев на каждой руке, а поэтому джина — самое достойное платежное средство. Если ты, конечно, не калека и не нищий. Йеропи жила по календарю пятнадцатого рина, а Йэллчип — тринадцатого. Ни в одной стране не осталось патриархальных государственных институтов вроде наследственных династий, а в Йэллчипе правил очередной Великий Чип Атон, Отражение Солу, которому полагалось кланяться, приложив ладони к макушке.

Поэтому, когда Мировой Совет отменил институт национальных государств, Йэллчип самоуверенно заявил, что его великий народ не считает возможным подчиняться каким-то самозванцам. Мы дали миру косое парусное вооружение, чеканку монеты, передаточный вексель и мировой язык, мы подчиняемся только своему Великому Чипу. Так было и так пребудет, и никто не может диктовать нашей великой державе. Через час после того, как заявление представителя Йэллчипа было передано по мировому Живому Зеркалу, с орбитальной платформы международных мобильных сил быстрого реагирования на остров-метрополию была сброшена вакуумная бомба. После чего на Большом острове Йэллчипа оборудовали концентрационный лагерь, куда и заключили всех уцелевших после бомбардировки йэлльцев во главе с престарелым Чипом Атоном Благословенным, сыном Атона Неподражаемого и внуком Атона Добросердечного. Утро в концлагере начиналось с пения национального гимна «Правь морями, грозный Йэллчип!», а ко сну отходили с гимном Объединённого Человечества «Если мы едины — мы непобедимы!».

Йэлльцы, разбросанные по всему обитаемому космосу, образовали комитет «Свободный Йэллчип» и завязали долгую партизанскую войну. За боевиками Йэллчипа десантники мобильных сил гонялись по всем планетам системы Солу, но уничтожить террористическую сеть сразу не удалось, потому что у йэлльцев было немало тайных и явных сторонников в правительственных структурах — со связями и с немалыми деньгами. Постепенно общество на Йеропи, Аталане, Мисуре и Оссиё привыкло жить с ежедневной угрозой террористических актов, как человек привыкает к неизлечимой, но не смертельной болезни. Да и потери от терактов казались ничтожными на фоне катастроф, вызванных активизацией Солу.

Однако не все восприняли Проект, как программу всеобщей мобилизации перед лицом планетарной угрозы. Росли многочисленные религиозные секты, призывающие отказаться от спасения телесного, дабы обрести спасение духовное. Самой известной и многочисленной стала интернациональная секта Костёр Ари, проповедующая под лозунгом «Уйдём с Учителем».

Как ни странно, но плечом к плечу с этими сектантами выступили радикальные шовинисты из Кольца Белого Братства, вся идея которых укладывалась в три слова «Сгорим, но дома». Они проводили диверсии на предприятиях, работающих на Проект, похищали и убивали учёных, политиков, администраторов, так или иначе причастных к программе переселения. Когда Кольцо и комитет «Свободный Йэллчип» объединились в действиях, потери от диверсионной и террористической деятельности поставили под угрозу сам смысл Проекта.

Тогда Мировой Совет обратился к бывшим военным и разведчикам, разделяющим цели и задачи Проекта, с просьбой сформировать подразделения охотников за террористами и диверсантами. Добровольцев оказалось в избытке — всем надоела атмосфера страха и неуверенности в завтрашнем дне, а бессилие правительственных структур в борьбе со злом уже не вызывало сомнений. Очень быстро профессиональные военные создали эффективную систему розыска и поимки преступников, которые теперь не могли укрыться даже на отдалённых планетах системы Солу. В первые годы террористов, у которых руки были по локоть в крови невинных жертв, тысячами сажали в Пещеры воздания или ссылали на маленькие северные острова Белого пояса, откуда они благополучно убегали при помощи и содействии единомышленников и продажных чиновников. Общество потребовало возвращения в уголовное законодательство высшей меры наказания — смертной казни. Великий Капитан, отвечающий в правительстве за силовой блок, заявил в обращении по Живому Зеркалу, что руководство Йеропи никогда на это не пойдёт. Введение смертной казни ставит под сомнение принципы всеобщего человеколюбия и священных прав личности, завоёванных в долгой борьбе с дикостью, которая досталась от Тёмных Времён. Мы не можем вставать на одну палубу с похитителями людей и убийцами, закончил свою речь Великий Капитан.

Зато мы можем, заявили охотники за головами. После этого количество дел, рассматриваемых в судах разных инстанций, резко упало, а количество террористов, погибших в перестрелках при задержании, столь же резко возросло. Тогда преступное сообщество отказалось от обычного организационного структурирования и ушло в мировую информационную сеть. Теперь приказы отдавались не конкретными людьми, а призраками, часто обозначенными бессмысленными, на первый взгляд, наборами символов на экране персонального Синего Зеркала. Охотники привлекли к розыску специалистов в сфере информации, которые научились выявлять и привязывать к конкретной местности «гнёзда» этих призраков, после чего в работу вступали загонщики и меткие стрелки. Большинство рядовых членов террористических организаций быстро поняли, что безнаказанность стала недостижимой роскошью, а жизнь — дороже высокопарных лозунгов. И на Йеропи наступил относительный мир.

Двадцать тяжких лет ушло на Проект «Исход». На него работали все университеты, заводы и финансовые учреждения планеты. Мировой Совет поставил перед научным сообществом Йеропи две связанные задачи: найти скорейшие возможности для межзвёздных перелётов и отыскать в дальнем Космосе солнечную систему, которая станет вторым домом человечества.

Во всём величии была продемонстрирована мощь науки, работающей в глобальном и открытом информационном пространстве на неограниченных финансовых ресурсах. За очень короткий срок было сделано несколько важнейших открытий. Главным из них стало существование туннелей деформированного пространства, где не действовали законы всемирного тяготения, а потому вещество было разрежено до нуля. Эти туннели, соединяясь и разветвляясь, проходили на стыке гравитационных границ звёздных систем и повторяли спиралевидную структуру Большого Кольца. То есть Д-пространство было постоянным в той степени, в какой константной была сама галактика. А это уже позволяло, хотя бы теоретически, прокладывать маршруты космических аппаратов в межзвёздном океане. Математики создали карту Д-пространства, а механики рассчитали скорость движения физического тела в туннеле. Поскольку космический аппарат в Д-туннеле не затрачивал энергию на преодоление силы тяготения, то вся энергия могла быть направлена на достижение скорости, близкой к скорости света. Однако, учитывая межзвёздные расстояния, даже при субсветовой скорости космический аппарат должен блуждать в туннелях деформированного пространства долгие годы. Было предложено простое и эффективное решение: двигаться в Д-пространстве не по спирали, а переходя из одного туннеля в другой через обычное пространство, что позволяло бы космическому аппарату буквально прокалывать галактику, выбирая самый короткий путь. Естественно, такое движение требовало очень точных навигационных расчетов, но к тому времени на Йеропи уже существовали сверхмощные вычислительные машины, которые могли просчитать маршрут буквально до световой миллисекунды.

Оставалось создать мощный движитель с большим резервом хода. Разработчики движителя как раз и воспользовались отсутствием тяготения и трения в Д-туннелях. Образно говоря, физическое тело в Д-туннеле, получив единственный первичный толчок, предположим, в результате выброса пучка фотонов, двигалось бы дальше с ускорением, схожим с ускорением свободного падения. Однако на межзвёздных расстояниях такое ускорение нарастало бы относительно медленно, и той же субсветовой скорости тело достигло бы годы и годы спустя после первичного толчка. Следовательно, для сокращения времени набора скорости нужна была серия мощных толчков, причём их количество ограничивалось бы лишь запасом топлива движителя. Но в бесконечно долгую дорогу нельзя взять бесконечно большой запас топлива.

В Институте энергии и дальней связи вновь вспомнили о Латто Борме, о его гениальном изобретении — соленте. Если можно аккумулировать световую солнечную энергию, то почему бы не использовать энергию света звёзд? Их во Вселенной достаточно. Надо лишь собрать видимую световую энергию в коллектор и преобразовать в любую другую. Тогда космический корабль будет обладать неиссякаемым источником топлива. Следовательно, надо научиться из малых ручейков звёздного света создавать мощную энергетическую реку. В далёкие времена на Йеропи строили гидростанции по такому же принципу: мириады водяных капель собирались в водохранилища, чтобы вращать лопасти турбин. Над преобразователем квантовой энергии работали два года все лучшие умы планеты. Первый рабочий модуль собирали на одной из самых удалённых планет — Ино. Отсюда огромный Солу казался небольшой, хоть и самой яркой звездой. Результаты превзошли все самые смелые ожидания. Модуль преобразовывал рассеянный звёздный свет в энергию, которой вполне хватило бы для любого длительного полёта самого крупного корабля. Но для запуска преобразователя и поддержания его в рабочем режиме до набора необходимой мощности требовался свой, так сказать, маховик. Для этих целей наиболее подходил импульсный реактор термоядерного синтеза. О таком реакторе учёные рассуждали последние сто с лишним лет. Теперь же опытный образец был построен за год — времени на дискуссии не оставалось. Как и в случае с открытием Д-пространства права оказалась поговорка «Пока молния не сверкнёт, патан голову не накроет». Человечество нашло возможности путешествовать в межзвёздном пространстве.

Это был важный шаг на долгой дороге прогресса. Йеропи надёжно обосновалась в ближнем Космосе, колонизовав все планеты системы Солу. В научных лабораториях создавали «умные» композитные материалы. Они превосходили по прочности лучшие сорта стали, меняли форму и молекулярное строение по заложенным программам. На заводах собирали космические аппараты, средства связи и оборудование для работы в любых средах. И люди Йеропи впервые в своей долгой и трудной истории были по-настоящему объединены. Объединённая воля оказалась самым мощным стимулом для достижения великой цели.

Астрономы тщательно изучили световые характеристики ближайших звёздных систем, выбирая спектры, идентичные спектру Солу. С большой вероятностью можно было предположить, что в таких системах окажутся планеты, близкие по физическим свойствам Йеропи.

В короткий срок было изготовлено двенадцать зондов, которые и запустили по Д-туннелям в избранные солярные системы. Вот здесь человечество поджидал подарок судьбы. Зонд к самой ближней звезде, отстоявшей от Йеропи на четыре световых года, должен был путешествовать туда и обратно ровно девять лет — с учётом сбора данных и полёта на маршевых двигателях до границы родной системы и обратно. Зонд вернулся через четырнадцать паранов — словно и не покидал пределов системы Йеропи. Однако хранилище данных разведки ломилось от информации. И по бортовым атомным часам зонд провёл в полёте девять лет. В течение нескольких паранов вернулись все зонды — с тем же результатом: огромный запас образцов, проб и видео из чужих миров и зафиксированное бортовыми часами многолетнее время полёта.

Таким образом, на практике был разрешён теоретически спорный вопрос: существует ли двуединое пространство-время. Группа учёных из Института дальней связи, в которую входила и Йосату, высказала интересное предположение. Поскольку в Д-туннелях часть пути проходит по деформированному, скорей всего, свёрнутому времени, то здесь можно передвигаться со сверхсветовой скоростью. Подтверждение тому — поведение зондов в разведке соседних звёздных систем.

Человечество получило шанс путешествовать к сверхдальним мирам с минимальными потерями времени. Предстояло отладить технологию таких путешествий. Сначала на высокую орбиту над Йеропи забросили спутник с холодной сферой, в которой трое добровольцев провели больше года. Тщательные исследования не выявили никаких негативных последствий пребывания человека длительное время в условиях крайне низких температур, замедляющих почти до нуля процессы метаболизма. Тут же в ближайшую звёздную систему был отправлен корабль с группой других добровольцев — мужчин и женщин. Задача ставилась простая — выйти через Д-туннели к звезде и вернуться. В полёте корабль провёл около десяти лет по своим часам, а на Йеропи прошло чуть больше двух. Первый экипаж Спящих вернулся живым и невредимым, что значительно стимулировало подготовку к Исходу. Некоторые нарушения здоровья у путешественников выявили, но об этом широкой публике не доложили. Космонавты сверх-дальней экспедиции прошли курс реабилитации и через неделю выступали по мировому Живому Зеркалу как герои.

Один из Великих Капитанов, член Мирового Совета, в далёком прошлом выпускник философского факультета и поэт, комментируя достижения йеропской науки, заявил:

— Мы научились строить хорошие лодки, и с их помощью обжили берега большой реки. Теперь надо научиться строить надёжные корабли, чтобы обживать великий океан. Для этого у нас есть всё — знания и технологии. Но самое главное, мы теперь не боимся большой воды!

Исследовав материалы, доставленные зондами, учёные выбрали для дальнейшего изучения три планеты. По физическим характеристикам они были сходны с Йеропи и расположены в стабильных, молодых солнечных системах. Первая планета оказалась непригодной для переселения, потому что суша здесь, вместо надёжных материков, представляла собой миллионную россыпь мелких низких островков, которые при малейшем волнении океана скрывались под водой. Вторая планета находилась ближе к Йеропи на световой год, что могло бы стать дополнительным стимулом для переселения. Однако здесь существовала примитивная городская цивилизация, использующая двигатели внутреннего сгорания. Она ещё только осваивала ближний Космос с помощью твёрдотопливных ракет, но уже активно разрабатывала ядерные технологии. Люди на этой планете оказались то ли слишком любопытными, то ли слишком агрессивными — исследовательский зонд с Йеропи был атакован ракетой, поэтому ушёл от боевого контакта, перепрограммировался и вернулся домой, не выполнив до конца план исследований.

Наиболее полно отвечала всем условиям переселения Тир — планета в системе жёлтой звезды на противоположной стороне Большого Кольца галактики. Кроме всего прочего, Тир привлекала и тем, что на ней не было обнаружено разумных форм жизни, а это исключало в будущем конфликт между переселенцами и автохтонами.

Пока автоматические разведчики изучали избранные планеты, на орбитальной платформе над Йеропи строили огромный тороид, звездолёт «Зелёный луч» — настоящий город. В отряд первопоселенцев набирали молодых и абсолютно здоровых добровольцев — вне зависимости от образования и профессии.

К первой волне энтузиастов, которые начнут строить на Тир инфраструктуру, должны потом будут присоединиться переселенцы из пострадавших от стихий районов Йеропи. Несколько кораблей проекта «Зелёный луч» как челноки станут курсировать между мирами, пока на Тир не переселятся все, кто не захочет оставаться на родной планете.

Специалисты Проекта «Исход» предложили: пятилетний полёт к Тир поселенцы должны проводить с максимальной пользой — в холодных сферах, где с помощью гипнопедических программ получат общие и профессиональные знания, которые им понадобятся при освоении планеты. Так на «Зелёном луче» появилось почти сто сорок тысяч Спящих. Для них команда Варджаи, в которую входили педагоги-гипнопеды и около сотни специалистов самых разных отраслей, разрабатывала программы общего и специального обучения. К концу путешествия на Тир из Холодных Сфер должны были выйти механики, водители, сталевары, энергетики, строители, нефтяники, повара.

Кроме сторонников этой части Проекта были, конечно, и противники. Правда, скептицизм они открыто не выражали, и лишь старпом «Зелёного луча» Нгобо во всеуслышание критиковал гипнопедию, «затею любителей лишайников», и называл Спящих стадом. «Если хоть один новоиспечённый, так сказать, выспавшийся механик, — сказал старпом энциклопедисту Варджаи, — при мне соберёт шарнирную подвеску к вездеходу, я съем свои рабочие перчатки». По слухам, Варджаи уже запасся большой бутылью кокору — любимого соуса старпома.

— Прежде, чем мы примем решение, хочу кое-что напомнить вам, любезные и высокочтимые мастера, — сказал Шигэцу, когда Неспящие через час собрались у него на мостике. — Хочу напомнить, что во время экспедиции каждый из нас наделен правами члена Мирового Совета. Эти высокие права, подчёркиваю, сопряжены с такой же высокой обязанностью принимать взвешенные и ответственные решения. Сейчас мы должны решить, как поступить с открытием мастера Варджаи. Поставив в известность руководителей Проекта о существовании на Тир разумной формы жизни, мы собственными руками ставим жирный знак вопроса на продолжении экспедиции. Надеюсь, это все хорошо сознают. Итак, предлагаю голосовать. Кто за то, чтобы передать в Проект информацию мастера Варджаи?

Прадха, Варджаи и Йосату встали.

— Трое, — констатировал Шигэцу с поклоном. — Садитесь, мастера, благодарю вас… Кто за то, чтобы не передавать информацию?

Встали Нгобо, Хорн и Девра.

— И вас благодарю… Тоже трое. Садитесь, пожалуйста. Теперь, как понимаете, всё зависит от моего мнения. Поскольку голоса разделились поровну, я хотел бы, прежде чем принять своё решение, выслушать ваши обоснования… С теми, кто голосовал за передачу информации, всё понятно. Они поступают в полном соответствии с законом об освоении новых территорий, принятым одновременно с запуском Проекта. А закон, позвольте напомнить, гласит: Йеропи не будет колонизировать миры, уже занятые разумными видами жизни, дабы не закладывать основу конфликта представителей разных ветвей человечества, как в настоящее время, так и в отдалённом будущем. Этот закон делает честь объединённому народу Йеропи… Так почему же наши уважаемые мастера, проголосовавшие против передачи информации, готовы нарушить закон? Вам слово, мастер Нгобо.

Чёрный гигант медленно встал и скрестил руки на груди.

— В Проект уже вложены такие средства, которых хватило бы на безбедную жизнь целого поколения Йеропи. Оправив в Проект информацию мастера Варджаи, мы рискуем надолго застрять в свободном плаванье. Вы знаете, как иногда принимают решения наши бюрократы… Поэтому предлагаю: о так называемом открытии мастера Варджаи забыть и готовиться к переходу в Д-пространство. С Тир мы разберёмся — ведь цивилизованные люди. А в победителей не бросают камнями.

— Как это забыть о моём открытии, пусть и так называемом! — вскочил биолог. — Я ведь заложил результаты обработки видео в свой отчёт! А потом меня спросят: что же вы…

— Успокойтесь, мастер Варджаи и сядьте, — довольно резко сказал командор. — Пока вас никто ни о чём не спрашивает. Я принимаю соображения мастера Нгобо, как бы кто к ним ни относился. Слово вам, мастер Девра.

Эколог подошла к биологу и положила руку на плечо:

— Я понимаю тебя, Варджаи… Слава Ситху, твоя семья не пострадала от Солу. Поэтому ты принял своё решение.

— При чём тут моя семья! Я поступил как законопослушный житель, к чему и вас призываю. К тому же имею право на собственное мнение. У нас свободное общество! Прошли те времена, когда жителей, не согласных с мнением большинства…

— Заткнись, дружок! Понимаю и тебя, Прадха. У тебя нет близких родственников, которых забрал Солу.

Она повернулась к Йосату.

— А тебя не понимаю! Пока мы тут размышляем о моральном долге перед Тир, на Йеропи каждый час гибнут люди. Каждый час! У нас нет времени дожидаться решения Мирового Совета и Проекта. И если для спасения нашего народа нужно потеснить дикарей, которых нам показал мастер Варджаи, я готова нарушить закон. В победителей не бросают камнями — тут Нгобо прав.

Йосату опустила голову и быстро провела ладонями по щекам, призывая милость Ситха.

— Остался мастер Хорн, — сказал Шигэцу. — Прошу вас…

— Готов повторить слова наставника Нгобо, — откликнулся навигатор. — Нельзя выбрасывать на ветер гигантские средства, которые уже израсходованы на подготовку экспедиции. Кроме того, пока в Проекте будут решать нашу судьбу, мы будем всё дальше смещаться от оптимальных сфер перехода… Поддерживаю я и мастера Девру. Конечно же, мы обязаны соблюдать закон об освоении новых территорий, но высшим законом для человека есть благо его народа. Тем более что в законе об освоении других миров, если следовать букве этого документа, речь идёт не просто о чужих разумных видах жизни, а о чужих цивилизациях. Можно ли считать дикарей с Тир, которых нам продемонстрировал уважаемый мастер Варджаи, цивилизованным сообществом? Не думаю. И моё личное соображение… Соображение учёного, которому выпала единственная в жизни возможность проверить практикой фундаментальные теории…

Хорн выкрикнул древний боевой клич его народа:

— Или первым, или мёртвым!

Неспящие долго молчали. Наконец встал капитан.

— Разделяю пафос мастера Хорна… Хотя, может быть, выскажусь не столь эмоционально. Я размышлял не с юридической точки зрения, как мастер Хорн, а сугубо практически. Неужели никто, кроме мастера Варджаи, не заметил в материалах с Тир информации о разумной форме жизни? Могло ли так случиться, чтобы группа специалистов, которая несколько лет изучала эти материалы, не наткнулась на подобную информацию? Если это произошло на самом деле, то можно говорить о низких профессиональных качествах исследователей. А этого, как вы все понимаете, быть не должно по определению. Не могли наши уважаемые учёные не увидеть того, что увидел мастер Варджаи. Иначе всем им цена — гнутый секу. Теперь обращаю ваше внимание: по словам мастера Варджаи видеосъёмку исследовал ограниченный круг специалистов. Сейчас я всё больше убеждаюсь, что они нашли большое количество материалов, свидетельствующих о существовании на Тир людей, и об этом были информированы руководители Проекта и Мирового Совета. Уверен, что по приказу сверху видеосъёмка, включённая в реестр доступных материалов, была основательно вычищена. Но кое-что в спешке пропустили, и это обнаружил наш дотошный мастер Варджаи. Теперь вопрос. Почему информацию о людях на Тир решили настолько засекретить, что о ней не сообщили даже нам, непосредственным исполнителям Проекта? Вы же понимаете, каким сюрпризом стал бы для нас контакт с людьми на планете, где никаких людей быть не должно! Так почему засекретили информацию? Как вы полагаете, мастер Варджаи?

Задумавшийся биолог вздрогнул и показал ладони Шигэцу в жесте капитуляции:

— Не знаю, что и думать, капитан…

— Зато я знаю, — сказал навигатор.

— Поделитесь с нами, — кивнул Шигэцу.

— Мы с наставником Нгобо обсудили ситуацию, — Хорн поклонился старпому. — И пришли к единому мнению, которое полностью совпадает с вашим, капитан… Совет совершенно точно знает о существовании на Тир разумной жизни, но следует букве закона, а потому отказывает Тир в статусе цивилизованного мира. В любом случае в Совете понимают, что разворачивать новые исследования и выбирать другой объект для переселения уже не остаётся ни времени, ни ресурсов. Значит, решение мы должны будем принимать на месте. Это не совсем честно по отношению к экспедиции со стороны Мирового Совета… Зато честно по отношению к народу Йеропи.

— Значит, берём пример с Мирового Совета и засекречиваем информацию мастера Варджаи от остальных членов экипажа.

— Капитан! — вскочил биолог. — Вы не можете так поступить! Вы должны уважать закон. Сами только что о нём говорили. Нам нужно вернуться!

— Позвольте мне решать, как поступать и кто кому должен… — сказал командор. — За подобное неуважение два рина назад капитан парусного судна приказал бы вас высечь, мастер Варджаи. Я же могу только объявить неудовольствие. Есть ещё строптивые?

— Приношу голову вашему милосердию! — резко сказала Йосату. — По моему недостойному мнению, мы принимаем несправедливое решение. Несправедливое по отношению к народу Йеропи, к нашему экипажу, ко всем, кто в нас поверил. В конце концов, к народу Тир!

Конец ознакомительного фрагмента.